Поход

Всё ещё 17 июля 2155 года – Как что? Термос это! – Негр, разумеется, уже сунул длинный нос в Венькин рюкзак. – А вот что ты туда налил и скрываешь от общественности – это большой вопрос! – Это не я, – сказал полный мрачных предчувствий Венька, – Это бабушка… Термос оказался длинным, как старинный артиллерийский снаряд, и, наверное, таким же увесистым. Металлизированный корпус искрил на солнце всеми оттенками зелёного, как крылья жука-бронзовки. – Булькает! – со знанием дела заявил Негр, прижав термос к уху. – Ну чего? Открываем? Венька неопределённо пожал плечами. Мысль о том, что в термосе вполне может быть какая-нибудь еда, напрочь вытеснила все остальные мысли. Например, о том, когда её туда поместили и что с ней могло за это время произойти. – Тихонович, за дно подержи! Не отворачивается чего-то. – Негр сунул термос Сане, вытер руки о футболку и крепко ухватился за крышку. – Ну, давай! Раз-два! Раздался хлопок. Внутренняя пробка термоса вылетела, как пушечное ядро. Всё вокруг обдало фонтаном пенистой бледно-зелёной жижи. Резкий запах кислятины ударил в нос. – Эт-то что ещё за… – выдохнул Стас, ошарашенно утираясь рукавом. – Супчик, – похоронным тоном проговорил Венька и снял очки. Стёкла были густо залеплены неаппетитными хлопьями. – С лапшой. От бабушки… Стас оглянулся. Негр сидел на земле. Он, кажется, даже лишился дара речи и теперь по-рыбьи открывал и закрывал рот. На торчащей из волос веточке грустно повисла лапша. Квазики сосредоточенно обирали друг с друга нечто, бывшее когда-то художественно нарезанной морковью. Саня Тихонович, оказавшийся ближе всех к эпицентру, застыл с мученическим выражением лица и до сих пор опасался открывать глаза. На широком Санином плече на манер эполета развалилось крупное, в белых плесневых пятнах, соцветие цветной капусты. – Мда. – Стас кашлянул. – Хорошо, что она туда ещё и котлетки не положила. Убило бы всех к чёртовой ба… кхм… тётушке. *** Отмываться пришлось прямо в том самом ручье, оставив при вещах Квазиков – как самых запасливых и наименее пострадавших. Квазики просто скинули забрызганные футболки, шустро затолкали их в мусорный пакет и вытащили из рюкзаков свежие. Саня брёл по тропинке вниз с выражением величайшего омерзения на лице, вытянув вперёд руки, как инопланетная мумия в малобюджетном ужастике. Негр спускался чуть ли не бегом, Венька, наоборот, осторожничал, то и дело морща нос и взглядывая себе под ноги из-под заляпанных очков. Вода в ручье была ледяная, несмотря на то, что солнце припекало всё сильнее. Посредине потока торчала Негрова длинная, нескладная фигура, бледная до синевы и покрытая гусиной кожей. Вода доходила ему едва ли до щиколотки. Негр остервенело тёр футболку хозяйственным мылом. Он до сих пор не мог найти слов и то возводил очи горе, то возмущённо фыркал и обиженно косился на Веньку. Венька только пожал плечами. Ему тоже досталось. Его собственная футболка, свежеотстиранная, насколько это вообще было возможно, сохла на прибрежных камнях. Саня Тихонович, в мокрой насквозь футболке (на себе быстрее высохнет) и синих трусах в полоску, совершал странные телодвижения на берегу. Дрыгоножество и рукомашество должны были символизировать собой согревающие упражнения. Впрочем, эффект от них был небольшой: Саня клацал зубами от холода и время от времени икал. В конце концов Тихонович сдался и сел на нагретый солнцем камень, нахохлившись и засунув руки под мышки. – Я д-думал, по-после этого термоса в ж-жизни больше ж-жрать не з-захочу, – мрачно пожаловался он. – А на самом деле? – живо отозвался Венька. Не то чтобы он чувствовал себя виноватым, но поддержать разговор стоило. Саня только мрачно сплюнул в сторону. Идти обратно в мокром охотников не было – даже Саня в конце концов снял свою футболку и разложил её на просушку. Голые спины припекало. Стас молча жевал сухую травинку и смотрел, как бежит по камням вода. Негр нашёл в