Это знамение времен

Стена деревьев становилась всё гуще, превращаясь в полноценную живую изгородь, и Найл, оставив очередную зарубку, решил повернуть правее, туда, где он слышал пугающе добродушный плеск ручья. Ему нужно было умыть усталое лицо и утолить жажду, потому что наемник плутал по лесу несколько долгих часов. По пути Найл увидел немного разноцветных грибов, в съедобности которых он сомневался, однако наемник принял их к сведению. Лучше было замечать такие вещи сразу, до того, как голод взял бы верх над его разумом, и ему пришлось бы питаться чем-то скверным, переживая сильнейшие галлюцинации. С собой у него было вдвое больше припасов, чем раньше. Обследование поляны принесло немалую пользу — он отыскал рюкзак Тайлера, где обнаружились взрывчатое вещество и внушительная аптечка (потому что Тай при жизни отличался большой мнительностью и был ужасным ипохондриком). Теперь Хоран мог не экономить на обезболивающем, и дальнейшее путешествие шло значительно проще. О том, что с ним случится, когда таблетки закончатся, наемник старался не думать — рассчитывал, что боль станет терпимой, и он сумеет привыкнуть. Вряд ли особь ему что-то сломала, кости у него были прочные, однако пресс ощутимо болел, пока наемник не забросил в рот сразу две таблетки. Кажется, они были без кодеина, потому что он не чувствовал себя тяжелым или вялым. Его всё еще немного беспокоила голова, однако Найл по-прежнему реагировал быстро и мог, исследуя лес, разрабатывать дальнейший план действий, сохраняя реакцию. Многие животные в лесу обращали на него внимания не больше, чем на декорацию. Похоже, для большинства Найл был просто очень большим и странно пахнущим приматом. О запахе Хоран беспокоился всерьез. Ти-рексы да и более мелкие динозавры вполне могли учуять его по запаху пота. Конечно, будучи довольно мелкой добычей, вряд ли он представлял для тираннозавров существенный интерес, пока передвигался один, однако отдельно взятая особь могла преследовать другую добычу и перехватить его по ходу дела, просто чтобы разогреться перед обедом. Хоран не мог знать наверняка, что в голове у динозавра, учитывая, что мозг ти-рекса был сравнительно маленьким. Гарри, конечно, обязательно сказал бы, что именно поэтому Найлу было бы так легко определить потребности тираннозавра. Хоран мог так легко представить его остроты: он уже очень хорошо знал Стайлса, чтобы иногда воображать его язвительные реплики по ходу дела. Обычно это значило: «Я в порядке. И я рад, что ты тоже в порядке, иначе мы говорили бы серьезно». Как смех после падения, когда пытаешься показать, что не так тебе и больно. Всё хорошо. Ничего серьезного. В глубине души Найл всегда понимал, что с этим не всё нормально. Гарри был больше заинтересован в том, чтобы притворяться, что всё в порядке, чем на самом деле быть в порядке. По всей видимости, для себя он уже давно решил, что с момента катастрофы его жизнь будет рушиться в геометрической прогрессии. Оставалось лишь гадать, как он переживает разлуку. Что будет, когда Зейн расскажет ему о случившемся? В представлении выживших наемников он потерялся в густом тропическом лесу без шансов на выживание, и Гарри, конечно, решит, что долго наемник так не протянет. Почва догадок была непрочной, как старый веревочный мост с высохшей бечевкой. Найл не любил строить подобные предположения, он всегда танцевал от того, что есть сейчас, и это были довольно резвые пляски. Однако Хоран не мог не думать о Стайлсе, он всегда был частью его объективной реальности. Ему хотелось заботиться о Гарри, даже когда их разделяли тысячи километров. Ему хотелось, чтобы Гарри, там далеко, рассмеялся и сказал: «Этот дурак не умрет, даже если диплодок вдавит его в землю гигантской ступней и попрыгает сверху». Тем не менее, Найл прекрасно понимал, что Стайлс ничего такого не сделает, а его отчаянные слезы — пусть Хоран их сейчас и не видел — всё равно причиняли нестерпимую боль. «Ты не сломаешься, – мысленно подбадривал его Найл, оставляя засечку за засечкой на толстых стволах