Это знамение времен

Впервые за долгое время Гарри чувствовал себя приятно утомленным. Спать совсем не хотелось, хотя до подъема оставался всего один час или полтора, а они не спали ни минуты за прошедшую ночь. Грудь Хорана тяжело поднималась, как движется тектоническая плита во время землетрясения, он полудремал, но Стайлс не мог позволить себе уснуть. Он слушал, как бьется сердце наемника, и ему казалось, будто через раз можно различить старую, давно забытую мелодию, напоминающую о прежних временах, как если бы он открыл любимую музыкальную шкатулку с танцовщицей на крыше. Эта ночь отличалась от всех, что у него были. И мужчина, что волей судьбы затащил его в свою постель, был совсем другим. Гарри чувствовал всё его напряжение, каждое тяжелое воспоминание, что перекатывалось вместе с мышцами под грубоватой кожей, не раз пострадавшей от зубов и когтей динозавра. Он водил пальцами по покрытой шрамами коже, по поврежденному колену, зарывался ими в жесткие светлые волосы на груди, целовал колючую щеку, что бесполезно было брить. Найл был совсем другим — настоящим, целым, надежным. Его нельзя было назвать академически умным, и если прежнего Гарри это заставило бы разразиться надменным, издевательским хохотом в своей компании, то теперешний Гарри, пожалуй, держал свои мысли при себе. У него была слабость к мужчинам, которые могли развлечь его беседой, прежде чем он соглашался на свидание. Но это был слишком давно, когда он еще стоял за прилавком и составлял букеты. От Найла приятно пахло — смесь пота, дождя и талька, и Гарри было тепло дышать этим тяжелым, мужским ароматом, что оседал в груди вулканическим пеплом. Спать с кем-то, от кого не пахло дорогим парфюмом или хотя бы неплохим кондиционером для волос, было странно и вместе с тем умиротворяюще-приятно. Этот запах вселял бодрость и уверенность, и Стайлс мог бы пробыть в таком состоянии до самого вечера, если бы ему не нужно было заступать в утреннюю смену. В последний раз проведя кончиком носа по широкой груди наемника, цепляясь за рваный, толком не заживший шрам от столкновения с ти-рексом, Гарри приподнялся на локтях. Ему хотелось коснуться чуть обветренных губ, провести языком по запекшейся корочке крови, но он сдержал себя усилием воли. Тело отозвалось нытьем, когда он, покачиваясь, сел на кровати. Найл заставил его кончить буквально каждой частью тела, как физически, так и ментально. О проведенной ночи Гарри не жалел, хотя у него была к себе масса вопросов. Стайлс боялся прикрыть глаза. Стоило опустить веки хоть на секунду, и воспоминания врывались в его голову непрошеными гостями. Его уютная гостиная, огромные панорамные окна и солнце, которое он раньше воспринимал, как нечто должное. Без витамина D Стайлс стал похож на приведение, и когда он смотрел на свои руки — кожа трескалась от недостатка питательных элементов — ему хотелось плакать от отвращения и жалости к себе. Этой ночью Хоран целовал каждый дюйм, будто на ощупь Стайлс был сердцевиной прелестного цветка бархатца, а не грубой наждачной бумагой. Гарри был благодарен. И ненавидел за это и его, и себя. – Куда собрался? – спросил наемник хрипловатым голосом. Он совсем не спал, и Гарри мысленно стукнул себя за то, что ему не хватило ума подождать еще минутку или две. Хотелось уйти по-английски, оставить Найлу дюжину вопросов, чтобы хоть кто-то, помимо него, нес на себе этот ужасный груз неразрешенных задач. Иногда Стайлсу казалось, что всё происходящее — затянувшийся ночной кошмар. Настанет утро, и он проснется в своей маленькой уютной квартире, выпьет чашку капучино с тертой шоколадной крошкой сверху, польет каждый бонсай, отправится в цветочный магазин и проведет там целый день, ухаживая за растениями и общаясь с клиентами. Тогда бы он не знал Найла. И это, разумеется, было бы к лучшему. Что у наемника, который раньше был преступником, может быть общего с флористом? Они никогда бы не пересеклись, никогда бы не понравились друг другу. Разве что Хоран пришел бы купить небольшой букет цветов для своей матушки или бабушки, но Стайлс бы не обратил на него внимание. Он вежливо общался бы с клиентом, помог бы