Долгий путь домой.

Philip Glass – The Hours.mp3

Намджун берёт его за руку и говорит: - Пойдём. Сокджин идёт, хотя внутри всё вопит о том, что нужно остаться. Сокджин уже несколько дней предчувствует какой-то тотальный пиздец, выражаясь языком Юнги. Ему страшно, что он не понимает, откуда оно, от кого. Он смотрит на немного зашуганного, но светлого в своём счастье Чимина. На теряющего привычную мрачность Юнги, на его улыбку, от которой немного отпускает тревога. Наблюдает за Тэхёном, который в любви Чонгука и Хосока купается, как рыбка в прошитой солнечными лучами голубой воде. На Хосока, готового защищать и опекать своих двоих. На Чонгука, который непривыкшим зверьком ластится к ним обоим и понемногу расслабляется, кажется. Сокджин даже к Намджуну присматривается, но с этим сто процентов всё нормально. Он расслабленный, спокойный и непрошибаемый. Только смотрит иногда дольше прежнего в ответ, так что Сокджин себя девочкой смущённой чувствует. Шею трёт, глаза отводит и теряет нить тревоги этой, потому что вся концентрация летит к чёртовой матери. Когда их было двое, трое, четверо - всё было куда проще. Сокджин чувствовал каждого, как самого себя. Читал мысли сходу. А теперь всё иначе, потому что и их много и магия чужая перебивает его собственную. В итоге от привычных чётких ощущений остаётся только нечто размытое, непонятное, заставляющее мучиться, переживать и судорожно искать - откуда рванёт? Тёмное, тяжёлое, тягучее - оно заполняет всё пространство дома, мешает и не даёт нормально расслабиться. Сокджин бы плюнул, если бы это не его потерянные мальчишки были. Но это они. И кому-то сейчас очень плохо. Настолько плохо, что оно грозит кончиться неминуемой катастрофой. Но. Сокджин всё ещё слабый, любящий и до трясучки желающий любой близости с Намджуном. И когда тот берёт его за руку, то внутри у колдуна всё обрывается сладко и трепетно. Он следует за ним, как привязанный. Старается отпихнуть от себя назойливо жужжащее внутри «неправильно, нельзя, останься». Сокджин почти ненавидит себя ровно до того момента, как Намджун, остановившись посреди леса, тянет его к себе. - Как же я соскучился, - говорит он. Сокджин обмирает в чужих руках на мгновения и потом жмётся в ответ. Он думает, что Юнги когда-то был прав. Сам он ничуть не лучше их всех, такой же потерянный и испуганный. Он как тот вожак компании, что построил шалаш, в котором отлично прятаться от глупого мира, не понявшего и не принявшего их. Остальные - пришлые, такие же бегущие от всего несправедливого и горького, что никогда толком, наверное, не отпустит. Каждая параллель оставила на себе след её бывшего обитателя. Сокджину от того немного грустно, но сделать с этим вряд ли что-то можно. Даже если стереть память, останется куда больше, куда глубже, что не выкорчевать, сколько ни пытайся. Сокджин к плечу Намджуна щекой прижимается и обнимает, ладонями на спину ложась аккуратно. - Нам с тобой с самого моего возвращения не давали нормально побыть наедине, - говорит Намджун. И голос его теплым ветром касается волос. Оседает согревающими последними лучами заката где-то внутри. Сокджин едва не стонет, сглатывая ком в горле. Ему так хорошо и легко, когда Намджун рядом. Сокджину кажется, что ради одного этого момента стоило пережить всю их разлуку, потому что... осознание себя в любимых руках, в том, что Намджуну это тоже надо - самое важное, бесценное. И не особо сейчас нужно даже что-то большее, не так важно, какого качества чувства они друг к другу испытывают. Важнее другое - чувства