Это знамение времен

С керамикой у Найла еще были небольшие проблемы, однако в целом наемник уже не чувствовал себя обузой для дружелюбного племени, хорошо справляясь с плетением корзин, готовкой похлебки, вязанием пончо и покрывал, рыбалкой. Несколько раз Хоран даже помогал загонять дичь, хотя и не мог бегать также быстро, как местные жители. Их кормили ноги, поэтому они двигались намного быстрее, чем он, с детства приученные бегать по лесу в поисках дичи и плодов. Тут уж навыки наемника никак не могли ему помочь, хотя Найл всё равно старался быть максимально полезным людям, что великодушно его приютили, накормили и дали чистую одежду. Общение с коренными жителями проходило вполне сносно. Найл теперь знал самые необходимые слова: «кушать», «спать», «кукуруза», «дождь», «божество». Хотя Найл в целом охотно познавал мир жителей тропического леса, вбирая в себя всю информацию, что была ему доступна, божество, разумеется, интересовало наемника больше всего. Его видели все жители племени, за исключением детей (они не покидали деревню), из чего Найл сделал вывод, что это была одна и та же особь, захватившая этот сектор. Та особь, что напала на его команду и растерзала всех в клочья, поживившись теплой плотью. От того, конечно, Хоран всё больше задавался вопросом, почему ти-рекс до сих пор не нагрянул в селение и не надел жителей племени на свои смертоносные клыки. Вскоре Хоран понял, почему жители деревни не боятся, что кровожадное божество нагрянет в их деревушку — она была отделена от другой части джунглей большим, глубоким оврагом, дна которого даже не было видно. Эта расщелина была настолько крутой и опасной, что даже ти-рекс, провалившись в неё, не смог бы выжить. Через овраг было переброшено упавшее во время землетрясения дерево. Недостаточно прочное для огромного ти-рекса и сходных особей, но вполне удобное для человека. Хоран помнил этот овраг — он чуть не упал в него ночью, во время перехода. Сейчас в джунглях было множество опасных оврагов, рвов, ям и других неровностей, представляющих угрозу для динозавров и людей, перемещающихся по лесу в поисках еды. Из-за сейсмической активности земная кора на данный момент была полна выбоин, русла рек текли в непривычных направлениях, затопляя прежде сухие места и лишая влаги те, что обычно были полны ею. Местность претерпела существенные изменения, однако коренные жители охотно исследовали свои земли и знали практически каждый уголочек изменившихся джунглей. К происходящему они относились философски: мы не беспокоимся о том, на что не можем повлиять. Хоран полностью поддерживал эту мысль. Было и ещё кое-что, бросившееся Найлу в глаза. Периодически жители деревни приносили божеству жертву, правда дальновидно оставляли часть добычи подальше от деревни. Найл подумал, что приручить динозавра еще никто не догадывался, однако местные жители относились к этому куда проще. Для них это был своеобразный бартер — они отдавали божеству свою еду взамен на мирное существование. Никто даже не думал возмущаться, хотя охота отнимала много сил и времени, а часть скота коренные жители потеряли во время последнего землетрясения. Это было удивительно, и Хоран с искренним любопытством следил за передачей добычи. Ассимиляцией всё не ограничилось. Найл много думал о своей жизни, и мысли были самыми разными, словно он только открыл для себя этот процесс. В его жизни не было значимых событий, потому что он сам не придавал им значение. Даже катастрофу наемник не считал чем-то выходящим из ряда вон. В другой ситуации, попади Найл в дружелюбное племя, он бы просто влился в него, позабыв обо всем на свете. Сейчас у него был якорь. К нему Хоран возвращался каждый раз, когда его руки были заняты механической работой. Гарри был тем самым значимым событием в его жизни, которое стоило помнить. Обычно Найл не