Долгий путь домой.

Smyang Piano - BTS (방탄소년단) "Serendipity".mp3

Рассвет вступает медленно в свои права. Высветляет верхушки деревьев, покрывает их нежно-розовым, чтобы потом осыпать эти мягкие пастельные краски очередным порывом ветра через какой-то час. В лесу ещё сумеречно. Прохлада скользит меж деревьев вместе с утренним ветерком, путающимся в траве и ветках деревьев. Ветер цепляется за тонкие лепестки цветов, трепещущих и готовых вот-вот сорваться, чтобы улететь следом за ним. Утро будит лес несмелыми прикосновениями солнечных лучей. Ласково гладит ими высокие стволы, кроны, но никак не решается скользнуть ниже к земле. Полянку у одинокого дома окутывают сумерки. Молочные, уютные, в которые хочется кутаться, словно в тончайшей вязки мягкий плед. Тут тишина особенная, оберегаемая магией, пока чутко спящей, но готовой сработать по первому зову своих хозяев. Магические огни горят ровно, сейчас уже не так ярко, как ночью. Их приглушённое наступающим утром мерцание привлекает проснувшихся бабочек. Те, дрожа узорчатыми крыльями, порхают вокруг, но никак не решаются сесть, словно боясь обжечься. Спокойно. Вокруг так спокойно и тихо, что слышно, как где-то в деревьях слегка встряхнулась и расправила крылья маленькая ранняя пташка. Как одинокий сверчок, спрятавшийся в траве за домом, прострекотал в последний раз. Светлячки, что так любят кружить в ночной час над поляной, медленно растаяли в светлеющем воздухе, чтобы вернуться на следующую ночь. Юнги открывает глаза медленно, он совершенно не хочет просыпаться в такую рань. Комната ещё наполнена по углам темнотой. Робкий свет утра стелется по полу из окна, накрывает кровать и распугивает мглу рядом с ней. Но у стен всё ещё таилась ночь, в чьи мягкие объятия нестерпимо хотелось вернуться. Юнги прижимает к себе спящего рядом пепельного кота. Аккуратно, бережно ладонью скользя по спинке и слушая довольное сонное мурчание в ответ. Не улыбнуться не получается. Но тревога всё равно не позволяет расслабиться. Чимин в последнее время очень часто стал перекидываться во сне, не контролируя себя. А это значило, что его что-то беспокоит. Что-то, чем делиться с Юнги он не спешил. Старший не давил, не начинал неприятный разговор, но чутко прислушивался, готовый среагировать на любое изменение в худшую сторону. Но состояние Чимина не менялось. Он просто постоянно был в каком-то подвешенном состоянии, взволнованном и очень задумчивом. «Ты забываешь, что наша связь работает в обе стороны. Не нужно так переживать за меня». Юнги вздрагивает и опускает взгляд на проснувшегося кота. Тот вытянулся рядом, довольно жмуря глаза и чуть выпуская коготки, оставляя на светлой коже лёгкие царапины. - А за кого мне ещё переживать, м? Доброе утро, Чимин. «Доброе утро», - в таком облике его голос звучит так, словно младший мурчит. А когда он такой сонный, то Юнги совсем уж накрывает желанием затискать это нежное пушистое создание. «Я просто не хочу, чтобы переживания были попусту. Со мной всё хорошо». - Так хорошо, что ты даже говорить со мной об этом не хочешь? - Юнги не упрекает, он просто уточняет. Чимин выворачивается ловко из его рук и тихо мявкает. Пепельный хвост дёргается, уши прижимаются виновато, и через мгновение кот уже выскакивает в открытое окно комнаты. Юнги вздыхает. Идти и искать Чимина сейчас - бесполезно. В конце концов, его кот всегда приходит к нему и ищет у него поддержки и защиты. Нужно просто потерпеть и подождать. Заснуть уже не выходит и Юнги некоторое время просто валяется в постели, прислушиваясь к тишине дома. Только когда солнце всё же просачивается первыми лучами в комнату, он встаёт, одевается неспешно и выходит из комнаты. Прямо в коридоре нос к носу сталкивается с Хосоком, сонным и взлохмаченным. - Утречка, Юнги. - И тебе, - кивает в ответ, невольно улыбаясь. И уже хочет уйти в сторону кухни. Хочется согнать остатки сонливости крепким травяным чаем. Но Хосок ловит его за руку. - Чимин в порядке? - спрашивает он. Юнги вздыхает тяжело. Ведёт плечами, что может означать как «не имею понятия» и как отрицательный ответ тоже. - Не знаю, что с ним происходит. Он будто где-то не тут. Хосок трёт