Это знамение времен

На следующее утро Гарри проснулся без проблем, в отличие от многих других, впервые за долгое время переживающих жуткое похмелье. Как оказалось, праздник прошел хорошо во всех отношениях, потому что многие обитатели их блока вернулись только под утро, распространяя сильный алкогольный запах, густой, как туман. В подтверждение этому еле слышно кряхтел сосед, с размаху упавший на кровать как раз в тот момент, когда Гарри проснулся. Джек лежал в непонятной позе, накрыв нещадно болящую голову одеялом, ежеминутно стонал, но Стайлс, затаив легкую обиду на вчерашнее замечание, не стал с ним разговаривать. Этой ночью Гарри прекрасно спал и на утро чувствовал себя просто прекрасно, долго мылся в душе почти в полном одиночестве, позволив себе даже задержаться на некоторое время в душевой комнате, чтобы хорошенько промыть волосы от дешевого шампуня — благо, напор воды в отсутствие большинства людей позволял. В отличном настроении Гарри отправился на ранний завтрак, при этом не встретив по пути никого из знакомых. Это обстоятельство показалось Стайлсу настолько замечательным, что он даже начал насвистывать себе под нос мотивчик какой-то старой, давно забытой песенки, услышанной по радио в лучшие времена. Вообще-то раньше он не был таким. Гарри помнил себя веселым и дружелюбным, всегда готовым к новым знакомствам и непринужденному общению. Он был душой компании, если на то пошло. Однако после катастрофы Стайлс уже не чувствовал себя полноценным членом общества, если то, как они жили, в принципе можно было именовать обществом. Он вообще себя не чувствовал после того, как узнал, что никогда больше не вернется в цветочную лавку, никогда больше не будет флористом. В этот момент и рухнул весь его хрупкий мир, не тогда, когда в город вторглись динозавры, не тогда, когда под водой исчезло несколько десятков городов. Когда он понял, что его руки больше никогда не коснутся милых сердцу голландских тюльпанов, пышных роз Пьер де Ронсар, эдельвейса, напоминающего львиную лапку. Все его интересы, мечты и желания сузились до простого «выжить». В каком-то смысле Гарри даже стал нелюдимым и в некотором роде угрюмым, и уже не помнил, когда у него в последний раз было по-настоящему хорошее настроение. Цветочный магазин был для него больше, чем просто работа. Больше, чем любовь или жизнь. Гарри никогда не мечтал о власти или о космически больших деньгах, отягощающих карманы, ему не хотелось быть героем-любовником с большой свитой поклонников да и не видел он себя королем спорта, купающимся в золотых трофеях. Стайлс всегда видел свое будущее в милой цветочной лавочке, а теперь он не видел ничего, как если бы внезапно ослеп. В столовой было чисто и приятно пахло дезинфицирующим средством — похоже, кому-то пришлось убирать в зале всю ночь, потому что Гарри точно помнил: когда он покидал столовую вчера, кого-то уже обильно тошнило прямо на пол. Что ж, во время подобных празднеств это почти наверняка был двойной оклад, и Гарри в очередной раз пожалел, что его определили именно к наемникам. Он бы с радостью тер полы хоть до самого утра. Паек в двойном количестве и возможность взять в буфете банку консервированных фруктов или фасоли... У Гарри даже живот заурчал, но он был рад и каше. Так как столовая почти пустовала, ему на раздаче и ломтик масла отрезали побольше, и овсяной каши положили достаточно, которая — о, чудо! — даже была горячей и не сильно прилипла к миске, так что отскребать не пришлось. Даже сухой, безвкусный хлеб, напоминающий подошву, сегодня достался с мякишем, а не как обычно. И сидел он за столом абсолютно один, не слушая занудную болтовню вынужденных соседей, похрумкивал галетой в свое удовольствие и чувствовал себя превосходно, как будто мир принадлежал ему одному. Не спеша покончив с кашей и хлебными изделиями, Гарри отправился на работу. Столовая наемников встретила его необычайно приятной тишиной. Мелани с умиротворенным видом протирала прилавок влажной ветошью, неторопливо постукивая деревянным протезом по полу по мере перемещения, и Гарри с облегчением понял — сегодня будет тихо и спокойно. Конечно, у наемников после праздника что-то вроде выходного дня, и они отсыпаются. Стало быть, никто не придет сегодня со смены, не вымажет пол грязью, комьями земли или кровью и не будет этого ужасного шума. Из кухни даже выглянул обычно робкий повар, боящийся попадаться на глаза наемникам, и они вместе сели играть в карты. Вообще-то азартные игры были строго запрещены, но повар по секрету рассказал, что хранит потрепанную колоду под вынимающейся плиткой на кухне, около разделочного стола. Там же он держал излишки крупы, если что-то вдруг оставалось, и Гарри в который раз размечтался о повышении квалификации, открывающей светлый путь на кухню и всем её необъятным благам. Правда, пришлось бы иметь дело с ужасным мясом динозавров, но это уже такие мелочи, если можно отрезать себе немного масла или — о, сладкий миг — украсть банку фасоли. Время летело незаметно. Гарри выиграл в карты несколько раз подряд и только подумал о том, что везение не может длиться вечно, как услышал болезненно знакомый, дьявольский шум: оглушительный смех и звероподобные крики наемников, проходящих в столовую дружной гурьбой. Они кричали не хуже птеродактилей, а это говорило о многом. Из-за них, к слову, выход на улицу и был опасным — от обычных ящеров спасали баррикады, стены и укрепления, но для летающих динозавров это никогда не было