Это знамение времен

Найл открыл глаза раньше, чем сработал наручный будильник. Сегодня он спал всего ничего, впрочем, когда Гарри оставался у него на ночь, ему и не очень хотелось. Хоран повернул голову, глядя на пустую подушку рядом, где остался одинокий вьющийся волос. Стайлс ушел совсем недавно, пребывая в самом скверном расположении духа. Когда он злился, у него всегда было невероятно смешное лицо, но если в этот момент начать смеяться, то Гарри сердился еще больше. Его ярость, впрочем, легко было свести на нет. Поцелуй или прикосновения моментально остужали Стайлса или направляли его огонь в нужное русло. Мысли о Гарри были приятными и теплыми, с ним всегда было хорошо и уютно. Найл мог наблюдать за ним вечно: он исследовал новое помещение, как кот, внимательно оглядываясь и принюхиваясь. После он метил территорию, находил себе удобный угол и приводил шерстку в порядок. Приручать Гарри оказалось интересно, хотя бы потому что Хоран раньше почти не имел дела с кошками. Хоран знал, что кошки приходят сами, только когда им хочется. Они оставляют свой запах, остаются ненадолго, могут даже присесть на колени, но, если коснуться невовремя, выпускают когти. Им нужно было привыкнуть — к человеку, к мысли о том, что им есть к кому вернуться. Однако они любят гулять сами по себе, поэтому нельзя вот так сразу сужать их личное пространство. Тем не менее, вскоре Гарри привык к мысли, что у них есть территория, где они могут видеться. Вскоре после их ссоры Найл понял, что они переходят к активным действиям, если чувствуют запах другой кошки. Когда Найл увидел его впервые — Стайлс был страшно недоволен из-за пятна или лужи и пропустил тот момент, когда Хоран появился в столовой вместе с другими наемниками. Выглядел он просто очаровательно — Найл сразу понял, что жизнь с ним напоминает американские горки. У него были слабые ручки, которые легко могли свернуть обидчиков в бараний рог. Таких Хоран еще не встречал — заключенный в свой собственный мир, заинтересованных в чем-то своем и при этом острых на язык. На его шлепок он отреагировал ярко вспыхнувшей яростью, подстегнувшей наемника еще сильнее. Стайлс не лебезил перед ним, не боялся его, кажется, даже почти презирал, и это было интересно. У него всегда были спокойные глаза, казавшиеся Найлу глухой стеной, но, он готов был поклясться, что они загорались, когда наемник заговаривал с ним. Его возмущенный рот всегда казался привлекательным. Гарри не подходил этому месту. Он был красивым, утонченно-изящным, не вписывающимся в эту ужасную атмосферу. Наблюдая за тем, как двигаются его руки, когда Гарри мыл окно или кондиционер, Найл невольно залипал. Он знал, что за безразличным лицом скрывается что-то глубокое и таинственное, он ясно чувствовал на себе взгляд Стайлса, когда отворачивался. Иногда — Гарри ничего об этом не знал — Найл смотрел на него периферийным зрением, пока обедал, и всегда замечал, что Стайлс замирает, пристально смотрит в его сторону, с силой сжимая полотенце. В голове Гарри было много незнакомой Найлу грусти и тоски. Он словно всё время оплакивал свою прежнюю жизнь, словно всё время был не здесь, а где-то далеко, в другом мире. Возможно, там ему было лучше, много лучше, чем сейчас, поэтому Стайлс так сильно тосковал по прошлому. Это Найл разделить не мог: в его прежней жизни были тюрьма, холодные темные опустевшие улицы, иногда даже голод, неприятно сводящий желудок. Воспоминания обо всём этом не были приятными, чтобы тосковать и заламывать руки, но они и не мучили Хорана совершенно. Как будто это не имело значения. Скитаясь по холоду, Найл, тем не менее, с интересом рассматривал улицы, вдыхал прохладный ночной воздух полной грудью, рассматривал звезды, выискивая