деревьев. – Я знаю, что ты сумеешь справиться с этим, как никто другой. А потом я вернусь и вытру твои слезы». Хотелось думать, что Гарри поймал его мысленный призыв. В конце-концов, они со Стайлсом понимали друг друга на том уровне, который был недосягаем другим людям, что общались на простом английском или жестами. Найлу достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что беспокоит этого парня, какую примерно гадость он захочет сказать, чтобы показать свое безразличие, и как Гарри потом будет опровергать свои слова самыми болезненными поцелуями на свете. В этой жгучей боли всегда было больше жизни, чем во всей Вселенной. Неподалеку вновь послышался плеск воды, возвращающий Хорана обратно в джунгли. Найл действительно мог бы умыться и утолить жажду, однако у него всё еще были опасения насчет купания целиком. Водные динозавры были намного опаснее, двигались быстрее, челюсти у них были крупнее. Крокодил, если ему удалось сохранить свое положение у водоема, тоже мог подкараулить его. К тому же, Найл куда быстрее бегал, чем плавал. В воде у него не было оружия — не плавать же с пистолетом, отсыреют патроны. Всё играло против него. Хоран мог рискнуть наполнить флягу — уж без руки еще можно как-то выживать, но что он будет делать, если ему откусят ногу, вцепятся в лицо? Нужно было всерьез подумать и о ночлеге. В обычном лесу можно было разбить относительно безопасный лагерь, однако это был тропический лес, лес после катастрофы, если говорить точнее. Его могли застать врасплох не только динозавры. Ягуары и рыси также водились в этих лесах, по крайней мере, раньше, когда они были чуть суше. Его могли ограбить проворные обезьяны, при чем не ради припасов, а просто так — такими уж были эти животные. Даже лягушки древолазы представляли серьезную опасность, будучи одними из самых ядовитых животных на земле. Ночью в джунглях становилось нестерпимо прохладно, даже воздух стыл — Найл не мог позволить себе оставаться на земле и болеть, не имея возможности восстановить здоровье супом или хотя бы просто отлежаться без риска быть растерзанным на не очень аппетитные кусочки. Хоран повертел головой в поисках деревьев с сучьями, однако не нашел ничего подходящего. Он мог бы, конечно, опробовать лианы, но что-то подсказывало наемнику, что затея весьма и весьма дурная. Не Тарзан же он, в самом деле! Найти овраг и вновь спрятаться в грязи? Да, так он протянет до утра, а потом околеет. Нет, Хоран, конечно, мог бы обнаглеть — развести костер посреди леса, надеясь, что огонь отпугнет животных, но кто будет поддерживать пламя, когда он уснет? И, что беспокоило Найла даже больше, существовала вероятность, при которой огонь перебрасывался на деревья и кустарники, сжигая лес дотла вместе с его несчастными обитателями. Конечно, здешний лес был достаточно влажным, однако вкупе с неожиданным солнцем по утру, которое могло бы сделать «удачное» исключение и немного прогреть местность, опасно было баловаться подобным. «Нужно найти место получше, – подумал Найл, продолжая осматриваться, пока была возможность. – Там, где я смогу влезть на дерево. Привяжу себя веревкой к толстой ветви, и дело с концом. Это не решит проблему ягуаров, но зато для динозавров я буду вне досягаемости. Если, конечно, птеродактили не летают по лесу в поисках добычи или прутьев для гнезд». Обзор становился всё хуже и хуже. Смеркалось, и скудное солнце, итак дававшее мало света, совсем разленилось. Звуки стали резче, назойливее и тревожней, запахи — ярче и тревожней. Найл всё чаще стал прижиматься к кустам и папоротникам, ожидая столкновения с ночными хищниками. Он мог бы затаиться, дождаться утра — ночь время для охоты у многих кошачьих, это все знали. Однако этот день был слишком утомительным, Хоран мог уснуть и не проснуться. «Слишком много разной живности, – почти со злостью подумал Найл, оставляя слишком глубокую насечку, так что из коры даже вытекла смолистая капля. – Если бы только кошки, я мог бы спать в одно время с ними. Но многие динозавры ходят на охоту с утра, а