преградой. На секунду Гарри показалось, будто его обманывает зрение, но на нашивках вошедших наемников действительно значилась отвратительная буква «D». Новый капитан, весело болтая со своими неотесанными друзьями, протиснулся к небольшому окошку и стал громогласно требовать еду, сильно стуча рукой по деревянной раме, под одобрительные крики и даже неуместные рукоплескания. Повару пришлось поспешно собрать разбросанные карты и первой ласточкой метнуться на кухню, дрожа от волнения, пока голодные наемники не снесли все на своем пути, пытаясь достать желанное. Как-то раз особенно нетерпеливые ребята из отряда «J» даже своротили кастрюлю с бульоном, и он расплескался по всему полу, так что лучше было поспешить во избежание... трудностей. – Отправляемся в ночную смену, – великодушно пояснил Найл, как будто-то кто-то его спрашивал, повернувшись к позеленевшему от злости Гарри, который в ближайшие пару часов точно не рассчитывал таскать подносы. – Какого черта ты тут делаешь? – раздраженно спросил Стайлс, еле сдерживаясь, чтобы не разбить солонку, стоящую на прилавке, вдребезги. – Это вовсе не твоя смена. – А теперь моя, – широко улыбнулся Хоран, показывая крепкие здоровые зубы. – Теперь ведь я капитан и мне, видишь ли, можно менять график, как захочется. Хочу, хожу в ночную, хочу — в дневную, хочу с отрядом D, не хочу — есть еще E и F... – нараспев произнес он, с удовольствием наблюдая, как лицо Гарри багровеет от ярости. – И день могу выбрать любой, тебе вот что больше нравится — среда или четверг? Из груди Гарри вырвался клокочущий звук. Он чуть не зарычал, но это было больше похоже на сдавленные хрипы, как если бы ему внезапно стянули горло тонким шнуром. От ярости у него садилось зрение, и, к сомнительному счастью Стайлса, он, вместо располневшего на сомнительных продуктах лица Хорана, видел только какие-то белесые разводы. Гарри слышал, как наемники, не стесняясь, смеются над ним, сложив ладони рупором. Вероятно, это было еще одно развлечение для тех, кому и так можно все — смеяться над ним и его бессилием, над нервным поваром, трясущимся от собственной тени, и двумя беспокойными поварятами, над Мелани с её деревянной ногой, наскоро срубленной из какого-то бруска. А уж быть лидером наемников, наверное, еще веселее, когда каждое твое действие встречается одобрением и раболепским ликованием. Наверное, они это вместе придумывали, всей необразованной оравой. Как будет весело в очередной раз вывести из себя того уборщика, с лапшой на голове, вместо волос. И Найл наверняка хрюкал, как ублюдочная свинья, а рядом с ним гоготал этот мерзкий Зейн, его лучший дружок, пока они смаковали этот «хитрый» план между собой. – Я тебя ненавижу, ненавижу, как же я тебя ненавижу, – прохрипел Гарри, сжимая кулаки. Ногти впились в мякоть ладоней. Помутнение зрения постепенно прошло, и самодовольное лицо Найла снова приобрело относительно четкие очертания. Стайлс уже давно думал заглянуть к врачу, но прекрасно понимал, что услышит: это все нервное, старайтесь вдыхать через нос, выдыхать через рот, считать до десяти, не обращать внимания на внешние раздражители, и все пройдет. Тем более, он просто уборщик в столовой, нет смысла тратить на него время и медикаменты. Вот если кто из наемников придет, военных или учителей, тогда другое дело. Гарри от всей души терпеть не мог этих мелочных бюрократов, заправляющих теперь везде, где только можно. Особенно сейчас, когда он был в самом низу. О равноправии в реалиях нынешнего мира мечтать было бесполезно. – Ну-ну, – Хоран цокнул языком. – А я думал, тебе понравится сюрприз. Мы ведь теперь можем видеться все время, как бы ты ни менял свои смены, – довольным голосом пояснил Найл, наблюдая, как Гарри скрипит зубами и чуть ли не воет от бессильной ярости. – Правда, здорово? Последняя фраза обожгла Гарри, словно пощечина. Как этот мерзкий, самодовольный наемник смеет так нагло вторгаться в его жизнь и при этом потешаться в духе: «Смотри, я и не такое могу»? Кто дал ему право без конца лезть не в свое дело, говорить с ним, приставать и смеяться? Стайлс почувствовал, что дошел до ручки. Никогда в прежние времена у него не было ни истерик, ни нервных срывов, он был спокоен и весел, но сейчас ему казалось, будто это было в прошлой жизни. Он с воем кинулся к Найлу в бессильной попытке его задушить или хотя бы немного поцарапать самодовольное лицо Хорана. Наемникам это показалось настолько забавным, что они даже не попытались его остановить, добродушно расступаясь, чтобы дать ему возможность добраться до Хорана. Видимо, его изящные руки, огрубевшие от тяжелой работы, страха им совсем не внушали. – Объятия! Как это мило! – прокомментировал Найл под веселый смех, ловко перехватывая его за запястья и с внезапной силой прижимая к себе. Лицо наемника было настолько близко, что Гарри мог почувствовать его дыхание, тяжелое и горячее. – От поцелуя я бы тоже не отказался. – Убирайся отсюда, – чуть не заревел Стайлс, дергаясь, словно марионетка на слишком коротких нитках. Он все еще не оставлял попыток хотя бы истоптать Хорану ноги. Наемник, к сожалению, носил тяжелые армейские сапоги и усилий Гарри будто бы не замечал, даже за руки дергал, приподнимая от пола на несколько дюймов. – А я ведь просто пришел покушать, – Найл притворно цокнул языком и, с непринужденным видом отпуская запястья Гарри, повернулся к окошку. Как Стайлс шлепнулся на пол он, конечно, не заметил. – Ну, так что там с едой? Повар, трясясь от