Akiko Shikata - いつまでも.mp3
Рун встречает их зажёгшимися огнями вдоль тротуаров, рассыпающими теплый золотистый свет по мощённым камнем дорогам, стенам домов и трепещущим на теплом ветру лепесткам цветов, которых в каждом дворике было так много - Чонгук столько цветов вообще никогда не видел. На горизонте, спрятанном за деревьями, догорал закат - бордовый причудливо мешался с фиолетовым и лишь легкими отблесками расчерчивал небо над самыми дальними верхушками крон. Небо над лесом уже затянуло темным бархатом, рассеивая за собой яркие звёзды. В воздухе пахло свежим, сладким и будто немного острым, словно перед дождём, но небо было всё ещё слишком чистым и оставалось только гадать, от чего так? Этот городок - самое прекрасное, что видел когда-нибудь Чонгук. Это как вышедшая из детства сказка, которую ему читала мама ещё до того, как решила сделать из собственного сына марионетку для исполнения собственных не осуществлённых желаний. Яркая толпа вокруг была похожа на теплый поток, который подхватывал Чонгука и тянул за собой. Он старался не упустить ни одной мелочи и очнулся, только когда дорога, чуть расширяясь, влилась в небольшую мощёную площадь, заполненную танцующими людьми. От дерева до дерева сияющей сетью были протянуты гирлянды, мигающие белыми огоньками. Над цветами, что росли в больших клумбах по краю площади, кружились светлячки, а воздух был наполнен запахом всё той же подступающей грозы и мелодией, которую перебивали голоса и смех горожан. - О, Джин, вы пришли, - к их небольшой компании подошла молодая девушка и поклонилась слегка, на что колдун, стоящий рядом с Чонгуком, ответил приветственным кивком. - Не мог пропустить такой праздник. - Не бог весь что. Говорят, в городах, что по ту сторону гор, праздники красивее. Вы, верно, бывали там и не раз, - незнакомка улыбнулась, опуская глаза, и даже Чонгук понял, что сердце этой юной особы бьётся быстрее при виде Сокджина. Он улыбнулся украдкой и хитро посмотрел на колдуна, но тот даже глазом не моргнул, продолжая поддерживать светскую беседу, как ни в чём не бывало. - Уверяю, я там никогда не бывал. Далёкие города не для меня. Я предпочитаю жизнь здесь всяким шумным балам и утомительному светскому обществу. - Приятно слышать, что такой человек, как вы, выбирает наше скромное общество. Сокджин улыбнулся легко и так ослепительно, что даже Чонгук засмотрелся. Но только лишь потому, что ему казалось, будто так улыбаться колдун не умеет. Тоска, поселившаяся где-то на самом дне карих глаз, была такой ощутимой. И создавалось впечатление, что улыбаться так тепло Джин либо не умел никогда, либо давно разучился. Оказалось приятным осознать, что это не так. Тэхён и Хосок улизнули вперёд. Им выдали красивые, расшитые кружевом маски, закрывающие верхнюю часть лица. Чонгук же свою вертел в руках, так и не решившись надеть. - Помочь? - Сокджин тоже уже был в маске и выжидательно смотрел на младшего. - Всё хорошо? - Я не знаю, - покачал головой Чонгук. - Странно. Странно всё: этот мир, ты, моё привыкание, которое проходит так естественно. Оттого немного не по себе. Колдун улыбнулся. - Не могу винить тебя в этих словах. Каждый воспринимает это по-своему. Для тебя мой мир - фантастика и мало поддающееся объяснению явление. Как и магия в целом. Для меня магия - данность. Я с нею родился и не понимаю, что в ней такого необычного, что люди не верят. А мир - как для тебя мог бы быть домик на дереве. Место, куда ты спрячешься, чтобы побыть одному. - Ты прячешься от тех, кто живёт в твоей параллели? - Возможно. Правда, всё больше кажется, что прячусь от самого себя, - Сокджин улыбнулся мягко и взял из рук Чонгука маску. - Не нарушай традиций. Сегодня ночь полной луны. По преданиям в эту ночь, если ты придёшь на праздник, то именно в кружении танца можешь встретить того, кто предназначен тебе судьбой ещё даже до твоего рождения. - Мы в искуственном мире, - проворчал Чонгук, однако, позволяя