ти-рексу и вовсе плевать, он ест, когда ему вздумается». Решив не впадать в безнадегу, Хоран поправил лямки рюкзака и пошел дальше по тропе. Он решил придерживаться плана, это всегда было лучшей затеей. Можно было действовать спонтанно в городе, который знаешь также хорошо, как и то, что у тебя в штанах, но в непроходимом лесу лучше держаться какой-то стратегии, пока тебя не убили сотней разных способов. Самое постыдное, наверное, умереть от укуса какой-нибудь мелкой осы, однако и тираннозавру Найл не собирался уступать. Сломать его было также тяжело, как вкатить огромный валун в гору — Сизифов труд. Темнота почти полностью поглотила лес, и Найл вдруг услышал тяжелое сопение поблизости. Не такое тяжелое, как у тираннозавра, но мелочиться он не собирался. Неторопливо перезарядив дробовик, Хоран сделал шаг вперед, в сторону раздающихся звуков. В запасе у него было около семидесяти пяти метров, но динозавр вряд ли дал бы ему возможность пристрелить его на таком расстоянии. Он был значительно ближе, думал застать его врасплох, тупица. Если честно, у Найла уже сильно болели руки. Он весь день таскал эту махину, оставляя её лишь чтобы перекусить. Если бы у него только была возможность устроить где-то полноценный лагерь, Хоран ходил бы с одним пистолетом. Однако жаловаться Найл не собирался, не из того теста его лепили. Поэтому он прислушался, пытаясь понять, откуда появится ящер. Топот стал увереннее и быстрее — на Найла бежал некрупный аллозавр. Это было ужасное и при том завораживающее зрелище, словно наемник вдруг попал в голливудский фильм, где на глазах оживали чудеса, но Хоран тут же взял свирепого ящера на прицел и выстрелил. Грохот напугал ящера, он стремительно отпрыгнул в сторону и замер напротив Хорана, по-птичьи вертя головой. Он испугался грома, раздавшегося в момент нападения, но Найл на вид был некрупным приматом, который точно не мог сам издавать такие звуки, а еще ему очень хотелось есть, поэтому ящер не спешил убраться восвояси, пытаясь своим скудным мозгом понять, что случилось. Аллозавр сливался по окрасу с деревьями, насколько это вообще можно было сказать в таком сумраке, однако Хоран по-прежнему следил за ним с терпением охотника. – Давай, тварь, – прошептал он, держа аллозавра на прицеле. По лицу стекла неприятная капля пота, выдавая его внутренние тревоги. У местных динозавров была странная шкура, по всей видимости, многие из них успели получить что-то вроде перьевых пластин. Важная новость для науки, ужасная новость для наемников вроде него. – Дай мне повод. Голод победил, и аллозавр понесся на Найла с рвением автогонщика Наскар. Хоран выждал долю секунды, прежде чем выстрелил короткой очередью. Зоркий глаз аллозавра моментально уловил пули, и он пустился в сторону, наутек, осознавая своим скудным мозгом, что это нечто губительное, смертельно опасное для него. За ним качались кусты. Хоран тяжело опустился на землю, оставляя дробовик рядом. Шум наверняка напугал животных поблизости, у него было немного времени, чтобы прийти в себя. Ему с трудом верилось, что еще неделю назад он спокойно заваливал подобную тварь. Нет, городские особи были слабее, тупее, и еще у него была целая команда первоклассных наемников, что прикрывали его и подстраховывали в любой ситуации. С ними Хоран был увереннее. Еще он питался теплой едой, а не сухими галетами, а это существенно поддерживало его силы. Он ночевал, если не в своей спальне, то в казарме, на настоящей кровати, а не в овраге. У него, черт возьми, был Гарри, которому было не плевать. Который целовал его в лоб перед тем, как уйти, которого можно было поймать за запястье и обнять так крепко, что их сердцебиения смешивались. Это всегда так успокаивало. Найл снова покачал головой, пытаясь прогнать назойливое чувство, что начало гудеть в грудной клетке роем обиженных пчел. Да что это такое? Когда он вот так предавался воспоминаниям в последний раз? Нет, такого не могло быть, Хорана никогда не волновали все эти «было» и «могло бы быть». Может, у него просто раньше не