Takashi Kako - Waltz in the Evening Glow.mp3
Тэхён злится. Злится очень сильно и не может ничего сделать со своими плещущими через край эмоциями. Ещё ни разу ему не приходилось так злиться на кого-то. Даже в своём мире. Чонгуку удаётся вывести его из себя с необыкновенной лёгкостью. Тэхён едва не рычит. Но. От двери в его комнату он не отходит. Словно прирос. Жмётся спиной к стене, ждёт, когда ему позволят войти. Тэхёну надо увидеть его. Так сильно надо. Теплые руки ложатся ему на плечи и чуть сжимают. Хосок тоже не уходит никуда, но в нём больше спокойствия. Он не лезет с разговорами, не пытается успокоить Тэхёна, за что тот очень благодарен, но всё же спрашивает: - Ты совсем ничего не скажешь? - А что я должен говорить? - Хосок обнимает его со спины и кладёт голову ему на плечо. - Я что, должен прочитать тебе лекцию минут на сорок, почему ты должен стать спокойнее и познать дзен несмотря на то, что твой любимый человек чуть всё на свете не испортил? - Наш любимый человек, - ворчит Тэхён. - И ты вот на него не злишься. Почему? Хосок вздыхает. Коротко мажет губами по виску Тэ, разворачивает его к себе лицом. - Мы постоянно забываем о том, что пришли из других миров. Каждый из которых глубоко в нас всё ещё есть и, наверняка, отзовётся ещё ни раз. Это эхо - как раз то, что напугало Чонгука. В его мире так же, как в родном мире Джина и Намджуна, такие отношения глубоко осуждаются... - А как же весь этот бред про вину перед нами. Что он, мол, считал, что между нами нет эмпатии? - Об этом ты сам у него спросишь. Тэхёну хочется сказать, что ничего он у этого засранца спрашивать не станет, но понимает, что это не так. Внутри всё сжимается от одной мысли о Чонгуке. К нему так хочется, что сил нет. Но себя сдерживать он решил до последнего. Его до сих пор передёргивает от воспоминания, как Чонгук прошёл мимо с совершенно непроницаемым лицом. Как на оклик даже голову не повернул. Это больно. До слёз больно. До невозможности дышать больно. Тэхён чувствует, как с новой силой накатывает паника, будто запоздало решив накрыть с головой. Тэхён часто и глубоко дышит через рот, стараясь не заплакать, и с силой зажмуривает глаза. Хосок уже без слов прижимает его к себе и гладит по спине. Он умеет успокаивать вот так. Просто тем, что рядом. И это так важно, так бесценно для Тэхёна. Никогда не рассказать об этом, потому что слов на это маловато в любом из языков. И Тэхён отвечает иначе, Тэхён льнёт, ластится, прижимается, словно стараясь стать не только духовно, но и физически продолжением Хосока. - Я люблю тебя, - говорит он, когда проходит минут двадцать в родных руках. В спальном крыле пусто, они здесь вдвоём. Через окна сюда попадает солнечный свет, дробясь на ровные квадраты, устилает пол и прогревает воздух до приятной теплоты, когда хочется свернуться клубочком и сонно замурчать. Тэхён думает лениво, что он бы поучился тут с радостью. Думает, что хотел бы быть частью этого мира, как Хосок. О том думает, что это было бы круто - жить тут всем вместе. А потом он вспоминает мир Сокджина, и у него губы растягиваются в улыбке бесконтрольно. Нет. Дома лучше. Дома магия привычная. Воздух легче и слаще. Дома закаты и рассветы красивее, а дожди ласковее. Ветра нежнее. Тропинки знакомые, а по своей комнате в их доме скучается особенно сильно. Там ведь столько подушек. Тэхён свои подушки очень любит. Любит, когда они с Чонгуком и Хосоком закрываются в его комнате втроём. Или когда Чимин маленьким пепельным облачком