Дарье

      В связи с ускоренным метаболизмом мне всегда приходилось очень много пить, чтобы опьянеть, но потом остановиться было практически невозможно. Я буквально всегда упивалась до отключки, и после пробуждения, как правило, ничего не помнила, хотя и не испытывала никакого похмельного синдрома. Так что и сейчас я проснулась с лёгкой головой без единой мысли о том, где я. Потолок в комнате был мне смутно знаком, а кусок занавески, что я видела краем глаза, и вовсе наверняка был из дворца, так что я решил понадеяться на лучшее. Однако лежал я на чём-то жёстком, как камень…       Но вот проснулся я не один: стоило мне только шевельнуться, как по обе стороны от меня недовольно застонали два тела. От такого раскладка дел я подскочил с кровати и уставился на эльфийских двойняшек, которые мне жена и брат (как раз на нём я и лежал!). И, может быть, ситуация была бы не такой странной, если бы я хоть что-то помнил, а они были бы полностью одеты (на Рейвихе не было никакой рубашки, но были штаны, спущенные до колен, а Тори вообще была в одном нижнем белье)… А потом я посмотрел на себя и понял, что камзола, в котором лежало свидетельство о браке нет (хотя брачный браслет и остался), как и сапог! Твою ж мать!       — Твою ж мать… — повторил я ругательство сквозь зубы, от чего капрал совсем открыл глаза и недовольно уставился на меня.       Теперь я точно спала с эльфом… Даже двумя сразу. Возможно, это было не плохо — не помню…       Очень глупый каламбур.       — Что ты забыл в моей спальне? — злобно прошипел он на эльфийском и тут же схватился за голову, сильно скривившись от боли. — Какого демона?!       Уже от его возгласа проснулась Ториэтт и, взглянув на нас обоих, взвизгнула и спряталась под одеялом с головой. И мы с эльфом переглянулись округлёнными глазами. Я присел рядом и сам схватился за голову. Что же вчера было?       — Вы пришли ко мне пьяные в го… Очень пьяные, — по стеснялся выражаться при сестре эльф, — и принесли с собой бутылок пять с… не помню с чем… — он потёр свою больную голову. — Мы начали что-то праздновать и… Не помню. Ничего больше не помню… — эльф состроил такую театрально испуганно мину.       — А когда мы к тебе пришли? — спросил я и протянул мужчине валяющуюся под кроватью бутылку с какой-то слабой настройкой горячительного.       — Спасибо, — он сделал пару глотков. — Уже после ужина, кажется… Да: вас все обыскались тогда… Вы ведь после завтрака пропали… — он говорил медленно и рвано, будто с трудом мог собрать свои мысли в предложения.       — Мы поженились, — отозвалась из-под одеяла Тори и, вероятно, сморщилась от боли, после чего ещё глубже закрылась в постельное бельё.       Я подполз к ней, обнял и поцеловал в макушку прямо через одеяло, периодически поглаживая её живот. Так я стал излечивать её от похмелья и боли. А Рейвих посмотрел на нас очень подозрительно и спросил:       — А где тогда свидетельство?       Пришлось немного поднапрячь память, однако с этим я разобрался ещё до начала гулянки (зачеркнуть) запоя, поэтому ясные воспоминания остались.       — Одно у Тори на столе, а второе у меня в камзоле…       Эльф внимательно осмотрел сначала меня, а потом и всю свою комнату, кривясь от боли. Может, специально, чтобы я его тоже подлечил. Или просто так завидует.       — А где камзол? Я вообще не помню, чтобы ты приходил в нём…       — Не знаю… — твоего ж отца… — кажется, потерял…       Эльф посмотрел на меня с немым укором, но промолчал.       