страха, быстро стал расплескивать по жестяным мискам еле-живую похлебку, стараясь не упустить ни капли. Горя от злости и стыда, Гарри поспешно исчез на кухне, потирая ушибленное место и стараясь не слушать, как галдят наемники. Один из поварят сделал ему холодный компресс, видя, как вздулись венки на висках Стайлса и раскраснелось лицо. Последнему очень хотелось пожаловаться Мелани на жизнь, но она была по уши в работе, раздавая направо и налево заветные кусочки мяса в жестяных банках, замороженные овощи и даже газированные напитки, а возвращаться обратно и видеть эту опостылевшую рожу... нет, увольте. Гарри закрыл по-прежнему пылающее лицо рукой, чувствуя неприятный жар собственной кожи, как если бы он вдруг заболел. Он продолжал дрожать, и дыхание все никак не хотело приходить в норму. Боже, так близко, еще ближе, чем раньше. Мерзкий Хоран, чтоб ему провалиться! Вроде даже в ботинках на толстой подошве ниже его, а все равно вертит его руками, точно кукольными. Это безумно сексуально. И не правильно. Он подумал об этом всего на мгновение, но член уже был твердым. «Надо думать о чем-то другом, – мысленно велел себе Стайлс. – Сосредоточься на злости, думай о том, что он урод. О его мерзком нахальном лице с этой противной ухмылочкой. Проклятье, это совсем не помогает!» На кухне появилось несколько грязных подносов с посудой — верный признак того, что трапеза заканчивается. Некоторые наемники сохранили остатки приличия и сами возвращали использованную посуду на раздачу по пути наружу, а некоторые — и, конечно, Найл с его дружками в их числе — оставляли все на столе, будто все за ними убирать должны. Точнее, не все, а Стайлс, ведь это именно его обязанность. Гарри попытался в красках представить, как он берет банку кукурузы, раскручивает её, будто питчер, и со всего маху швыряет прямо в затылок самодовольного наемника. Если банка не повредилась из-за столкновения с непробиваемой башкой Хорана и полом, даже можно было бы съесть содержимое. Впрочем, даже если бы она открылась, Гарри все равно съел бы кукурузу. Возможно. В своем воображении он был волен делать, что хочет. Повар мягко дотронулся до его плеча, и Гарри вымученно улыбнулся, пытаясь показать, что он в полном порядке, и тяжело поднялся с табуретки. Возбуждение немного спало, самое худшее позади — Найл ушел, и несколько долгих часов о нем можно не думать. Сейчас они вымоют зал, включат кондиционер, от него даже запаха не останется. Это немного приободрило Стайлса. Выйдя из кухни, Гарри чуть не съежился от злости, подобно морскому иглокожему ежу. Столовая была пуста, если не считать наемника, неторопливо снующего между столами туда-сюда. – Немедленно убери свои грязные руки от посуды! – прорычал Стайлс, бросаясь наперерез, как кошка выбегающая на дорогу, и безуспешно пытаясь вырвать у Хорана столовые приборы. Застань он Найла врасплох, ложки и вилки посыпались бы на пол градом. Но застать врасплох наемника, который наверняка мог с помощью зубной нити и пуговицы убить человека, было практически невозможно. – Какая разница, посуда грязная и руки грязные, всё равно ведь мыть потом, – пожал плечами Найл и даже начал что-то мурлыкать себе под нос своим противным, чуть хрипловатым голосом, пробирающим до мурашек. Он ловко держал дистанцию — сразу видно, не зря стал наемником, раз может умело перемещаться, самозабвенно занимаясь при этом своими делами и не позволяя Гарри коснуться даже ложки, не говоря уже о добыче по-крупнее вроде мятой жестяной миски или кружки с вогнутым краем. Стайлс чувствовал себя неловким школьником, пытающимся досадить префекту из старших классов, и от этого только сильнее распалялся, как разозленная собака. В столовой он был префектом. Если не считать, конечно, Троя и Мелани, но первый относился к кухне, и был главным именно там среди своих поварят, а вторая была ограждена от всех высокой стойкой, так что зал все-таки был по части Стайлса, о чем он и поспешил напомнить доставучему наемнику. – Мне не нужна твоя помощь! – рассерженно воскликнул Гарри. – Охотно верю, florete, – вежливо кивнул Найл, с непринужденным видом продолжая собирать посуду. У него получалось настолько ловко, словно он до катастрофы то и делал, что таскал подносы. – Но все-таки позволь закончить, раз уж я начал. Он назвал его цветочком, и это некстати напомнило Гарри о прошлой жизни. До катастрофы его часто звали именно так. Клиенты в магазине, когда были настроены пообщаться с ним на короткой ноге или получить скидочный купон, мама и сестра, ласково приглашающие в гости или на чай, близкие друзья, знающие, что он работает флористом. Это было даже банально для человека, который работал в цветочном магазине, но в данный момент ничто не могло свидетельствовать о его прошлом. Даже воспоминания, и те напомнили смутный, неясный сон. И теперь вдруг это слово, совсем неподходящее нынешнему ему, как не подходит алмаз горе битых булыжников. – А тебе разве не нужно идти? – спросил Гарри, стараясь успокоиться. Если Хорану просто нравится его злить, наслаждаясь реакцией, имеет смысл быть немного... потише. Этому принципу его научила старшая сестра, когда в младшей школе маленького Стайлса задирали хулиганы. По уровню интеллекта Хоран мало чем превосходил четвероклассников, поэтому способ мог бы с ним сработать. Стайлс сделал глубокий вдох и попытался незаметно оттянуть рубашку вниз, чтобы не привлечь внимание к своей проблеме. Какой этот Хоран неспешный и уверенный в себе, хоть сейчас