составить неплохой букет за скромную сумму, распрощался бы и забыл. Их дорожки разошлись бы в разные стороны, пересекнувшись единожды, и Гарри не пожалел бы ни разу, если бы крепко сложенный мужчина с хамоватой улыбкой не спросил бы у него номер телефона, а просто ушел бы по своим делам. – На работу, – ответил Стайлс, поморщившись. Его тело было неприятно липким, и он в полной мере вкусил это ощущение, полностью отстранившись от Хорана. – Можно помыться у тебя? Было бы забавно прийти в общий душ в таком виде. Особенно, если бы все увидели, что идет он не из своей комнаты. – Конечно, можно, – коротко кивнул Найл. Если бы у Стайлса была своя ванная комната, он бы никого туда не впустил, даже если бы очередь умоляющих об этой милости протянулась бы до самого Шанхая. Возможно, это говорило о нем, как о крайне плохом человеке с налетом неискоренимой жадности, но он бы мелкой птицей натаскал туда оставшиеся после катастрофы шампуни и укрывал бы их своим телом, как жадный дракон прячет золото, попыхивая на собравшихся вокруг замка страждущих огоньком и дымом. Кажется, Хоран совсем не спешил на сегодняшние учения, потому что взгляд у него был совсем ленивым и безмятежным, небесно-голубые глаза напоминали спокойное утро, и вообще выглядело так, будто наемник собирался спать весь оставшийся день. Гарри потянулся всем телом, свалявшиеся, как у овцы, кудри заструились по спине, и наемник невольно протянул руку, чтобы невесомо провести рукой по выступающим позвонкам. Волна липкого, не менее липкого, чем подсыхающая сперма, испуга пробежала по телу застигнутого врасплох Стайлса и задержалась в груди. – Черт возьми, идиота кусок, почему ты всё время меня трогаешь? – зашипел он, мгновенно оседая. На прерванные потягушки тело отреагировало весьма неоднозначно, и Стайлс чувствовал подобие неудовлетворенности. Ему всегда было необходимо несколько секунд, чтобы подготовить себя к душу, а Хоран просто взял и разрушил его священный ритуал! И, что разозлило Гарри еще больше... он хотел, чтобы рука Найла так и осталась на его спине, а не соскользнула вниз и сжалась на простыни. – Мне нравится, – ответил наемник, любуясь бледным телом, как будто за ночь у него не было возможности вдоволь насмотреться. Как будто, заметил про себя Гарри, было на что смотреть. – Чего ты так испугался? – Просто не надо трогать человека, когда он потягивается. Тебя этому не учили в... ах, ну, конечно, – Стайлс поднялся с кровати и поплелся в ванную комнату. Он старался идти медленно, но внутри всё подрагивало от нетерпения. Люди явно недооценивали важность собственной ванной комнаты, это Гарри понял, когда вошел в крошечное помещение. Его прежняя ванная комната была просто гигантской, по сравнению с этим небольшим уголком, отведенным под естественные потребности человека, и вместе с тем Стайлс готов был плакать от радости, когда увидел настоящий зеркальный шкафчик, за которым спряталась бутылка настоящего шампуня, пусть и не слишком дорогого. В прежней жизни он бы ни за что не позволил этой вязкой жиже коснуться своих волос, но сейчас бутылка настоящего шампуня, пусть и стоящего меньше, чем коробка зубочисток в Волмарте, не вызвала у Гарри отвращения. Он настроил воду — напор был удивительно хорошим, и Стайлс смог позволить себе постоять под душем столько минут, сколько хочется. Его тело чутко реагировало на собственные прикосновения — кажется, он смыл с себя абсолютно всё, что успело налипнуть после катастрофы, и Стайлс не без удовольствия наблюдал за тем, как вода стекает по ногам, становясь совершенно прозрачной. Шампунь Гарри наносил осторожно, словно он мог в любой момент испариться туманом или, что было более вероятно, уплыть в водосток. Тщательно вымыв зубную щетку Найла с помощью жидкого мыла, найденного в том же зеркальном шкафчике, Гарри без зазрения совести почистил зубы его мятной пастой и впервые за долгое время воспользовался настоящей зубной нитью. Конечно, это было уже излишним, но Стайлс не мог себе отказать. Больше всего на свете он боялся, что его зубы придут в негодность. Недостаток витаминов и плохая гигиена увеличивали его риск попрощаться с