знакомые созвездия, если не было облачно, узнавал людей, что скитались рядом. Оказавшись в тюрьме, Хоран воспользовался возможностью выучить языки соседей по камере — ему всегда хотелось знать больше. По крайней мере, думал он, спускаясь в столовую заключенных, здесь не бывает одиноко и каждый день в одно и тоже время кормят. В тюрьме была библиотека, там Найл черпал знания, периодически развлекая себя бесполезной беллетристикой, и очень много общался с соседями по камере и другими заключенными. Многие из них были его товарищами и сейчас. С Зейном он познакомился в той же тюрьме, спускаясь на завтрак. Малик собирался с ним подраться за последнюю булочку и был внезапно огорошен, когда Хоран просто уступил ему свой хлеб. Слабаком Найл не был никогда, но и лишние конфликты были ему не нужны. Перемена климата его никак не беспокоила, новость о динозаврах сперва показалась абсурдной, а потом, когда новости о нападениях стали частыми, вызвала интерес. Он попытался освежить свои знания об этих доисторических существах, однако в библиотеке не нашлось нужной литературы. К счастью, через две камеры от него сидел один палеонтолог. Он написал ему много интересных сведений на обрывках газет, которые Найлу передали другие заключенные. Хоран готовился: отжимался, качал пресс, бегал на месте и хватался за любую информацию, какую мог раздобыть. Он знал, что правительство захочет использовать их в качестве пушечного мяса и был готов заранее. К тому, что их отправят искать места гнездования, он тоже готовился заранее. Это был вопрос времени. Найл знал, что Гарри сойдет с ума, когда узнает об этом, но это было ради его же блага. Стайлс мечтал о мире без динозавров. Хоран не мог вернуть ему прошлое, но мог помочь ему построить будущее. Найл видел, что Гарри почти готов, и был лишь вопрос времени, когда он примет суровую реальность. Он мог кричать и размахивать руками сколько угодно, Найл видел поломанных жизнью людей и знал, как сложно их чинить. Правда, Найл солгал бы, если бы сказал, что ему совсем не хочется услышать от кудрявого принца заветные три слова. Он видел это в глазах, читал в жестах, в возмущенном тоне, когда Хоран рассказывал, как здорово увильнул от молодой особи ти-рекса — этого было достаточно, Найл хорошо читал знаки. Однако иногда ему казалось, что Гарри почти готов сказать ему о своих чувствах, и если он этого желал, Найл действительно хотел услышать и понять, что это для них значит. Застелив постель, Найл принял быстрый душ и надел форму. В столовой был другой парень, так что завтрак прошел быстро. Хоран повел отряд особого назначения до складского помещения и велел тщательно проверить экипировку. Синоптики не прогадали, и дождь сегодня был совсем редкий. Они получили оружие и направились к ангару, им следовало успеть до сильного дождя, чтобы миссия не свернулась до начала. Хоран был уверен в себе — в рюкзаке было всё необходимое: горючее, спички, сухой паек, ножи, герметичные пакеты, веревка, аптечка и другие нужные вещи. С собой у него было большое количество патронов, и он знал, что рука не дрогнет, если он встретится с ти-рексом лицом к лицу. Ангар уже был открыт, небо казалось серым, но, по крайней мере, дождь накрапывал совсем мелкий. Наемники на вышках следили, не появятся ли летающие ящеры. Они были готовы спустить на этих тварей всю обойму. Главнокомандующий поразил из речью накануне, сегодня же была очередь Найла. Он посмотрел на свою команду — парни нервничали, и Хоран их прекрасно понимал. Они видели динозавров очень близко, многим это стоило жизни, а теперь им было велено лезть в самое пекло без возможности вернуться на базу, под крепкую защиту стен. – Друзья, я хочу, чтобы Вы были сильны духом. Всё будет