перед ним падай. Он бросил на Стайлса косой взгляд, словно видел все сквозь одежду, и Стайлс дал себе мысленную оплеуху — ну уж нет! Кто угодно, но только не этот самовлюбленный, напыщенный тип. Очень нужно, чтобы он потом на весь блок хвастался своими сексуальными победами. Потом каждый второй наемник со спермотоксикозом начнет к нему лезть и распускать руки — от такой репутации за день не отмоешься. А жизнь и так не коробка шоколадных пирожных, чтобы рисковать своим спокойствием ради одноразовой связи. «Тем более, кто сказал, что Хоран хорош в постели? – напомнил себе Стайлс. – Может... то есть, почти наверняка он полное ничтожество». Мысль показалась Гарри здравой, и он решил почаще вспоминать об этом, чтобы остужать свой пыл. К сожалению, думать и ругаться одновременно не получалось. До катастрофы Стайлс вообще ни с кем не спорил, стараясь быть мирным и терпимым. Но и такие, как Хоран, ему не попадались, надо признать. – Я сказал, что задержусь, – пожал плечами Найл, относя посуду на раздачу. – Зачем? – быстро уточнил Гарри, не замечая, что ходит следом за Найлом, будто привязанный. – Чтобы убрать тарелки? Найл улыбнулся, возвращаясь к очередному переполненному посудой столу. У него был умиротворенный вид. Это даже почти не походило на его обычную премерзкую ухмылочку. Когда Хоран не открывал свой рот, его даже можно было назвать по-своему милым. Впрочем, он тут же все испортил. – Дело не в тарелках, – ответил Хоран, выпрямляясь. – Может, ты мне нравишься. Amor-amor... Гарри еле сдержался, чтобы не треснуть Найла по лбу перечницей. Стайлсу даже привиделось красное пятно на его лбу, как будто он уже ударил Хорана со всего маху и теперь наблюдал за последствиями своих действий. – Зато ты мне совсем не нравишься, – с досадой произнес он, наблюдая, как Найл относит последний поднос и бесцеремонно вытирает руки о штаны. Конечно, вымыть их было бы слишком просто, с затаенным торжеством подумал Гарри, хотя кран для подобных нужд находился прямо в зале. На худой конец, мог бы заглянуть в подсобное помещение, где висит табличка «посторонним вход воспрещен», когда это Хорана останавливали запреты? Но, конечно, Найл был по своей природе свиньей, и именно свиньей он и закончит свое существование. – Но ты ведь пришел на награждение, – снисходительно заметил Хоран, скрестив руки на груди. – Я пришел за едой! – раздраженно отозвался Гарри. Он ожидал, что Найл снова начнет говорить о том, что Гарри не съел ни кусочка во время ужина да и пунш свой не допил толком, и уже приготовил сомнительные аргументы про разочаровывающие продукты и дешевый алкоголь, вызывающий изжогу, но у наемника получилось его удивить. – Нет, я про само награждение, – мерзкая улыбка Хорана, и так раздражавшая Стайлса до мозга костей, стала еще нахальнее. – Ты сидел в зале, – мягко проговорил он. – Не хлопал, конечно, но смотрел на меня. – Какого... – от злости Гарри даже продолжить не смог. Его чуть не скрючило от негодования. Нет, если бы он знал, что Хоран будет шпионить за ним, как нахальные соседи в свое время, ни за что бы не пришел. И еще бы попросил кого-нибудь принести транспарант «Гарри Стайлс сейчас в своей комнате отлично проводит время» и развернуть как раз в тот момент, когда Найл должен был выходить на сцену. Хотя, конечно, это бы значило, что ему вовсе не так уж все равно, как он без конца утверждал. – Меня не зря уважают другие наемники. Везде глаза и уши, – многозначительно хмыкнул Найл, игриво щелкнув его пальцем по носу. Стайлс попытался вцепиться в его палец зубами, но не успел, клацнув ими в воздухе. Найла, похоже, это даже умилило. – Поцеловать не хочешь? На двое суток ухожу. – Да я тебя... Найл коснулся его губ двумя пальцами. Он не стал протискиваться между его губами, но даже если бы вдруг ему взбрело такое в голову, Найл не столкнулся бы с преградой — от удивления Гарри слегка приоткрыл рот, размыкая зубы, и изумленно взглянул наемнику в глаза. – Не все сразу, я понял, amigo, – серьезно сказал Хоран и приложил эти же два пальца к своим губам, издавая неприятный чмокающий звук. На его лице отразилось искреннее веселье. Стайлс пожалел, что на столе не осталось грязной посуды, чтобы швырнуть её в довольную рожу Хорана. Провожая его глазами, Стайлс испытывал невероятное желание подбежать к нему и пнуть под колени или сделать что-то подобное. Но, наверное, именно такого поступка этот придурок и ждал от него. Гарри фыркнул и отвернулся — вот еще. Слишком много чести будет играть с этим кретином в импровизированные салочки. Грязную посуду Хоран, конечно, убрал, а вот крошки со стола все равно сметать пришлось Стайлсу. К тому же, кто-то пролил немного супа и широким движением размазал его по крышке стола, оставляя эту жижу высыхать. Да и полы надо было протереть. Не говоря уже о том, что посуда тоже в данный момент была именно на нем. Заглянув на кухню за ветошью, Стайлс столкнулся нос к носу с поваром, который облегченно выдохнул, когда понял, что последний наемник покинул зал. Гарри искренне понимал его желание избегать этот контингент. Если бы он не работал в зале, тоже бы отсиживался на кухне, выглядывая периодически в окошко. Повышение квалификации дало бы ему такую возможность. – Он не так плох, да? – робко спросил повар, кивая в сторону выхода. – Ага, если тебе по душе «амиго», – ехидно ответил Гарри. Он тер столы с таким остервенением, словно собирался протереть в них дырки. Впрочем, они и так выглядели не лучшим образом — у наемников была дурацкая привычка молотить их кулаками, вилками, ложками, стучать по ним мисками, точить об них выкидные ножи, бросать массивные кости динозавров, даже ноги на них класть. Казалось, они делали со столами, что угодно, кроме того, чтобы есть на них. Пока Гарри смахивал пыль и крошки, к ним заглянул электрик. Проводка уже давно барахлила, больше месяца, но его было не дозваться. Никто не спрашивал, откуда рваный шрам через все лицо, всем и так было понятно — это столкновение с кем-то из динозавров, и этот мужчина — настоящий счастливчик, если отделался только смятым в гармошку лицом. Он ковырялся в щитке почти час, и все это время свет мигал точно лампочки на Рождественском дереве, вызывая смешанные чувства ностальгии и боли. После катастрофы Рождество и многие другие праздники постарались отменить. – А знаете, чего я сейчас хочу? – спросил Стайлс, когда закончил с уборкой. Пыхтя и отдуваясь, он выпрямился и придирчиво взглянул на проделанную работу. Зал блестел, полы сверкали — Гарри даже мог видеть в них свое отражение, и ему не нравилось то, что он сумел разглядеть. По-всей видимости, приставания Хорана были чисто символическими, потому что Стайлс ни за что в жизни не стал бы лезть к кому-то, кто выглядел бы подобным образом, хотя бы из гигиенических соображений. Казалось, он мыл полы не шваброй, а собой. Впрочем, вполне вероятно, что у наемника с головой большие проблемы, а раз так, нечего даже думать, с чего он решил, будто Стайлс кинется к нему на шею, только пальцем помани. – Чего? – спросил Трой, выглядывая в окошко. Его лицо было влажным, видимо, только оторвался от кастрюли, где варилась очередная порция похлебки. У Стайлса урчало в животе. Со всеми этими играми в карты и внезапным появлением Найла он напрочь забыл про свой обеденный перерыв, и теперь желудок давал о себе знать. – Мороженого, – ответил Гарри, вытирая со лба пот. До катастрофы он не очень жаловал мороженое, а сейчас вот подумал, и рот почти сразу наполнился слюной. Так было со многими сладостями. Впрочем, больше Гарри скучал по свежим фруктам. Недавно члены мирового правительства, впрочем, заговорили о теплицах, потому что выращивать культурные растения, как раньше, на полях не представлялось возможным. Основной угрозой были даже не динозавры, а поднявшийся уровень воды, затопивший большую часть пригодных для посевов земель. Поэтому единственным выходом была искусственная почва. Однако, для того, чтобы выращивать культурные растения, нужно было много электричества. Японцы предложили использовать небольшие приливные станции, а также энергию ветра, и остальные члены мирового правительства согласились с тем, что это будет довольно практично в современных погодных и климатических условиях. Но начать строительство не представлялось возможным. Для начало нужно было зачистить территорию от динозавров и оградить, а также добыть ресурсы для строительства. Это был очень длительный процесс, и в ближайшие десять лет о реализации подобного проекта и думать было нечего. Но также это и давало надежду, потому что власти не отказывались двигаться в подобном направлении. Гарри думал о рабочих местах: на станции, в теплицах, в сфере транспорта и, в крайнему случае, даже услуг, но только в качестве упаковщика. Прощай, столовая наемников. Здравствуй, сбор овощей и фруктов. – На кухне есть мороженая рыба, – подумав, ответил повар. – Очень смешно, умник, – протянул Стайлс, замахиваясь на него тряпкой. Трой ловко исчез за окошком и высунулся лишь тогда, когда Гарри устало швырнул ветошь в ведро. – Нет, это сущий ад, – Гарри цокнул языком. – Наверное, даже снаружи лучше, чем здесь. – Там все давно не так, как мы помним, – глухо заметил электрик, ковыряясь в щитке. – Это довольно болезненно — идти по улице, которую знаешь с детства, и не узнавать ничего из того, что видишь. Все в воде по щиколотки, дома поросли мхом и плесенью, все обветшало, каждую минуту в воду срываются части кровли или штукатурки, а где-то вдали надрывается трицератопс. Глухой голос электрика заставил Стайлса замереть. Гарри попытался представить, как теперь выглядит улица, на которой он жил раньше, но не смог. Неужели она затоплена мутной, зеленоватой водой, стены позеленели и обвалились, дома стали похожи на призраков и по ним пустила свои щупальца едко пахнущая плесень? Может быть такое, что никто больше не снует туда-сюда, суетливо переговариваясь, не горят неоновые вывески, попадали рекламные щиты? И не ездят больше машины, не гудят такси, никто не катается по велосипедной дорожке, только ящеры снуют туда-сюда, ища чем же поживиться среди остатков цивилизации. Их ноги шлепают по холодной воде, тупоносые морды застревают в почтовых ящиках, они откладывают яйца там, где раньше были больницы и школы, их рев сотрясает деревья в заросших парках, давно покрывшиеся илом, и где-то мерзнут забытые, одичавшие питомцы, боясь сунуть носы из укрытия. – Это он тебя так? – спросила Мелани, отрываясь от книги учета. Она редко сама заговаривала о динозаврах, наверное, старалась не думать ни о них, ни о своей ноге, исчезнувшей в зубастой пасти, но с электриком, чье лицо напоминало жеванную бумагу, наверное, чувствовала скрытое болезненное родство. Во-всяком случае, Гарри не сомневался, что это может быть правдой. – Если бы он, меня бы вообще не было, – сухо ответил электрик, деловито захлопывая щиток. – Проверяйте. Лампы работали без перебоев, и электрика отпустили, предварительно