есть в принципе. Сокджин согласен мириться с чем угодно, если его Намджун будет рядом. - Ты сам не свой, Джин. Что случилось? Сокджин, наконец, вздыхает и мотает головой, потираясь щекой о чужую футболку. - Мутно всё. Непонятно. Магия даёт жуткие сбои. А между тем кому-то из ребят нужна помощь сейчас... но я не знаю, кому. - Уверен? - Уверен. Меня это пугает, Джун. Так пугает. За эти почти полгода они стали моей второй семьёй. - Твоей первой ты не так уж и нужен был. - Моя первая семья - ты, - говорит Сокджин и голову вскидывает, смотря на Намджуна. У того глаза блестят так странно, так волнующе, что хочется сейчас с головой в омут и потом даже не оправдываться перед собой. Но Намджун гладит ладонью его щёку. - Я счастлив это слышать. Они стоят так долго-долго, и Сокджин не знает, что делать с желанием целоваться, которое зашкаливает. Он украдкой кусает губы и опускает глаза, рассматривая какое-то пятнышко на чужой футболке. В голове невообразимая каша и вдруг кажется, может быть ребята были не так уж неправы в отношении ответных чувств? - Хочу провести эту ночь с тобой, как дома, - говорит Намджун. И для кого угодно в этом предложении будет столько двусмысленности... но только не для Сокджина. Он улыбается тепло и кивает. Провести ночь, как раньше - строить формулы перемещения в ночном воздухе. Призрачные лиловые знаки, словно большие светляки, плавают в густых чернильных сумерках, перетекающих в ночь. Как дома - строить миры многоуровневыми макетами, которые светлыми росчерками ложатся поверх лилового. Это было их главное развлечение со времён института. Сокджин это любит. Любит задавать загадки для Намджуна, строить препятствия для того, чтобы образовать переход из одного его мира в другой. Они находят поляну в лесу, чуть в стороне от Руна, и там усаживаются рядом, начиная привычную игру воображения и формул. - Удивительно. Вы, архитекторы, по сути просто фантазёры. Ваш магический резерв работает на то, чтобы вы воплощали ту дичь, что лезет вам в головы. В других мирах всё иначе. - Архитектура там специальность глубоко техническая, правда? - Да. - Тебе не нравится моя фантазия? - шутливо дуется Сокджин. Намджун слегка пихает его плечом. - Я такого не говорил. Мне нравится этот мир. Это очень похоже на тебя. Такой же теплый и уютный. Знаешь, мне этого чувства не хватало, пока я мотался по мирам... пока я был в мире Чимина. Сокджин прижимается к боку друга и смотрит с мечтательной улыбкой, как формулы, словно рой пчёл, атакуют его мир, ища выход и способ пробить оболочку. Это на словах просто - встал и пошёл. Но на деле это едва ли проще, чем выстроить много связанных между собой миров. Сокджин вообще в этих формулах не разбирается. Если и замечает ошибки, то скорее интуитивно, потому что видел всё это множество раз. Вот и сейчас видит лишний символ, но молчит, ждёт, когда Намджун сам поймёт ошибку. Он, наверное, совсем отвык от такого. - Я не спросил, как дома? - Меня там не было с тех пор, как ты пропал. Когда перестали приходить от тебя весточки. Я почти сразу построил этот мир и ушёл. Невыносимо было без тебя. Намджун внимательно изучает свою формулу, которая так и не смогла пробить брешь в скорлупке построенного макета. Он, не глядя, руку тянет, кладёт ладонь на макушку Сокджина и прижимает к себе. - Заставил я тебя понервничать. Прости. - Не твоя вина. Но я всё ещё не понимаю, как ты нашёл лазейку в эту закрытую параллель. - Да не такая уж она закрытая. Но подобрать время и место, через которое выбраться можно было бы, я так и не