Это знамение времен

Гарри почти ненавидел себя за то, что заигрывал с наемником и даже поцеловал его. Последнее было хуже всего, что между ними произошло, даже хуже, чем та ужасная сцена ревности у всех на глазах. Он не просто позволил Найлу себя поцеловать — это можно было списать на легкий шок или удивление — но поцеловал его сам, при том не один раз. Не стоило даже надеяться, что Хоран пустит все на самотек и позволит Гарри увильнуть от ответственности за произошедшее в медицинском кабинете, но Стайлс искренне надеялся, что Найлу хватит белка в мозгах, чтобы не трепаться о случившемся направо и налево или, по крайней мере, только перед своими друзьями. Произошедшее так сильно взволновало Стайлса, что он до самого утра ворочался, не имея сил и желания даже тихонько подрочить под одеялом, представляя наемника, и проснулся Гарри полностью разбитым, будто всю ночь таскал мешки с углем. Он просидел на кровати почти десять минут, пытаясь хоть как-то разлепить сонные глаза и не думать о том, что сосед собирается спать весь день. Ему было немного зябко, по коже бежали мурашки, поэтому Стайлс поспешил в душ, чтобы скорее согреть себя. Минута промедления могла загнать его обратно под тонкое одеяло. Вода в душевой комнате текла еле-еле, и это при том, что дождь снаружи лил, не переставая, уже несколько месяцев подряд, но Гарри не обратил на это никакого внимания, пока пытался вымыть голову. Это всегда становилось проблемой, вне зависимости от напора воды. После мыла волосы были жесткие и неприятные на ощупь, словно старая, испорченная временем леска. Приходилось долго и упорно вымывать мыльную пену из волос, чтобы они совсем не выпали. Кое-как приведя себя в порядок, Гарри почувствовал себя значительно лучше, чем прежде. А уж после того, как высушил волосы полотенцем и причесал их, настроение и вовсе поднялось до сравнительно неплохой отметки. Ему всегда нравилось заботиться о своей прическе, это очень успокаивало, особенно потому что в последнее время других причин для покоя не было. Если бы у него был лосьон, Стайлс бы окончательно успокоился, привычно ухаживая за волосами. Каждый раз, когда в его голове появлялся Найл, перебирающий его распущенные локоны, Стайлс старался вышвырнуть его из своих мыслей куда подальше. Утренняя смена начиналась слишком рано, особенно для Стайлса, который сбил себе режим, постоянно отвлекаясь на фантазии и самобичевание. Гарри не успел узнать у повара, как идут дела, только мельком поздоровался зевающей от скуки и тоски Мелани, которая медленно перемещалась за стойкой, размеренно постукивая деревянной ногой, и считала продукты на новую смену. После ночного дежурного на столах остались крошки вместе с малоприятными каплями, и Гарри решил заняться ими, попутно придумывая, какими словами обложить сменщика за подложенную свинью, когда они пересекутся в следующий раз. Хитрый парнишка всегда успевал смыться раньше, чем Стайлс появлялся в столовой. Однако Гарри сам не заметил, как его мысли вернулись к Найлу, и от воспоминаний о поцелуе ему стало жарко. Не то чтобы они в тот день перешли на следующую базу, но целовался Хоран едва ли не профессионально. Его язык творил такое волшебство, что у Гарри едва не снесло голову, когда они поцеловались еще раз. Он еле-еле оттолкнул наемника раньше, чем Хоран успел завалить его на стол доктора, попутно сшибая с него письменные принадлежности. Снова задумавшись о произошедшем, о том, как сильная рука сгребла его в охапку, Гарри пропустил момент, когда в столовую вошли наемники из отряда Q. Необычно притихшие, мокрые от проливного дождя, они оставили после себя лишь огромную лужу воды с налетом грязи, но не принесли с собой голов и конечностей, пускающих по полу дорожки алой крови и полупрозрачной слизи. Стайлс повернул голову в тот момент, когда отряд остановился у серого окошка будто в нерешительности, и на раздаче уверенно зазвенели тарелками. Никто никого не поторапливал, и сомнительно-веселые шутки, обычно звучащие в воздухе вместе с шумом голосов, сегодня так и не были произнесены вслух. Все также безмолвно наемники необычайно осторожно расселись по своим местам, не скрипнув даже стульями, и тихо принялись за остывающую еду, не перешучиваясь и не подначивая друг друга. Их кислым лицам позавидовал бы самый ядреный лимон. Гарри брезгливо заткнул чуть влажную ветошь за пояс и подошел к одному из столов, где сидело больше всего наемников, пытаясь понять, что же могло произойти, если весь отряд вдруг так подавлен. Неужели эту богадельню, наконец, расформировывали? Вряд ли. Большинство из них специально выпустили из тюрьмы для борьбы с динозаврами и устранением последствий произошедшей катастрофы. Да и денег (измерявшихся ресурсами) на наемников потратили уже не мало — больше, чем на любую из ныне сформированных организаций. Государство бы не поставило себя под такой удар, когда народ и так вне себя от горя и негодования. Уж очень много человеческая раса потеряла после того, как поднялся уровень воды. – Вы чего такие кислые? – осторожно поинтересовался Гарри, переводя неопределенный взгляд с одного наемника на другого. – Что-то случилось? По лицу каждого наемника по-прежнему стекали крупные дождевые капли, и никто так и не потрудился вытереть их даже рукой — уж слишком привычным стало постоянное присутствие воды. Мировое правительство великодушно обещало поставить сушилки перед входом на каждую базу, но проводить инновации было весьма сложно из-за того, что людские поселения тяжело интегрировали друг с другом. Это происходило, потому что безопасного средства передвижения еще не существовало. Уровень воды был слишком высок для автомобилей, но слишком низок для лодок. Большинство летательных средств невозможно было пилотировать в тяжелых погодных условиях да и приземлять их тоже было некуда. Вот власти и тянули с нововведениями, будто проблема могла вдруг рассосаться сама собой. Появление средства для сушки существенно облегчило бы Гарри работу, но Стайлс с надеждой думал о том, что уже скоро станет помощником повара и будет занят исключительно на кухне, не заботясь о лужах воды, крови и позора. К мысли о последнем примешалась знакомая ухмылочка, от которой желудочный сок вскипел и забурлил, как гейзер. На него взглянули удивленно, будто не знали, что Гарри вообще умеет говорить на человеческом языке. Стайлсу даже стало неловко, потому что раньше он на самом деле почти не заговаривал с наемниками. Это казалось ему таким же нелепым действом, как общение с улитками. Максимум, что он мог с ними сделать — посыпать солью, чтобы мерзкие слизняки исчезли с поля зрения, оставляя после себя склизкие разводы, которые можно было легко смахнуть тряпкой. – Да, – подал голос Маркус Ноггер. Черная повязка на глазу придавала ему сходство с пиратом, но он говорил непривычно глухо, будто в горле застрял сухой ком бумаги. – Сэнди больше нет. Аллозавр загрыз его, – сухо добавил наемник, и по его голосу невозможно было понять, испытывает ли он отвращение к ящеру, который убил его товарища или его беспокоит сам факт гибели приятеля. Гарри облизал губы и машинально прикусил нижнюю. Это был тот самый болтливый наемник с рыжими клочками волос, напоминающими птичий пух, чьи истории так тяжело было слушать изо дня в день. Он очень гордился тем, что однажды (наверняка случайно) спас товарища из загребущих лап динозавра, и Гарри даже жалел этого мужичка, так смешно похваляющегося во время каждой трапезы перед всеми, у кого были силы слушать. Чаще всего над ним даже тихонько посмеивались, но наемник этого никогда не замечал, радуясь тому, что вокруг так шумно и весело. Стайлсу казалось, что Сэнди слишком пухлый и неповоротливый, слишком нелепый и глупый, но наемник был неуловимо доволен собой, и