хорошо, – сказал Найл, понимая, что официальные речи будут излишними. – Мы профессионалы своего дела. У нас есть оружие, которое мы пустим в дело, как только увидим этих тварей. Наемники неслаженно загудели, впрочем, чуть-чуть приободрившись. Многие хотели спать, и у них была прекрасная возможность сделать это в дороге. Путь до залива был неблизким, а сон всегда являлся лучшим способом скоротать время. Тем более, у них не будет лишней минуты на отдых, когда они спустятся. Поиск привала, борьба с динозаврами — у них намечались серьезные проблемы, но Найл чувствовал себя готовым. Он всегда был готов, ко всему. К чему он не был готов, так это к тому, что среди скудной кучки провожающих появится знакомый кудрявый хвостик. На нем была чистая рубашка, и Найл подумал, что, возможно, Гарри пытался сделать этот момент торжественным, пусть сам и не осознавал это. Увидев Стайлса, наемники совсем развеселились — зная, что Хоран буквально влюблен, они просто обожали Гарри. Особенно их веселила его привычка сердиться из-за мало-мальских пятен на полу. Пресекая их веселое хмыкание, — Гарри это всерьез не нравилось, а когда Гарри что-то не нравилось по настоящему, это было совсем другое — Найл сделал шаг навстречу. Гарри сделал что-то неожиданное, совершенно неожиданное, так что Найл даже подумал, что кудрявый совсем разнервничался из-за его поездки. В его глазах был самый настоящий страх, хотя Стайлс наверняка думал, что его сжатые в линию губы скрывают общую тревогу, дрожание бровей и влажный блеск глаз. «Он не понимает, – подумал Найл с нежностью. – Что для меня эти динозавры не представляют совершенно никакой опасности. Но, черт возьми, как же приятно, что ему не всё равно». Его щеки оказались в прохладных руках, чуть огрубевших от работы. Гарри был выше, но Найл всё равно казался больше, потому что обладал более крепким телосложением и широкой подошвой на сапогах. Игнорируя буйный восторг наемников, Гарри вдруг с отчаянной болью приник к его губам и поцеловал так нежно, что у Найла невольно желудок сжался. Да что это с ним? – Я хочу, чтобы ты помнил, – негромко проговорил Гарри, хаотично скользя руками по его щекам и шее. Его голос звучал болезненно и влажно. – Ти-рекс крошит зубами кости, гиганотозавр отсекает ими мясо. Спинозавр осторожный, он ест рыбу, поэтому... он не тронет тебя, если не подумает, что ты представляешь для него серьезную угрозу... – Хорошо, я запомню, спасибо за предупреждение, – ответил Найл, рассматривая любимое лицо. Гарри выглядел так, будто вот-вот расплачется, чего наемник никогда не мог вынести. Эти глаза, всегда думал Хоран, должны лучиться радостью, а не этой вселенской грустью. Сейчас Гарри выглядел, словно бледный призрак, на сером лице остались лишь глаза, горящие болью и страхом, и Хоран просто прижал его к своей груди, чтобы немного успокоить. Гарри трясся, как пойманный в сети мотылек с оборванными крыльями. – Я рад, что ты пришел, – прошептал Найл, зарываясь носом в его кудряшки. От них пахло чистотой и больше ничем, никаких отдушек, но наемнику нравилось и так. Гарри представлял собой всё, в чем он нуждался. Даже будучи не в духе, Гарри всё равно дарил ему веселье, он умел сказать что-то такое, от чего наемник всегда чувствовал себя хорошо. «Ты выбросил мою голову», – сказал он Стайлсу как-то. «К несчастью, не твою», – ответил ему тогда Гарри, и, ей богу, это было так забавно, что Найл почувствовал себя совсем влюбленным. Он чувствовал, что будущая совместная жизнь будет веселой, что Гарри обязательно скрутит его в бараний рог, и это будет приятно, потому что скучная жизнь была Хорану не по вкусу. Столь же забавным, что и то заявление про голову, был и тот факт, что Гарри уверенно говорил: «Я