зубами. А в условиях их нынешнего быта у него не всегда были полноценные три с половиной минуты, когда в общей душевой все толкались, как во время сезонной распродажи. Выйдя из душа, Гарри застал Найла там же, где и оставил — на многострадальной кровати. Хоран всё еще полудремал, пребывая на границе между сном и реальностью, но мгновенно оживился, когда Стайлс вернулся в комнату, отряхивая последние капли с волос и источая едва уловимый запах свежести. Гарри ожидал, что Найл прокомментирует его длительное пребывание в ванной, грязно пошутит, но наемник, как ни странно, промолчал. Только похлопал место рядом с собой, чтобы Стайлс сел на краешек кровати. Гарри уже собирался огрызнуться, но неожиданно для себя просто сел, чем наверняка обескуражил Хорана до самых нейронов мозга. Наемник взял полотенце из его рук и принялся тщательно вытирать Стайлсу волосы, собирая всю оставшуюся влагу. Он делал это аккуратно, сосредоточенно, словно опасался повредить и без того ломкие волосы. Гарри чувствовал, что у наемника никогда не было длинных волос, и он совсем не понимает, что с ними делать. Однако у него хватило мозгов хорошенько их просушить, прежде чем он потянулся за расческой, что они оставили на полу вчера. Стайлс услышал, как Найл, на всякий случай, вытер гребень об одеяло, прежде чем начал расчесывать подсохшие волосы. Гарри прикрыл глаза, и теперь все его чувства сосредоточились на приятном жжении у корней волос. Он чувствовал себя котом, которого размеренно почесывали по спинке. Руки Найла двигались медленно, но проворно. Гарри почувствовал, как его волосы разделили на три части и принялись осторожно заплетать в простенькую косичку. Стайлс почти не ощущал, как волосы сплетаются между собой. Обычно он стягивал сильнее, но Хоран оставлял много воздушного пространства, и коса получилась неожиданно пышной и слегка растрепанной, как в те времена, когда Гарри мог похвастаться хорошей шевелюрой. Он провел рукой по волосам и одобрительно хмыкнул, задерживаясь пальцами на резинке. – Сюда бы цветочек, – зачем-то сказал Найл, рассматривая его спину. – Между резинкой и волосами. Я видел, так дети делают. Словно «цветочек» невольно кольнуло Стайлса в грудь, но он попытался отогнать это чувство, пока оно не распространилось по всему телу. Если забивать еще в зародыше, понял Гарри, оно не успеет замусорить его голову и принести целых ворох болезненных воспоминаний. – Но я не ребенок, так что оставь больные фантазии при себе, – ответил Стайлс и содрогнулся, когда суховатые губы наемника коснулись его плеча. – Ты вообще понимаешь, когда с тобой говорят словами? Мне жестами показывать? – На этот раз ты не потягивался, – сказал Найл, устраивая подбородок на его плече. Гарри попытался отстраниться, но в итоге просто замер, позволяя Найлу обнять себя за живот, слегка прижимая к себе. В этих объятиях было так тепло, что Стайлс мог бы и задремать ненароком. – Оставайся жить здесь, – неожиданно проговорил Хоран. – Тебе тут будет хорошо. Слова еще не успели втечь в его уши — Стайлс мгновенно пришел в бешенство. Ему показалось, все его тайные подозрения, которые он невольно гнал от себя, как футбольный мяч, в одночасье сбылись, при чем в самой отвратительной форме, какую только можно представить. Какое... гнусное предложение, подумал Гарри про себя и немедленно об этом сообщил. – А чем я буду расплачиваться за проживание? Натурой? – злобно осведомился он, затрепыхавшись в руках Найла точно бабочка, пойманная в сети паука. Наемник держал его легко, словно телодвижения Гарри не причиняли ему никакого дискомфорта, и это рассердило парня еще больше. – А что, очень удобно! Ты здорово всё придумал, – не унимался Стайлс. – Пришел, снял напряжение, ушел — я же никуда не денусь! А когда надоем, ты меня вышвырнешь, и тогда уж наемники от меня не отстанут. Спасибо за оказанную милость, не хватало еще прослыть подстилкой, – разъяренно проговорил Гарри, изо всех сил толкнув Найла локтем в живот. Хоран, похоже, этого даже не заметил, будто его толкнули в живот кукольной ручкой. Он был сильнее и крепче, закаленный на улицах и натренированный на платцу. Несмотря