смог. Это воля случая. Даже твои ловушки... они на меня срабатывали пару раз, но так быстро, что я ничего не успевал сделать. Ощущение, что портал даже до конца не открывался. В общем, хрень какая-то там происходит, это надо будет при случае изучить. Сокджин недовольно морщится, дёргает головой, но Намджун не отпускает. - А может быть, ты уже перестанешь искать приключения на свою задницу, а? Я не уверен, что смогу снова пережить, если ты исчезнешь. Намджун коротко вздыхает, но ничего на это не отвечает, и у Сокджина внутри тихонько умирает любая надежда на то, что его любовь может быть взаимна. Потому что вряд ли любимому человеку не нашлось бы, что на это ответить. - Талька, - вдруг говорит Намджун. - Я не понимаю, кто она такая. Родная, знакомая, но... Сокджин отстраняется и ведёт плечом. - Догадайся с трёх раз. Что может охранять этот мир? - Это... мой подарок?! - Да. Тот реар, что ты мне подарил - светлый изумруд в обрамлении чёрного дерева. Она - страж. - Выходит, что и я... - Как пожелаешь. - Сокджин, перестань дуться. - Кто дуется? Я не дуюсь, я тебя придушить хочу, неблагодарная ты сволочь. - Ты же знаешь, как это для меня важно... - А ты знаешь, как важен мне, и тебе на это плевать! Намджун валит его на траву, ладонями в плечи упираясь, прижимая к земле сильнее, чтобы не вздумал вырваться. Нависает сверху, опасно сверкая глазами. - Ты знаешь, что это не так. Но есть вещи, которые я люблю не меньше тебя... - Именно потому я должен каждый раз ждать тебя ни пойми откуда и радоваться тому, что ты хотя бы вспомнил, что нужно вернуться? - горечь в голосе скрыть не получается. - Нет, Джун. Так не бывает, понимаешь? Что-то всё равно ты любишь больше. Это либо я, либо твои прогулки по мирам. И ты лучше выбери скорее, потому что... у меня моральных сил столько нет. Я, конечно, эгоист, но не потому что хочу удержать тебя на привязи. А потому что понимаю, что однажды могу не дождаться тебя... Ты не подумал о том, что я тогда буду делать? - Ты драматизируешь. - Возможно. Но это я ждал тебя, это я раскидывал ловушки в надежде, что хоть одна тебя затянет и вернёт. Это я тут мучился неизвестностью. И ты можешь мне сейчас сказать, что я строю из себя жертву. Наверное, так и есть... я не знаю. Но во мне говорит любовь к тебе, нежелание тебя терять, страх за тебя. Впрочем, что я разоряюсь... - Ты понимаешь, что сейчас произошло вообще? - шепчет Намджун, смотря на него во все глаза и, кажется, забыв о чём они говорили. - Ты понимаешь, что признался мне? - Будто ты и так не знал, что я люблю тебя, - устало вздыхает колдун и чуть дёргается. - Отпусти. - Не уверен, что могу это сделать, - качает головой Намджун. - Одно дело догадываться, другое дело - получить доказательства. - И что ты собираешься с ними делать? - настороженно спрашивает Сокджин. Намджун наклоняется так близко, что становится трудно дышать. - Наверное, пересмотрю свои приоритеты и пошлю к чёрту прогулки по мирам, если мой мужчина против, - отвечает он тихо почти в самые губы лежащего под ним. Сокджин судорожно облизывается. У него лёгкая паника, переходящая в нервную дрожь. Он вообще не был к такому готов. И Намджун прав: получать доказательства - это не то же самое, что надумывать себе. Это немного жутко, потому что... Сокджин не знает, что с полученными знаниями делать. Он коротко стонет, когда уголка губ касается теплый поцелуй. И глаза прикрывает, стараясь успокоиться. - Давай ещё раз, Джин... Я люблю тебя. Сокджин тихо смеётся, чувствуя, как солёная влага чертит дорожки по