в отряде его любили, несмотря за однотипные байки, которые он явно приукрашивал для интереса, и почти детскую наивность, проявляющуюся буквально во всем, что Сэнди делал. Он искренне верил, что у них все получится. И рядом с ним люди обычно соглашались играть по правилам, тихо кивая его словам, как если бы рыжий мужичок мечтал о кроличьей ферме. Рука Гарри непроизвольно опустилась на плечо Эрика, худосочного наемника со впалыми щеками, который чаще всего садился рядом с Сэнди во время обеда и улыбчиво-спокойно выслушивал все одинаковые, как братья-близнецы, истории, будто мог допустить их правдивость хотя бы на минуту. Сэнди был доставучим, но абсолютно безвредным. Из всех наемников он раздражал как-то иначе, как собака, неловко скребущая под дверью неуклюжей лапой, чтобы её впустили в дом переночевать. На него нельзя было сердится всерьез, несмотря на весь шум, который он устраивал рядом с собой. – Мне очень жаль, – искренне проговорил Гарри, несильно сжимая плечо Эрика тонкими пальцами, чтобы приободрить. Перед глазами стояли клочковатые рыжие волосы, желтоватые крепкие зубы и большой красноватый, вечно простуженный нос. – Он не заслужил этого. Казалось, тише в онемевшей столовой стать уже не могло, но наемники словно высосали из безмолвия весь воздух своими огромными легкими, и оно наполнилось какой-то вакуумной глухотой, как в космосе — в ней тяжело было пошевелиться. У Стайлса даже в глотке вдруг пересохло, хотя он был не из пугливых и впечатлительных, как могло бы показаться на первый взгляд. Просто что-то вдруг заставило его замереть. – Спасибо, Гарри, – еле слышно пробубнил кто-то за соседним столом, настолько скомкано, что Стайлс даже не смог определить наемника, обратившегося к нему. Удивительно, но они знали его имя также хорошо, как он знал некоторых из них, привыкнув раздражаться и замахиваться на них щеткой для мытья пола или посудной губкой. – Неожиданно услышать это от тебя, – благодарно кивнул Маркус, и по его орлиному носу стекла очередная капля, теряясь в каше. – Но спасибо, – согласился он, и в его голосе промелькнул оттенок искренней благодарности. Гарри слабо кивнул головой больше своим мыслям, чем внимательно разглядывающим его наемникам, и, похлопав совсем раскисшего Эрика по плечу, исчез на кухне. Обитель повара была наполнена запахом вареного риса и горячего сока их сухофруктов, все еще кипевшего на плите, да и сам Трой казался каким-то рисово-белым, словно не он стоял над жаркой плитой с завтраком. А еще у него часто были холодные, снежные руки и очень грустный взгляд плавающей на дне большой белой акулы. После катастрофы у всех были свои демоны, жестокие, хитрые и коварные, как голодные пауки-охотники, медленно плетущие свои сети в разных углах. Гарри не считал себя исключением, он знал каждый голосок, шепчущий на ухо гадкие, въедливые слова о нем, о других, о мире. Стайлс сразу понял, что не сможет прогнать их, ведь причина этой адской муки — он сам, поэтому позволил голосам остаться, а те, в свою очередь, размножились и теперь свободно разгуливали по самым темным закоулкам его души, вытаскивая на поверхность самые дрянные его качества. Он безумно, до въедливой, скручивающей поджимающиеся в страхе внутренности и конечности боли тосковал по прежней жизни, наполненной домашним уютом и спокойствием, каждый день изводя себя воспоминаниями о прошлом. Он мог не просто сказать: «Все было иначе». Он мог объяснить, почему все было иначе, почему ему было так важно вернуть хотя бы часть прежней жизни. В прежней жизни он бы никогда не взглянул на наемника, особенно такого, как мерзкий, спесивый Хоран, заглядывающий к нему со своей обычной наглой улыбочкой. В этой жизни было удивительно, как наемник посмотрел на него, особенно такой, как мерзкий, спесивый Хоран, заглядывающий к нему со своей обычной наглой улыбочкой. Это убивало. Во многом, потому что с недавнего времени демоны голосов постоянно нашептывали Стайлсу, что он, возможно, ударился бы в омут с головой, появись Хоран на горизонте до того момента, как Земля превратилась в Воду. Возможно, если бы этот наемник пришел к нему в цветочный магазин, вальяжно облокотился бы на прилавок и, лукаво улыбаясь, попросил бы собрать ему небольшой букет желтеньких нарциссов, сердце Гарри все-таки пропустило бы удар. Чем больше Гарри об этом думал, тем сильнее злился на себя. Его главный внутренний демон, чей голос был больше всего похож на его собственный, говорил намного громче, заглушая почти все звуки извне, возможно, именно поэтому он так и не привык к новой жизни. Хотя его нынешнее существование и жизнью было сложно назвать. Максимум, выживанием. – У нас погибший, Сэнди из отряда Q, – ответил Стайлс на немой вопрос повара, который с непониманием уставился на его фигуру, зависнув около кастрюли. Его взгляд так и говорил: «Что опять стряслось?», и на кухне давно научились понимать этот импровизированный язык. – Нужен ром, бутылки три точно. Трой не стал разводить руками или отмахиваться — молча кивнул одному из поварят, который тут же кинулся выполнять немое поручение тихого повара, заглядывая в массивный продуктовый шкаф. Никто не воскликнул: «Какой ужас!» или «Как же это могло произойти?», и это могло бы показаться жестоким, если бы люди не гибли каждый день. Просто злость и разочарование уже свили гнездо в сердце каждого выжившего. Это больше не нужно было произносить вслух — боль и гнев прятались в каждом углу, периодически неприятно скалясь. Ром был предусмотрен исключительно для таких случаев, чтобы поддерживать силу духа опечаленных смертью наемников. Дешевый, крепкий, забористый, но альтернативы лучше не имелось. Гарри, начисто позабыв поблагодарить поваренка, выволок бутылки рома в столовую, позволяя наемникам вскрыть их самостоятельно. Только так можно было быть уверенными, что никто ничего не разбавил. Ром быстро расплескался по стаканам, наполняя зал крепким алкогольным запахом. Гарри почти протянул руку к стакану, протянутому ему Эриком, но в самый последний момент покачал головой и сделал несколько уверенных шагов в сторону подоконника, чтобы оставить наемников наедине с их потерей. За окном был проливной дождь, как вчера, позавчера и каждый день последние месяцы. Стало совсем тоскливо, будто остатки всего теплого были уничтожены в одно мгновение. Возможно, это была только их иллюзия, и все это вымерло с появлением первого гигантского ящера. – За Сэнди Ривера, – глухо произнес Маркус, поднимая стакан. И в этом не было ничего торжественного, потому что смерть — всегда смерть, кто бы ни умирал. – Верного друга и хорошего товарища. – За Сэнди Ривера, – слаженно повторили наемники, синхронно поднимая стаканы, чтобы опустить их обратно на столы уже через мгновение, но полностью опустошенными. После рома тишина в зале уже не была такой гнетущей и пустой, как прежде. Конечно, по стаканчику алкогольного напитка на крепко сложенного наемника было слишком мало, чтобы опьянеть по настоящему, но столовая, по крайней мере, наполнилась тихим шумом голосов, а кто-то даже вслух высказал смелое предположение, что Сэнди сейчас явно в лучшем мире. Если он существует. Подобие чести все же было присуще этим людям, большая часть которых коротала время в тюрьмах до катастрофы. Они не могли позволить себе непринужденное общение или самобытность до тех пор, пока погибший товарищ не будет почтен. Лишь громкий звук его имени мог даровать этим людям подобие отпущения. Такое Гарри не мог понять, но все-таки было в этом поступке что-то правильно, что делает животных людьми. Гарри подумал о том, как много его приятелей уже покинули этот свет по вине динозавров и стремительного изменения климата. Многих из них Стайлс не видел после катастрофы, за исключением Дэнни, случайно попавшего в ту же базу, что и он. Возможно, его прежние друзья были еще живы, просто попали в другое место, далеко-далеко отсюда и не имели возможности связаться, потому что также не знали, где он. Может быть, и там произошла катастрофа, и они погибли страшной смертью. Наверное, если бы кто-то из знакомых увидел его сейчас, он бы не поверил своим глазам. Стайлс напоминал прежнего себя лишь отдаленно, будто стал призраком. Длинные волосы потускнели и больше не струились по плечам водопадом, обычно теплые глаза цвета весны стали холодными, словно ряска на поверхности болота, мягкие руки огрубели, как у чернорабочего. Наверное, Стайлс и сам бы постарался скрыться, если бы встретил кого-нибудь из приятелей в блоке. Ему было очень стыдно из-за того, что он выглядел, как оборванец, даже в условиях катастрофы. Он не хотел, чтобы кто-то знал, что спокойный Гарри-флорист и нервный Гарри-уборщик — один и тот же человек. Он и сам разделял их внутри себя, точно мягкое масло под напором острого ножа. – ...