ладонью щёку, чуть криво улыбается, словно понимает, о чём Юнги говорит. - Ты можешь даже догадаться, где он мыслями. - На Континенте, - кивает Юнги. И от этого ему не по себе. Он много раз думал о том, что Чимин, наверное, скучает. Что ему не хватает того, что он обрёл там. Что его тянет обратно. И от того такая тоска охватывала. Поначалу лёгкими приступами, но Юнги удавалось отмахиваться от неё. Он не позволял себе верить в то, что теперь Чимину хочется быть там, а не тут, с ним. Сейчас же, озвучив это, Юнги чувствует, как паника снова берёт верх. Он даже задыхается немного и перед глазами у него темнеет. Приходится прислониться к стене. Хосок обеспокоенно касается его плеча. Ему нет нужды спрашивать о самочувствии. И так всё понятно. Он ладонями обхватывает голову Юнги, лбом ко лбу прижимается и глаза прикрывает. - Не надо... - слабо сопротивляется Юнги, но потом послушно замирает. В голове медленно проясняется. Дыхание снова становится свободным и внутри больше не раздирает отчаянием, как ещё минуту назад. - Чего ты постоянно упираешься? - ворчит Хосок. - Зачем мне тогда вообще нужна эта способность, если я не могу сделать легче кому-то из вас? Юнги улыбается коротко и благодарно. - Просто я не хочу, чтобы ты растрачивал дар на такие мелочи, - примирительно говорит он. - Мой дар, на что хочу - на то и буду тратить, - друг показывает ему язык и усмехается. - Не накручивай себя раньше времени. Подумай о том, изменилось ли что-то между тобой и Чимином? Прислушайся к вам и сделай выводы. Юнги кивает и всё же уходит на кухню, пока Хосок направляется в ванную, что маленькой дверью притаилась в конце коридора. Сокджин встречает его с кружкой уже готового напитка. Интересно, когда этот человек вообще всё успевает? Юнги кивает, делает глоток чая и прикрывает глаза. - Я встал недавно. Знаю, что с утра тебе это просто необходимо, почувствовал, что ты проснулся, и решил, что будет неплохо... - Сокджин прерывает сам себя, прислоняется к столу, опираясь на него руками. Смотрит испытующе. - И, кажется, я был прав. Что случилось? - А как же прочитать мысли? - почти ехидничает Юнги, но не зло. Колдун на такое внимание уже не обращает давно. - С тех пор, как мы вернулись, читать мысли так легко, как прежде, я не могу, - вздыхает он. - Ваша магия стала перебивать мою. Она вас защищает. Я по-прежнему могу легко считывать и чувствовать ваше настроение, но для чтения мыслей нужна концентрация. Тут я без экстренной необходимости не стану лезть. Юнги кусает нижнюю губу и вздыхает следом. Отпивает ещё немного горячего и терпкого. - Чимин ведёт себя странно. А мне никак не удаётся развести его на разговор. - Боишься, что он тоскует по Континенту и хочет туда сбежать? - Не боюсь того, что он тоскует. Я ведь и сам скучаю по Эрифу, по девчонкам. Это нормально и логично. - А что тогда? - Боюсь, что он хочет быть там больше, чем тут... боюсь, что он сделал неправильный выбор и будет от этого страдать. Мы оба. Сокджин задумчиво склоняет голову вбок. - Серьёзно? Боги, Юнги. Ты серьёзно... - Что?.. - Ты серьёзно считаешь, что он влюблён в Тари?! Пф-ф-ф... - Сокджин едва пополам от смеха не складывается. - Ох, ну ты и юморист! Юнги дёргается, недовольно морщится и мотает головой. Он старается не думать об этом, но всё же Сокджину доступны самые дальние уголки их душ. И даже если он не читает их, как раскрытые книги теперь, то понять эмоции всё так же в силе. - Вот ты дурной, - всё ещё с весёлыми искорками в глазах говорит колдун. - Ты же сам Чимина чувствуешь, как никто. Как ты вообще допустил такую мысль?! - Я видел, как они смотрели друг на друга... - И как же они смотрели? - Как... Юнги ком в горле мешает говорить. Он ведь сам не поднимал никогда эту тему. Запрещал себе даже на мгновение позволить задуматься об этом. Но теперь, когда Сокджин так неосторожно дёрнул за больное... - Он смотрел на неё так, словно теряет что-то бесконечно важное. Без чего он сам уже собой не будет. Будто с уходом он оставил часть себя на Континенте. И Тари так же... отдавала часть себя ему. Сокджин улыбается тепло-тепло и понимающе, но вместе с этим немного снисходительно. В нём