Я вылечил сначала свою жену, а потом и её непутёвого брата. И мы договорились об этом не вспоминать, притворившись, что ничего не было. После этого я так же телепортом отнес свою супругу в её спальню, чтобы она смогла привести себя в порядок, а сам, предварительно заскочив к себе за сапогами, перенеся в таверну, чтобы восстановить цепочку событий и найти камзол с документом. Но, к сожалению, на этой же локации наш след и прерывался, так как мы почему-то не стали обсуждать с хозяином таверны свой дальнейший маршрут. Поэтому мне пришлось ещё раз заскочить в церковь, чтобы взять новое свидетельство, и забыть обо всём.       На завтрак я вёл себя настолько отстранённо, что вовсе не реагировал на желчные взгляды со стороны своих братьев и мачехи, которые брачные браслеты на запястьях у нас с Тори заметили сию же секунду, только мы вошли в обеденный зал. Тори, кстати, вела себя непривычно весело и добродушно, отчего не замечать злых родственников было легко и приятно, ухаживая за своей принцессой. И так она влюбиться в меня как можно скорее.       Но потом мне пришлось вернуться к работе в кабинет отца, который после его смерти всё по тому же завещанию стал моим. Я снова разбирался во лживых доносах и смутных слухах, которые все, как один касались возможного убийцы короля. Одни лорды ябедничали, как дети малые, на других, которые, вроде бы, лет восемь назад на турнире как-то косо посмотрели на Его Величество, и есть основание полагать, что именно этот лорд мог быть причастным у отравлению. Невероятно мерзко было читать такой бред, который оскорблял светлую память об отце только для того, чтобы войти в расположение следующего правителя…       В общем, работа текла бесконечно долго. Некоторые бумаги я рвал и выкидывал в мусорную корзину от невероятной ярости. Бумажная волокита никогда не была мною любима, но, благодаря упорным дрессировкам учителей, я был в этом хорош: любил порядок, всегда систематизировал отчёты и сортировал их по важности. И умел видеть ложь, но совершенно не выносил вида пыток (что не слишком хорошее качество для занимаемой мною ранее должности): даже от криков ужаса содержимое моего желудка стремилось вырваться наружу. Ненавижу свою работу, но выполняю её лучше многих.       А теперь мои обязанности утроились, ведь уже сейчас я начал выполнять почти все обязанности короля (нельзя же во время безцарствия развалить страну, потому что никто не взял на себя необходимые обязанности). Теперь я вообще не мог пропустить ни единого собрания верховного совета, высиживая все эти нуднейшие обсуждения до последнего. А потом дополнительно переговаривал с дворецким и экономикой по поводу обслуживания замка и бюджета. Также теперь ко мне на приём пытались попасть лорды разной родовитости, чтобы прощупать почву для сотрудничества, однако их я посылал обратно, не желая ни с кем из них говорить, пока не пройдёт первый траур. Вместо этого я выделил время на посещение Хранителя и придворного мага Стоднела, который по совместимости был ещё и учителем Йохана. Не разъяснил ситуацию я с одним только начальником стражи. Поэтому решил послать за ним сегодня.       — Позови сюда сэра Белрайса, — приказал я одному из стражников, которые всегда охраняли вход в кабинет отца, пока там был я (наследник).       Воин растерялся и, запинаясь в словах, спросил:       — Эм, но как же я?.. смогу, если он… Ведь не бежать мне неизвестно куда… Как же?.. — я каждым его невнятным словом я раздражался всё сильнее и — не в силах ждать дальше — обратился к другому мужчине:       — Приведи Белрайса ты, — у того стражника тоже нервно забегали глаза, но поправил меня он уже более понятно и доходчиво:       — Но сэр Белрайз ушёл в отставку, как только узнал о смерти Его Высочества, Ваша Светлость, — он учтиво поклонился и спросил: — Вам привести нового главу королевской стражи?       — Да, — хмуро подтвердил приказ я, и более сообразительный стражник побежал прямо по коридору, а я зашёл обратно в кабинет.       