сворачивается в изголовье кровати. Тэхён вздыхает, когда Хосок целует его в макушку. Он, наверняка, ловит его настроение. Улыбается. - Я тоже люблю тебя, музыка моя... К Чонгуку их пускают ближе к вечеру. Тэхён остаётся на своём месте, а Хосок пару раз за это время уходит, чтобы принести еды и воды. Рассказывает после, что Сихтэ и Сокджин удачно открыли тоннель и ещё выяснили, что мама Чимина тоже родом из этого мира. - Так выяснится, что мы все местные, - шутит Тэхён. Но Хосок так задумчив, что складывается ощущение - он примерно такие выводы и сделал. Но расспросить его Тэ не успевает - дверь в комнату Чонгука открывается и выходит один из медиков, который проводил послеоперационный контроль. - Он в порядке, - кивает с улыбкой на жадные и обеспокоенные взгляды. - Операция прошла нормально, он отдохнул и готов принять вас. Но не будьте к нему слишком строги. Он ещё очень слаб, и любое сильное волнение может повлечь за собой повторение пережитого. - Может, мне лучше тогда не ходить? - спрашивает тихо Тэ, когда доктор уходит. - Ты думаешь, это в самом деле сделает ему легче? - Не знаю... просто я не смолчу... - Лучше ты не смолчишь, чем совсем не придёшь. Так Гук-и хотя бы будет знать, что всё ещё нужен тебе и любим. Тэхён вздыхает и первым толкает дверь в спальню. Чонгук прижимается спиной к большой мягкой подушке. Сидит весь такой понурившийся, что хочется тут же его в объятия сгрести и не отпускать. Тэхён смотрит хмуро вместо этого, встречая виноватый взгляд младшего. Дёргает плечом и отходит к окну. - Привет, Гук-и, - говорит Хосок. Тэхёна в спину теплом обдаёт. Он считывает эмоции Чонгука по привычке, ловит их с таким наслаждением, что едва ноги не подкашиваются. Но кроме облегчения, которое испытывает младший, когда его обнимает Хосок, там страх... неприкрытый, неподдающийся контролю страх, что он всё испортил. Страх этот направлен на Тэхёна. Как и робкие взгляды, пока Чонгук с Хосоком тихо разговаривают. Тэ прислушивается, ловит голоса, впитывает в себя настроение. Он кусает губы, боясь повернуться и сорваться обидными словами на Чонгука. Тому сейчас несладко, делать хуже не хочется, но и держать всё в себе не получается. Тэхён стискивает себя руками так, что становится больно. Он будто немного отключается от реальности, а в себя приходит, только когда Хосок целует его в затылок. - Успокойся, - просит тихо. - Тэ, повернись ко мне, пожалуйста, - просит Чонгук. Тэхён выполняет просьбу, но смотрит волком и дуется так откровенно, что Чонгук давится дальнейшими просьбами и только голову в плечи не втягивает. - Тебе есть, что сказать в своё оправдание? - спрашивает Тэхён. - Ты можешь объяснить, почему поступил так? Почему ты не набрался смелости поговорить с нами? Почему сбежал, почему решил, что не нужен нам? У меня к тебе сплошные «почему», Чонгук! - Тэ... - Сок-и, я хочу знать! - взрывается Тэхён, когда Хосок аккуратно трогает его за плечо. В голосе звенят слёзы. - Я хочу знать! Я имею на это право! Потому что я не смогу так снова, если он опять решит, что лишний! Я просто не выдержу... Тэхён судорожно втягивает воздух и будто сдувается. У него было столько злости, но теперь в нём нет ничего, только какая-то болезненная пустота. В комнате тихо становится так, что немного невыносимо. Хосок всё ещё касается его плеча, а Чонгук всё ещё боится, но не так сильно уже. Тэхён чувствует. - Я думаю, - говорит Чонгук, - что просто привык быть никому ненужным. Это работало на подсознательном уровне... а добивалось