совсем нет беспокойства. - Юнги, ведь мы есть не только для любимых людей. Случается, что приходят в нашу жизнь те, кто даёт нам ничуть не меньше. И мы любим их тоже сильно. Мы отдаём себя так или иначе многим людям и, привязавшись, часто оставляем с ними частички себя. Как ты оставил часть себя рядом с тем Чимином, который теперь давно в прошлом. Это не только родные люди, это друзья и бывшие возлюбленные. А Тари стала Чимину близким другом... - Я просто совсем не знал этого до встречи с вами, - жмёт плечами Юнги. - Просто мне казалось, что настолько сильно с друзьями не бывает. - Бывает. Порой терять друзей куда больнее, чем любимых. Юнги допивает чай и ставит кружку на стол. - Значит, в таком случае, любимый паршивый, - фыркает он. Сокджин смеётся тихо и не спорит. Чимин находится на крыльце. Кутается в простыню и взгляд прячет, когда Юнги садится рядом. - Как ты? - спрашивает у него старший. - Прости? - шепчет тот в ответ. - За что? - За то, что я постоянно убегаю, когда ты хочешь поговорить со мной. За то, что я не хочу тебя расстраивать и всё равно расстраиваю. За то, что ты поддаёшься глупой и необоснованной ревности... - Ты слышал? - Да. Зашёл простынку стянуть и... прости, - снова повторяет совсем тихо, всхлипывая. Юнги вздыхает и поднимается. Чимин испуганно хватается пальцами за его штанину и огромными влажными глазами смотрит снизу вверх. - Юнги... - Давай в комнате поговорим? - Хорошо. Когда за ними закрывается дверь их уютной обители, где всё ещё разворошена постель и солнце медовым сиянием заливает теплый деревянный пол, становится как-то спокойнее. Чимин вздрагивает слегка, когда Юнги настойчиво тянет с его плеч простынь, касается губами открывшейся кожи. Младший трогательно прижимает к себе ткань, словно боится показать себя совсем обнажённым. - Ты хотел поговорить, - напоминает тихим голосом. - Юнги... Имя слетает слабым шёпотом, когда губы старшего так правильно и хорошо прижимаются к изгибу шеи. Чимин прикрывает глаза и совсем немного откидывает голову. Юнги от этого ведёт, и он жарко выдыхает, приоткрыв рот. Тычется носом во впадинку у горла, сильнее сжимает руки на чужой талии. Медленно и с наслаждением целует ключицы, такие трогательные и красивые, что с ума сойти можно. Юнги и сходит. Каждый раз, когда думает/видит/касается. - Значит, моя ревность необоснованна? - Совсем, - Чимин отпускает простынь, позволяя ей держаться, пока они прижимаются друг к другу, и обнимает старшего. - Как тебе вообще могло прийти в голову такое? - А что мне было думать, когда я мог лишь чувствовать, но не знать точно? - Юнги, словно в отместку за переживания, кусает слегка плечо, а после позволяет ткани между ними сползти ниже. Чимин чуть отклоняется назад, а Юнги перехватывает его крепче, нежно и влажно целует сосок. Младший едва не скулит от этого и дышит тяжело. - Не хочешь меня положить на кровать? - Хочу, - почти рычит Юнги, и Чимина дрожью такой прошибает, что он едва держит себя в руках. Однако когда они оказываются лежащими на кровати, страсть словно выдувается порывом ветра в окно. Остаётся томная нега и нежность. Чимин гладит пальцами щёку нависшего над ним Юнги, млеет, когда тот чуть поворачивает голову и целует подушечки, костяшки. - Мне никогда не захочется быть там, где нет тебя, - говорит Чимин. - Я не жалею, что ушёл. Я скучаю, как и ты. А ещё много думаю о том, что... я ведь мог там родиться. - Что? - Юнги вскидывает на него взгляд, отрываясь от своего приятного занятия. - Хосок же говорил, что его мама жива и она родом с Континента. - Да. - Моя мама тоже оттуда. Юнги ошарашенно молчит и не знает, как на такое реагировать. - И кто знал? - Джин и Хосок. Как-то так получилось, что потом было не до этого уже, а после возвращения не знал, как тебе сказать. Не злись, - Чимин трогательно за его рубашку хватается и смотрит умоляюще. - Я не злюсь, - Юнги успокаивающе улыбается. - Просто это неожиданно. Но в общем-то ничего не меняет. - Но ты только подумай, - возбуждённо шепчет Чимин, притягивая его ближе к себе и смотря в глаза. - Мы могли пользоваться магией там. А ведь обычно иномирцы лишены своих способностей! Как Джин