нацепить на себя маску. - Откуда тут это всё? - Искусственный или нет, это мир. Я создал его, но живёт он сам. Как и наполняет себя всякого рода мелочами, делающими его вполне настоящим. Не хочешь потанцевать? - А ты? - Мне без надобности. Чонгук скользит взглядом по танцующей толпе, выцепляет взглядом Тэхёна и Хосока. И почему-то снова безбожно на них залипает. Он смотрит, как касается щеки Хосока тыльной стороной пальцев Тэхён. Как улыбается Хосок, что-то говорит и прижимается тесно очень, а потом губами к щеке и наполовину скрытой маской скуле. Чонгук думает, что должен испытывать хотя бы удивление, но он где-то в глубине души знал, что этих двоих связывает не просто дружба или то, что они оба потерялись и попали в этот мир. Чонгук не гомофоб, ему на это всё равно совершенно. Личное дело каждого, кого любить. Но что-то тревожное и темное поднимается внутри, пугая и заставляя обмирать. Чонгук смотрит во все глаза на Тэхёна, гибкого в чужих руках. На Хосока, который держит его так заботливо и крепко. - Они... - Да. Сокджин всё ещё рядом и, кажется, наблюдает за ним. - Давно? - С самого первого дня встречи. - Разве такое бывает? - В исключительных случаях. Немного обидно, что у самого Чонгука такого исключительного не случилось. - А ты нормально к этому относишься? - Я сам такой, Гук-и. - Тот самый друг, да? Вовсе не друг? Сокджин смеётся и качает головой, а потом переводит взгляд на танцующих людей. - Друг. Самый лучший и близкий друг. Никто не виноват, что я влюбился так безоглядно и это чувство лишь крепло, несмотря на то, что в нашем обществе подобное считается почти преступлением. - Серьёзно? - Да. - Никакой защиты прав сексуальных меньшинств? - Гук-и, у нас всё иначе, - колдун вздыхает и смотрит снова на Чонгука. - Никто не стал бы защищать такого как я. - Только потому что ты полюбил не женщину, ты становишься вне закона, что ли?! - Примерно так. - Я думал, что у нас всё с этим плохо. А, оказывается, жить можно. Чонгук сочувствует. Чонгуку хотелось бы, чтобы такой человек нашёл свою пару и не боялся быть рядом. Чтобы он чувствовал ту же защищенность, какую чувствует сам Чонгук под его опекой. - Потому мы тут, - развёл руками колдун. - Иди потанцуй. - Не хочу тебя оставлять. Смотри, там раздают напитки. Хочешь? - Не откажусь. Чонгуку нравится, когда Сокджин улыбается. Потому он тащится на другую сторону площади, обходя по краю и всё равно иногда почти сталкиваясь с увлёкшимися танцем людьми. Приятная полная женщина с румяными щеками наливает ему два бокала душисто пахнущего напитка. - А что это? - Чаровница. На меду и травах. Попробуй, милый, от неё совсем не болит голова наутро, - подмигивает та и улыбается. Чонгук приносит напиток Содкжину. Тот вдыхает её запах с таким удовольствием, словно лучше ничего не нюхал в своей жизни. - Ммм... Чаровница сегодня особенно душистая. Видимо, травы были свежайшие. Пей, не бойся. Этот мир стоило создать только ради того, чтобы попробовать это чудо. Чонгук не то чтобы боится, он просто никогда не пил ничего крепче вина по семейным праздникам. И немного переживает за реакцию организма. Но пахнет напиток так, что устоять невозможно. Он делает один глоток, и по языку разливается медовая бархатная сладость и приятная горечь трав. Наверное, если бы Чонгук думал больше о подобном, он бы решил, что для происходящего это самый удачный вкус. Самый правильный. Тэхён смеётся, кружится в толпе с Талькой, та радостно верещит, когда её подхватывают на руки. Хохочет звонко, оказываясь в руках Хосока. Чонгук улыбается. Его отпускают все тревоги. И темное, затопившее недавно до краёв, отступает, словно под ласковым рассветом сдаётся ночная мгла. Хосок поворачивает голову и смотрит на него. Долго и внимательно - кажется Чонгуку. На деле не проходит и минуты. - Ты должен сходить потанцевать, - говорит Сокджин совсем рядом. И спорить не особо хочется, но делать подобное в одиночестве не привычно. - Идём, - шелково