на то, что Стайлс гордился небольшим преимуществом в росте, это мало что ему давало, когда он пытался сцепиться с наемником. Рядом с ним он чувствовал себя маленьким и слабым, как Хрюник из небезызвестной сказки. – Как много мыслей для одной головы, – проговорил Хоран медленно, и его губы вновь опустились на незащищенное плечо. – Не хочешь жить со мной, я могу переехать в казарму. Или в твою комнату. Пароль сам перекалибруешь, – добавил он. – И всё. Захочешь, чтобы я пришел, сам скажешь. А так я не буду тебя как-то... компрометировать. Стайлс опешил настолько, что даже перестал елозить в могучих руках наемника. В широкие жесты он верил также сильно, как в Санта-Клауса. А уж в широкие жесты Хорана Гарри верил и вовсе в отрицательной степени. И, тем не менее, Найл даже не сказал «при условии», а это вызывало еще больше вопросов. Должен же Хоран что-то получить в суровом мире бартера и гнусных спекуляций. – А тебе какая выгода со всего этого? – спросил он, не скрывая подозрений. – А почему обязательно должна быть какая-то выгода? – весело спросил Найл. Кажется, подозрения Гарри его не только не задели, но и позабавили. – Может, это просто так. Чтобы ты был счастлив. Счастлив. Гарри чуть не расхохотался, если бы вдруг не захотелось плакать. Он не ощущал счастья так давно, что практически забыл, что это такое. Его отголоски еще были живы, их звали воспоминаниями, но Стайлсу не удавалось их воспроизвести. Копнуть так глубоко, чтобы по-настоящему окунуться в эту жизнь. Они вроде всегда были рядом, травили душу своим существованием, но не давали полностью сойти с ума, отринув реальность. И это было отвратительнее всего. – Я не верю в твои искренние намерения, – наконец, проговорил Гарри. – Тебе точно что-то нужно. – Скрывать не буду, – негромко проговорил Хоран, дыханием оставляя слова на его коже. Стайлсу вдруг до жути захотелось увидеть лицо наемника, но он не собирался поворачивать голову. – Estoy enamorado de ti. Tú eres mi todo. Te quiero. Гарри ничего не понял. Наемник произнес это без эмоций, и у Стайлса возникло впечатление, что это какая-то поговорка с сомнительным значением в стиле: «после обеда приходится платить» или «не задавай вопросов и не услышишь вранья». Однако это был едва ли не первый раз, когда Найл произносил целое предложение. Это вызвало у него настоящее любопытство. – Где ты выучил языки? – В тюрьме. Там было много иностранцев в двух соседних камерах, и мы учили друг друга. Просто ради развлечения по началу, многие не знали английского, и это было забавно. Ну, и чтобы никто не понимал, о чем мы говорим — вдруг понадобится обсудить какой-нибудь секрет, – ответил Найл. Гарри заворочался в его руках. Высокомерно думать, что Найл был преступником и сидел в тюрьме — совсем не то же самое, что знать это наверняка. Однако Хоран по-прежнему казался безопасным и надежным, будто под его защитой даже острые зубы аллозавра уже не казались такими страшными и опасными. Наверное, он мог всё, несмотря на то, что грозный ти-рекс сумел подцепить его во время предыдущей вылазки. – Я и сейчас не понял, – зачем-то сказал Стайлс. – Я сказал... ничего интересного, – уклончиво проговорил Хоран. – Что-то, что тебе не понравилось бы. В его интонациях промелькнуло что-то лукаво-незнакомое, но Стайлс не стал за это цепляться. Он все еще не верил, что они могут обсуждать что-то на грани личного. В конце-концов Найл не говорил, что за преступление совершил. А Гарри не собирался рассказывать, кем он работал в прошлой жизни. Это были секреты одинакового порядка. Стайлс готов был уважать эти границы, если и наемник не собирался вторгаться за очерченную линию. И, похоже, Хоран не собирался. – Как и всегда, – вздохнул Гарри. – А я сначала думал, что ты знаешь только обрывки. – Что насчет комнаты? – поторопил Найл. – Я не шучу. Пароль «232677». Я могу записать тебе... – Мне уже пора, – Гарри рывком освободился от его объятий, не без раздражения замечая, что стало прохладно. – И не смей докучать мне, иначе плюну в твою кашу, а ты даже об этом не узнаешь. Будешь есть и говорить: «до чего хорошо постарался повар!». Хоран засмеялся, заваливаясь