и Намджун. Но мы нет. Ты вот разве потерял свою способность? Даже наша связь... она бы не потянула нас друг к другу, понимаешь?! Юнги старается не рухнуть на младшего, удерживая себя на руках, и зачарованно смотрит в тёмные глаза напротив. - Хочешь сказать, что Тэхён, Чонгук и я... мы тоже? - Нельзя такого исключать. Ведь двое из нас точно оттуда. И только так можно объяснить нашу возможность пользоваться магией там. Было бы здорово узнать, правда? - Да. Только ведь бесполезно. Подумай сам, Чимини, - Юнги ложится рядом и задумчиво смотрит в потолок. - Только представь, что ты родился бы там, в Забытой параллели. А я - в прежнем своём мире. И тогда мы бы точно никогда не встретились. А ещё ведь ты мог совсем не родиться, не попади твоя мама в твой родной мир. Помнишь же, что всё могло бы пойти совсем иначе? - Помню, но это же не повод не думать о том, как повернулась бы жизнь, если бы мы все изначально были на своём месте. И ты сам знаешь это, Юнги. Мы родились в тех мирах, но никогда не чувствовали ничего и близко к тому, что испытываем тут. Или на Континенте. Разве это не есть повод задуматься? Юнги улыбается и признаёт, что Чимин прав. - Значит, тебя так это захватило? Мысли о том, как бы жилось там изначально? - Да. Знаю, что это глупо и бессмысленно, но оно само лезет в голову. - А если бы тебе сказали, что можно переписать всё заново. Можно всё исправить, но при этом мы никогда не встретимся? Чимин вздрагивает и испуганно смотрит на Юнги. Невольно жмётся теснее. - Нет. Я согласен, только если ты снова будешь со мной. - Но это почти невозможно. - Ты не даёшь чуду даже маленького шанса? Ведь мы предназначены друг другу. А это что-то да значит. - Мы предназначены, Чимин. И мы сейчас тут, где должны быть. Вот что для меня самое важное. Я рад, что нашёл своё место, несмотря ни на что. Я рад, что нашёл вас всех. Тебя. Я счастлив, что можно видеть чистое небо, дышать свежим воздухом. Что можно любить и не получать за это нож в спину. Я безумно счастлив, что желание умереть привело меня туда, где появилось желание жить. Чимин смотрит на него влажными глазами, кусает губы и вдруг льнёт близко-близко, коротко целуя губы и всхлипывая. - Прости. Я такой избалованный у тебя. - С чего ты это взял? - Юнги перекатывается на спину, младшего на себя укладывая. Чимин носом в шею тычется и дышит так, словно вот-вот заплачет. - Я вырос в любящей семье, у меня всегда всё было. И внимание близких и друзья хорошие. Мой мир знает яркое чистое небо и солнце. Мне так стыдно... - Тебе стыдно за то, что у тебя было всё хорошо? - недоверчиво тянет Юнги и смеётся тихо. - Вот же ты чудо. Нет, Чимин... я никогда и никому бы не пожелал такого, как у меня. Тем более тебе. Понимаешь? - Да. - И смысл сказанного мною был не в том, что я тебя осуждал... - Знаю. Ты просто хотел сказать, что в любом случае нужно ценить то, что мы имеем, а не то, что у нас могло бы быть. - Именно. Чимин затихает и только ласково трётся щекой о плечо Юнги, позволяя себе замурчать. Юнги заметил, что после возвращения это у младшего стало получаться само собой. Хотя раньше человеческая и кошачья сущность в нём пересекались только во время неполной трансформации. - Котик, - шепчет Юнги, ладоням оглаживая спину от лопаток до поясницы. - Мой котик. Больше не молчи, если тебя что-то тревожит. Ты же знаешь, что со мной можно поговорить обо всём. Я готов выслушать и помочь. Всегда. Чимин улыбается, и Юнги это не видит, а ч у в с т в у е т. В груди теплом разливается и тянет улыбаться тоже. А когда он ладонью натыкается на внезапно появившийся хвост, то темнеет взглядом. - Котёнок хочет поиграть? В ответ Чимин только коротко языком поддевает мочку его уха и судорожно вздыхает, когда старший принимается поглаживать у самого основания. Стонет сладко от укуса в нежное кошачье ухо и дрожит. Утро за окном медленно перетекает в день. Сокджин, проходя мимо окна их комнаты, ворчит, что кое-кто потерял всякий стыд, и накладывает заглушающие чары. Юнги же до всего мира нет дела, когда Чимин плавится в его объятиях и выгибается, напрашиваясь на ласку. Юнги не привык отказывать своему коту. И кот это знает.