шелестит голос Тэхёна у самого уха. Чонгук всем телом вздрагивает, почти испуганно, почти неуверенно хочет скользнуть в сторону, но поддаётся и позволяет увести себя в самое сердце веселящейся толпы. Музыка переливается в ночном воздухе, то юрким зверьком кружа среди танцующих, то взмывая к верхушкам деревьев, пытаясь упорхнуть выше, коснуться звёзд, чтобы те зазвенели в унисон с ней. Чонгуку хорошо. Он под руками Тэхёна превращается во что-то теплое и ласковое, смеётся и танцует раскованно и легко, будто всегда так делал. А потом обнаруживает себя прижатым к Хосоку и краснеет щеками снова. Хосок дурачится и румянец этот сцеловывает, а у Чонгука внутри всё распускается дивными цветами. И над ними порхают светлячки. Касания губ Хосока горчат, как травы в Чаровнице. А тепло Тэхёна сзади - как сладкий янтарный мёд. И голова кружится невозможно то ли от того, что он пьяный, то ли от счастья. - Такой красивый, - бормочет Хосок с улыбкой. Чонгуку почему-то хочется плакать, и он прячется носом на чужом плече. Он не видит, как смотрит на них Сокджин. Не думает о том, что происходит. Просто музыка почти затихает для него. Мир замирает. И есть только он между Тэхёном и Хосоком, совершенно не соображающий, но интуитивно чувствующий, что был слишком долго потерян и вот только теперь нашёлся. И всё стало правильно. Как и полагается в ночь полной луны.*
Akiko Shikata - Sorriso~Venitelo a vedere ‘l mi’ piccino~.mp3
Утро туманом стелется между деревьев. Тихое, задумчивое, мягкое, как спящая кошка. - Думаешь, это правильно? - А ты? Тэхён взгляд на Хосока поднимает и жмётся к нему ближе, выдыхая расслабленно. Ему так хорошо, тепло в этих руках. Так нужно быть здесь. Эта нужность становится всё сильнее с каждым днём. Тэхён думает, что должен бы бояться, но на самом деле он только успокаивается всё больше. Даже когда появляется Чонгук. Даже когда Тэхён впервые видит, как Хосок на него смотрит. Это не пугает. - Я чувствую, что всё само по себе идёт и ведёт нас куда-то... наверное, так надо, - говорит он наконец. - Мы с тобой оба устали подчиняться системе, да? - Да. Я хочу поверить хоть раз своим чувствам. Ощущениям. Это как паззл или мозаика. - Мы нашли недостающее звено? - Тэхён улыбается. Хосок молчит, только так же с улыбкой кивает головой и к себе притискивает сильнее, губами к макушке теплой чужой прижимаясь. Кожа покрывается мурашками, когда Тэхён выдыхает в ворот футболки. - Ты никогда не думал, что это не я на самом деле? - вдруг спрашивает Тэ. Хосок вздрагивает и немного отстраняется. - Ни секунды не думал. Тэхён... - Да нет, я не сомневаюсь тоже, просто ведь Сокджин говорил об обманчивости чувств, - тот снова взгляд поднимает и улыбается тепло. - Я бы почувствовал твоё сомнение, ты же знаешь. - Тогда глупости не спрашивай, - Хосок выписывает лёгкий подзатыльник и тут же ладонью широко проходится по затылку чужому, поглаживая. Они лежат в тишине ещё долго. Вчерашний праздник удался на славу, почти до самого рассвета не стихала музыка, самые стойкие продолжали танцевать и устраивать какие-то забавные конкурсы, остальные разошлись по домам. Сегодня Рун возвращался к обычному течению жизни, так что ночь полной луны оставалась в памяти чем-то светлым, но уже прошедшим. Они старались не вспоминать и не говорить о том, что было дома после возвращения. Но не выходило. И руки всё ещё чувствовали, а губы жгло от воспоминаний. Оба хотели вернуть это. Чувство целостности, правильности происходящего. Но оба так же понимали, что всё в корне отличается от того, что было между ними. - Ему надо дать время, - сказал Сокджин, когда Чонгук заснул, вымотанный эмоционально и немного опьянённый всё ещё прошедшей ночью. - Несправедливо будет швырять его в такой водоворот чувств настолько резко. Дайте ему привыкнуть. Медленно и осторожно. Он другой. Тэхён согласно кивнул, чувствуя себя немного виновато и нервно в тот момент. И до сих пор. Он не