не приду на твое награждение» и, тем не менее, всё равно находился в зале, смотрел прямо на него, появился на ужине, заявляя, что это только ради еды, и при том не съел ни кусочка. «Он у меня мастер конспирации», – часто говорил Найл друзьям, вспоминая, как Гарри выдумывал нелепые истории прямо на ходу. У него это получалось сходу, пусть и не слишком правдоподобно. – Я просто знал, что ангар откроют, и хотел воздухом подышать, – пробормотал Гарри куда-то в его ребра, и Найл улыбнулся, прекрасно зная, что это не правда. Он знал это, потому что иначе Гарри бы его не поцеловал. Он знал это, потому что иначе прекрасные зеленые глаза не были бы дождливо-влажными. Он знал это, потому что так говорило его сердце, а своему сердцу Хоран привык доверять. – Найл? – Мм? Даже не назвал его придурком. Прямо по имени. Так красиво, так никто не умел его произносить. – Карнотавры только выглядят неуклюжими, но они самые быстрые среди хищных ящеров и у них крепкие головы. В воде тоже небезопасно, – торопливо продолжил Гарри. Он не замечал, как крепко обнимал Найла, несмотря на то, что его руки не были так уж сильны, но Хоран-то видел всё. – Мегалодоны водятся почти во всех водоемах, если их популяция восстановилась. Есть еще мозозавр, он тоже быстрый, поэтому даже хищники боятся подходить близко к побережью... Когда он был таким, разваливающимся на части, Найлу становилось больно почти физически. Хоран привык к тому, что Гарри, переживая всё внутри, совсем не трещит по швам снаружи, и сейчас было тяжело оставлять его вот так, когда он вот-вот треснет и расколется на мелкие кусочки. – Гарри, – наемник мягко отстранил его от себя и подарил ему честную, пусть и не очень широкую улыбку. – Всё будет хорошо. Ну что может со мной случиться? – бросил наживку он. Стайлс шмыгнул носом и попытался сделать спокойное лицо. Ему понадобилось несколько секунд — они показались Найлу мучительно долгими, потому что обычно Гарри собирался мгновенно. Стайлс постарался, ради него, и это было заметно во всём: в его напряженной позе, в глазах, бегающих по лицу Найла слишком быстро, даже в том, как он дышал. Воздух словно травил его. – Действительно, – сказал Гарри, хотя его голос ощутимо дрожал. Они оба сделали вид, будто не замечают этого, иначе пришлось бы признать, как сильно разлука будет давить на них. Обоих. – Такие, как ты, из любой задницы вылезут. – Из твоей бы не вылезал, но долг зовет, – ответил Хоран, наконец, получая знакомое возмущение в упрямых зеленых глазах. Скорее привычное, чем настоящее, но как раз это устраивало Найла. Он чмокнул Гарри прямо в кончик носа и пробежался до виска, что бился быстрым пульсом. – Мне пора. Я вернусь, обещаю. Гарри вновь поймал его, схватил прямо за макушку и притянул к себе, крепко-крепко целуя. Найлу казалось, он пытается передать ему всю удачу, что у него была, через этот поцелуй, и не мог не ответить на нее своим теплом и уверенностью. Ему не хотелось оставлять Гарри так надолго, и вместе с тем долг действительно звал его, потому что динозавры заселяли всё больше и больше территорий, и пока их не стало слишком много, ему следовало что-то предпринять. От него зависела судьба человечества, и когда он отстранился, когда посмотрел в болезненные зеленые омуты, то увидел это так отчетливо, что ему на миг стало боязно. Всего на миг, потому что Хоран не привык бояться. Ему хотелось растянуть это мгновение, сказать еще несколько слов, которые ничего бы не решили сейчас, потому что разлука всё равно была неизбежна. Но они нуждались в лишней секунде, которая могла стоить им вылета, потому что погода была нестабильна. – Эй, капитан, а нам не пора ли уже отправляться? – крикнул его младший помощник Ник. Краем глаза Найл