Даже странно, что он такой добрый, – услышал Гарри чей-то громкий шепот и содрогнулся, как от удара плетью. Он сразу понял, что говорят о нем. – Может, смерть Сэнди его обрадовала? – беззаботно предположил кто-то, стараясь понизить голос, но вышло не очень успешно. – Мне кажется, он его не очень жаловал. Гарри прислонился лбом к стеклу и тяжело выдохнул, оставляя на гладкой поверхности окна неясное облачко своего дыхания. Его до сих пор слегка потряхивало, когда он вспоминал, как Найл ловил теплый воздух с его губ во время поцелуя. Грубые руки наемника оказались невероятно нежными и горячими, как рождественский шоколад. В желудке заурчало: Стайлс давно забыл, каково это — есть сладости. Он и не думал, что будет по ним скучать. Он не думал, что Хоран станет ассоциироваться у него со сладким теплом. Послышался небольшой грохот, словно кто-то заскрежетал стулом по кафелю. Захлопали входные двери, по залу прокатился легкий гул, на раздаче снова засуетились, как перед приездом проверяющего. Кто-то засмеялся, очень громко, как лающая в ночи собака. Кого-то больно шлепнули, кто-то запротестовал, снова смех, хлопки, топот. Стайлс замер, стараясь незаметно провалиться в стекло, прямо наружу, под дождь. Шум отряда D он бы узнал из тысячи. – Пахнет спиртным, – заметил знакомый голос спокойно, и гул стал чуть потише. Гарри еле сдержал желание обернуться, чтобы увидеть его. Хотя, казалось бы, ничего нового у Хорана не могло появиться. – Кого потеряли? – Сэнди, – ответил Маркус. Даже сквозь пелену скорби по рано ушедшему товарищу Гарри слышал, что он уважает его наемника. Провалиться в стекло захотелось еще сильнее, причем не попасть наружу, под проливной дождь, в лужу, а застрять в его структуре липкой крошкой, заметной лишь на просвет. Почему он вообще решил назвать этого придурка Найла своим наемником? Он имел к нему такое же отношение, как ручной медведь, разъезжающий по цирку на уницикле, к черепичной крыше. Может, даже еще меньшее. – Соболезную, – уверенно сказал Найл, и Гарри почувствовал в его голосе убийственную искренность. Желание обернуться и воочию увидеть все эти эмоции на лице Хорана стало еще сильнее. До этого момента ему казалось, что Найл способен только надменно улыбаться, показывая зубы, и с тяжелой уверенностью нашептывать на ухо разные пошлости, от которых хотелось запереться с ним в туалете и не отпускать, пока тело не содрогнется в финальном наслаждении. – Все в норме, – помолчав, ответил Эрик. Его лицо Гарри напротив мог представить достаточно легко — грустная бледность и тяжело опущенные веки. Наемник почти всегда выглядел так, не только когда печалился. – Он не мучился, – зачем-то добавил он. – И мы, кажется, тоже все успокоились. Сэнди бы не хотел, чтобы люди из-за него впадали в траур и горевали целыми днями. Зная Сэнди, незаметно для себя подумал Гарри, нервно постукивая пальцами по подоконнику, он бы хотел, чтобы они играли на его похоронах на саксофоне и танцевали вместе с симпатичными девицами, выпрыгивающими из двухметрового торта под импровизированный оркестр. Впрочем, вполне возможно, что большая часть наемников хотела бы того же после своей кончины. Они отличались своеобразным тщеславием. – Замечательным он был мужиком, – заявил Хоран, помолчав с минуту, будто что-то обдумывал. – Надо будет сходить в канцелярию и поговорить насчет таблички, – добавил он уже деловито. Это была стандартная процедура. После катастрофы стало невозможно хоронить людей да и полноценный мемориал ставить тоже было негде. Если тело оставалось, его кремировали. А вместо памятника ставили небольшую табличку в большом зале. Его так и именовали — Мемориальный зал, и часто там можно было увидеть скорбящих людей, безмолвно прогуливающихся мимо табличек. Имя. Годы жизни. Профессия, если была. Больше ничего из них узнать невозможно да и без надобности. Гарри никогда не заглядывал в этот зал, словно боялся того, что может увидеть кто-то из знакомых среди фамилий, инициалов, чисел и должностей. – Да, загляну перед вечерней сменой, – проговорил Маркус, и Гарри, наконец, смог различить в его голосе оттенок усталости. – Удачной смены, капитан. – А Вам приятно отдохнуть, – тепло заметил Найл. Стайлс подумал, что он наверняка по-свойски помахал Маркусу рукой, как делал обычно, когда прощался. – О, Гарри, – Хоран, наконец, соизволил заметить кудрявого, притворяющегося предметом мебели. – Здравствуй, floret! Сладкая, искристая волна пробежала по телу, уже потому что Найл, наконец, определился с прозвищем вместо того, чтобы без конца перебирать нежные словечки, да еще и в небо пальцем попал. Он мог бы звать его, как угодно, но неожиданно увидел то, что никто не замечал в Гарри с тех пор, как случилась катастрофа, превратившая их жизни в подобие Ада на земле. Стайлс и сам не видел в себе ничего цветочного, нежного, прежнего, будто оно умерло в тот момент, когда он оказался на базе среди других людей, чьи профессии в нынешних условиях были непригодны, а сами они ничего собой не представляли. Гарри был никем, его видели никем, но, кажется, наемник, несмотря на всю свою глупость, все-таки разглядел что-то внутри. Прямо под панцирем, который вырос почти сразу после того, как Стайлсу ткнули на его место. Голос Найла проник прямо под кожу, моментально воспалив нежные участки и заставив стынущую кровь кипеть и бегать по жилам со скоростью идущего на рекорд марафонца. Почему этот наемник так действовал на него, если он был простой, как монетка, и такой же глупый? Гарри утешал себя мыслью, что ему просто нужен был мужчина, а Хоран просто больше всех на него походил, источая самоуверенность альфа-самца. И такой же приятный мускусный запах. – Исчезни, – прошипел Гарри, невольно оборачиваясь и тут же сталкиваясь с Найлом. Его широкая грудь оказалась прямо перед его носом, несмотря на то, что Хоран был даже пониже. Гарри привык сутулиться. – Ну, что тебе еще? – протянул Стайлс с видимым безразличием. – Я скучал по тебе, – улыбнулся Найл и, не смущаясь, поцеловал упирающегося Гарри в висок с громким чмокающим звуком. Возмущению Стайлса не было предела, но он старался не смотреть на отряд D, уже привыкший к их бесконечным перепалкам, и Q, члены которого все еще были заняты своей нехитрой трапезой. – Минуты вдали от тебя кажутся вечностью, – мечтательно проговорил он, улыбаясь со знакомой хитрецой. Какая же у него мерзкая ухмылка! Ну, как можно улыбаться так надменно, нагло, дерзко и... красиво? Стайлсу захотелось снова впиться в его улыбающиеся губы, прижаться к горячему телу, не отпускать до тех пор, пока их дыхание не станет одинаково теплым, а потом столкнуть себя с лестницы за одни только мысли об этом неотесанном, грубом, невежественном наемнике, который не заслуживал