было моментов, которые стоило вспоминать? «В прошлом, Гарри, я сидел в тюрьме, потому что мне было нечего терять, а у брата были жена и ребенок», – подумал Найл, кусая губы. Шорох в кустах отвлек его, и он вновь инстинктивно схватился за дробовик. Теперь он почти ничего не видел, и это заметно осложняло будущее сражение. Надо было разжечь костер, а не предаваться мыслям, вот что успел подумать Хоран, прежде чем ветви затрещали. Перезарядка была мучительно долгой, впрочем, от дробовика другого и не ожидаешь. Существенный недостаток. Из-за кустов показались две человеческие фигуры, и Найл сперва даже не поверил своим глазам. В конце-концов, наемник очень утомился, у него вполне могли быть галлюцинации от усталости. Он видел их очень скверно, темень почти полностью укрыла лес, и Хоран не мог разглядеть ни одежд, ни отличительных черт. Только понял, что перед ним настоящие люди. Большего было и не нужно. – Привет, – проговорил Найл, опуская оружие, чтобы показать дружеские намерения. Собственный голос прозвучал чужеродно, и он откашлялся, прочищая горло. – Здравствуйте. Вы говорите по-английски? Наверное, ему следовало сказать: «Помогите», «спасите», «не убивайте меня», «меня чуть не убил динозавр», но для Хорана это уже не имело значения. В лесу были люди помимо него, они выживали наравне с ящерами вроде этого хищного аллозавра, а это давало надежду не хуже, чем социальные ролики и программа помощи заключенным, которую нужно было посещать два раза в неделю. Они заговорили на непонятном языке, и это удивило Найла. Он думал, что знает достаточно языков, чтобы справиться с подобной ситуацией, однако случилось нечто непредвиденное. Это были коренные жители. Им было плевать на его английский. Однако вместе с большим разочарованием пришла и большая радость, когда один из людей показал рукой на себя и помахал, призывая идти за ним. Хоран крепче схватил дробовик, чувствуя, как скользят вспотевшие пальцы, и побежал следом за своими проводниками. Они двигались быстро, ловко перемахивая через папоротник, коряги и кусты. Уставший за день Найл едва за ними поспевал, однако они не давали ему потеряться, периодически останавливаясь и терпеливо дожидаясь, пока он не настигнет их. Хоран мог бы задаться вопросом, куда они бегут, но он всё еще не был дураком и сразу понял, что ведут его к жилищу, относительно безопасному месту, где можно будет передохнуть. Оставалось лишь надеяться, что бежать до него придется не слишком долго, потому что Найл едва передвигал ногами. Единожды он чуть не сорвался в овраг: они перебирались через него по сваленному дереву, и нужно было идти очень осторожно. В тот момент, когда дыхание Найла начало сбиваться, а пульс совсем участился, наемник увидел отблески огня за деревьями и кустами. Едва его глаза уловили свет, как уши сладостно поймали звук спокойной человеческой речи. Пусть эти люди говорили на другом языке, это не имело никакого значения. Главное, что они общались и чувствовали себя в безопасности в этом месте. Значит, и он мог расслабиться хоть на миг — если бы эти двое хотели его убить, они могли бы метнуть в него топор или выпустить стрелу. В общем, нашли бы способ напасть. Теперь Найл, по крайней мере, мог рассмотреть своих спутников. На них были леггины и пончо, что подтвердило догадку Хорана о том, что это были коренные жители. От природы смуглые, у них были приятные мужественные лица с широкими губами и внимательными темными глазами. Длинные волосы были украшены повязками из кожи, нарезанными бахромой. На шее одного из мужчин Найл рассмотрел ожерелье из перьев. Один из его проводников несколько раз провел руками перед лицом, что Найл расценил, как призыв вести себя тихо. Хоран кивнул, надеясь, что его поймут — он собирался следовать правилам и уважительно отнестись к тем, кто собирался дать ему приют. Мужчины, видимо, приняли это за знак согласия и раздвинули ветви, пропуская его в свой лагерь. Найл на миг остановился, не решаясь приблизиться к одному из уютных костерков, вокруг которых собрались