всё отсутствием такой крепкой связи, как у вас... У меня нет объяснения, которое бы тебя удовлетворило, Тэ... только страх руководил мной. Он был первобытным и затмевающим рассудок. И хотелось бы тебе сказать, что для него была в самом деле веская причина, но это, наверное, не так... хотя тут, знаешь, для кого что может стать в самом деле веским. Я боялся оказаться лишним, боялся снова почувствовать себя ненужным и никчёмным... и знаю, что ты можешь понять это чувство. Так же, как может понять его Хосок. Тэхён кусает губы, проглатывает ком в горле и поднимает взгляд на Чонгука. Тот не смотрит в ответ, он изучает собственные сцепленные пальцы. Уставший и бледный, вымотанный своими сомнениями и переживаниями. У Тэхёна в груди щемит от того, какой их мальчик глупый, совсем потерявшийся в себе. И какой же он любимый. - Я не прошу простить меня. Не знаю, есть ли у меня на это право... но я бы попросил ещё один шанс, - голос Чонгука понижается почти до шёпота. Тэхён хочет сказать, что готов дать ещё миллион шансов этому балбесу, но не говорит. Просто стоит так же молча и смотрит на Чонгука, пока тот взгляд на него не поднимает. - Ты... позволишь? - А ты воспользуйся эмпатией, Гук-и, - отвечает Тэхён. - Попробуй почувствовать. Чонгук сначала изумлённо рот приоткрывает, потом будто спорить решается, но после только вздыхает. Тэ кажется, что на него за это сейчас обидятся, но Чонгук прикрывает глаза, пальцами одеяло, укрывающее его по пояс, сжимает и словно вслушивается. Ничего не происходит, кажется. Тишина затягивается на минуты, а Хосок рядом нервничает сильно, переживая за нестабильность магии младшего. Тэхён знает, что за его выходку ему потом наверняка прилетит, но Чонгук должен пробовать и пытаться, а не бегать от этого вечно. Тепло, расцветающее где-то в солнечном сплетении нежным трогательным цветком, заставляет вздрогнуть всех троих. Чонгук, будто вынырнув из воды, судорожно хватает губами воздух, одной рукой сгребая рубашку на груди, и пытается проморгаться от выступивших слёз. Тэхён прикладывает ладони к груди и закрывает глаза на мгновение. Он ч у в с т в у е т Чонгука так ярко, как никогда до этого. - А ты говоришь, нет связи, - ворчит Хосок, но в голосе его облегчение. Чонгук смотрит на них и улыбается красиво-красиво, что нельзя не хотеть поцеловать эту улыбку. Тэхён на негнущихся ногах подходит к кровати, опускается рядом и почти рушится в его руки, прижимаясь отчаянно губами к губам. Чонгук целует в ответ жадно и горячо, так, что голова кругом. Как они умудряются друг от друга оторваться - не понятно. - Я рад, что мы это решили, - кивает Хосок, который всё время рядом и наблюдает за примирением с улыбкой. - Теперь мне надо сообщить, что Чонгук в порядке и можно возвращаться домой. Но сначала... Чонгук тихо стонет, когда старший наклоняется и крепко целует его в губы. Сперва коротко, потом жадно и глубоко, потому что тоже истосковался невозможно. И Чонгук, который может вести с Тэхёном или быть на равных, становится снова робким мальчишкой, подчиняясь Хосоку беспрекословно. Он обнимает руками за шею и подставляется. А Тэхёна просто срубает нежностью, когда он видит, как щёки их фарфорового мальчика покрываются румянцем. Когда Хосок всё же уходит и оставляет их наедине, Тэхён шкодливо улыбается и подползает к Чонгуку ближе, на ухо вышептывая: - Тебе доставляет быть под Сок-и, правда? - Чья бы корова мычала, - всё ещё краснея, ворчит Чонгук. - Интересно, а подо мной понравилось бы? Этот