назад, и Стайлсу на мгновение стало так тепло, как будто — вот уж бред! — он вдруг оказался дома. Однако Гарри быстро прогнал это чувство и, отыскав на полу помятые вещички, покинул комнату. Он постарался добраться до своей комнатушки побыстрее, чтобы переодеться в одежду почище, быстро перекусил в общей столовой, перекинувшись парой фраз с Дэнни, и теперь готов был приступить к работе, не чувствуя ни капли усталости. Трой и Мелани поприветствовали его с привычным теплом, никак не акцентируя внимание на том, что вчера Гарри покинул столовую не один. Впрочем, даже если бы они хотели что-то сказать по этому поводу, им явно было не до того. Когда Стайлс вошел, они пытались разобраться с протезом Мелани — крепление сильно натирало ногу, и они никак не могли разобраться в чем дело. Скорее всего, изделие было некачественным, и стоило подать жалобу в профсоюз или канцелярию. Гарри попытался представить лицо Дэвида Фишера, когда бы они заявились к нему с такой наглой просьбой, и поежился. Его яростный взгляд красноречиво всплывал в памяти каждого работника столовой для наемников. С другой стороны, перспектива устроить сцену в его кабинете казалась Гарри довольно привлекательной. Несколько минут они сочиняли жалобу, после чего Стайлс лично вручил её в руки секретаря. Фишер, по какой-то причине, заперся в кабинете, дрожа, словно накрытое тканью дрожжевое тесто. Отряд Хорана Стайлс не встретил — учения начинались раньше, чем его смена, поэтому их успел застать другой сменщик, отрабатывающий ночную. Зато наемники других отрядов знатно вывели Стайлса из себя, пытаясь выяснить, какие отношения его связывают с местным капитаном, и как давно это все продолжается. Они мало чем отличались друг от друга, и даже притворное мытье кондиционера не спасло Гарри от расспросов. Пришлось скрыться на кухне и заняться тарелками. К обеду стало потише — они успели сыграть три партии в карты, съесть остатки сухарей, когда в столовой появился отряд особого назначения. Стайлс, ожидающий, что Хоран проспит целый день после их ночной гонки, чуть не упал со стула, когда увидел, как наемник вошел в помещение и, как всегда, потребовал обед. Выглядел он привычно бодрым и уверенным в себе. Долю секунды Стайлс сомневался. Ему казалось, вот сейчас Хоран скривится, укажет на него пальцем, шепнет что-то своему мерзкому дружку, а потом вся компания зальется издевательским хохотом, но этого не случилось. Вторая догадка была не лучше — теперь Гарри думал, что наемник проигнорирует его, сделает вид, будто этой ночи не было, мстя за отказ, но и этого не случилось. Найл заметил его и сразу же улыбнулся, приветливо помахав рукой. – Как твои дела? – спросил Найл дружелюбно, ожидая, пока на раздаче принесут тарелку картофеля. – Пока ты не появился, все было превосходно, – машинально выдал Гарри, а потом выплюнул еще несколько возмущенных слов, когда Найл, приблизившись, потрепал его по плечу. Сегодня, как выяснилось, он уходил в вечернюю смену. Им предстояло исследовать город до самого рассвета, отыскивая относительно сухие участки, возможно, пригодные для похожей базы или временного привала для наемников, на случай экстренной ночевки снаружи. Таких баз по городу было несколько, но нужна была минимум еще одна, чтобы уменьшить потери. Гарри оставалось лишь надеяться, что самовлюбленный болван успеет выспаться за несколько часов, прежде чем им придется отправиться в опасный путь. Динозавры, как он услышал недавно, становились агрессивнее и больше в размерах, напоминая своих далеких предков. Притворяясь, что моет окно, Гарри пропустил момент, когда пообедавший Найл подкрался сзади, развернул его к себе лицом и быстро поцеловал в макушку. Стайлс попытался возмутиться, но получилось так слабо, что он просто махнул тряпкой и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая недовольство. У него пылало лицо, и ему так сильно хотелось пнуть Найла под колено, что он даже топнул ногой. – Ты злишься, потому что не понимаешь правила игры, – дружелюбно шепнул Найл на ухо Гарри, и Стайлс проводил его таким разъяренным взглядом, что кучке наемников стало не по себе. Многим