хотел давить на Чонгука. Но это притяжение ломало все доводы рассудка. Не только у него, но и у Хосока тоже. Как было, когда встретились они. Только не может быть так просто всегда, что обидно. И Тэхён от этой обиды кусает губы. Хосок засыпает, а Тэ не уснуть, и он аккуратно выскальзывает из его объятий. Идёт на веранду, усаживается на ступени и смотрит, как туман колышется у корней деревьев. Его это немного успокаивает. - Ты чего не спишь? - спрашивает Чонгук, усаживаясь рядом. Не смотрит на Тэхёна, кажется таким спокойным и расслабленным. Но только теперь становится понятно, что Хосок прав. Тэхён чувствует. Смущение, робость, немного страха и счастье, совсем лёгкое, словно прозрачные крылья бабочки. Неуверенное очень, на которое ни в коем случае давить нельзя. Но и нельзя делать вид, что ночью их просто понесло на инстинктах. - Хороший праздник вышел, вот и не сплю, - улыбается Тэхён, согреваясь чужим теплом рядом. - Почему ты выбрал этот мир? - спрашивает Чонгук. Тэхён вздыхает. - Наверное, это будет сложно понять. В моей параллели не было ничего... ничего комфортного для меня. Люди давно пришли ко всеобщему миру, но чтобы перестать воевать и создавать глобальные конфликты, им пришлось отказаться от сильных эмоций. И это ужасно тяжело для того, кто отказываться от такого не хочет. - Нет сильных эмоций? - Чонгук так удивлён, что голову поворачивает и смотрит внимательно. - Ни любви? Ни счастья? - Нет. Только бледные тени того, что можно испытать тут. Или в твоём мире. - Откуда ты знаешь? - Чувствую, Чонгук. Я чувствую, что ты умеешь так же, как я, Хосок или Джин. Они смотрят друг другу в глаза с минуту, пока Чонгук не отводит взгляд. Смущения в нём уже меньше, но оно всё равно ещё есть, беспокойное и дрожащее, как натянутая струна. - А Хосок? - Что Хосок? - Из какой он параллели? Тэхён не успевает и рта раскрыть. На плечи его, а потом и Гука опускается по пледу. Хосок садится с другой стороны от младшего и смотрит на него задумчиво. - Она ничем не лучше тэхёновой, поверь мне. Мир, подчинённый системе, в которой нет места ничему красивому, что могло бы вызвать сильные эмоции. Развалины старых городов, брошенные и забытые... и тоска о прошлом - это всё, что есть там. Это самая безликая, я уверен, самая никчёмная параллель. Чонгук ёжится, словно ему неуютно. - Вы похожи, правда, - говорит он. - Я всё думал, почему глядя на вас кажется, что будто одно целое. Теперь понятно почему. Хотя многие подумают, что это так себе объяснение, наверное... похожих людей много, но далеко не у всех, как у вас. И всё же... Он замолкает, будто растеряв все слова. Тэхён жмётся к его боку сонно. Почему-то становится так спокойно, что усталость после веселья и танцев даёт о себе знать. Он кладёт голову на чонгуковское плечо и закрывает глаза. Утро всё ещё белёсое, молочное, и солнце будто совсем не хочет показываться. - Надо зайти к Джину будет, - ворчит Хосок. - Ишь чего удумал. Тэхён смеётся тихо, зевает и кутается в плед. Ему вообще-то хочется сейчас заснуть в объятиях Хосока, пока тот будет покрывать короткими поцелуями его губы. Хочется дышать любимым запахом и насыщаться теплой энергией, от которой голову кружит и пьянит круче, чем от Чаровницы. Но он молчит о своих желаниях, наслаждаясь тем, что они сейчас тут втроём. Это важнее всего. И то, как сменяется в Чонгуке страх какой-то призрачной, почти неуверенной надеждой. И то, как он обнимает тэхёновы плечи, прижимаясь к макушке щекой. И то, как продолжает тихо разговаривать с Хосоком, иногда посмеиваясь. Смех у Чонгука красивый. Как он сам. Приятный, теплый, кашемировый такой. Если бы Тэхён обладал возможностью превращать какие-то явления в материальные вещи, он бы обязательно сделал такое со смехом Чонгука, чтобы иметь возможность утыкаться в него носом и млеть тихонечко. Младший обнимает его крепче неосознанно, а Тэхён немного поворачивает голову и сладко довольно вздыхает, чувствуя чужую дрожь. Он совсем не замечает, как всё же проваливается в сон.*