ручье какую-то ракушку и поочерёдно приставал ко всем с вопросом, съедобная ли она. Когда ему в третий раз предложили самому попробовать и узнать, он всё-таки расколотил её булыжником, но склизкое содержимое с обломками скорлупы его так и не вдохновило. С досады он размахнулся и зашвырнул ракушку куда-то на другой берег. Сердитый Саня Тихонович сидел на своём камне, как статуя мыслителя. Все мысли, впрочем, упорно крутились вокруг еды. – Интересно, – мечтательно протянул Венька, – а рыба тут водится? – Может, и водится, – Стас потянулся за второй травинкой. – Только чем ты её ловить собрался? Руками? Венька вздохнул. Ловить действительно было нечем. – А хорошо бы рыбки… – Негр почесал покрасневшую на солнце спину. – Зажарили бы… Они дружно сглотнули. Громко и немузыкально забурчал чей-то живот. На несколько минут на берегу повисла тишина. – Смотрите! Туда смотрите! – Саня толкнул Стаса локтем в бок. – Ишь ты, животное! Расселся, как в ресторане… С другой стороны ручья на солнышке сидел крупный матёрый сурок. Тёмно-зелёная шерсть лоснилась. Длинный хвост распластался по горячим от солнца камням. Сурок держал в передних лапах какой-то сочный побег и сосредоточенно жевал. Пучки тонких беловатых усов смешно подрагивали в такт. – Вот ведь… жрёт! – со смесью восхищения и зависти прошептал Саня. Сурок вдруг прекратил жевать и, ловко вытянув заднюю лапу, мелко почесал коготками за ухом. Затем тряхнул головой и снова вцепился зубами в побег, прикрыв глаза от удовольствия, как заправский гурман. – Интересно, – Негр тоже понизил голос до шёпота, – а мяса в них много? – Три-четыре килограмма, – припомнил Саня давешнюю статью из инфрапедии. – А этот на все шесть потянет. На ничего не подозревающего сурка оценивающе уставились четыре пары голодных глаз. – Слушайте, – примирительно сказал Венька, – Ну как-то нехорошо. Всё-таки заповедник. И жалко его, симпатичный… – А шашлык из него ещё симпатичнее. Зуб даю! – решительно заявил Тихонович. В его глазах засветился охотничий азарт. Не отрывая взгляд от добычи, Саня решительно слез в воду и осторожно, пригибаясь, принялся красться через ручей. Сурок приоткрыл один глаз, недоуменно взглянул на Саню и спокойно продолжил жевать. Это чудо природы в синих трусах, которое то и дело, чертыхаясь, оскальзывалось на мокрых камнях, по авторитетному сурочьему мнению никак не тянуло на серьёзного хищника. Наконец Тихонович выбрался на противоположный берег и стал боком подходить к сурку. – Цыпа-цыпа-цыпа… кис-кис-кис… – ласково приговаривал он вполголоса. Сурок насторожился и дёрнул округлым ухом, но жевать не перестал. – Гули-гули-гули… – Саня алчно пожирал пухлого сурка глазами. – А ну иди сюда… три-четыре килограмма… диетического… легкоусвояемого… Ааааа-ах ты ж!!! Среди камней предательски попалась та самая выброшенная Негром ракушка. Нога охотника за сурками скользнула вбок, крупный Саня неуклюже извернулся и, обдирая колени, шлёпнулся на четвереньки. – С-собака! – выругался он сквозь зубы и с такой вожделеющей ненавистью посмотрел на сурка, что тот сразу понял: это за ним. Оперативно, но не теряя достоинства, сурок упихал в щёки оставшийся корм и шустро потрусил прочь. Саня взревел и взял низкий старт. Сурок оглянулся через пушистое плечо и припустил рысью. Тихонович забирал левее, отрезая добычу от кустов у подножия крутого склона. Сурок перескакивал с камня на камень, смешно повиливая светлым задом. Знаменем развевался задранный хвост. Поняв, что главный путь к отступлению отрезан и противник гонит его к воде, сурок возмущённо, с присвистом, закудахтал и метнулся в совершенно неожиданном направлении. Поодаль у самого берега росла неизвестно как зацепившаяся за камни кривоватая берёзка. Сурок прижал уши и вприпрыжку рванул к ней. Саня не ожидал от добычи такой глупости и с победным воплем слезшего с диеты питекантропа ринулся следом. – Ага-а!!! Ну всё, тушёнка! Попался!