из них было искренне не понятно, что их капитан нашел в этом недовольном парнишке. Оставшаяся смена прошла спокойно, без приключений. Гарри отпустили чуть раньше, чем настало время ужина, и он, чувствуя легкую усталость, вернулся в свой блок, чтобы немного отдохнуть. Предложение Найла, конечно, было заманчивым, но он не собирался им пользоваться. Что бы Хоран ни говорил, Стайлс догадывался, кем его будут считать. Да и не в таких они были отношениях, чтобы жить вместе. А уж прогонять наемника из его же комнаты Стайлсу бы не позволила его совесть. Она еще была жива, пусть и дремала большую часть времени, погребенная воспоминаниями, сожалениями и страхами. По крайней мере, Гарри нашел в себе силы поболтать с Дэном и Джеком, что устроили в комнате настоящую шумиху, пока обсуждали, кто сильнее — трицератопс или тираннозавр. Джек ставил на плотоядного хищника ти-рекса, и ему было всё равно, что трицератопс имел большие рога и явно мог за себя постоять. Разумеется, Дэнни требовал, чтобы Гарри встал на его сторону, и Стайлс, дабы избежать дальнейшей дискуссии, предложил посетить кинозал. Дэн тут же оживился, Джек приутих, а Гарри целых два часа смотрел на большую слюнявую псину, названную в честь великого композитора. Этой ночью ему снились огромные пушистые собаки, трицератопсы, напоминающие носорогов, и тираннозавры, бегущие по дрожащей земле, но сон не был беспокойным, так что Гарри проснулся за несколько минут до подъема, не испытывая особого дискомфорта. Сосед мирно дремал на своей койке, периодически бормоча какие-то нравоучения, и Стайлс предположил, что он всё еще спорит с Дэном, правда, во сне. Стараясь собраться как можно тише, Гарри выбрался из комнаты и присоединился к толпе, спешащей удовлетворять свои нужды. Почистил зубы, съел кашу с крошечным кусочком масла и, как настоящий мужчина, отвоевал последнюю галету. В столовой ничего не изменилось — те же звуки, те же цвета, те же запахи, и буквально на секунду Гарри почудилось, будто он всегда жил в безумном мире дождя и тумана, а на улице топали доисторические монстры, место которым было лишь на том свете. Словно подтверждая его мысли, мимо окна с громким криком пролетел птеродактиль, слегка царапнув сверхпрочное стекло — в последнее время они поумнели и точно знали, где живут люди, часто кружа над базой. Послышались выстрелы, и туша с ужасным грохотом упала в воду — это кто-то из наемников легко подцепил его с вышки пулеметной очередью. Это потрясало — в условиях плохой видимости маневр был выполнен шикарно, и всё-таки Гарри испытал лишь отвращение. – Уже очень скоро они соберут отряд и отправятся уничтожать места гнездования, – сказал один из поварят, когда услышал, как туша плюхнулась в воду. – В твоих мечтах, – фыркнул Трой. Не испытывая острой надобности что-то сказать, Гарри просто опустился на стул, тяжело выдыхая. В столовой было чисто, никто не успел залить всё грязью после того, как сменщик вымыл полы, так что у Стайлса была свободная минутка на отдых. Ему снова захотелось помечтать о повышении квалификации, ворованной крупе и бутылочках масла. Однако не успел Гарри обрадоваться, как зашумели входные двери, и ненавистный отряд, что причинял одни лишь беспокойства, появился в столовой, заливая пол жидкой грязью, водой и кровью растерзанных рапторов. Стайлс обернулся — наемники ввалились в помещение всей гурьбой, кто-то из них нес оторванные лапки теропода и стучал ими, как барабанными палочками, по спинам товарищей, прилавку и крышке стола. Хоран вошел последним — нес с собой раздувшийся рюкзак и почти не обращал внимание на шумящих наемников. На щеке у него была небольшая царапина, но Найла, кажется, она почти не волновала. – Отлично, вот и ты, – мгновенно подскочил Стайлс, желая расквитаться немедленно. – Я, кажется, не раз говорил, что в столовой не должно быть кусочков динозавров, ни голов, ни конечностей... – Я тебе что-то принес, – не слушая его, ответил Найл, бухнув грязный, подтекающий рюкзак на стол. Увидев воду и грязь на ранее блестящей крышке стола, Гарри чуть не вцепился в наемника зубами. – Не знаю, понравится или нет. – Ты меня