Как хорошо, что эти непутёвые клоуны в стальных костюмах здесь только для того, чтобы по моим поручениям бегать, иначе, если бы от них зависела моя жизнь, я бы и двух минут не протянул, пока они собирались бы с духом. Можно было бы и сразу указать на ошибку, а не мямлить, как неопытный попрошайка… Думаю, что с охранной системой дворца, да и всей столицы, а лучше и всего королевства, нужно что-то срочно делать, раз эти — лучшие из лучших. Щенки, как Альберт.       Новый начальник охраны прибыл достаточно оперативно — всего лишь через десять минут (хотя, быть может, он за первом углом коридора стоял). Это был зрелый мужчина лет тридцати восьми — сорока с необычным для наших северных широт бронзовым загаром и густой тёмной растительностью на лице (и, вероятно, на всем теле). Высокий до неприличия, широк в плечах, как сказочный герой (эдакий полуорк-дурачок). Но при всей своей неотесанности и излишней величины, у этого мужчины горящие глаза черные и невероятно хитрые. Ох, только не умный шкаф…       — Я Вас раньше не видел, капитан, — начал с подозрением я, всё ещё рассматривая его массивную фигуру, скрытую под металлическими доспехами.       — Ну, а я был наслышан о Вас, Ваше Величество, — игриво парировал он и сделал недостаточно низкий наклон головы, чтобы выразить уважение даже портному, без разрешения уселся за стул напротив меня и поставил свой шлем прямо на кипу бумаг.       Такую наглость позволять нельзя ни в коем случае, поэтому я послал пренебрежительно малый магический импульс, отчего дерзкий вояка свалился вместе со стулом на пол, а сверху на него приземлился шлем и куча писем с лживыми доносами. На шум тут же вбежали охраняющие мой покой стражи но, увидев, что их командир лежит на полу, а я раздраженно смотрю прямо на них, они, извинившись, вернулись в коридор.       — Ох, государь, Вы опозорили меня перед подчинёнными, как можно? — с океаном сарказма молвил поваленный. — Меня же засмеют!       Вот же ещё один полоумный на мою голову! Я, конечно, понимаю причины, побудившие Белрайса сдать свой пост, однако лучше бы он остался, а не этот главный клоун в цирке.       — Я ценю Ваше чувство юмора, капитан, однако во время первой встречи я требую соблюдения приличий, — я поправил бумаги, оставшиеся на столе.       Он посмотрел на меня и мечтательно улыбнулся чему-то своему, а после встал, поставил стул на место и подобрал свой шлем. А письма так и остались лежать на полу… Наглый сучоныш…       — Как прикажете, Ваша светлость, — он встал в солдатскую стойку, но почти сразу же сам перешел в свободное положение и представился. — Я Видар, новый командир Вашей охраны, мой король.       Удивительно, что он безродный, но добился такой высокой должности. Как? При таком-то поведении… Хотя, возможно он просто не назвал своего рода.       — Я ещё не король, и долго им не пробуду… — подметил я, и спросил напрямую. — Из какого Вы рода, сэр Видар?       Видам озлобленно сощурился, и я уже понял, что ожидать вменяемого ответа не стоит. Он такой обидчивый, некультурный и наглый… Как он смог попасть в королевскую стражу? Безумие какое-то…       — Не из какого: моя мать-блядунья подкинула меня крестьянской семье, как только отучила от сиськи. Вас это смущает? — непонятно зачем решил он спровоцировать меня.       Странный он, нелогичный… Не нравится он мне.       — Нисколько: мне важны лишь Ваши навыки, которые помогут сохранить безопасность дворца; а не из какой… Не из какого двора Вы попали сюда, — я спокойно взял чистый лист бумаги и перо с чернильницей. — Предлагаю начать обсуждения усиления охраны в связи с предстоящим мероприятием.       