Дарье

      Коронация прошла… нормально. Просто мне не с чем сравнивать, поскольку эта первая на моей памяти за… сколько лет я живу во дворце? Десять или тринадцать… Что-то около того. Пускай за десяток лет я не застал ни одного воцарения даже среди соседних государей. Но никто не пострадал, стража клювом не щелкала, приглашенные не буянили. Мне даже понравилось, если бы не пришлось выглядеть, как идиоту, потому что насколько бы не сшивали моё платье, оно болталось на мне, как на вешалке.       О своём клоунском наряде могу сказать очень много, но в основном это будут непечатные эпитеты, потому только главные претензии. Я вообще не любитель носить яркие наряды, а тут даже не яркое, а пёстрое платье. Золотой, красный, пурпурный и все их оттенки, от сочетания которых уже через минуту начинали ломаться глаза. Помню, как меня это вымораживало, но традиции обязывали носить цвета короны (то есть те же золотой, красный и пурпурный, что символизировали справедливость, мужество и силу).       Да, цвета достойные правителя. Но ирония в том, что ни Альберт, ни я их не достойны. Он ещё слишком юн для этих качеств, а я… я просто не достойна. Трусливая, слабая, изворотливая, но живая.       Но вернёмся к церемонии — она прошла в день рождения Альберта, так что праздник развернулся в двойном размере. Весь день Его Величество поздравляли и желали долгих лет правления (пока ещё искренне, чтобы потом впарить ему свою прелестную юную дочурку, дождаться наследников, а потом уже травить, пока никто не отравил дочурку). Меня же поздравили только Тори и тот, о ком я даже думать не хочу. Тот, из-за кого у меня многократно умножились круги под глазами и из-за кого моя кожа настолько побелела, что необходимость в косметики почти отпала. Рейвих же посочувствовал.       Обед в этот день хотя и проходил в семейном кругу вместе с почти родными эльфами и новоприбывшим лордом Гестихом лур Блэуком, отцом мачехи. Не скажу, что он типичный брюзгливый дряхлый старик — выглядит весьма недурно для своих шести десятков с лишнем (ясный взгляд, ухоженная борода, широкие плечи, крепкие ноги, опять бывший воин, но что поделать, если наша страна постоянно с кем-то воюет?), однако он уже настолько стар, чтобы ненавидеть всё новое, непривычное. Ну да, меня он невзлюбил до первого взгляда, а после первого взгляда — возненавидел. Не представляю, что он стал ко мне испытывать, когда узнал, что я ещё и женат на эльфийке. Но не так всё страшно. Возможно, он умрет за эти три года.       А вечером был бал. Он был намного пышнее и роскошней того, что был у эльфов, хотя бы потому, что наши барышни предпочитают наряды в десять раз больше, чтобы их самих не было видно. Так сказать, сюрприз для будущего супруга — до свадьбы он никогда не узнает, какая фигура у приглянувшейся дамы на самом деле.       Но как бы я меня не тошнило от таких сборищ, сегодня я был обязан открыть бал своим танцем с Ториэтт, ровно как и Альберт должен танцевать со своей мамашей. Прямо в этих клоунских нарядах. Чертовски неудобных, прошу заметить. Однако Тори всё равно выглядела прелестно в красном платье с золотыми вставками на талии, плечах, ладонях. Да, её платье закрывало даже ладони, было длинным в пол, но при этом полностью обнажало шею, надплечья, ключицы — мягкую, нежную кожу, что притягивала взгляд. Возможно, это для того, чтобы меньше людей обратило внимание на такую же красную, как и платье, повязку на глазу. Она была украшена кружевом золотого цвета, как и декольте платья, от которого едва можно отвести взгляд… А прическа… Её огненные локоны были забраны с левой стороны чтобы частично прикрыть глаз и полностью — ухо. В волосы были вплетены золотые бусинки. И украшенья на месте. Длинные сережки, подчеркивающие тонкую шею, золотое колье с рубинами, наверное, и брачный браслет. Туфель опять не было видно. Даже малюсенького кусочка. Но, если каблук и был, то только совсем небольшой. И пурпурного она не надела.       