вопрос звучит не игриво, а на полном серьёзе. Тэхён вдруг тоже очень серьёзен, и Чонгук только глаза закатывает, притягивает его к себе за шею, мягко целует, а потом шепчет: - А ты воспользуйся эмпатией, Тэхён-а. П о ч у в с т в у й. Тэхён тихо и счастливо смеётся в чужие губы, обнимая теплые покатые плечи. * Чимин замирает на пороге балкона, рассматривая силуэт Тари на фоне заходящего солнца. Она кутается в газовую шаль, смотрит вдаль, где линия горизонта теряется в вечерней дымке, и волосы её треплет ветер, играя с мелкими кудряшками, словно ласковый котёнок. Чимин кусает губы и делает шаг вперёд. Девушка вздрагивает и поворачивается. Улыбается грустно немного, а потом они как-то синхронно дёргаются вперёд, оказываясь в объятиях друг друга. - Я бы попросила тебя не уходить, но... это было бы так эгоистично, да? - Не знаю. По мне так нет ничего эгоистичного в том, чтобы желать быть ближе к тому, кто тебе важен, - Чимин улыбается тепло и носом в золотистые колечки волос зарывается. - Я бы остался, но моё сердце принадлежит не этому миру, как бы прекрасен ни был Континент. - Я счастлива, что смогу провести с тобой хотя бы это время до вашего ухода, - говорит девушка, щекой к его плечу прижимаясь. - Когда-то я думала, что будь моя воля - удрала бы к чёрту исследовать другие параллели. Сейчас мне кажется, что я понимаю тебя... я люблю Континент и пока не готова покинуть его. Когда-то обязательно отправлюсь в другие миры и увижу ваши параллели своими глазами, но пока буду учиться и готовить себя к правлению... Всё же это мой прямой долг. Чимин кивает, немного отстраняется и переводит взгляд на небо. Тут оно кажется таким огромным, бескрайним. Тёмно-синее перемешалось с отзвуками розового и алого, рассыпалось над головой звёздами. Красиво. Так красиво, что дух захватывает. Внизу раскинулся небольшой городок, а дальше, за его стенами, равнина. Океан высокой сочной травы, расстилающий свои шелковые волны до самого горизонта. Широкий тракт, прямой и ровный, делит его собой на две части. Чимину нравится понимать, что он так или иначе принадлежит этому миру. Понимает теперь, откуда в нём были те самые желания, которые не давали покоя. Сейчас кажется, что поговори он тогда с мамой, она бы обязательно рассказала ему, что пришла из другого мира, где всё другое. Где иные звёзды и иное небо. Чимину думается, что не зря у него так часто возникало желание поделиться с ней, потому что она всегда понимала его лучше даже, чем он сам, наверное. От этого грустно, светло и ещё совсем немного горько, потому что он ведь так и не решился. - Хорошо, что теперь твоя мама не значится в списках пропавших без вести, - говорит Тари. - Возможно, когда-нибудь она сможет вернуться. - В том мире не работает магия... - Но ведь ты же как-то смог, правда? - улыбается принцесса. - Это ли не чудо? Чимин усмехается тихо и обнимает девушку крепче, думая, что чудеса порой совершенно непередаваемо странные бывают. *Pat Coldrick - Wake Unto Me.mp3