семнадцать или восемнадцать коренных жителей, по большей части женщин и детей, одетых в такие же прекрасные пончо, как и его провожатые. Он заметил также и двух-трех мужчин с копьями и топориками. Когда его зрение полностью сфокусировалось, Найл увидел одиннадцать или двенадцать небольших хижин, расположенных в равной удаленности друг от друга. У них бы каркас из дерева, сверху их укрыли кусками искусно выдубленной кожи и красивыми шкурами. Увидев его, двое мужчин, что бродили вокруг кострищ, выставили свои копья, однако не успели их метнуть, потому что его спутники бросили им что-то на своем языке. Женщины прижались поближе друг к другу, глядя на него с любопытством и страхом. Дети притихли, однако глаза почти всех в лагере были прикованы к нему. – Привет, – попытался Найл снова. – Меня зовут Найл. Никто ему не ответил. Одна из женщин, сидящая у совсем маленького костра, подобрала бахрому своего пончо, а потом похлопала бревно рядом с собой, показывая, что ему можно сесть. Найл расслабленно улыбнулся и уверенно направился к ней. Только опустившись на бревно, Хоран понял насколько устал. Его ноги словно свинцом налились, и он расслабленно положил тяжелый рюкзак и дробовик рядом. – Большое спасибо за приют, – сказал Найл приветливым голосом. Он знал, что женщина не поймет самой фразы, но уж точно догадается, что наемник поблагодарил её за место. Женщины засуетились, их говор стал громче и увереннее, и уже через мгновение в руках Найла оказалась миска из грубо сделанной керамики с мясной похлебкой. Похлебка была крепкой, кисло-сладкой, очень пряной, но, главное, невероятно приятной. – Спасибо, – также тепло повторил Найл, дружелюбно улыбнувшись собравшимся вокруг него женщинам. Они все были нарядными — у многих были красивые ожерелья из перьев и разноцветного бисера, кто-то украсил свою шею ракушками. Лица многих были покрыты красным пигментом — линии и круги. Круги, как подумал Найл, это солнце, а вот что обозначают линии, догадаться было сложно. – Очень вкусный суп. У меня тоже кое-то есть, – сказал наемник, отставляя миску. Он старался держать её поближе, чтобы похлебку не забрали обратно, решив, что гость наелся. Расстегнув рюкзак, Хоран вытащил сверток с вяленым мясом, сухофруктами и постным сахаром. Как выглядит вяленое мясо коренные жители знали, им оно пришлось по душе. Сухофрукты были незнакомыми, но также оказались приняты с большим энтузиазмом. А вот леденцы вернули обратно, показав наемнику, что такое им совершенно не нравится. Найл растерянно улыбнулся доел суп и потянулся всем телом. Ему было очень интересно, что случится дальше. Один из мужчин, что привел его, положил руку на плечо наемника, привлекая внимания. Найл с легкой улыбкой поднял голову, встречаясь с ним глазами. Провожатый положил руку к себе на грудь и снова показал, что надо идти следом. Хоран бросил тоскливый взгляд на свои вещи. Ему не хотелось вновь взваливать на себя тяжеленный рюкзак, брать в руки дробовик, но мужчина указал также и на них, так что пришлось подчиниться. В конце-концов, к нему отнеслись слишком дружелюбно, чтобы Найл относился с пренебрежением к подобным просьбам. К счастью, путешествие было недолгим — его привели к большой хижине, украшенной самыми красивыми шкурами. Найл даже увидел шкуру ягуара, и это принесло ему злорадное удовлетворение. Если честно, этой кошки он опасался даже больше, чем некоторых динозавров. Спутник указал ему на вход, но сам остался снаружи, не проходя вперед. Взгляд у него был непроницаемым. Найл глубоко выдохнул и, стараясь придать себе спокойный, уверенный, но не слишком наглый вид, вошел в хижину. Внутри было темно, разве что свет тлеющих углей давал ему возможность рассмотреть убранство внутри. На земле были разложены циновки, сплетенные из травы. Наверху было отверстие для выхода дыма, кожаные ремешки, чтобы регулировать его размер и циркуляцию воздуха. В помещении были красивые плетенные корзины из лозы со спелыми фруктами, керамические чаши, где горели благовония, под потолком весели прекрасные