расписавшись в ведомости несколько раз. Начальство трясло только работяг третьего пошива, наемникам-то поди слаще жилось. По крайней мере, не тюрьма, к которой привыкла большая часть этих свежеиспеченных героев. Последующие двое суток Гарри про себя называл «лучшие дни моей жизни». Ни Хорана, ни злополучного отряда «D», снящегося в комарах... Если бы так могло продолжаться вечно, жалкое существование, которое Стайлс влачил сейчас, не казалось бы настолько унизительным. Гарри даже по залу передвигался с легкой улыбкой и на наемников перестал прикрикивать, когда они слишком сильно шумели или разливали что-то липкое по полу, и это оказалось настолько несвойственным ему, что несколько человек из отрядов «J», «M», «Z» с робостью, не свойственной наемникам, поинтересовались у Стайлса, что настолько хорошего могло случиться за последние несколько дней. А у Гарри было настолько хорошее настроение, что он даже грубить в ответ не стал и просто многозначительно отмалчивался, вызывая еще больше толков и пересудов. А тут еще пошел слушок, что их отряд задержится на один-два дня, и Гарри с облегчением подумал, что до выходных ему точно никто руки заламывать не станет. Конечно, мысленно он все равно постоянно возвращался к Хорану, особенно, когда оставался один, но наемник в его голове немного отличался от настоящего Найла, отталкивающего своим поведением. В его голове они только занимались сексом, и Найл открывал свой рот только для того, чтобы отсосать. И руки ему заламывал совсем для других целей. Правда, даже в его голове он ухмылялся, как обычно, и Стайлс с раздражением понял, что улыбка Хорана вовсе не отталкивает его от себя. Впрочем, с этим можно было смириться, учитывая, что Найл никогда бы не узнал об этом в реальной жизни. Закончив с мытьем посуды, Гарри вышел в сверкающий чистотой зал и вдруг понял, что хочет потратить талон. Вообще-то Гарри приберегал его для дня рождения, но талон был всего один — он ведь простой уборщик, ему вообще такие не полагаются — а хотелось прямо сейчас, поэтому Стайлс решил использовать его, не дожидаясь заветного дня. Вряд ли в день рождения у него будет настолько хорошее настроение, что еда пойдет в пользу. Скорее всего, Гарри будет настолько подавлен, что даже не почувствует вкуса. Деловито подойдя к прилавку, Гарри, вынув из внутреннего кармана талон, который начал уже трепаться по краям, развернул его и бухнул перед носом удивленной Мелани, прямо на отполированную крышку стола. – Банку кукурузы, пожалуйста, – сказал он важным голосом. Несколько секунд Мелани будто сомневалась, стоит ли ей впутываться в подобное, но потом девушка все-таки решила ему подыграть. – Сэр, я Вам её даже открою, – фыркнула работница прилавка, поправляя белую шапочку. Из-за щербинки во рту «сэр» прозвучало как «ш-шэр», но Гарри это не смутило. Момент был настолько торжественным, что Трой даже высунулся из кухни, не задействовав поварят, и собственной персоной приволок ему чистую ложку, чтобы Гарри не пришлось вставать и ковылять до сушилки. Роняя слюни, Стайлс склонился к банке с консервированными злаками и только успел вдохнуть сладковато-молочный запах кукурузы с примесью железа от банки, как в столовую тяжелой поступью ввалился Найл Хоран. Он со скрежетом отодвинул стул и устало плюхнулся на него, привлекая внимание немногочисленных присутствующих. За ним вился след из комьев грязи и крови. Сразу различив рваную рану где-то в области груди наемника, Гарри быстро соскочил с высокого стула, мгновенно забыв про кукурузу, Троя, исчезнувшего на кухне, стоило Найлу появиться, Мелани, спрятавшей лицо за ведомостями, и единственный талон в своей жизни, потраченный впустую. Найл придерживал израненное место рукой, как будто это как-то могло помочь, но одежда там была порвана в клочья, а грудная клетка вообще напоминала месиво. Гарри чуть не затошнило. – Какого черта ты приперся? – зашипел он, неумело кружа рядом, то протягивая руки к ране, то одергивая их от нее. – Ты должен был зайти в медицинский пункт, он же прямо рядом со входом, – разъяренно проговорил Стайлс, еле сдерживаясь, чтобы не завизжать. Жизнь после катастрофы не успела приучить его к таким вещам. Будучи флористом он никогда не видел подобного, пребывая в невероятном эстетическом раю, наполненном чем-то нежным и эфемерным, далеком от крови и мяса, и каждый раз, когда Гарри встречал на коридоре врачей с носилками или наблюдал в окно, как возвращаются израненные наемники, ему хотелось зажмурить глаза и забыть об увиденном. – Вспомнил, что у тебя смена заканчивается сегодня, – Найл улыбнулся через силу — по всей видимости, мышцы на лице немного онемели. – Я соскучился. Если бы сразу зашел... в медпункт... тебя бы не увидел до следующей смены. Гарри чуть не застонал от злости, игнорируя, по всей видимости, подобие флирта. Рана выглядела так паршиво, что он не мог толком на нее смотреть — сразу становилось дурно и тошнота подступала к горлу. Он понимал, надо её как-то перевязать, остановить кровь, Найл ведь и так прошел довольно неблизкий путь, сначала до укрытия, а потом до столовой, растрачивая силы, но не мог даже предположить, как будет это делать. Под рукой даже ничего толком не было. Можно было, конечно, попросить кухонные полотенца, но ими получилось бы только слегка закрыть это месиво. На Троя и Мелани Гарри не смотрел, впрочем, они прекрасно понимали, что помощь от них наемник не примет, даже если ему очень больно. Последняя содрала цифру «сорок