И, несмотря на всю красоту моей жены, наша пара никому не пришлась по душе. По многим причинам, большинство из которых — моя вина. Но стоит признать, что появлении эльфийки в королевских цветах народ совсем не воодушевило. А в глазах лур Блэука я вообще достиг дна. Благо, падать было недалеко.       В любом случае, наш танец произвел фурор и затмил королеву с сыном (мы «плясали» одновременно). Конечно, мы оставили после себя в основном негативные чувства, но их танец вообще никто не запомнил. Хотя это не лучший повод для радости. Так что я быстро сбежал с этого мероприятия, не не замечено, но меня никто не остановил. Тори — за мной.       Дальше произошел достаточно интимный момент помощи с расшнуровкой корсета. И я сам отправился к себе, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное и не такое постыдное. А потом мы просто болтали до ночи. В основном я рассказывал ей о своём детстве среди демонов. Мама же родила меня как раз во время путешествия на Элинор, континент демонов, куда её уломал ехать Ортагарис к своему господину. К Ферлиондру, к моему, можно сказать, первому отцу. Да, у нас нет кровной связи и он даже не был мне отчимом в привычном понимании — матушка не выходила за него. Но тем не менее он заботился обо мне и даже любил, хотя не должен был. Напротив, он должен был меня возненавидеть, поскольку я ребенок его любимой женщины от другого мужчины. И, признаюсь честно, когда я был совсем малой, то думал, что он мой настоящий отец, а все его сыновья — мои братья (а их было двенадцать). Однако в восемь лет мама мне рассказала о моём кровном отце, и тогда я была просто в шоке! В моём понимании весь мир просто рухнул.       — Если тот демон был для тебя отцом, то почему ты отправился не к нему? — прервала мой поток болтовни Тори.       Она сидела в соседнем кресле, что было повернуто ко мне на три четверти, и от любопытства вытянулась вверх и вперед. Это так по-детски, забавно. Я ласково улыбнулся. На сколько… Во сколько раз она старше меня? Я не так хорош в счете в уме, так что оставил эти мысли и перешел к вопросу:       — На это есть ряд причин, — я подпер левой рукой свою голову и постучал по журнальному столику пальцами правой руки. — Во-первых, мы не очень хорошо простились. Точнее, мы не простились вовсе, поскольку мама вместе со мной сбежала от него без предупреждения, когда мне было… вроде тринадцать. По человеческим меркам — девять-десять лет. Поэтому я боялся вернуться и ощутить его ненависть вместо любви, — я опустил взгляд на всё ещё постукивающие пальцы и тут же прекратил. — К тому же была вторая причина…       — Какая же? — я посмотрел на неё и непроизвольно фыркнул от смеха.       С таким глупым выражением лица она уставилась чуть ли не мне в рот, будто бы мои слова — первое, что она слышат за все двести сорок три года жизни. Почему мне кажется это милым и забавным? Понятия не имею. Возможно, я уже сама обезумела во тьме.       — У меня не было денег! Представляешь, с такими родителями: королем и верховным демоном, — не иметь и пары монет за пазухой? — я даже немного рассмеялся от блестящей иронии, но эльфийка моего веселья не разделила. — А проезд на другой континент стоит недешево, а мне семнадцать лет — двенадцать человеческих, — и я понятия не имел, как зарабатывать деньги. Я вообще до этого не работал, только иногда помогал маме с этим, да и она работала не часто… Я не знаю, как она доставала деньги и не хочу знать: вряд ли меня это обрадует… Ах, да, поездка. Была ещё мысль проплыть зайцем, то есть тайком, но минимальный путь — тринадцать дней. Прятаться так долго невозможно. А попасться было страшно. Я вообще тогда всего боялся, впервые оставшись совсем один без средств к существованию. Только потрепанная одежда, кинжал и медальон матери. И ещё я украл мешок, который можно таскать на спине, но он почти всегда был пуст.       — Как же ты выжил?! — взволнованно вскрикнула Тори.       