заметил, как Зейн с силой стукнул парня по затылку, чтобы он не вмешивался, однако Ник продолжил. – Погода может измениться. – Погода изменится только в твоей заднице, когда ты ти-рекса увидишь, – моментально вспыхнул Стайлс, злобно глянув в его сторону. Наемники покатились со смеху, и Найл почувствовал, что его стянувшую от тоски грудь начало отпускать. Стайлс вновь посмотрел Хорану в глаза. – Ты запомнил то, что я тебе сказал? – спросил Гарри. Найл расслабленно кивнул, беря его руки в свои. Такие холодные! Захотелось согреть дыханием. – И чтобы никаких «я хотел принести тебе коготь тираннозавра, а он цапнул меня в грудь», – передразнил он. Наемники снова захихикали. – Ты понял меня? Там особи крупнее, они не будут с тобой церемониться. В последний раз, – Найл непонимающе поднял брови. – В последний раз поцелуй меня и можешь лететь куда хочешь, – сказал Гарри, на миг будто смутившись. Чмокнув его холодные пальцы, Найл приник к взволнованным губам, приоткрыл враждебный рот языком и проник внутрь, сладко ласкаясь об язык Гарри. Время остановилось, тело стало лениво-томным, горячее тепло заструилось по телу, и если бы Зейн не начал усиленно кашлять, Хоран бы и не вспомнил, что ему нужно спешить. Улыбнувшись Гарри напоследок, Найл велел своим людям сесть в вертолеты, занимая самый главный. На месте пилота был хороший парень, Лиам Пейн, поэтому они вместе с Зейном и Ником разместились в его вертолете. Найл смотрел на Гарри, пока он не превратился в маленькую точку. Гарри тоже не отрывал от него взгляда, Хоран чувствовал это, даже когда вертолет отлетел на достаточное расстояние и крыша ангара начала закрываться. Им предстоял долгий полет через промежуточную базу, однако небеса казались чистыми, и Хоран понял, что сейчас волноваться не о чем. Никаких летающих ящеров не предвиделось, по крайней мере, на датчиках их не было. Полет начинался удачно. – Не понимаю, – услышал Найл голос Зейна. – Ну, не может же дождь лить вечно, – ответил Хоран, повернувшись к старшему и младшему помощникам. Ник точил нож, чтобы успокоиться, а Зейн, игнорируя взятую с собой беллетристику, смотрел прямиком на своего капитана. У него было удивительно серьезное лицо, такое же серьезное, как в тот день, когда их общий знакомый еще в тюрьме предложил им сбежать, обезвредив охранников. – Да я не о том, – нетерпеливо сказал Зейн, сцепив руки в замок, и как-то недовольно дернул головой, словно пытался стряхнуть пылинку с волос. – Я не понимаю Вас со Стайлсом. Как ты можешь быть уверен, что он что-то к тебе испытывает? Всё, что я вижу, так это то, что он без конца срется с тобой. И, если честно, меня это по-братски задевает. Мы могли бы найти тебе любого парня — любого! — а ты прицепился к этой завитушке. – Он в чем-то прав, – заметил Ник, отрываясь от своего ножа. Он и так был достаточно острым, так что легко смог бы отделить мясо от кости. – Вернее, Зейн прав во всем. Что такого хорошего в том, чтобы быть облитым соком? Липко, мокро, неприятно. И еще форму потом стирать... – Ой, дураки, – улыбнулся Найл, вспоминая рассерженное лицо Гарри и его упрямые губы, что так жаждали поцелуя, хотя он пытался отвернуть от него свое лицо и свести этот случай на «нет». – Смотреть надо не глазами, а сердцем. Если бы я был ему безразличен, не было бы этого инцидента с соком. Ничего бы не было. – А может он тебя настолько ненавидит, – подсказал Зейн. Найл рассмеялся. – Знаете, лучшее чувство, это когда приходишь с ним поговорить, и он сначала дерзит, а потом, сам того не замечая, отвечает нормально, даже вопросы задает, потому что ему интересно, и он увлекается, начинает улыбаться, светиться, и приходится вбрасывать какие-то глупости, чтобы он мог «сохранить лицо», – Найл