ни его симпатии, ни даже внимания. Да он, наверное, читать научился в тюрьме, разглядывая таблички над дверями. – Надеюсь твоя вечность будет длиться вечность, – неосторожно выплюнул Гарри, недовольно скрестив руки на груди. У него начало дрожать веко, а Хоран еще и посмел рассмеяться. – В этой фразе есть что-то неправильное, не находишь? – весело поинтересовался Найл, с удовольствием замечая, как Гарри постепенно выходит из себя. – Твое злое лицо напоминает мне наш поцелуй. Все поцелуи, – коварно уточнил он, не забывая повышать голос. У Гарри сильно побагровели щеки, приобретая поразительное сходство со свежей томатной пастой, размазанной по ломтям белого хлеба. Он понадеялся, что в столовой слишком шумно, чтобы кто-то услышал их диалог, но либо Найл верно подгадал, когда разговоры стихнут, чтобы все узнали об их «отношениях», либо это вышло случайно, а Хоран просто в который раз оказался невероятно удачливым сукиным сыном. – А, так вот, в чем дело, – немедленно зашептались в отряде Q. Их шепот показался Стайлсу насмешливым и въедливым, как высохшее пятно крови раптора на кафеле. Без специального средства вовек не выведешь. А тут еще Хоран в открытую насмехается, словно злость Стайлса доставляет ему особое удовольствие, и он только и ждет возможности поиздеваться над ним, как следует. Ужасное, глупое, симпатичное лицо! Гарри так бы и треснул по нему со всей силы, чтобы не смел так смотреть. – Убирайся! – потребовал Гарри, непроизвольно сжимая кулаки так, что его пальцы оставили на коже глубокие полумесяцы. Взгляд Стайлса невольно остановился на губах наемника, имевших вид теплой вишневой кожицы, потому что у Хорана была привычка их обкусывать, и Гарри не смог подавить трепещущее воспоминание о поцелуе. Это было слишком хорошо, чтобы так просто забыть. – Надеюсь, еда встанет у тебя поперек горла, – мстительно добавил Гарри, выпрямляя подбородок. – Тут ведь не только еда может встать поперек горла, – ехидно заметил Найл, невесомо проводя указательным пальцем по его кадыку. Стайлс отпрянул назад и чуть не влетел спиной в подоконник. – Ты подождешь меня после смены? – непринужденно поинтересовался Хоран, словно ничего не произошло. – Пойдем ко мне. Я тебе комнату свою покажу, – заулыбался он. Гарри даже опешил от такой наглости. – Да с чего ты взял, что я буду тебя ждать?! – воскликнул он, едва не перейдя на ультразвук, как у птеродактиля. Было похоже, что Хоран еле-еле сдерживает рвущийся наружу смех. В его голубых, как спокойная морская гладь, глазах весело танцевали солнечные смешинки радости. Гарри слишком давно не видел теплого солнца, чтобы не залюбоваться лучистым вальсом в светлых глазах цвета незабудок, смотрящих прямо на него. Или куда-то глубже, в душу, где давно посапывало чудовище. – Логично, – кивнул Найл, будто не замечая, что Гарри уже несколько секунд смотрит на него, не мигая, а на шее у него бьется венка. – Ты будешь весь уставший после работы, чтобы ожидать меня здесь, поэтому лучше я сразу зайду к тебе, – нагло заявил он. – По счастью, теперь знаю, где ты живешь... – непринужденно начал Хоран, поглядывая на Стайлса как бы между прочим. – Я тебя подожду, – угрюмо прервал Гарри, поджав губы. Смешинки в глазах наемника казались и привлекательными, и раздражающими одновременно. Они были, как чайки, которые выглядели красиво издалека, а вблизи были слишком кричащими и наглыми. Хоран, конечно, прекрасно знал, что Гарри не хочет, чтобы его видели поблизости, поэтому и сказал, что заглянет вечером прямо в комнату. Как раз когда у всех будет свободный час, и его смогут увидеть все соседи по блоку. Вот ведь нахальный тип! Гарри еще ни разу не видел наемника настолько довольным. Даже поцелуй вызвал у него лишь изумление. Выглядело так, будто Хоран наелся шоколадной пасты и теперь не знал, куда деть себя от радости, потому что эндорфины решили устроить вечеринку. – Как насчет поцелуя на удачу? – тем временем, поинтересовался Найл, размашисто облизывая губы. – Да пошел ты... – начал было Гарри, но не успел закончить — Найл уверенно вторгся в его рот, властно покусывая влажные губы и мастерски подминая их под себя. Стайлс почти сразу сдался, невольно обнимая Хорана за шею и даже притягивая к себе, но, когда хитрый наемник отстранился, Гарри, запылав, мгновенно спрятал руки за спину. – Ты настоящий кошмар, – беспомощно проговорил он, на мгновение отводя взгляд. Происходящее настолько сильно выбивало его из колеи, что Стайлс даже дрожал, как кролик перед удавом. – Proprio così, – согласно улыбнулся Хоран, подмигивая, и до конца отстранился, забирая с собой тепло. Наскоро перекусив быстро остывающим завтраком, наемники постепенно разошлись. Отряд Q, опечаленный смертью Сэнди, направился в сторону жилого блока, чтобы забыться во сне от забот, тревог и горестей, свалившихся на них за минувшую смену. А отряд Особого назначения во главе с уверенно улыбающимся Хораном держал свой путь наружу, чтобы в очередной раз встретиться с динозаврами в неравной схватке на территории затопленного города. Говорили, что даже мировое правительство слабо представляет, как можно истребить всех динозавров человеческими силами, но преступников, в любом случае, было не очень жалко пускать под их острые зубы и когти — они и так прозябали в тюрьме на налоги простых жителей, ничем особенно не занимаясь. Пора было возвращать долг обществу. Да и после катастрофы рассчитывать было больше не на кого, а так появлялся хоть какой-то шанс выжить. Дождавшись, пока сытые наемники скроются из вида, Гарри снова занялся своими делами. В основном, его дела заключались в беззаботной болтовне с поваром. Трой, в отсутствие наемников, всегда становился более разговорчивым и веселым, смелея прямо на глазах. Стайлс уже собрался пытать его, — Уж не нравится ли кто-то застенчивому повару, раз он так смущается? —когда в столовую вломился зашуганный паренек с тоненькой папочкой под мышкой. Выглядел он так, словно пробежал целый кросс на выносливость, держа на плечах пару огромных валунов. Лицо повлажнело от пота, прядь влажных волос упала на глаза, щеки местами покраснели, словно на коже кто-то раскидал спелые ягоды. Парень очень испугался, когда не обнаружил в зале никого, кроме девушки с деревянной ногой. – Ну, что там еще? – раздраженно пробормотал Гарри себе под нос, когда Мелани, просунувшись в окошко, сообщила, что пришли именно к нему. Если это не Хоран, то ему не очень хотелось отрываться от интересного диалога — он почти выяснил, на кого из этих невоспитанных и очень нахальных «амигос» застенчивый Трой положил глаз. Впрочем, Стайлс быстро сказал себе, что и с Хораном ему не особенно хочется общаться. Тем более, когда приятель чуть не раскололся при свидетелях в виде якобы не подслушивающих поварят. Выглянув из кухни, намереваясь покончить со всем этим хаосом побыстрее и вернуться к беседе, Гарри увидел худосочного парня с короткими, но довольно вьющимися темными волосами, которые мягкой шапочкой обрамляли лицо. Непонятное, беспричинное беспокойство слегка захлестнуло Стайлса ивовым прутом, но он не позволил себе даже думать, что это может быть как-то связано с Хораном. У Гарри не имелось никаких сомнений, что Найлу нравится определенный типаж, но ему нравилось представлять — точнее, не позволять себе представлять, — что Хоран увивается за ним совсем не поэтому. – Гарри Стайлс? – уточнил он высоким и очень звонким, как у отличника, голосом. – Вас вызывают в канцелярию. Прямо сейчас. – Этого не хватало, – моментально высунулся из окошка Трой. Его колпак даже на бок съехал. – В прошлый раз мне паек сократили, – пожаловался он, заламывая руки. Прищурившись, Гарри просканировал паренька из канцелярии внимательным взглядом с ног до головы. Он и так недоедал, чтобы