Неужели я настолько хорошо рассказываю, что мои злоключения походят на остросюжетный роман? Тогда это стоило всех усилий, что я тратил на выговаривание заковыристых эльфийских лингвистических конструкций. Я отпил глоток уже остывшего чая.       — Ну, сначала я отправился в город, где мы с мамой раньше жили (он был всего в полудне пути), и обошел всех маминых знакомых и своих уличных друзей. Они были не особо-то щедры, но у меня появилась хотя бы еда на неделю — раньше я совсем мало ел, — пара дырявых платочков, старая кружка без ручки, наполовину лысая щетка и пару медяков. Отдавали то, что не жалко. После пару дней я просил милостыню у храма, надеясь накопить на билет к демонам, где хотя бы всё знал. Но потом какая-то знатная дама пожалела меня и отдала серебряник, и из-за него меня избили остальные попрошайки. Я быстро восстановился, но память о боли отбила у меня охоту возвращаться… Ох, вижу, что тебя поражает то, что меня избили за одну монету. Объясню: на юге плотность населения куда больше, большая конкуренция, денег мало. И расценки там другие. На этот серебряный я мог снять себе плохенькую комнату в трактире на неделю, доехать вместе с караваном до другого города под охраной, купить половину лавки с бананами. Но бананы я и так воровал только в путь. Даже, когда просто играл с другими мальчишками: это было забавно, убегать от толстых, неповоротливых стражников… — я понял, что разговор зашел не туда, увидев смущенное удивление девушки, и вернулся к теме. — Но тем не менее, я не хотел до конца своих дней жить бродягой, поэтому решил обратиться к отцу. Он был моей единственной надеждой, но пришлось к нему идти три с половиной года.       — Так долго?! — Я поморщился от чересчур громкой реакции. — Ой, извини!       — Да ничего, — на самом деле мне едва не заложило уши. — По-правде, идти не так долго — реально было бы добраться и за год, но я постоянно задерживался в разных городах по пути, чтобы что-нибудь купить, а иногда и… украсть — я вовсе не святой. В основном мне нужна была одежда взамен изношенной или продырявленной и средства для гигиены, реже овощи — тогда я уже отказался от поедания мяса. А питался я в основном орехами и грибами, что находил в лесах. Травился часто. Но каким-то чудом выжил… — я замолчал, обдумывая, что произнести дальше. — А сложнее всего было зимой. Холод я плохо переношу до сих пор, а тогда мне приходилось кое-как выживать в городах. На первый год мне повезло: меня приютила семья портных в обмен на уборку и помощь в их мастерстве. Так что я сейчас вполне смогу сшить тебе какой-нибудь сарафан, — пошутил я, однако что-то мне подсказывает, что шутка осталась не понятой или даже воспринятой всерьёз. — Но с каждым годом зима становилось все суровее и дольше. Во втором городе я выкрутился так, что стал подрабатывать на местную стражу: мне пришлось слушать сплетни и доносить на людей за еду и тюремную койку. Я тогда чуть с ума не сошел, поскольку считал, что это моё наказание за все совершенные грехи. Так что только снег начал таять, я свалил со своей должности вместе со своими манатками дальше. Это была ошибка. Я тогда ещё не знал, что снег может выпасть снова. Просто, живя в вечном лете, как-то не задумываешься об этом. Хорошо, что не умер… — я тяжело выдохнул, но не потому, что на меня накатили воспоминания, а потому, что устал говорить, даже откинулся на спинку кресла. — Третья зима уже была в Иртассии. Я связался с бандой таких же беспризорников, как и я сам… Мы промышляли в основном мелким воровством, и меня это почти устраивало. А потом мне поручили убийство, и я послал их всех. Естественно, меня избили и забрали всё не совсем честно нажитое барахло. Так что я снова остался с медальоном и кинжалом, но теперь ещё и с деньгами, что были припрятаны в кармане куртки. Две серебрушки. А это уже не юг, и на них и пяти дней не протянешь. А потепления даже на горизонте не было видно, хотя по календарю началась весна. И тогда я их, своих бывших друзей, сдал стражникам за полсотни серебряных монет и жил даже не в самой вшивой таверне до конца месяца. Жил сытно, но с чувством того, что я предатель. Я долго искал себе оправдание, но потом… потом просто принял это, как факт. Да, я предатель. Гадкий стукач. И ворюга. Но теперь это не идет ни в какие сравнения с моим послужным списком…       — Не говори так, ты сейчас же не воруешь и не обманываешь… тогда были такие обстоятельства… — попыталась она поддержать меня, причем буквально — дотронулась до плеча и погладила.       