восемь» с потертого стенда «дни без происшествий» и прикрепила на освободившееся место пузатый ноль. Сорок восемь дней назад один из поварят обварил руку кипятком. И вот сейчас очередная отметка в журнале — Найл ведь доковылял до столовой, чтобы плюхнуться на их стул. Если потеряет сознание, отвечать придется им. – А мне эту грязь убирать, да? – спросил Гарри, успевая злиться на себя за невольную дрожь в коленях. – Как тебя угораздило? – Я хотел тебе коготь тираннозавра достать, – прохрипел Найл. – Поддразнил его и нырнул вниз, чтобы отрубить лапу. Но он все равно зацепил меня зубами. Гарри почти видел проливной дождь, оглушительно рычащее чудище, решившее полакомиться свежей человечиной, и вот Найл, раздуваясь от собственной важности, лезет под динозавра, крича друзьям на ходу: «спорим выхвачу коготь, не успеете досчитать до пятнадцати?». И этот идиот Зейн, конечно, сказал: «Да ты гонишь, чувак», и Найл ответил ему: «Ты это мне? Тогда сам считай. И без Миссисипи, придурок» и нырнул под разъяренного тираннозавра, который только и ждал подобной глупости. – Да не нужен мне твой хлам, – раздраженно выплюнул Гарри. Ему показалось, что раздраженно, потому что голос вопреки его желанию стал тише и тоньше. – Выглядит плохо. Наверное, даже зашивать придется. Но хорошо, что сердце не задело. – Мне кажется, задело, – шепотом ответил Найл и коснулся его лица грязной рукой, оставляя малоприятный след на щеке. – Прямо в самое сердце, как раз в тот момент, когда ты мне в глаза посмотрел. От удара Найла спасло только то, что тираннозавр уже покалечил его, как следует, иначе Гарри бы не сдержал себя. Похоже, Найл прекрасно понимал это и успешно пользовался положением. – Ты можешь не паясничать? – У Гарри не хватило такта не закатывать глаза, но Найл, казалось, был не особенно задет этим фактом. – У тираннозавра на зубах и когтях грязи немереное количество, – с отвращением добавил он, и его заметно передернуло. – Надо хотя бы продезинфицировать. Вставай, я тебя к врачу отведу, – скомандовал Стайлс, как ему показалось деловито. Он не был уверен, что Хоран в принципе может встать, но ему не хотелось вызывать врача прямо в столовую. Не ровен час придут другие наемники и увидят театр одного актера. Найл, конечно, будет стонать перед ними, рассказывая свои нелепые истории и очерняя при этом его имя. – Мне кажется, я не смогу. Все силы потратил, чтобы дойти до столовой, – слабо ответил Найл, подтверждая его опасения. – Это ведь твой блок, – протянул он. – Может, можно у тебя задержаться, хотя бы до прихода врача? Несколько секунд Гарри просто смотрел на Найла, пока Хоран не издал странный кряхтящий звук, морщась от боли. Стайлс чуть не застонал. – Ладно, – нехотя согласился он. – Побудешь пока у меня. Но потом сразу уйдешь, – быстро добавил кудрявый. Хоран даже кивать не стал, но Стайлс понадеялся, что наемник просто не мог сделать это от усталости. Игнорируя неприятное предчувствие, Гарри тяжело выдохнул, протягивая Найлу руку и помогая встать. Хоран тут же навалился на него всем телом, и Стайлс не без оснований задался вопросом, как же он так раздобрел на безвкусной похлебке и пересушенном хлебе. Хоран дышал жаром, несмотря на то, что вымок под дождем и уже успел потерять немного крови или тело Гарри в очередной раз среагировало на него, несмотря на неподходящую ситуацию. – Ты чудо, – выдохнул Найл очень близко к его шее, волнуя Гарри до мурашек. – И задница у тебя чудесная... – Заткнись, – резко ответил Гарри, волоча на себе тяжеленную тушу. Они прошли всего ничего, но он уже успел запыхаться, на что Хоран выдал что-то в стиле: «Ты очень эротично пыхтишь» и все-таки получил по затылку. Идя по коридору, Гарри все время боялся встретить кого-то из знакомых. Вслух, конечно, никто ничего бы говорить не стал, но про себя соседи по блоку наверняка бы подумали, что Стайлс очень непоследовательно помогает одному из тех, кого обычно в красках порицает. А если бы им еще взбрело в голову помочь, тогда они бы узнали, что Гарри ведет Найла в свою комнату. А Хоран, конечно, мог бы еще по пути наплести каких-то глупостей, порочащих его репутацию. К счастью, ни одно из опасений Стайлса не оправдалось, и они медленно прошли по коридору без приключений, пока не добрались до его комнаты, и Гарри, внутренне терзаясь, все-таки открыл дверь, пропуская Хорана вперед. – Всего-то надо было под динозавра броситься, чтобы узнать, где ты живешь, – еле слышно проговорил Найл, проходя в комнату. Внутреннее Стайлса очень бесило, что, даже слабея и почти теряя сознание, Хоран продолжает болтать без остановки и недвусмысленно на что-то намекать. Помявшись несколько секунд, Гарри все-таки устроил Хорана на своей идеально заправленной кровати, подложив под голову сразу две подушки — свою и соседскую. Благо, самого соседа не было, иначе не обошлось бы без подколов в стиле: «А говорил, что не любишь наемников». А Стайлс и так его не до конца простил за то замечание перед награждением. – Лежи и не шевелись, пока я не вернусь, – велел Гарри, поправляя подушки под головой Найла. – Я постараюсь привести врача скорее, – быстро добавил кудрявый, поднимаясь с кровати. – Правда, доктора на меня обычно не реагируют... – Подожди, – прошелестел Найл, касаясь его руки. – Посиди со мной немного. Гарри еле подавил глухое рычание, рвущееся прямо из груди, но все-таки опустился обратно на кровать, поворачивая голову к наемнику. Найл смотрел на него, не отрываясь, даже не моргал, и