позволять лишать себя последней возможности не умереть и не свалиться с истощением. Тем более, кормили хуже некуда, чтобы сокращать порции даже у таких низких единиц, как Стайлс. Он работал физически каждый день, ему очень нужна была подпитка. – Я этого не допущу, – сказал Гарри и, кивнув секретарю, отправился в подсобное помещение, чтобы вымыть руки и перезаплести волосы перед встречей. Чем лучше выглядишь перед представителями закона, тем лучше они с тобой обращаются. Правда, у Гарри не было иллюзий по поводу своей теперешней внешности. Если бы его ароматный тропический шампунь, увлажняющий крем для рук с запахом клубники и хорошая массажная щетка для волос оказались бы при нем, может быть, у Стайлса был бы шанс произвести впечатление на канцелярских крыс, но без них... без них Гарри выглядел на не очень крепкую тройку. Впрочем, в канцелярии все равно знали, что он обыкновенной посудомойщик с претензией на уборщика. По сему, слишком сильно стараться не было смысла. Следовало просто обозначить, что он все еще человек, и ему положена хоть капелька уважения, даже в свете мировой катастрофы. Может быть, в канцелярии даже разжалобятся и расхотят лишать его продуктов, увидев, как сильно Стайлс недоедает. Впрочем, чувство жалости у мелочных бюрократов атрофировалось еще в Средние века. Глупо было надеяться, что глобальная трагедия что-то изменит. Закончив приводить себя в порядок подручными средствами, Гарри снова выглянул в столовую. Секретарь уже ушел, словно и ждал момента смыться. Если бы дело было незначительным, он бы поговорил с ним сразу, не вызывая в кабинет. Значит, что-то серьезное, о чем должен рассказать заведующий или об этом нельзя упоминать при посторонних. Стайлс позволил Трою и Мелани немного себя успокоить, прежде чем вышел из обеденного зала, заложив руки в карманы. Коридор встретил его приятной пустотой и пугающей чистотой, но Гарри прекрасно знал, где находится канцелярия, и ему не нужно было спрашивать дорогу. Завидев массивную дверь наружу, Стайлс еле одернул желание направиться к ней. Его неуловимо тянуло за пределы ограды, но он пытался сдержать себя. У него не было шансов остаться в живых. Канцелярия была небольшим помещением с довольно темной маленькой приемной и очень светлым кабинетом. Гарри шел туда несколько минут, не особенно торопясь. Он трезво рассудил, что наказывать его не за что, потому что Стайлс ничего не творил в последнее время. Поэтому он был уверен, что его просто попытаются провести на лишнюю банку вздувшихся рыбных консервов. Этого Гарри допускать не собирался. В приемной все было точно также, как Гарри и запомнил, когда был здесь в прошлый раз. Небольшая, узкая кушетка для посетителей и массивный письменный стол, за которым скрючился тощий секретарь. Вся крышка стола была полностью заполнена папками, различными стопками бумаг и мелкими канцелярскими принадлежностями. Секретарь даже умудрился втиснуть среди степлера, клея, скрепок, стаканчика с ручками, дырокола, печати, нескольких канцелярских ножей и упаковки ненужных стикеров довольно массивный шар из резинок. Зачем-то расправив рубашонку, Гарри глубоко вздохнул и потянул ручку двери на себя. Яркий дневной свет чуть не ослепил его. В отличие от темной приемной, кабинет был невероятно светлым, словно кто-то подсветил его прожектором. Огромное окно на всю стену из сверхпрочного стекла не давало нужного освещения, поэтому этот недостаток был сполна возмещен люминесцентными лампами, чуть-чуть гудящими в тишине. Заведующий канцелярией — лысеющий толстячок Дэвид Фишер — даже приподнялся, когда Гарри зашел в помещение, притворив дверь за собой, чтобы ушлый секретарь ничего не слышал. – Мистер Стайлс! Наконец-то! Присаживайтесь! – воскликнул Фишер, гостеприимно указывая на стул перед своим столом коротенькой ручкой. «Мистер? – не на шутку удивился Гарри. Ему показалось, что заведующий Фишер, в отличие от доктора Боула, говорил это слово без презрения. – Наконец-то? И что это за «присаживайтесь»?» – Чай? Кофе? Что-то покрепче? – не переставая продолжал кудахтать Фишер, опускаясь в кожаное кресло. Его пухлый палец был готов нажать на кнопку связи с секретарем в любое мгновение. Происходящее определенно напоминало цирк абсурда. Стайлс даже головой повертел, чтобы понять, не разыгрывают ли его. Нет, в кабинете никого больше не было, а Дэвид выглядел так, словно в любой момент собирался ринуться исполнять его поручения. Даже если бы Гарри велел сейчас же раздобыть лед из Гренландии или песок из Сахары. – Какого черта? – невольно вырвалось у Гарри. – О, извините меня, я не хотел Вас оскорбить, – перепугано воскликнул Фишер, и его ладошки мгновенно покрылись малоприятной влагой, которую он усиленно принялся вытирать об штаны. – Сок? – уточнил Дэвид с заметным беспокойством. – Молоко? Газировка? Гарри показалось, что он сходит с ума. Либо с ума сходил Фишер, потому что вел он себя очень-очень странно. Когда они виделись в последний раз, заведующий канцелярией чуть ли не пинками его вышвыривал из своего кабинета, как и все мелочные бюрократы после катастрофы, а теперь по непонятной причине предлагал напитки. Стайлс чуть не сказал: «Давайте свой сок, желательно гранатовый», но вовремя прикусил язык. Ему чудилось, что все это неспроста, поэтому он не спешил принимать сомнительную заботу Фишера. Вдруг придется расплачиваться за нее натурой? Абсурдная мысль немного успокоила Гарри, и Стайлс решил плыть по течению. От него не убудет, если он хотя бы выяснит, что канцеляристу нужно. – Нет, ничего, – относительно спокойно ответил Гарри, хотя ему искренне захотелось повторить свой вопрос, при чем в более грубой формулировке. Чтобы не смущать заведующего, он даже сел на стул в относительно удобную позу. Конечно, изначально ему хотелось скрючиться на краешке, но потом что-то заставило его расположиться поудобнее. По какой-то причине Фишер боялся его, и это могло сыграть Стайлсу на руку, в какую бы глушь не зашла их беседа. – Да, мне тоже ничего не хочется, – кивнул мужчина, хотя Гарри не сомневался, что ему не помешал бы стаканчик воды с успокоительным, чтобы дело не окончилось больницей. Он так и видел, как Дэвида везут на каталке по коридорам. – Я пригласил Вас по очень важному делу. – Я уже понял, – ответил Гарри и зачем-то постучал пальцами по столу. Фишер внимательно проследил за его рукой, но ничего не сказал, хотя Стайлс знал, что он терпеть не мог, когда кто-то касался его вещей. – Слушайте, а можно сразу к делу? – поторопил Гарри, взглянув на настольные часы. – Скоро обед, и мне вообще-то нужно быть на раздаче. Он уже представил, как толпа голодных наемников врывается на кухню, чтобы получить свой обед, а Трой и поварята отбиваются от них всем, чем только можно, забившись в дальний угол. Мысль была довольно комичной, но имела под собой вполне логичное обоснование. Однажды они на самом деле задержались с обедом из-за дефицита продуктов, и несколько отрядов действительно вломились на кухню, чтобы доподлинно выяснить, куда запропастилась еда. Бедлам творился страшный, со стороны могло показаться, будто произошел Апокалипсис. Гарри тогда чуть глотку не надорвал, пока пытался выставить наемников наружу. Зато в столовой потом появилась табличка, запрещающая входить в помещения для персонала посторонним. И это совсем не помешало Найлу ворваться на кухню, когда Гарри облил его соком. Но Хоран всегда был особым случаем, почти исключением из правил. – Вот об этом я и хотел поговорить с Вами, мистер Стайлс, – с готовностью отозвался Фишер, с облегчением выдыхая, словно у него отобрали горькую пилюлю. – Вам нужно заполнить некоторые документы, – канцелярским голосом заметил он, начиная копошиться в бумагах на столе, как будто они не были приготовлены