тосковал, но сейчас ему недоставало поцелуев, прикосновений, недовольного бормотания под боком. Хотелось проснуться в прохладной комнате, протянуть руку и понять, что его ворчун лежит рядом — злится на весь мир или думает о цветах. Ещё хотелось хоть раз услышать: «Я люблю тебя», чтобы быть уверенным, что у них всё будет хорошо. Что у них будет. Влюбленные в племени ухаживали красиво. Делали друг другу защитные амулеты, вырезали красивые фигурки животных, изготовляли ловцы снов, проникновенно пели и от души танцевали. Не чурались, однако, и разговоров, подолгу беседуя в своих частях хижины. Вождь говорил Найлу, что устное общение также важно, как и физическое. Хоран скучал не только по сексу, но и по самому Гарри. Ему было что рассказать и было много всего, что Хоран хотел бы услышать. «Я могу просить, могу и умолять, не такое это и унижение. Однако хочет ли он сам сказать мне о своих чувствах? Я знаю, что он любит. Думаю, что знаю. Достаточно ли этого знания? – размышлял Найл, ставя перед собой готовое изделие из лозы. На этот раз оно было намного плотнее и уже не пропустило бы воду. – Конечно, fleur, ты боишься чувств. Такое, вероятно, у тебя впервые. Наверное, ты сравниваешь меня с другими своими мужчинами, что были до катастрофы. Я не оканчивал Гарвардов и не носил дорогие костюмы. Но ты и сам должен видеть, что у нас всё иначе». – У тебя дилемма, Найл, не так ли? – как всегда вовремя спросил вождь. Они сидели у пышущего жаром костра, ждали, пока приготовится мясо, и Найл всё рассматривал свою корзинку. Добротное изделие, которым можно было гордиться, но Хорана это не устраивало. Наемник хотел плести, как Ину-Хо, женщина, которая постирала его одежду. Её корзины не только были крепкими, но и красивыми. Она использовала лозу разных цветов, из-за чего на изделии появлялись узоры. Сейчас у костров сидели почти все члены племени, за исключением детишек, что продолжали бегать вокруг, но под бдительным присмотром. Когда темнота опускалась на джунгли, местные предпочитали сидеть поближе друг к другу и задушевно разговаривать, ожидая, пока ужин приготовится. Раньше, рассказал Найлу вождь, их племя было намного больше. Они не собирались вот так, все вместе, а жили по отдельности, и у каждой семьи была своя хижина. Однако после того, как земля пришла в движение, многие члены племени погибли. Что стало с жителями соседнего племени им было не известно до сих пор. Они собрали весь имеющийся скот, залечили раненных и переместились в эту часть джунглей, где начали всё заново. После, как понял Найл, было еще несколько землетрясений. Не таких больших, конечно, как одно из первых в этой местности, когда воды унесли с побережья города, но всё равно пугающих. Литосферные плиты всё еще двигались, рельеф земли менялся, как и температура воздуха, а также количество осадков. Земля всё еще была пригодна для жизни, однако это не значило, что жизнь эта должна быть безопасной. – Я думаю о Гарри, – поделился Найл с вождем. – Очень много в последнее время. Не то чтобы я раньше о нем не думал, просто... это было проще. Я мог в любой момент увидеть его и почувствовать, что прав насчет него и наших отношений. Однако сейчас, когда я не могу с ним встретиться, мысли приобретают совершенно другую окраску. Я никогда не сомневался в себе, а теперь чувствую, что он сомневается во мне, если не может доверить свои чувства. Это тревожит меня, но предпочитаю надеяться, что мы поговорим, когда я вернусь. – Что будет, если он не скажет тебе того, что ты хочешь услышать? – поинтересовался вождь. – Так не будет, – ответил Найл. Вождь посмотрел на него непроницаемым взглядом. – Вот черт... Я сказал, что так не будет. Но мне, конечно, придется его отпустить, если я увижу, что он не хочет быть со мной. Я не думаю... что принуждал его. Мне всегда казалось, я чувствую, что