Но от этого я только скривился и, отвернув голову, продолжил как ни в чём не бывало:       — Четвертая зима застала меня на третий день пребывания в столице, — для убедительности я даже снова отпил травяного напитка. — Точнее, тогда только выпал первый снег, и я так его боялся, что просто сломя голову бросился ко дворцу, чтобы меня впустили внутрь. У меня не было какого-либо плана, я даже не представлял, что буду говорить отцу, когда его встречу, хотя у меня было больше трех лет на то, чтобы обдумать все варианты нашей первой встречи. Но я не сделал этого, поскольку мои мысленные образы настолько разнились, что я только начинал спотыкаться или не мог заснуть, то есть эти думы отвлекали меня от пути. И вот, придя к своей цели, я просто кинулся вперед без единого соображения, что делать. Знаешь, что потом произошло? — уже целенаправленно вовлек её в разговор.       — Если судить по тому, что мы с тобой сидим в этой комнате, то ты поговорил с отцом, и он поверил тебе, — женушка немного надулась из-за того, что я проигнорировала её, однако мои слова её интересовали настолько, что она не могла полноценно злиться.       — Не совсем, — я развел руки. — Меня, ободранную грязнулю, даже за ворота не пустили. После я несколько раз пытался проникнуть во дворец вместе с прислугой, но мне это не удавалось. На тот момент я был в отчаянии, у меня кончились деньги, а таких оборванцев, как я, в столице сотни, поэтому ждать сострадания со стороны хоть кого-то я не стал. А вспомнил прошлый год и решил попытать счастье в канализации… Не смотри на меня так! Я не знаю, что ты там подумала, но я решил найти тайный ход в замок, ты и без меня должна знать, что они есть на всякие непредвиденные случаи. Ну, я тыкался во все стены пару часов, пока случайно не услышал, что за одной из них кто-то идет. Тогда я спрятался и стал выжидать, и вскоре в метрах пятидесяти от того места стена просто покрутилась, и из другой стороны вышел отец, но тогда-то я не знал, что это он. Он меня сразу же заметил — и немудрено, я выглядывал из-за колонны — и спросил, что я здесь делаю. Я был усталым, голодным, так ещё и продрог до души, и выдумывать что-то сил не было, поэтому я разревелся и стал бубнить про то, что стражники не пускают меня к отцу. Тогда он принял меня за ма… — «мальчика» чуть не сказал я, — маменькиного сынока, раз развожу сырость в и без того сыром месте. Я успокоился и рассказал всё как на духу, а в конце добавил, что я не хочу быть принцем или что-то вроде того, мне было бы достаточно своей собственной койки и кормежки два раза в день — перебравшись на север, мне стало нужно намного больше еды, и с этим были проблемы… И отец принял меня, своего ребёнка, однако остальные обитатели замка оказались не в восторге от моего появления. Особенно королева, по её воле я жил в самой тесной комнате всю зиму. Она даже не подозревала, что эта мелочь была мне в радость после лет скитания и ночевок в лесу… — я выждал трагическую паузу и произнес теперь уже на человеческом языке. — Вот и всё, теперь твоя очередь поведать мне свою историю, — язык уже буквально отваливался.       — Что?! — Ториэтт была не готова к такому руслу разговора. — Какую истории? У меня нет никакой тайной истории: я просто обычная засидевшаяся в девках эльфийская девушка. Ну, только в карты играю, умею читать и не люблю вязать…       Я промолчал и взял в руки наполовину пустую чашку, чтобы наконец допить напиток и избавиться от образовавшейся во рту пустыни. Я вообще не хотел произносить ни звука, поэтому пару раз махнул правой ладонью на себя, будто бы подзывая или пытаясь охладиться. Я и сам не особо понимал значение данного жеста, однако постарался выглядеть как можно более увереннее и непоколебимо.       — У меня же столько вопросов осталось! — она недовольно взмахнула руками. — Вот почему ты не ешь мяса? А как ты перебирался через границы разных государств? И сколько стран ты прошёл? — я пожал плечам. — И главное: где ты расстался с сестрой, — я поперхнулся чаем и выплюнул его обратно в чашку. — Ты в порядке?!       — Да, — все же ответил я, проигрывая в этом маленьком противостоянии. — Я отвечу на твои вопросы, но не сейчас. У меня горло пересохло, — и я снова сделал глоток, отчего эльфийка скривилась.       — Что ты делаешь?! Т-ты же!.. Как мерзко, фу!       Я бы сейчас сказал бы, что в своём прошлом я пил гадость и похлеще чая с собственными слюнями, однако я просто послал ей воздушный поцелуй, а после выпил «коктейль» до дна. От того, как она встрепенулась, я тихо рассмеялась. Точно, схожу с ума. Бессонные ночи никому не идут на пользу.       — Да ты просто невыносим! — выкрикнула она совсем без злобы, миленько. — Я и правда не знаю, что рассказать. Ну, кроме того, как я тебе завидую, — я вопросительно поднял брови и направил указательный палец на свою грудь. — Да, тебе. Ты сказал, что тот демон любил тебя, хотя и не должен… А вот мои родители… — девушка отвела взгляд на угол стола. — Мать, возможно, но не сильнее остальных её детей, а нас, как ты помнишь, много. Отец же… — её плечи будто бы надломились упали. — Я ему не была интересна в детстве и стала обузой после травмы. А Рейвиха все обожали! — она ударила себя ладонью с размаха и вновь подняла голову. — Как же, старший сын, наследник, опора двора и просто умник, хотя я — первенец. Нет, я вовсе не виню брата в этом, я его люблю, он лучший младший братик в мире!!! — Тори на мгновении воодушевилась, но потом вновь угасла. — Я не понимаю, почему меня любили меньше только потому, что я родилась девочкой… — она грустно вздохнула и полностью поникла.       Кажется, с кончика её подбородка стекла слеза.       Стоит сказать, что кресла, на которых мы сидели были сделаны в лучших человеческих традициях, то есть были просто огромными для таких миниатюрных персон, как мы. Так что я, не долго раздумывая, отодвинулся к правому краю и похлопал по образовавшемуся рядом со мной месту. Она тут же поняла намёк и присела рядом со мной. Ненавязчивым движением руки я притянул жену к себе так, чтобы она могла спокойно выплакаться в мою жилетку совсем не метафорично, и стал поглаживать по левому боку.       Она разрыдалась в голос. Я поцеловал её макушку и прижал сильнее к себе, намереваясь пережить истерику в таком виде, и даже задремал, утомленный обилием бессонных ночей из-за маниакальной паранойи, что стала преследовать меня последнее время.       Разбудил меня легкий толчок в грудь и нежные слова возлюбленной Тори:       — Спасибо, милый, — она робко прижала руки к груди, будто не сжимала меня ими как тисками.       — Не за что, дорогая, — ответил я таким же, излишне женским тоном и погладил её огненные волосы.       Это было неловко для нас двоих, но мы не стремились отстраняться друг от друга. Хотелось посидеть так настолько долго, насколько это возможно с моей новой должностью королевы короля, ведь уже через восемь часов мне нужно приступить к своим прямым обязанностям. Но это через восемь часов, а пока…       — Ты уже зеваешь, — заметил я. — И время поздние, за полночь… Иди, ложись спать, — с сожалением попросил я (мне не хотелось расставаться).       — Хорошо, — испуганно ответила она, тут же подскочила и беспромедлительно зашагала в свою спальню, но я окликнул её:       — Помни, что есть те, кому ты не безразлична… — на тот момент я уже поднялся с кресла, но всё еще был спиной к девушке, поэтому она не могла заметить мой румянец. — Спокойной ночи, — я тут же перенесся к себе, не дожидаясь ответной реакции.       Ещё немного и я перестану ходить вовсе.