вискам. - Я тоже... люблю тебя, Джуни. * Это утро начинается вовсе не так, как хотелось бы Хосоку. Он ожидал теплых объятий, ленивой неги и тихих разговоров. Надеялся, что хотя бы теперь их младший поддастся, оттает и позволит себе излить душу. Хосок не верил этим оленьим глазам, которые смотрели наивно и непонимающе. Чонгук скрывал что-то. Что-то, чему не давал выйти наружу. Во что не хотел впутывать остальных. И Хосоку важно и нужно было понять... Утро, которое уже почти обед, начинается с напряжённой спины Тэхёна. Он сидит рядом, сжимает пальцами одеяло и весь пропитан непониманием и обидой. - Что мы не так делаем, Сок-и? Почему он бежит от нас? - Тэхён безошибочно угадывает, что Хосок проснулся, но не поворачивается. Его голос звенит, словно от непролитых слёз. - Я не знаю. - Ты же чувствуешь людей... какой он? Хосок толкает себя вверх, садится, обнимая Тэхёна и прижимая к себе бережно. - Испуганный. Неуверенный. Недоверчивый. - Идиот, - всхлипывает Тэ и изворачивается в чужих руках, садится на колени Хосока, обнимая крепко. Прячется носом в шее и сопит обиженно. Тэхён иногда очень взрослый, а иногда абсолютное дитё, особенно когда дело касается чувств. Хосок рад тому, что это глубоко его цепляет, самое нежное трогает до боли порой. Потому что, наверное, им, отвыкшим, только так и можно понять, что ты любишь. - Из него надо вытрясти всю правду, потому что иначе я его просто поколочу, - говорит Тэхён, короткими поцелуями касаясь чужой скулы. - Согласен. А я тебе помогу, только пусть рискнёт вырваться. Они тихо смеются, но на самом деле Хосок знает, чувствует, у обоих на душе скребут кошки. Потому что непонятно, как можно помочь человеку, который помощи этой не хочет. Как дать понять любимому мальчишке, что его проблемы касаются их тоже? Что они переживают и хотят быть рядом, что бы там ни было. Тэхён с его коленей скатывается, прячется под одеялом и бормочет, что поспит ещё. Хосок проводит рукой по его волосам, поправляет одеяло, улыбаясь благодарному поцелую, доставшемуся пальцам. Сам соскальзывает с кровати, ищет одежду, разбросанную по полу, и одевается неспешно. Найти Чонгука не проблема. Проблема в том, что нужно сказать. Какие найти слова для того, чтобы младший открылся и поверил в честность его и Тэхёна. Ведь слова, по сути, всего лишь слова. Они могут ранить, конечно, могут подарить радость, но если они так и остаются пустым звуком, то какова их цена? Особенно для того, кому давали слишком много обещаний, закончившихся ничем. Хосок закрывает дверь в комнату и замирает. Его стопорит на несколько минут, потому что дверь напротив теперь с табличкой «Юнги Чимин», переплетается вязью имён по приглушённому золотистому блеску. Дом решил объединить комнаты. И не нужно быть шибко умным, чтобы понять, почему так случилось. Хосока словно ледяной водой окатывает по спине. Их спальни ведь так и остались раздельными, хоть и ночевали они у Хосока втроём обычно. Значит... проблема в том, что кто-то из них так и не принял до конца их отношения. И даже не нужно гадать, кто бы это мог быть. Хосок кусает губы, рассматривая табличку в спальню друзей. Он испытывает смешанные чувства огромной радости и одновременно зависти. Не чёрной, а тоскливой скорее, терпкой и немного прохладной. Ведь они с Тэхёном так любят его... и, казалось в какие-то мгновения, что это взаимно. Так почему же?.. Впрочем, Хосок не верит, конечно, что у Чонгука к ним не взаимно. Вопрос в том, почему он в самом деле пытался сбежать от них, отгораживался всеми возможными способами. И