заранее. Было видно, что работа его успокаивает. Увольнение! Они решили избавить от него и найти кого получше! А теперь думают заставить его написать, будто бы он хочет уйти сам. Старая схема. В прежней жизни с ним никто так не поступал, но здесь... здесь Гарри заменимая единица, и они нашли кого подешевле. Возможно, решили передать его работу сменщику, а часы просто-напросто сократить, чтобы ночью никто больше не работал. Вполне вероятно, что это случилось из-за жалоб наемников, которым он без конца грубил. Не то чтобы Стайлс грубил им, потому что это было свойственно его природе. Просто ему не нравилось, когда с ним обращались, как с вещью. Исключая постель, Стайлс считал себя весьма независимой личностью, и глупые заигрывания кучки бывших заключенных выводили его из себя. Но, конечно, Фишер будет на стороне нынешней «надежды человечества». В противном случае, и его прогонят с удобного кресла, а этого толстопуз точно не вынесет. У него отнимут перстни с камнями и отбивные из паразауролофа, и Дэвид станет худым и грустным, что наверняка пошло бы ему на пользу. – Какие документы? – Гарри с подозрением прищурился, чем чуть не довел Фишера до нервного срыва, но Дэвид — следовало отдать ему должное — быстро успокоился. По всей видимости, ему не в первой было сообщать подобные новости. Мысленно Гарри уже представлял, как будет перебиваться на скудном сухом пайке, пытаясь найти хоть какую-то работу, и его жизнь станет еще ужаснее. Выглядеть он тоже будет хуже, и это беспокоило Стайлса больше всего. У него и так не было никаких шансов привести себя в порядок, а отсутствие ресурсов, насыщающих тело витаминами, и вовсе подкосит его природную привлекательность. Найл начнет увиваться за тем наемником, имя которого Гарри даже знать не хотел. Или за секретарем. – Договор, – уточнил заведующий, встряхнув папочкой у него перед носом. – Вас нанимают на должность повара, – торжественно объявил он и уставился на Гарри с таким видом, будто поздравил с приобретением золотого прииска. Если бы Стайлс был разомкнутой системой электрического тока, его бы замкнуло именно в этот момент. Гарри почти физически ощущал, как что-то в голове с надрывом лопнуло, оставляя после себя жалкие обрывки резины и сдутый воздух. Возможно, это была его способность здраво мыслить или сам головной мозг, медленно пухнущий, пока Фишер с ним разговаривал. – Какого еще повара? – глупо спросил Гарри, чувствуя себя куском масла на раскаленной сковороде. – Я подавал запрос на переквалификацию в помощники повара. О поваре речь даже не шла, – добавил он, поджимая губы. Что-то подсказывало ему: лучше умолчать тот факт, что переквалификация была назначена через несколько месяцев — по всей видимости, сейчас это не имело никакого смысла, особенно для заведующего канцелярией. И еще, у Гарри было чувство, что он упустил из виду нечто важное. Например, что Дэвид у себя в кабинете окончательно тронулся головой. Интересно, секретарь знает об этом? Наверное, раз он вбежал к ним в столовую с таким перепуганным видом. Возможно, стоило подать коллективную жалобу и отправить мужичка на покой, пока он не наворотил дел. – Видите ли какое дело, в силу новых обстоятельств... – начал было Фишер, но замолк, подбирая слова. Кажется, дело было не в его сумасшествии. – Каких еще обстоятельств? – перебил Стайлс, начиная раздражаться. Фишер нравился ему куда больше, когда вышвыривал его из кабинета. По крайней мере, он был похож на человека, а не на потерявшуюся овцу. Конечно, особой симпатии Гарри к нему в принципе не испытывал, как и ко всем работникам их подгнивающей с начала системы, но все-таки Дэвид был не худшим её представителем. Поменял же он ему смену, когда Стайлс попросил его об этом. Конечно, в тот раз они знатно покричали друг на друга, Стайлс даже чуть стол не своротил, но Фишер все-таки уступил, пусть и не на самых выгодных условиях для Гарри, а потом еще и свинью подложил, когда поменял смены наемникам для удобства Хорана. Однако таких людей Гарри по-своему уважал — ему казалось, что у мужичка есть стержень, и он берет взятки из сластолюбия, а не потому что он так падок на внимание. Но то, что Гарри видел сейчас, казалось просто абсурдным, словно Дэвид изменил себе и превратился в плохо заваренную желатиновую массу. – Не хорошо жениху капитана мыть полы, протирать столы, таскать подносы — это работа для черни... – своим прежним голосом заявил он, а в конце и вовсе поморщился с едва заметным отвращением, чем чуть не довел Гарри до ручки. – Да и капитан Хоран очень быстро возглавит все отряды нашего отделения. Потом и до майора недалеко, – добавил он деловито, поглядывая на побелевшего Стайлса краем глаза. – Будет не правильно, если Вы продолжите тереть пол в столовой, – заметил Дэвид, продолжая вертеть папочку во все стороны. Гарри тяжело откинулся на стуле, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, но оно никак не поддавалось контролю, пытаясь снести все на своем пути, как ураган Сэнди, имеющий одно имя с погибнувшим нынче ночью наемником. Стайлса почти трясло от злости, но он держался из последних сил, чтобы не устроить сцену в кабинете заведующего, с которым еще придется иметь дело в ближайшем будущем. Злость на Фишера, который оказался просто пешкой в игре наемника, сменилась злостью на Хорана, который еще сегодня утром улыбался ему в столовой, как будто ничего не произошло, после чего пришел в канцелярию и унизил его подобной просьбой. Ублюдок. Проходимец. Мерзавец. Как он мог так с ним поступить? – Это он Вас попросил? – ледяным голосом поинтересовался Стайлс. Если бы Гарри мог здраво соображать в ту минуту, то очень удивился бы тому, как спокойно он сейчас звучал, несмотря на всю злость, которая проникла в каждый нейрон его тела. – Понимаете... Фишер содрогнулся под его взглядом и замолк, будто не мог найти подходящий слов у себя на языке. Заведующий канцелярией знал так много терминов, а теперь не мог ответить на простой вопрос, и для Стайлса все стало более чем очевидно. Хоран считал ниже своего достоинства спать с уборщиком, поэтому он и пришел сюда, чтобы выбить для него место повакантнее. Да, трахать повара куда лучше, чем посудомойщика. Есть, чем похвалиться перед своими друзьями. Поэтому стареющий Дэвид и сказал «понимаете» таким жалким, пропитанным уклончивостью голосом. Он видел перед собой лишь подстилку наемника и ничего больше, хотя Гарри так старался быть человеком, несмотря на свалившиеся на него горести. Должно быть, заведующему канцелярией было также противно иметь со Стайлсом дело, потому что цена обычному повару в столовой — доллар. А цена повару, которого наняли по знакомству — цент. «Не хочу понимать! – чуть не рявкнул Гарри в ответ на жалобный взгляд, но по счастью смог сдержать себя. Ему хотелось перевернуть стол еще сильнее, поэтому пришлось сжать ладони в кулаки. – Значит, он. Точно он, чертов сукин сын», – с болью подумал Стайлс. – С чего Вы взяли, что я захочу быть поваром? – Стайлс решительно встал из-за стола и еле подавил желание пнуть стул со всей силы. – Зарубите себе на носу и кретину этому передайте, что я как-нибудь сам разберусь, что мне делать. Не провожайте, – рявкнул он, прежде чем Фишер успел подскочить, чтобы попытаться уговорить его. До столовой Гарри буквально летел, словно выпущенная стрела, полыхая от злости и обиды. Если бы он держал что-то в руках, оно бы обязательно выпало и покатилось по полу, когда Стайлс вломился обратно, на рабочее место, прерывисто дыша, как загнанная львицами в тупик антилопа. Ему хотелось по-звериному выть и носиться по всему залу, переворачивая столы и стулья, бросаясь на стены и ударяясь об окна. Гарри едва не поверил этому гнусному наемнику, а он уже предал его, хотя они не успели толком ничего