Проходит несколько дней вчетвером. Несколько дней обновлённого не одиночества, фонового ожидания, которое переживать стало намного легче. Сокджин удивлён. Удивлён тому, как легко у него вышло свыкнуться с новенькими. Как удалось привязаться к ним, кажется, намертво. Даже Талька... Талька, кто бы только мог подумать. Она последние дни вообще от них не уходит. Всегда рядом, с восторженным блеском в зелёных глазах наблюдает, как тренируется Тэхён, как читает Хосок, как помогает собирать Сокджину травы Чонгук. Она рядом и от этого спокойнее, потому что кажется, что и тот, кого он ждёт - ближе. Обманчивое ощущение, вот же... Сокджин рад, что больше не сидит в доме один, ожидая малейшего отзвука сработавшей ловушки. Ему надоело. Ему не хочется быть помешанным, какие бы сильные чувства его не вели. Он совсем немного чувствует себя преданным. Сокджину кажется, что он ничем не заслужил пришедших к нему, но они любят его. Они проникаются им так честно и открыто, что даже мысли для этого можно не читать. Он им как старший брат, как какой-то маяк. Как ориентир. Сокджину периодически хочется сказать, что на самом деле он в этом всём очень плох. Хочется постараться открыть им глаза, но малодушно молчит в итоге, потому что сам любит их не меньше - понимает потом. Он просто не имеет права отталкивать их, по его вине попавших в этот мир. И пусть для них это стало чем-то по-настоящему хорошим, чем-то важным, Сокджин всё равно немного винит себя в своей неосмотрительности. Сокджин не знает, чем закончится его ожидание. Закончится ли оно вообще. Но ему нравится так, как есть сейчас. И неспешность дней, в которых они находят занятия для себя. И успокоившееся внутри болезненное и тянущее чувство, которое напоминало раньше о собственном одиночестве. Теперь ему нужно суметь удержать этих троих, попавших под его крыло, от необдуманных и резких поступков. Сокджин чем больше находится рядом с ними, тем сильнее удивляется тому, какие причудливые переплетения чувств возникают между ними. Он - сторонний наблюдатель, но иногда необходимо втиснуться, вклиниться между, чтобы они друг друга не задели. И пусть Тэхён и Хосок не глупые, а Чонгук, на самом деле, не настолько ранимый, Сокджину всё равно не хочется, чтобы хоть кому-то из них было больно. Он чувствует себя наседкой. Даже понимая, что ото всех ошибок их не сбережёт, всё равно настойчиво сглаживает между ними все возможные острые углы. Если бы тот, кого он так ждёт, был рядом, он бы обязательно сказал что-то вроде: «Джин, оставь их в покое и подумай о себе». И он бы послушался. Но сейчас думать о себе невозможно. Сейчас думать о себе - это как забивать гвозди в крышку собственного гроба. И от этого немного тошно. Иногда руки опускаются настолько, что Сокджин готов разрушить весь этот мирок и вернуться в свою параллель. Продолжить жить там, снова работать, строить хоть какое-то будущее. Но кто-то где-то когда-то сказал одну очень правильную вещь: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Сокджин не имеет права на слабости хотя бы из-за этих троих, чьи судьбы переплетаются сейчас так тесно, пишутся заново, позволяя им снова обретать самих себя. Потому Сокджин благодарен Хосоку, который приходит к нему, чувствуя острую необходимость в собственном присутствии. Он никогда не задаёт вопросов, не разговаривает. Он просто ложится или садится рядом, обнимает и касается ладонью лба. И только одно единственное: - Не нужно, Джин. Срывается тихо, почти не тревожа воздух. Сокджин закрывает глаза, в такие моменты ощущая себя совершенно беспомощно и открыто. Но быть таким уже почти не страшно - перед своими. Ставшими таковыми так незаметно и так быстро. Сокджин вспоминает слова, которые когда-то сказал Чонгуку. И думает, что не только их младшего это касается. Всё, что происходит с ним - тоже для чего-то нужно. И хочется верить, что оно к лучшему.