Поход

16 июля 2155 года При свете дня лагерь напоминал недавнее поле боя. Правда, павшими в битве были исключительно консервы: банки из-под тушёнки и сгущёнки поблёскивали в траве, как шлемы поверженных рыцарей, а куча упаковок из-под пайков напоминала покорёженные щиты. – Ничего себе! – Негр присвистнул. – И это всё мы вчера сожрали? – Ну не сурки же, – хмыкнул Стас. Идея отселить Негра в отдельную палатку ночью была воспринята как акт высокого гуманизма. Саня Тихонович уступил ему свою, а сам оперативно переселился на свободное место к Квазикам. Гуманизм не остался безнаказанным. Втроём в одной палатке они надышали так, что среди ночи конденсат начал капать Сане на лицо. Саня морщился и страдал, не просыпаясь, пока одна особо противная холодная капля не закатилась ему прямо в ухо. Попытка отползти от стенки подальше не удалась: основное жизненное пространство занимали непоколебимые хозяева палатки. В итоге в надежде просушиться он просто выкрутил обогрев основательно подмокшего спальника на максимум. К утру атмосфера в палатке стала напоминать тропический дождевой лес. Мокрый, злой и невыспавшийся Саня высунулся из палатки. В спину его подталкивали молчаливые и деловитые Квазики. Волосы у них были влажными и взъерошенными. Саня потряс головой и медленно, как сомнамбула, двинулся по кругу, подбирая и кидая в костёр пустые консервные банки. – Э! Дежурный, а завтрак будет? – традиционно нечувствительный к страданиям ближнего Негр жизнерадостно размахивал ложкой. – А когда? А? – Будет, – угрюмо пообещал Тихонович, – Паёк тебе будет. Вот как найдёшь – так прямо и будет. Завтракали молча. Стас опасливо ожидал от Веньки очередной каверзы: вчера друг в самые неподходящие моменты ухитрялся докучать ему вопросами по биологии. Как вскоре выяснилось, ждал не зря. – А скажи-ка мне, Стасик, – вкрадчиво начал Венька, загоняя в угол и пришпиливая вилкой последнюю зелёную горошину из пайка, – что такое эукариоты? – Сам ты эукариот, – буркнул Стас. – Мне в академию биологию вообще сдавать не надо. – Правильно, эукариот! – обрадовался Венька, начисто проигнорировав конец фразы. – И ты, Стасик, у нас, кстати, тоже эукариот. А почему? Стас не ответил, яростно ковыряя алюминиевой ложкой сублимированную отбивную. Отбивная была тонкая, серая и жёсткая, как подошва. – Стасик, ну это же на второй странице написано. С самого верха, – не унимался Венька. Признаваться в том, что в заботливо распечатанные конспекты он так и не заглядывал, – разве что переложил из одного кармана рюкзака в другой, да, кажется, случайно полил репеллентом, – Стасу не хотелось. – Потому что эукариот, – упрямо фыркнул он. – Со второй страницы. *** Консервные банки обожгли в костре и закопали. Всё, что было биоразлагаемым, закопали просто так, употребив для этого нож и крышку от котелка – взять с собой в поход лопату никто не догадался. – Слушайте, а чего мы эти-то не зарыли? – перемазанный землёй Негр удручённо взирал на кучу пластиковых кюветок из-под пайков. – А того, – отрезал Тихонович. – Можешь тогда на них сразу написать «Тут был Негр». А через двести лет твои праправнуки придут и прочитают. – Не понял. И чего с ними теперь? – Негр осторожно поддел носком ближайшую кюветку. Вся куча отозвалась лёгким шуршащим перестуком. – Ну как чего? В утилизатор, – Саня пожал плечами и отвернулся. Негр озадаченно смотрел на Санину спину, пока тот сворачивал и паковал спальник. Потом оглянулся, словно ожидая увидеть утилизатор где-нибудь под ближайшим кустом. Тем временем молчаливые Квазики уже развернули плотный мусорный пакет, – откуда только они его достали? – и споро набивали его пластиком. Запах потревоженных остатков лапши и сырного соуса поднялся над стоянкой. – И куда вы их? – поинтересовался Негр. – С собой… – начал Квазик Левый, укоризненно посмотрев на него. В волосах у Квазика торчала сухая травинка. – …До ближайшего утилизатора, – договорил Квазик Правый. Они уже уложили все кюветки в пакет, плотно замотали его и теперь дисциплинированно упихивали в рюкзак. Травинка выпала, и братья снова стали абсолютно идентичны. – Всё! – скомандовал Стас. – Выдвигаемся! – Вот-вот, – съехидничал