слышишь? – крикнул Стайлс ему в ухо. – Забирай этот хлам и иди сушись, из-за Вас тут целое море! Но Хоран уже расстегнул рюкзак и вытащил из него что-то, упакованное в целый пузырь полиэтиленовых пакетов и пленки. Это было сделано для того, чтобы содержимое не намокло по пути. Зашуршала обертка, на пол полетели обрывки пластика. Гарри попробовал было возмутиться, уже планируя заставить наемника убирать, но внезапно увидел что-то зеленое, и это заставило его удивленно замереть. Не прошло и секунды, как Найл осторожно опустил на стол не очень аккуратный бонсай, стараясь найти чистое местечко. – В общем, без понятия, что это... – Это боярышник, – совершенно ошеломленным голосом произнес Гарри, не отрывая взгляда от знакомого зеленого островка. Тонкий изогнутый ствол, крошечные зеленые листики, напоминающие ладошки, даже небольшие плоды... легкие сдавило так сильно, что Стайлс чуть не задохнулся. Он не мог поверить своим глазам: живой бонсай посреди катастрофы — самое настоящее чудо. Его и в обыкновенных условиях ужасно легко загубить, а уж все эти месяцы без должного ухода... Из всех вещей на свете, что Хоран мог бы принести, он принес то, на что Стайлс уже не мог рассчитывать, прекрасно зная, как легко умирают растения. Но бонсай был здесь. Что-то настолько знакомое и далекое, что голова даже не могла это переварить. – У меня был такой дома, – проговорил Гарри, не отрывая взгляда от маленького деревца, и, наконец, обошел стол по кругу. – Должен быть формально прямым, но, похоже, немного изогнулся — за ним ведь никто не ухаживал. Как же он выжил после катастрофы? Он спрашивал у самого себя, но Найл все равно ответил. – Ну, в магазине был запасной блок питания. Поэтому когда электричество отключилось, он поддерживал нужную температуру и свет. Многие цветы там, конечно, высохли. Но этот оказался под шлангом из кондиционера, так что... вот. Держи, – миролюбиво заключил наемник. – Я подумал, это может тебе понравиться. Гарри медленно взглянул на Найла и внезапно для себя крепко обнял наемника. Так крепко, что Хоран даже не стал это комментировать — просто обнял в ответ за талию, не опуская руки ниже, не пытаясь поцеловать. У Стайлса ужасно пекло глаза, и если бы он только мог заплакать, ему бы стало легче. В подтверждение этого в горле собрался колючий ком, жаждущий его хлипкого рыдания. Парень глубоко вздохнул. Пульс так сильно колотился, что Гарри почти не соображал. У него горело лицо, как будто случилось что-то постыдное, порочащее его репутацию. Наверное, он должен был сказать: «Забирай этот хлам и вали», но просто не мог так поступить. Ему хотелось, чтобы Хоран почувствовал его благодарность, потому что он, сам того не осознавая, принес ему целый мир, но что сказать, как поступить — Стайлс не понимал совершенно. – Я не знаю, что тебе сказать, – осторожно проговорил он. – Ты принес что-то очень важное для меня. Спасибо тебе. Ты не представляешь насколько это... важно. – Догадываюсь, – ответил Найл, и слегка ослабил объятие, но не до конца, чтобы у Гарри была возможность отпустить его, не ударив в грязь лицом. – Ты так крутился с этими сухими ветками. Вероятно, это что-то для тебя значит. – Я буду беречь его, – сказал Гарри, бросив взгляд на крошечное деревце. – Найду для него все необходимое. Или поменяю на что-то, что у меня есть. Не важно. Я его сохраню, он теперь в надежных руках, – Стайлс осторожно подхватил бонсай на руки, намереваясь отнести в помещение для персонала, пока никто из обедающих наемников его не своротил и не испортил окончательно. Одинокая слеза всё-таки прокатилась по щеке, и Гарри поспешил тряхнуть головой, чтобы она скорее упала на пол. Чертов Найл, столько брешей в сердце наделал. – Ты мне все равно не нравишься, уяснил? – осведомился Гарри, совершенно жалко хлюпнув носом. Ему казалось, что прозвучало достаточно грозно. – Разумеется, – кивнул Найл, убирая рюкзак со стола. Пытаясь растереть лужицу воды рукавом, он только больше грязи развел, и, пока Гарри был занят деревцем, у него была возможность промокнуть это безобразие кучкой салфеток. – Ты же знаешь, я часто хватаю всё подряд и приношу это с собой.