Хотя, как от личности, от Видара меня воротило, но капитаном дворцовой стражи он стал точно не из-за самой волосатой спины в столице. Он предлагал вполне здравые идеи и, несмотря на хамское поведение, почему-то был очень заинтересован лично в безопасности меня и моей супруги, а вот за сохранение будущего полноправного властителя капитан переживал мало, что разъяснению обычной логикой не поддается никак. На эту глупую ошибку я указал ему прямо, а он ответил мне:       — Да фу, этот пацан… Малой совсем. Вы мне больше понравились, — от этих слов я раскрыл рот в немом вопросе, который так и не мог выродиться во что-то законченное из всех моих разрушительных мыслей. — Вы лучше с государством справитесь, чем его мамаша… Или дед… Не он же править будет.       Такая наглость поражала воображение. Да, я и сам прекрасно понимал, что Альберт — маменькин сынок — несомненно будет плясать под будку своей матушки и её отца, который уже мчится в столицу, чтобы охватить себе побольше куска от пирога власти. И, самое смешное, что мне этот пирог совсем не по вкусу, но, если я не заберу свою часть себе, этот загребущий недородственник захватит вообще всё. Да и королева не горит желанием отдать свою часть пирога… Но говорить об этом вслух так неприкрыто!.. Срам! И бесстыдство.       — Даже, если Вы так думаете на самом деле, то держите язык за зубами, — отрезал я, — и Ваша неприкрытая лесть, — я смерил мужчину строгим взглядом, — мне не к чему. Её тоже оставьте при себе.       Видам расхохотался, а мне показалось, что это послышались раскаты грома (и я вздрогнул от испуга), таким громким был этот смех. Очередной проклятый великан. Нужно было оставаться у эльфов: там хотя бы почти все моего роста и не смеются, как сумасшедшие… Дурдом, а не дворец…       — Договорились, господин! — вот почему он назвал меня именно так, я понятия не имею. — Сейчас всё сделаем по высшему разряду! — и мы снова вернулись к обсуждению расстановки сил во время мероприятия, а так же других дел (но меня никак не покидали мысли о том, какой же он странный).       И теперь все вопросы стали решаться чуть ли не на раз-два, после того-то, как новый капитан перестал поясничать и страдать ерундой. Сразу же и план хорошо стал разрабатываться, и отвлекающих моментов стало в разы меньше.       Меняю свою позицию: когда Видам молчит не по делу — просто золото. Вот всё решали, так ещё и план дополнительных тренировок для солдат набросали! Чудо!..       Расстались мы с ним достаточно скоро, но я всё равно устал. К тому же он не удосужился поднять мои бумаги с пола, поэтому самолично мне, почти коронованный особе, пришлось вставать на колени и ползать в поиски бумаг. А потом этих снова раскладывать по важности и актуальности… И…       — А это что такое? — спросил я сам у себя, выловив из кучи одинаковых писем сложенную вдвое записку.       Бумага была не очень хорошего качества: очень жёсткая, как картон, и серая; а к тому же ещё и помята в одном углу… Я, не мудрствуя лукаво, раскрыл записку и увидел очень короткую запись. Буквы были очень большими и неуклюжими — писал явно не слишком увлекающийся каллиграфией человек, который не так давно научился писать. И мне хотелось бы, чтобы этот человек просто совершил очень много ошибок в виду своей неопытности, однако буквы всегда складывались именно в эти слова:       «Мы с тобой, брат» — гласила записка.       Меня охватила магическая дрожь во всём теле, потому ноги подкосились и я упал на колени, не выпуская из трясущихся рук эту трижды проклятую за секунду записку. В глазах потемнело, и я бессильно свалился на пол, сжимая в руках клочок бумаги. Глаза широко распахнулись от испуга. Кошмары прошлого всплыли из самых потаённых глубин подсознания, где должны были оставаться навсегда.       Нет!.. Нет… Не может быть…       — Т-только не это… — жалобно прошептал я на демоническом, прижимая колени к груди, как замёрзший котёнок.       Они нашли меня…