построить. Не просто предал, а унизил, так обыденно и легко, будто совсем не понимал, что Стайлс чувствует. В прежней жизни ему не нужны были такие подачки, он сам вершил свою судьбу, и десятки мужчин пытались с ним познакомиться и завоевать его внимание, если Гарри позволял им крутиться поблизости. Чувствуя себя абсолютно разбитым и подавленным, Гарри плюхнулся за стойку и со всем негодованием принялся пересказывать разговор с Фишером собравшимся вокруг него приятелям. Мелани покачивала головой, грустно округляя и без того огромные глаза, Трой каждые пять секунд ужасался, прижимая руки к груди, поварята сочувственно переглядывались, а Гарри трясло от унижения и гнева. Он и подумать не мог, что дойдет до такого. Не успели ему накапать остатки рома для успокоения, как в столовую ворвался отряд M, спешащий получить обед как можно скорее. Они отправлялись в дневную и должны были вернуться посреди ночи. Трой тут же гаркнул на поварят, чтобы они засуетились на раздаче, и дело пошло, хотя и не так быстро, как в те моменты, когда он сам стоял у окошка и еще Гарри привлекал. – Сегодня не весело, – пожаловался вихрастый наемник с глубокими ямочками на щеках, все время пребывающий в оживленном настроении. Кажется, его звали Дик. – Гарри, а почему бы тебе не помочь на раздаче? – поинтересовался он. Его звали по имени второй раз за день. А они даже не имели на это права, потому что их любезный Хоран, которого все наемники так сильно уважали, просто взял и со всего маху впечатал Гарри лицом в жидкую, чавкающую грязь, а потом еще и втоптал туда тяжелыми подошвами армейских ботинок, на глазах у работников канцелярии. Толстяка Фишера и секретаря, с которым Хоран наверняка позаигрывал, потому что такие парни были в его вкусе. – А почему бы тебе хоть раз не вытащить руки из задницы и не взять тарелку самостоятельно? – огрызнулся Стайлс, сильно повышая голос. – Никак за жениха волнуется, – громко шепнул кто-то, поглядывая на Гарри с непередаваемым сочувствием. – Все-таки отряд Особого назначения ходит в опасные секторы. У Гарри возникло непередаваемое желание швырнуть в глупых наемников тяжеленной книгой учета, спрятанной предприимчивой Мелани под лакированную крышку прилавка. Он почти желал, чтобы Найл снова познакомился с зубами тираннозавра. Может быть, даже чуть ближе, чем в прошлый раз — это бы стало ему уроком впредь. Хотя, конечно, с таким скудным мозгом, как у этого кретина, рассчитывать на подобный расклад было, как минимум, не осмотрительно. После того, как дневные отряды M, N и I, наконец, закончили обедать, Гарри с остервенением набросился на пол и заляпанные супом столики. Ему казалось, он смывает не только грязь с кафеля, но и грязь унижений с себя. Правда, это почти не помогало, потому что стоило Стайлсу отвлечься от пятен, как в голове возникал Хоран, сначала лезущий со своими поцелуями и жарко жмущийся к его возбужденному члену, а потом открещивающийся от него, потому что Гарри — уборщик. Стайлс столько раз прокрутил эту проклятую мысль в голове, что она болезненно отпечаталась внутри него, как татуировка. Его предчувствия всегда были верны — от Найла стоило держаться подальше изначально, пока он не успел к нему привязаться. Хоран не просто выставил его своей подстилкой. Он извернул ситуацию так, что Гарри даже не был достоин ей стать. Во время ужина Гарри также был неспокоен. Он чувствовал себя настолько злым, что готов был гнуть ножки стульев голыми руками. Прибывшие на ужин отряды A, B, C чуть не попали под горячую руку. Особенно, когда они поинтересовались насчет Хорана. Каким-то образом все уже знали, что Гарри с капитаном связаны определенными «отношениями», и Стайлс так и не смог их переубедить. Желание высказать Хорану все, что он думает, было настолько отчаянным, что Гарри все-таки решил дождаться отряд D. Несмотря на то, что смена Стайлса закончилась и парень, работающий в ночную, уже занял его место, Гарри продолжал упорно крутиться у излюбленного места — окна, из которого обычно можно было видеть внутренний двор, затопленный проливным дождем. Наемники появились ближе к десяти вечера: мокрые, уставшие и относительно здоровые. Кажется, им сегодня хорошенько досталось, что сделало отряд только веселее. Эти парни обожали обсуждать свои победы, даже если это случилось несколько минут назад. Вид мокрого Найла с красноречивой царапиной на щеке не вызвал у Гарри чувство жалости или сочувствия. Ему хотелось задушить его своими руками. – О, Гарри, – Найл расплылся в улыбке, замечая, как уверенно Стайлс направился к нему. Пожалуй, это был первый раз, когда Гарри сам шел к нему навстречу. – Я знал, что ты будешь ждать, – самоуверенно заявил он. Еще бы Стайлс не ждал, Хоран ведь пригрозил заглянуть в его блок. Кричать и устраивать сцены там Гарри не собирался. Ему и так хватало неприятностей по вине этого наемника. Впрочем, ему и здесь не хотелось устраивать драму, все-таки вокруг были наемники, повара, сменщик. Надменное, самодовольное лицо Хорана не вызывало ничего, кроме раздражения и бессильной злобы, потому что Гарри ничего не мог ему сделать своими силами. Ни ударить, ни пнуть в голень, чтобы Найлу было больно. Улыбка Хорана казалась еще нахальнее, чем обычно. Как же он бесконечно доволен собой, как самоуверен! Конечно, сейчас Найл Хоран не обычный преступник, проматывающий налоги обыкновенных людей в тюрьме, а наемник, надежда умирающего в страшной агонии человечества — настоящий король мира. После катастрофы иерархия сильно изменилась. Теперь он — новая элита, бесценная единица. Теперь Гарри — никто, обыкновенное пустое место. – Еще бы ты не знал, ты же все лучше всех знаешь, – выплюнул Гарри, разъяренно уставившись на Найла. Как он мечтал уметь сжигать взглядом в то мгновение, потому что ему очень хотелось выплеснуть куда-нибудь свою ярость, показать, как же он на самом деле недоволен произошедшим. Никогда раньше Хоран не злил его так сильно, даже когда приставал у всех на глазах и шептал всякие пошлые глупости волнующе-хриплым голосом. Нет, сейчас злость была куда сильнее, как вспышки на Солнце. Потому что в тайне Стайлс сердился именно на себя за тот поцелуй, которого Найл оказался не достоин. За сцену ревности, хотя Хоран совсем не заслуживал того, чтобы его ревновали. – Не без этого, – спокойно кивнул Найл, относясь к своей осведомленности деловито и уверенно. Стайлс даже мельком подумал, что преступники так себя обычно не ведут, они более боровитые, более неотесанные, а в Хоране ясно видится что-то иное. Такое же раздражающее, но неуловимо другое. – Я по тебе очень скучал, пока был снаружи, – с довольным видом заметил наемник. Он весь лучился непонятным добродушием. – Ах, ну, разумеется, – выдавил из себя Гарри, борясь с дрожащим голосом, выдающим все его внутренние терзания. – А я почему-то думал, что это ниже твоего достоинства, – добавил он. – Ты вроде ругаешься со мной, но как-то не так, как обычно, – нахмурился Хоран. У него появилась морщинка между бровями, а Стайлс так злился, что она даже не казалась ему милой. В своем непонимании очевидного Найл почти вызывал чувство жалости. Неужели Хоран, правда, думал, что Стайлс не поймет, что он сделал, не спросит у Фишера, какого черта его вдруг решили повысить без переквалификации? Гарри ведь не совсем идиот. Наемники еле слышно зашептались. Похоже, общение капитана с тем-самым-Гарри интересовало их куда больше, чем трапеза. В другой ситуации Стайлс бы разогнал их, но сейчас все его негодование было направлено исключительно на Хорана. Только он виделся ему причиной всех его неприятностей, только капитан отряда Особого назначения причинил ему ужасную боль. – А чего ты ожидал после того, как унизил меня? – поинтересовался Гарри. – Что я брошусь тебе на шею? Его