Они прощаются неспешно. Обнимаются долго и проглатывают обещания когда-нибудь встретиться, потому что не то чтобы это было невозможным, но всё равно как-то не очень выполнимо, наверное. Потому лучше не обещать, если всё равно так и не исполнишь. Сокджин и Намджун долго обнимают Тари, которая всё же не выдерживает и заливается слезами, прячась у них на груди поочерёдно. Юнги и Чонгук долго говорят в сторонке с Сихтэ и просят её передать письма для оставшихся в Эрифе девочек. Мора и Адэт тоже хотели отправиться в Академию, но их не отпустила Старшая, за что те обиделись на неё до скончания века по их словам. Тэхён и Хосок рядом с ними, будто ожидая свою очередь на прощание. - Передай маме, что я люблю её очень сильно, - просит Хосок, сжимая в пальцах ладошку девушки. - Обязательно. Впрочем, думаю, она и так вполне себе знает об этом, - кивает Сихтэ. Над Академией разгораются звёзды всё ярче. И медлить уже нет смысла. Если бы не переживания за их мир, они бы, возможно, остались ещё ненадолго, но никто не знает, что ждёт их по ту сторону коридора. Сихтэ и Сокджин открывают коридор. Пространство распахивается звёздной пустотой, не такой страшной, как это было тогда, когда они падали в неё много дней назад. Воронка такая притягательная, но скорее манит своей красотой и загадочностью, не засасывая, как в прошлый раз. - Держи, - говорит Сихтэ и передаёт Сокджину небольшую шкатулку. - Внутри карта Континента и формула перехода. Саму шкатулку я заговорила, и она хранит память о точке расположения, так что просто попроси Чимина, если вдруг... Она делает неопределённый жест руками. - Просто вдруг вы решите выбраться на каникулы. В формуле перехода есть несколько переменных, они прикреплены к разным порталам. Тэлупу, Эриф, Город Семи Озёр и несколько крупных портовых городов на побережье. Сокджин прижимает к себе шкатулку. - Спасибо... мою формулу ты знаешь, как и точку расположения. Сохрани их. Мы всегда будем рады вам. Тари жмётся к боку преподавательницы и кивает, кусая губы. Глаза у неё покраснели от слёз, а губы чуть припухли от того, что она постоянно их кусала. Чимин снова обнимает принцессу крепко и целует щёку. - Мы ещё увидимся. Я верю, - говорит он, и она тихонько улыбается в ответ. Как легко уйти из мира в мир, оказывается. Всё равно, что переступить порог комнаты. Только вот дверь за тобой захлопывается так плотно - не открыть сразу же. Не вернуться, не сказать всё то, что накопилось. Всю ту благодарность уже не выразить словами. А её много, так много, что, кажется, ею можно захлебнуться. И все семеро наполнены этой благодарностью по самую макушку. Они стоят молчаливо, переступив очередную черту, незаметно перемахнув огромное звёздное расстояние. Пространство за их спинами сшивается заново, оставляя их в привычном, своём до мурашек мире. Тут сейчас сумерки. Закат только-только догорает за верхушками деревьев, расписывая клубничными разводами небо. Здесь привычно тихо, только лес живёт своей жизнью: шелестит листвой и шуршит травой под ногами. Где-то в чаще надрывается какая-то пичужка. - Дома, - выдыхает Намджун и улыбается. На шорох со стороны они оборачиваются синхронно. Талька, выскочившая к ним, замирает, словно врезается в невидимую стену. Зажимает ладошками рот и оседает на землю. - Маленькая моя, - Сокджин пихает заветную шкатулку Юнги в руки и спешит к ней. Подхватывает плачущую и дрожащую девочку на руки, прижимает к себе. У Тальки слёзы крупные прозрачные, она плачет не как все дети. Она плачет тихо, красиво и с таким облегчением, что отпускает всех сразу. - Я так боялась не дождаться, - шепчет тихо и обнимает сначала Сокджина, а потом и подошедшего к ним Намджуна. К дому они приходят затемно - тоннель вывел их чуть дальше, чем планировалось. Но истосковавшиеся горе-путешественники наслаждаются прогулкой. Ощущениями магии, такими забытыми и новыми сейчас. - Наконец-то, - шепчет Сокджин. - Без неё чувствовал себя беспомощнее новорождённого котёнка. Ему нравится снова быть дома. И