Гарри испытал какое-то смутное чувство, не зная, как точно его определить — приятное или, напротив, вызывающее раздражение. Казалось, все это вместе. – У тебя кровь продолжает идти, – с досадой произнес Стайлс. Ему вовсе не хотелось беспокоиться за Найла. Впрочем, куда больше его волновал тот факт, что с грязных ботинок Хорана грязь стекает прямо на его покрывало. – Рана не очень глубокая, мне и сильнее доставалось, – снисходительно ответил Найл. Кажется, он даже хвастался. И, было похоже, что Хоран подумал о чем-то забавном, потому что он внезапно улыбнулся. – Даже сейчас не поцелуешь? – А ты бросался под динозавра еще и за этим? – поспешно спросил Гарри, выдергивая свою руку из его ладони. Её странно покалывало, но она хотя бы не вспотела. Гарри снова взглянул на Найла, замечая, что у Хорана сильно дрожат лицевые мышцы, и он улыбается через силу, дыша при этом не хуже, чем трицератопс после пробежки. Пот блестел у него на лбу и даже на подбородке, волосы налипли на самый лоб, и еще наемник сильно побледнел, хотя Гарри все время помнил его со здоровым румянцем. «Ему ведь больно», – подумал Гарри. Конечно, ведь грудь наемника напоминала сплошное месиво из запекающейся крови, лоскутков кожи и одежды. Но Гарри, сердясь на его болтовню, и думать забыл, что Найл, как и все люди, может испытывать боль, пока не заметил напряжение на его лице. – Отчасти, – Найл повернул голову на бок и прикрыл глаза. Наверное, он не спал несколько дней, пока был на вылазке, и вкупе с ранением это сильно его измотало. – Мне очень хотелось принести тебе что-нибудь. Но я не знал, что ты любишь, поэтому решил достать для тебя коготь. – Лучше бы сам в целости пришел, – раздраженно отозвался Гарри. Хоран приоткрыл один глаз и снова улыбнулся краешком губ, а Стайлс понял, что ошибся. Наверное, в том, что он сказал, прозвучал оттенок заботы. Ему не только не хотелось беспокоиться за Найла. Было бы неплохо, если бы Хоран к тому же не знал о том, что он испытывает подобие волнения. Но было поздно. – Так ты все-таки беспокоишься за меня, – медленно протянул наемник с видимым удовольствием. – Как это мило. – Иди в задницу. Если бы у Найла были силы, он бы засмеялся. А так Хоран просто закашлял с неприятным, клокочущим звуком, напоминающий лай старой собаки. Гарри вспомнил, что Найл как-то рассказывал про собаку, будто ничто человеческое ему не чуждо. Хотя он почти наверняка из тех наемников, что покинули тюрьму. – Непременно, – заверил его Хоран. Голос Найла даже неуловимо повеселел. – В твою. Только разберусь с этой царапинкой. Стайлс дальновидно его проигнорировал. – Лежи, – повторил Гарри и направился к выходу, стараясь не думать о том, что почти нормально разговаривал с самодовольным наемником, пока он снова не взялся за старое. Идти в медицинский пункт не хотелось, тем более, объяснять на входе причину своего визита. Не хотелось и уверяться в том, что медицина после катастрофы все-таки прогнила насквозь. Иначе как объяснить надменный взгляд доктора и мгновенную перемену, когда он узнал, что Гарри пришел за помощью для наемника, а не для себя или кого-то из работников столовой? Наверное, уже рассчитывал на благодарность в виде банки консервов или, может, даже алкоголя. Во-всяком случае, глаза загорелись, как две лампы. Стайлсу пришлось не только привести врача, но и топтаться все это время в комнате, будто мальчик на побегушках. Рану все-таки пришлось зашивать, хотя она была не очень глубокой, и жизненно важные органы не пострадали. В основном, врача также волновала вероятность заражения. Гарри старался игнорировать тот факт, что Найл заляпал кровью его постельное белье, а также то, что доктор среагировал на это, как на нечто само собой разумеющееся. – Я дал ему снотворное, он проспит до вечера, – деловито заявил врач и, наконец, снял перчатки, показывая, что работа окончена. – Отлично, – выдохнул Гарри, с облегчением покачав головой. – Можно уйти на работу и не опасаться, что с этим идиотом что-то приключится. На самом деле Стайлс больше боялся, что Хоран познакомится с его соседом и наплетет что-то ему с три короба. Слухов это не уменьшит, если сосед вдруг заявится в их комнату и увидит лежащего наемника, но снотворное хотя бы закроет Хорану рот. – А почему он сразу не пришел в медицинский пункт? – тем же деловитым голоском спросил доктор, странно разглядывая Гарри, будто увидел что-то диковинное. – В коридоре целая цепочка следов... Гарри не понравился этот взгляд. Как будто доктор в чем-то подозревал его. – Этот придурок сначала зашел в столовую, – объяснил Стайлс, как бы между прочим. Ему не хотелось звучать так, будто он оправдывается, но именно так это и выглядело. – У него хроническое недоедание. Скорее умрет, чем пропустит раздачу еды и пайка, – добавил кудрявый. Вообще-то Гарри даже не врал. Хоран никогда не пропускал положенный ему прием пищи ни в основной столовой, ни в столовой наемников. А еще был большим охотником до чужого масла, хлеба и галет. Не то чтобы Стайлс следил за ним. Просто после отряда «D» почти никогда не оставалось объедков, которые он обычно собирал. – Ох уж эти наемники, – фыркнул врач, забирая свой чемоданчик. Он снова быстро взглянул на Стайлса, но кудрявый терпеливо выдержал его взгляд, не показывая внутреннего волнения. Гарри проводил врача до двери и, погасив свет, вышел сам. Ему ещё оставалось дорабатывать смену. Кукурузы, правда, уже не хотелось, и он позволил Трою и Мелани разделить её на двоих.