глаза не вращались только чудом. – Подожди, я тебя совсем не унижал... – проговорил Найл, поднимая руку. Еще и на попятную пошел. Как низко и грязно! И как только Стайлс сразу не заметил, что Хоран не просто наглый, туповатый наемник с неуемной мужской силой, от которой хочется распластаться перед ним в постыдной позе, но еще и гнусный лжец, не желающий отвечать за свои слова? Что еще можно было ожидать от глупого преступника, который только и умеет отрубать конечности налево и направо? – Да что ты? – воскликнул Гарри, теряя терпение. – То есть это не ты, постыдившись трахать обычного посудомойщика, попросил своего дружка из канцелярии помочь мне подняться по карьерной лестнице? Очень сомневаюсь, – чуть не крикнул он. По отряду Особого назначения прокатилась возмущенная волна. Гарри даже показалось, будто наемники, вверенные Хорану, были именно на его стороне вместо того, чтобы поддержать своего капитана. Во-всяком случае, со стороны могло показаться, что негодуют они именно по этому поводу. – У меня нет никаких друзей в канцелярии, успокойся, пожалуйста, – попросил Хоран, протягивая руку, но Гарри отодвинулся назад. Ему не хотелось, чтобы Хоран касался его сейчас, хотя еще недавно он представлял это всех подробностях. Гарри часто фантазировал, как они остаются наедине, стягивают одежду друг с друга, вмазываются друг в друга губами, а потом Найл занимает свой болтливый рот его членом, а Стайлс натягивает его сильнее, прямо за волосы. – Я не хочу успокаиваться, – по слогам произнес он, повышая голос. – Я вижу, – раздраженно ответил Найл. – Подожди, давай разберемся в ситуации, хорошо? Я не понимаю, о чем ты говоришь, – проговорил он медленно. – Просто объясни мне, прежде чем начинать кричать. Конечно, обычно мне нравятся твои крики, но сейчас ты как-то слишком агрессивен, – заметил он. От такой наглости у Стайлса скрутило живот. – Ах, тебе и это не нравится, – протянул Гарри. – Какого же черта ты здесь все время крутишься?! – Господи боже, – вздохнул Найл и резко схватил Гарри за запястье, решительно притягивая поближе. У Стайлса искры поплыли перед глазами от боли, а хватка Хорана оказалась такой мощной, что он даже не смог отстраниться. – Мне все в тебе нравится, абсолютно все, – прохрипел Найл ему в губы с пугающей уверенностью. – А теперь, пожалуйста, объясни, что случилось. Гарри глубоко вздохнул, пугаясь этого напора и возбуждаясь из-за него одновременно. Когда Найл на него так смотрел, Гарри не мог сопротивляться животным желаниям, ему хотелось секса. Именно с этим мужчиной. И, чем грубее, тем лучше. Он знал, что Хоран способен дать ему то, чего Стайлсу так сильно не хватало. Уверенность и наслаждение. – Я, как обычно, занимался своей плебейской работой, когда пришел секретарь, – пожевав губы, произнес Гарри. Найл закатил глаза. – Он сказал, что меня вызывают в канцелярию. И, когда я туда пришел, заведующий сказал мне, что я не должен мыть полы, потому что я — жених капитана. Это оказалось намного легче, чем он думал, во многом потому что Хоран терпеливо смотрел на него и так крепко держал за запястье. Но обида, жгучая и горькая, так и не схлынула. Напротив, ему показалось, что он унизил себя еще больше, рассказав о произошедшем во всеуслышание. Найл тяжело вздохнул, отпустил его руку и устало потер веки. – И ты решил, что это я? – уточнил он спокойно, чуть склонив голову на бок и облизав губы. Так Найл делал всегда, когда задумывался, и Гарри удивляло, откуда он получил это бесполезное знание. – А это не я пустил слух, будто мы с тобой помолвлены, – ядовито огрызнулся Гарри. Было видно, что Найл изо всех сил пытается держать себя в руках и, следовало отдать ему должное, у него получалось лучше, чем у Гарри, который был уже весь на взводе. На мгновение Стайлсу показалось, что Хоран его сейчас ударит, прямо по лицу, но наемник только слегка побагровел. Его голубые глаза штормило. – Ты, черт возьми, правда, думаешь, что я устроил бы такое за твоей спиной, даже не спросив у тебя разрешения? – медленно спросил Хоран, повышая голос. В этот момент он скрипнул, как плохо смазанная дверь на расшатанных петлях. – Да, я так думаю, – членораздельно произнес Гарри, не замечая, что невольно подражает наемнику. – Но я не ходил в канцелярию, – Найл на мгновение откинул голову назад и глубоко вздохнул. Гарри недоверчиво уставился в его лицо. – Мне все равно: занимайся, чем хочешь, главное, чтобы тебе было комфортно, – мягко проговорил он. – Но я не думал, что тебе так нравится эта работа, – добавил Хоран осторожно, как будто боялся, что Стайлс сейчас взорвется. Все-таки он действительно был непроходимо глупым. Да как вообще можно было допустить мысль, что Гарри могло нравиться нынешнее положение вещей? Стайлс терпеть не мог работать в столовой. Он страшно тосковал по своему уютному цветочному магазину, по его умиротворяющей прохладе, запаху цветов. Гарри тосковал по стоянию за прилавком, по сбору букетов, по проверке температуры в цветочном магазине - цветам нужна была прохлада, чтобы долго оставаться свежими. Но сейчас Стайлс почти не думал о цветах, о плотном фартуке, о звенящем колокольчике над дверью. Он думал о том, что Хоран, наверное, все-таки не ходил к Фишеру, а от этого на душе сразу стало легче. – Ни черта мне не нравится, – огрызнулся Гарри, скрестив руки на груди. – Меня бесит, что ты стыдишься меня. Хоран едва не застонал. – Да я хоть как-то показал, что стыжусь тебя? – вздохнул Найл, качнув головой. Гарри ответил ему многозначительным молчанием, которое, по всей видимости, значило для него что-то не утешающее. – Вот что. Я пойду в канцелярию и отрублю Фишеру пальцы, – заявил Хоран, уверенно погладив заткнутый за пояс тесак. Гарри вскинул брови. – Буду рубить по штуке до тех пор, пока он не скажет, кому пришла в голову такая дурная идея. А потом найду этого гения и отрублю пальцы и ему, – пообещал Хоран, осторожно заглядывая Стайлсу в лицо. – Тебя это устроит? Неожиданно для себя Гарри ответил: «да». Теперь у него в голове крутилась одна мысль, неприятная для его эго, но неожиданно милая для сердца — это был не Хоран, и ему плевать, что он просто моет посуду и вытирает пол. Это заметно успокаивало, и Стайлс, утомленный переживаниями за целый день, уже ничего не соображал, только разглядывал уверенное мужское лицо. – Да? – переспросил Найл, никак не показывая удивления, и спокойно кивнул. – Я тебя понял. Подожди, я скоро, – Хоран быстро поцеловал его в висок и повернулся в сторону выхода. Осознав, что Хоран совсем не шутит, Стайлс чуть не испугался. Наемник действительно мог сделать это ради него, взять и изувечить обидчика. Возможно, у него даже были бы проблемы после такого прецедента, но Найл был готов пойти на это. Он не бросал слова на ветер. Кажется, даже в прежней жизни никто не стремился защищать Гарри так сильно. – Нет, стой, – Гарри моментально схватил его за локоть и слабо притянул поближе. – Не надо никому рубить пальцы, по крайней мере, сейчас, – Стайлс совсем не желал зла толстячку Фишеру. Он был уверен, что это не его рук дело. – Просто напугай его, ладно? – попросил Стайлс чуть тише. – Как ты захочешь, так и сделаю, – кивнул Хоран и посмотрел на свой отряд. Наемники продолжали толпиться у раздачи, так и не устроившись за столами. Видимо, личная жизнь капитана интересовала их больше, чем нехитрый ужин. – Ну, чего стоим? – прикрикнул Найл. – Ешьте и спать. Завтра учения, – напомнил он самым что ни на есть капитанским голосом, который тут же заставил отряд принять доблестный вид. Наемники неторопливо засуетились, а Гарри, прислонившись к подоконнику, скрестил руки на груди, провожая капитана взглядом. Он был настолько обескуражен, что даже забыл себя одернуть, когда в голове закралась мысль о симпатии.