вновь пространно улыбнулся своим мыслям. – Конечно, приятнее всего было замечать, как он смотрит на меня в зеркальную поверхность окна. Гарри до сих пор думает, что это только ему меня видно, потому что он стоит близко, но на самом деле я тоже вижу его лицо. Когда Найл впервые это заметил, ему больших трудов стоило продолжать есть, как ни в чем не бывало. Он смог отсмеяться, уже покинув столовую. Однако взгляд запомнил надолго, и он приятно согревал его грудь, когда Хоран пытался уснуть той ночью. Он думал совсем не о сексе, хотя парень из столовой показался ему привлекательным. – Ты — больной, – заключил Зейн. – Возможно, – откликнулся Хоран, вновь вспоминая непоколебимый взгляд и своенравно вздернутый подбородок. – Меня это совсем не пугает. Мне не нужно, чтобы было просто и не нужен парень, который будет слушать и делать, что говорят. Тогда, знаете, можно себе и собаку завести, – сказал он. Ник хихикнул, Зейн закатил глаза. – У Гарри на всё есть свое собственное мнение. Может, неправильное, может, чересчур циничное и категорическое, но он не притворяется в важных вещах. Гарри настоящий. И, когда его целуешь, будто живешь по-настоящему. Вертолет круто качнуло в воздухе, но они удержались — Лиам грозно выругался, на миг привлекая внимание всех в кабине. Зейн заерзал на месте, впрочем, не говоря ничего вслух. Ник с облегчением выдохнул — он убрал нож в ножны буквально за мгновение до того, как могло случиться непоправимое. Малик взглянул на него строго, но сейчас ему было не до разборок с подчиненными. В конце-концов, капитан отряда особого назначения тоже был здесь. – Если тебе нужно что-то настоящее, – сказал Малик, откидываясь назад. – То встретишь через несколько часов настоящего гиганотозавра или даже кого похуже. Ты вспоминаешь тюрьму? – спросил он вдруг. – Вспоминаешь, как тебя впервые провели по блоку, запихнули в камеру, как ты бросил взгляд на свою койку, увидел соседей и подумал: «Господи, мне тухнуть здесь еще несколько лет». Найл искренне задумался. У него никогда не было подобных мыслей. Когда его вели по блоку, в его голове ничего не вертелось: ни хорошего, ни плохого. Это было странно — для кого как. Сам Хоран привык, что мысли у него появляются по ходу дела, он умел очищать разум, и для этого ему не были нужны медитации и духовные практики. Его психика была устойчивой, и он всегда видел стакан наполовину полным. – Сам никогда, – осторожно проговорил Хоран, прислушиваясь к своим ощущениям. – Будто не было. Я вообще прошлое не вспоминаю. Нет, если спрашивают, то вспоминаю, а так мои мысли почти всегда заняты настоящим, – поправился наемник. – На худой конец будущим, хотя я не люблю особенно рассчитывать на то, что еще не произошло. – Я всегда думаю о будущем, – сказал Ник, быстро взглянув на Зейна и Найла. У него было вдохновленное лицо. – Мне нравится мечтать. Представляю, как мы хорошо заживем, когда разберемся с этими ящерицами, – уверенно заявил он. – Почет и уважение до конца жизни. Гора денег и всё, о чем только можно мечтать. – Ох, Ник, ты и правда мечтатель, – с доброй насмешкой проговорил Хоран. – А Гарри постоянно думает о прошлом, – заметил Найл вслух. Зейн издал вздох, который можно было перевести как: «Не мудрено». – Он — одна сплошная рана. Иногда кажется, тронешь его даже случайно — рассыплется. И, самое невероятное, что это не так, – выдохнул Хоран, вспоминая тетрадку, исписанную убористым почерком Стайлса. – Гарри может выдержать всё, любое испытание. Он будет трескаться, трещать по швам, ронять осколки, но никогда не разобьется. Найл заметил это после большой катастрофы, когда динозавры вломились в базу и убили многих живущих под защитой этих стен: глаза у Гарри были спокойные, лицо — неподвижное, словно это происшествие никак на него не повлияло. Помнится, Хоран тогда подумал, что сломленного однажды, действительно, не сломаешь дважды. По крайней мере, Гарри показывал это всем своим видом. Казалось, уже ничего не может уничтожить его. Даже когда он решил, что Найл стыдится его, Гарри не расплакался от горя, не замкнулся в себе, а решил разобраться с ним по-свойски и при всех высказал наемнику всё, что было у него на уме. В своей манере, противореча себе, но это было именно то качество, которое Найл заметил в нем прежде всего. И, черт возьми, это снова, в который раз показало, что Гарри не всё равно. – Разве это хорошо? – спросил Зейн, невольно вырывая Найла из раздумий. – Не знаю, но я люблю его таким, – ответил Найл, мимолетно улыбнувшись. – А чего это ты так заинтересовался моими отношениями? – внезапно озаботился Хоран, чувствуя, что назревает нечто интересное. – Нужен совет в любовных делах? Я в этом, как ты заметил, кое-что понимаю. – Спасибо, не надо, – живо отмахнулся Зейн, состроив недовольное лицо. – Я хочу нормальных отношений, и мне вовсе не нужно, чтобы партнер мне по приходу шваброй по лицу двинул. Ник звонко расхохотался. – И ты уже кого-то подыскал, да? – спросил он, ухитрившись ткнуть Зейна локтем. – Еще одно слово, и я твой тощий локоть нашинкую в мелкую капусту, – не хуже ядовитой змеи прошипел Зейн, решительно положив руку на тесак, чтобы Ник понял, что это не пустая угроза. – Ты влюби-и-ился, – протянул Найл, заметно развеселившись. – Кто он, расскажи нам. Горячий? О, я знаю-знаю, он пилот. Можно, я побуду волшебником и попробую назвать его имя? – не унимался Хоран. Красноречивый взгляд Малика он будто не замечал. – Так, оно на «Л» начинается, на «иам» заканчивается? От смеха Ник уже не знал, куда себя деть — хотя исчезнуть из вертолета сейчас было невозможно. Казалось, ничего веселее с ним не происходило. – Всё, хватит, – рассердился Зейн, швырнув в Найла ненужной книжкой. Непристегнутый Хоран легко увернулся, смеясь до боли в ребрах, зато Ник всё-таки успел получить по затылку. – День, когда я согласился стать твоим помощником, стал худшим днем в моей жизни, – недовольным голосом проговорил он, впрочем, Хоран заметил в нем едва различимое облегчение. Шум в кабине, к счастью, мешал Лиаму слышать их разговор. Возможно, он всё слышал, как они слышали его голос, когда вертолет мотало из стороны в сторону, однако не показывал виду. За эту тактичность, пожалуй, можно было сказать спасибо. Найл редко когда видел Зейна смущенным, в тюрьме и перед лицом опасности было как-то не до того, однако ему не хотелось слишком сильно лезть не в свои дела. – И я тебя люблю и уважаю, – широко улыбнулся Найл и покосился в сторону пилота. Даже со спины Лиам выглядел уверенно, а уж в небесах ориентировался, как у себя дома. – Тебя можно понять, он горячий даже по моим меркам, – доверительно проговорил Хоран, искренне наслаждаясь появившейся в глазах Зейна злостью. Шутил он мерками школьников, но ему всё равно было весело, а это, в сущности, всегда являлось самым главным. – Может, ты перестанешь случайно прогуливаться вокруг ангара и просто поговоришь с ним? Ник попытался сделать вид, будто его душит кашель, но, конечно, он вновь еле слышно хихикал. – Ты и это замечаешь? – удивленно спросил Зейн, и в его голосе невольно проскользнуло смущение и уважение. Прозорливость капитана была неоспорима, но никто не знал, как далеко она распространяется. Про себя Хоран знал, что он просто обращает внимание на мелочи, и никогда не судит лишь по словам. Найл мог различить куда больше по жестам, мимике, и эти наблюдения всегда вели его к интересным и, зачастую, правильным заключениям. – Я всё замечаю, – ответил