чувство того, что он не насытился Континентом до конца, уходит понемногу, оставляя приятное волнение и предвкушение обязательно скорой встречи. Дом встречает их тёплым светом в окнах. Магические, они вспыхивают у крыльца. Трава послушно стелется под их шагами, словно ручной зверёк. - Хозяин вернулся, - улыбается Талька. - С тех пор, как вы ушли, тут было так темно и пусто. Они поднимаются по ступеням, словно впервые попали сюда. Сокджину кажется, что он только-только создал этот мир и теперь ему нужно познать его. И кажется в этот момент неправильным, что он так и не дал имени своему детищу. Сокджин останавливается у порога и толкает дверь. Та открывается бесшумно. - Аайн, - говорит колдун. - Что? - Намджун заглядывает ему через плечо. - Аайн. Дом в переводе с одного из мёртвых языков Континента. Так будет называться наш мир. - Думаю, это самое точное его определение для каждого из нас, - задумчиво тянет Хосок. Остальные только одобрительно кивают и расплываются счастливыми улыбками. Они долго сидят перед камином. Почти не говорят - насыщаются родным и привычным ощущением друг друга, когда не обязательно нужны слова, чтобы понять того, кто рядом. Каждого понемногу отпускает, позволяя войти в позабытую свою колею. Чимин жмётся к боку Юнги, поднимает немного голову, губами в висок тычется. - А ты знаешь, что дом объединил наши комнаты в одну? - шепчет он. - Мы теперь живём вместе. - Когда бы я успел узнать. Мы только вернулись с прогулки, и тут меня швырнуло в другой мир, - ворчит тот, но глаза у него довольные-довольные и сверкают так предвкушающе. У Чимина смех рвётся против воли, он утыкается в плечо старшего и хихикает. - Теперь знаешь. - Интересно, а нас он объединил? - хитро улыбается Хосок. Тэхён и Чонгук переглядываются и подрываются с мест синхронно. - Осторожнее! Боги великие, вы же себе так головы расшибёте! - возмущается Сокджин. Юнги и Чимин смеются весело, Намджун хитрым взглядом смотрит на сидящего рядом колдуна. - Чего? - Нас объединил точно. Сокджин только глаза закатывает и поднимается с заснувшей Талькой на руках. Укладывает девочку на диван, накрывает пледом. - Не шумите мне тут, не будите ребёнка, - строго ворчит он и уходит на кухню. - Да, папочка, - шепчет Юнги и корчит вслед ему рожицу, а потом поднимается тоже и тянет Чимина за собой. В коридоре теперь всего три двери, и это вызывает улыбку у обоих. - Я так рад, что Чонгук всё же перестал страдать хернёй, - вздохнул Чимин. - Рад, что у них всё хорошо. - Я тоже рад, - кивает Юнги, притягивая Чимина ближе. - Но знаешь что? - Что? - Думать ты сейчас должен обо мне, котёнок... Чимин закидывает руки ему на плечи и улыбается. - Я всегда думаю только о тебе, не жадничай. - Ты мой кот. Хочу и буду жадничать, - Юнги толкает дверь их комнаты и припечатывает Чимина собой к ней с другой стороны. Целует медленно и сладко, так, что внутренний кот Чимина мурчит, балдея от нежности и восторга. - Больше ты от меня никуда не убежишь. - Ты что-то путаешь... в этот раз ты сбежал от меня. - Хорошо... и я от тебя тоже ни шагу... Чимин гладит ладонями щёки Юнги и шепчет в губы: - Не зарекайся, любимый. Но я верю, что ты всегда будешь рядом со мной, что бы ни произошло. Юнги благодарно целует его ладонь и тянет за собой вглубь комнаты. Аайн накрывает тёмная и душистая ночь. Домик в чаще леса, окружённый магическими огнями, снова сияющими ярко, погружается в спокойную уютную тишину. Небо над миром чистое и звёздное, безоблачное, как сны его создателя.