затягивать выяснение этого момента он не намерен. Если младший думает, что так будет лучше, нужно ему намекнуть, что он неправ. - Доброе утро, - бормочет Чимин, появляясь в коридоре. Он немного помятый, потрёпанный и выглядит сонным. Но притом такой уютный и счастливый, что Хосок улыбается невольно. - Утро, Чимин-и. Как ночь? Тот краснеет смущённо и неловко смеётся. Он кутается в какой-то плед, потому что наверняка кучу раз перевоплощался за то время, пока их с Юнги не было. - Мы гуляли. Забрели очень далеко. Туда, откуда Рассветную видно, как на ладони, - говорит Чимин. - Юнги... он напугал меня до ужаса сначала. Сказал, что оттуда вернуться можно... я думал, что это прощание. А он... Хосок посмеивается. Подходит, берёт за руку и подводит Чимина к двери. - Дом решил, что вам пора жить вместе, - кивает он на табличку. Чимин смотрит во все глаза и кусает губы. Ему, наверное, это странно. Но нужно привыкать. - Ты Гука видел? - Да. Юнги за ним пошёл, тот в лес куда-то рванул. Что-то произошло? - Пока не уверен. Пойду за ними. - А Тэ? - Он вроде спать собирался. - Пойду разбужу. Нечего дрыхнуть в такой чудесный день. Хосок бы насчёт чудесности очень поспорил, но Чимина не останавливает. В конце концов, может быть хоть ему удастся поднять Тэхёну настроение. Тому сейчас это очень нужно. * Сокджин чувствует. Его встряхивает от боли, и он шипит, цепляясь за Намджуна, который спешит подхватить его. - Что такое? - С миром... что-то не так. Он... разрушается. - Как?! - Я не знаю. Нужно туда. Помоги мне. Намджун позволяет повиснуть Сокджину сзади и спешит туда, куда указывает колдун. Он тоже начинает чувствовать. Не так остро, но отголосками и неприятным тянущим ощущением внутри. На месте они оказываются всей компанией, не хватает только Юнги и Чонгука. Тэхён и Чимин - растрёпанные и напуганные. Хосок, смотрящий широко распахнутыми глазами на разворачивающуюся перед ними картину. Сокджин сползает с чужой спины и делает неуверенный шаг вперёд. Протягивает руку, пытаясь дотянуться до ускользающих магических потоков. Чёрная дыра разрастается медленно, но верно. - Юнги, - голос хрипит и не слушается. - Юнги и Чонгук... они... - Что... что с ними?! - голос Чимина дрожит. - Их туда утянуло, - шепчет Хосок побелевшими губами. Сокджин первым выходит из ступора, шагает вперёд. - Стой, Джин! - кричит Чимин, хватаясь за его футболку, но тяга чёрной дыры слишком сильная. - Чимин! - Намджун делает рывок вперёд, сжимая пальцы на чужом запястье прежде, чем их затягивает в неизвестность. Тэхён и Хосок бросаются следом, успев схватиться за руки. Они не намерены оставлять своих товарищей, куда бы ни вела эта чёрная дыра, так и оставшаяся разрастаться посреди леса. * Талька замирает алебастровой статуэткой у самой границы деревьев. Она смотрит на образовавшийся разлом в пространстве и сводит брови, кусая губы. Ей немного страшно, и это иррациональное чувство, которому её научили Сокджин и остальные - очень не вовремя. Талька понимает, что она осталась тут одна, но... Она всё ещё страж, и Сокджин бы не погладил её по голове за малодушное желание шагнуть следом. Её колдуну и остальным нужен дом, куда хочется вернуться. А её дело - сохранить этот дом. Талька прикрывает глаза, раскидывает руки, долго выдыхает и начинает штопать магическими нитями, сшивая ткань мира обратно, не давая больше этой ране расходиться. Тальке немного страшно, но она знает, что сделает всё, чтобы сохранить мир. И будет ждать возвращения друзей тут, сколько бы времени на это ни потребовалось.