Найл, вновь вспоминая Гарри. Он уже скучал по нему, по упрямым глазам, по рассерженным губам, по тому, как сочетается их кожа, когда они лежат вместе. Гарри никогда не был переменной, он был постоянной. Он существовал здесь и сейчас, даже когда они не находились рядом. Казалось бы, как только Найл выходит наружу, Гарри должен перемещаться в категории «прошлое» или «будущее», однако он был рядом всегда, потому что наемник отчетливо ощущал его присутствие. Как будто Гарри всегда думал о нем. Они прибыли на промежуточную базу, похожую на их «дом», как две капли воды. Найл видел разницу отчетливо — здесь в столовой не было Гарри. Повар здесь тоже был другой, была и другая девчонка за стойкой, но Хоран отчетливо ощущал лишь отсутствие Гарри. Здешний уборщик был приветлив, в наемниках он видел надежду человечества, повар предлагал картошку, и всё это было неправильно. Словно Найл попал в кривое зеркало. Еда, конечно, на вкус была такой же. Те же чахлые овощи, то же мясо динозавров, пропитанное адреналином — разве что поймано не им. Найл отрывал его, как хищник, зубами, проглатывал, чувствуя приятное, сытое тепло. Но насколько теплее было бы, поймай он взгляд Гарри в стекле. Насколько веселее было бы, если бы повар пискляво позвал его, и Гарри, отшвырнув тряпку, крикнул бы: «Ну, вечно ты роняешь, Трой!». По пути он, конечно, наградил бы Найла свирепым взглядом, но Хоран заметил бы только румянец на его щеках. – Скучаешь, кэп? – радостно спросил Джеймс, парень лично записавшийся в наемники. Один из немногих, кто присоединился из хороших побуждений, не из тюрьмы. Хлеба здесь давали больше, поэтому все наемники были довольны. Полет прошел хорошо, ни одного птерозавра по пути не встретили, и это казалось хорошим знаком. Найл не мог дать никаких комментариев по этому поводу: небо сухое, и ладно. Он думал, что Гарри, должно быть, сейчас волнуется сейчас и, наверное, даже поесть толком не может. Жаль, что возможности передать весточку, не имелось. – Мне есть хоть по кому скучать, – беззлобно осадил подчиненного Найл, задумчиво отправив в рот кусочек подсыхающего хлеба. – Мой Гарри сейчас тоже скучает. Значит, мы оба не одиноки. – А Ваш помощник к пилоту пристал, – наябедничал Брюс. – А тебе-то и завидно, – улыбнулся Найл, вытирая хлебом соус с тарелки и отправляя в рот. Увидел бы Гарри, сошел бы с ума сошел, это Хоран точно знал. – Не приставайте тут ни к кому. К девчушке за стойкой тоже не лезьте, она еще не знает, что Вы придурки — вот и не переубеждайте. И ведите себя прилично. Выбравшись из-за стола, он столкнулся нос к носу с лидером местного отряда наемников. Найл сразу понял, почему отряд особого назначения сформировали из его подразделения — местные наемники были зелеными и, пожалуй, не смогли бы справиться с вразумительной особью. Не то чтобы Хоран собирался чем-то гордиться, просто пожимая руку местному капитану, он подумал, что работы будет много. Капитан хотел уступить ему свою спальню, похожую на ту, что была у Найла в его базе, но Хоран дальновидно отказался, предпочитая твердую койку в казарме. Он занял второй ярус, подмял потрепанную подушку, развалившись на спине. Наемники шумели недолго — завтра их ждал важный день, к тому же полет утомил их больше, чем они думали, а после еды еще и разморило немного. Найл смотрел в темный потолок, и почему-то не мог уснуть. Кажется, он совсем отвык засыпать вот так. – Так что не говори мне, что любишь меня, fala «amo», – пробормотал Найл вслух, чувствуя, что ему передалось странное настроение. – Да поняли мы, что ты любишь своего амиго, спи, – ехидно пробурчал Зейн. Кто-то хихикнул в темноте, и Найл прицельно швырнул в него подушкой. Спать на таком скудном матрасе можно было и без нее.