Венька, – а то рюкзаки там уже кричат «По туристам!» и гнусно ржут… *** – Не, ну вы уверены, что это тропа? Что-то непохоже, что тут вообще люди ходят! – спросил Негр в третий раз за последние полчаса. Стас не ответил. Он уже ни в чём не был уверен. Они шли вдоль этого проклятого ручья целый день. Тропинка, которая вначале выглядела вполне многообещающей, сперва привела их к каменистому берегу, а потом и вовсе истаяла в тоненькую пунктирную линию, то и дело исчезающую в нагромождениях булыжников. – А кто же тут ходит тогда? – пропыхтел Венька. Несмотря ни на что, он всё ещё верил в лучшее. – Ну откуда я знаю, кто! – Негр наклонился и попытался прямо на ходу подтянуть носок. – Может, кабаны. – Может, и кабаны, – задумчиво отозвался шедший впереди Стас. Он остановился и теперь внимательно разглядывал еле заметную тропинку. – Только тогда они курят. Саня подошёл поближе, присел на корточки и потыкал пальцем в расплющенный окурок. Квазики бесшумно выросли с двух сторон и тоже внимательно уставились в землю. Длинный Негр заглянул Сане за плечо, выпрямился и радостно заорал в пространство: – Лю-у-у-у-дии! – ..ууудииии… – наверху, в скалах, неуверенно отозвалось эхо и стыдливо смолкло. Ручей, журча, перескакивал с камня на камень и пенился под крохотными порожками. Упавшие в поток листья выписывали замысловатые загогулины. У подножия скалы на противоположном берегу на мгновение мелькнул и тут же исчез в камнях крупный встопорщенный сурок. Саня Тихонович поднял голову и с сожалением поинтересовался: – Ты что, совсем дурак? Следующие полчаса никаких новых следов человека им не встретилось. Смеркалось. Небо было ещё достаточно светлым, но в ущелье уже сгустились синие тени. Между скалами впереди виднелась плоская бледная луна. Вторая, более крупная, ещё не взошла. Они брели весь день практически без остановок – берега ручья обступали скалы, и двигаться приходилось по узкой полоске берега, местами осторожно переступая с одного булыжника на другой. У Стаса гудели ноги и хотелось есть, но он упрямо шёл вперёд. Нужно было до темноты найти место для нормальной стоянки. Венька уже пыхтел из последних сил, а Квазики натёрли ноги – один левую, а другой правую, – и прихрамывали в противофазе. Негр хлюпал одной кроссовкой и ругался вполголоса: вода в ручье была ледяной. Венька подумывал о том, а не достать ли ему фонарик. Он оглянулся в поисках подходящего булыжника, чтобы поставить на него рюкзак, как вдруг что-то блеснуло на самой периферии зрения. Там, где заканчивался чёткий круг сфокусированной очками реальности и начинались невнятные расплывчатые пятна. Венька машинально повернулся в ту сторону и от удивления снял очки. Надел их обратно, но блестящая штуковина никуда не исчезла. – Стасик, – позвал он. – Стасик, ты посмотри! Поперёк ручья, перекинутая на манер моста между двумя большими плоскими валунами, лежала металлическая стремянка. Выглядела она здесь странно и чужеродно. Примерно как вяжущий носки центаврианин на лавочке у подъезда. – Вот! – из последних сил возликовал Негр. – Это, по-вашему, тоже кабаны сюда притащили? Идти в темноте по шаткой стремянке было страшновато. Пусть ручей и был мелким, но свалиться на камни в ледяную воду, да ещё и с тяжёлым рюкзаком за плечами, совершенно не тянуло. Венька шагал аккуратно, стараясь не попасть ногой в промежутки между ступеньками. Стас и Негр уже стояли на том берегу и светили фонарями себе под ноги. – Слушайте, а тут, вроде, и правда наверх тропинка! И люди, вроде, ходили. – Негр победно, как ценным трофеем, потряс найденным эмалированным чайником без дна. Остаток пути и поиск стоянки Венька запомнил плохо. Они лезли куда- то вверх по крутой, осыпающейся тропке, потом шли и шли, а из темноты под лучами фонариков причудливыми статуями появлялись то кусты, то камни. Найдя, наконец, достаточно ровную площадку, они вытащили и побросали палатки в надежде, что те как-нибудь самораспакуются. Очень хотелось лечь лицом в землю прямо на месте, можно даже без палатки, но чувство долга перевесило. – Стас! Ты что, заснул?! Эй! Мы тут вообще-то дежурим! – А? Кто, я? Нет! Я тут так… отдыхаю.