украшения, напоминающие ловцы снов. Найл вспомнил, что ловцы снов, как раз, изобрели индейцы, но он никогда не видел такие большие и красивые безделушки. Хоран рассмотрел красивые бубны, ритуальные барабаны и два тотема. Хижина не напоминала классический типи, она не была поделена на две части, и, что было важнее всего, в ней находился всего один человек. Это был крепкий старец, задумчиво поглаживающий ритуальный барабан сухой ладонью. У него было широкое лицо, высокие скулы, чуть прищуренные глаза. Темные брови были опущены. На морщинистом лице тоже был красный пигмент, разве что изображал он не линии и круги, а волны и спирали. Пончо старика было длинным, разноцветным. На концах бахромы были цветные камушки, приклеенные с помощью растопленного жира. Голову покрывала небольшая шапочка, украшенная красивой вышивкой в виде ромбов и треугольников. Встретив его полувопросительный взгляд, старик указал на циновку перед собой, и Хоран послушно уселся, оставляя рюкзак и оружие рядом. После еды он чувствовал себя приятно усталым, у него немного слипались глаза, однако наемник был достаточно выносливым, чтобы потерпеть. – Здравствуй, – проговорил старик на хорошем испанском, и Найл даже выдохнул от облегчения. – Надеюсь, тебе понравился ужин. – Суп был прекрасным, спасибо, – ответил Хоран, чувствуя, как легко слова складываются в предложения. Не зря практиковался. – Я также хочу поблагодарить тех мужчин, что меня привели. Это было очень кстати, я попал в неприятную ситуацию. И это было еще мягко сказано, учитывая, что аллозавр готов был сожрать его целиком. А до того он собрал все углы в овраге, потому что особь ударила его своим хвостом чуть выше живота. Взяла бы чуть-чуть севернее, и Найл не досчитался бы ребер. Чистое везение или небольшая отсрочка перед реальными проблемами? – Мы услышали выстрелы и поняли, что в лесу появились белые люди, – сказал старик спокойным голосом. – Мы подумали, что им будет нужна помощь, но когда мы пришли на поляну, то обнаружили лишь следы крови, обрывки ткани. А потом был шум отлетающих машин, и мы подумали, что все белые люди покинули лес. Потом мы увидели свежие зарубки на деревьях, и поняли, что кто-то остался. – Простите, я не знаю этот лес также хорошо, как вы, поэтому мне нужны были знаки, чтобы выжить, – сказал Найл, опустив голову. Ему было действительно стыдно, потому что эти люди жили в единении с природой, а он пришел, истоптал папоротник, нашумел своими выстрелами, пугая животных и жителей поселения, и еще поранил деревья. Это было не правильно — раз уж он пришел в гости, то должен был вести себя, как гость. – Ты прощен, – ответил старец, ударив в барабан ладонью. Полученный звук, кажется, немного удивил его, и он вновь обратил свой взор на наемника. – Меня зовут Нао-Йо. На моем языке это значит «Пение ветра». Как зовут тебя? – По звучанию почти также, как Вас, – улыбнулся Найл. – Меня зовут Найл, но я не знаю, что это значит. Старик покачал головой. Ответ его не очень удовлетворил. – Люди давно потеряли связь со своими корнями. Приезжающие сюда гости никогда не знают, что значат их имена, не думают о том, что действительно важно, – проговорил старик, пожевав свою губу. Хоран ожидал, он скажет, что же действительно важно по его мнению, но старик ответил совсем не это. – Сегодня ты можешь спать в моей хижине, Найл, и не бояться, что боги утолят тобой свой голод, но завтра я хочу услышать твою историю. – Мою историю? – спросил Найл и чертыхнулся. Его даже не слишком удивил тот факт, что местные жители считали динозавров богами — в конце-концов, он знал, что у местных был культ крылатого змея в свое время, а эти ящеры вполне могли за него сойти. – Вы хотите услышать мою историю? – Именно так, – сказал старик, отставив барабан, и вновь пристально посмотрев ему в глаза. – Ты ведь прибыл издалека, и тебе наверняка есть, о чем рассказать. Будь хорошим гостем и уважь хозяина хижины историей. Это будет вежливо. Но я и буду вежливым хозяином и сперва дам тебе отдохнуть. Добро пожаловать.