именно он имеет в виду. От того, возможно, давил на него, – поморщившись, проговорил Хоран. Мысль ему очень не нравилась, и это было заметно по тяжелым интонациям. – Но я никогда не хотел, чтобы Гарри был со мной, потому что я его заставил. Гораздо важнее для меня видеть, что он в порядке. Однажды Гарри начал работать в другую смену. Сказал, чтобы меня не видеть. Я тогда не придал этому значения и никогда не анализировал его слова. Может, я заставил его привыкнуть ко мне, и на самом деле его любовь просто привычка? – спросил Найл. Старый вождь ничего не ответил, как и всегда позволяя ему самому прийти к мысли. – Я не хочу думать, что это правда, но сейчас, когда я вдали от него, я всё время об этом думаю. Я тоже не любил раньше. Вернее, не так. Я всегда любил свою семью, но у меня не было второй половины. Мне всегда казалось, что я целый сам по себе. Витающий в воздухе аромат дичи заставил жителей деревни оживиться и собраться теснее. Вождь первый взял кусочек оленьего мяса и с удовольствием надкусил. Ароматный мясной сок потек по пальцам — хороший знак. Олень молодой и мясо у него очень нежное. После вождя все члены племени по очереди взяли себе по кусочку. На время разговоры смолкли, а уж когда пропеклась тыква, то и вовсе стало совсем тихо. Время ужина всегда нравилось Найлу: ему казалось, что жители деревни в такие моменты выглядят очень по-семейному. Обыкновенно он наслаждался этим, но сейчас так и не приступил к трапезе. Нао-Йо задумчиво пожевал немного печеного чайота, и, наконец, перевел взгляд на Найла. Ему кусок в горло не лез. – Ешь, – только и сказал вождь, указывая на его кусок мяса. Никто не тронул мясо, принадлежащее Найлу, даже не спросил об этом. Хотя, скорее всего, желающие были. Охотники весь день загоняли оленя, и когда вернулись, долго отдыхали, потому что животное попалось резвое. К тому же, первого оленя, которого они начали преследовать, уволок аллозавр. – Не хочется, – ответил Хоран, тем не менее, принимая от Эо-Хо вкусное кукурузное пиво. – Ты, наверное, хочешь умереть и никогда не вернуться к своей родственной душе? – спросил вождь. – Нет, – сказал Найл. Вернуться к Гарри ему очень хотелось. Об этом он и думал целыми днями, пока занимался плетением, вязанием и гончарным делом. Еще наемник думал о том, что у него в лесу есть неоконченное дело, но как сообщить приютившим его людям, что он всё еще собирается уничтожить их богов, Найл не знал. Шла уже третья неделя и наемник слишком увлекся жизнью в деревне. – Тогда ешь, – повторил вождь, сделав шумный глоток кукурузного пива. – Если ты не будешь насыщать свое тело, лесные хищники сами насытятся тобой. Или боги. Они бывают очень жестоки. Найл послушно взял кусок мяса. Жареная на костре дичь на вкус была превосходной, и просто таяла во рту, хотя была и не такой податливой, как домашнее мясо. Хоран и не подозревал, как тосковал по еде из млекопитающих. Отбивные из динозавров всегда были то жестковаты, то волокнисты, и никогда не насыщали его целиком и полностью. Приходилось съедать много гарнира. Здесь же он мог и не налегать на еду, каждый плод мог насытить Найла и зарядить энергией. – Вы ведь знаете, я пришел, чтобы истребить Ваших богов, – сказал Найл, покончив с мясом. Оставались еще аппетитные овощи, и Хоран с удовольствием взял себе ломтик теплой тыквы. – Боги бессмертны, – ответил вождь, не глядя на Найла, и вновь отхлебнул из своей глиняной чаши. – Неужели гибель твоего отряда ничему тебя не научила? Пернатый змей силен, но справедлив. Он не тронет тебя, если ты не будешь его беспокоить. Вдали послышался оглушительный рев, и Найл задумчиво уставился за деревья. Это был не ти-рекс, не аллозавр, кто-то млекопитающий. Но достаточно мощный. – Животные волнуются, – задумчиво сказал старик, наконец, покончив с кукурузным пивом. – Они всегда чувствуют то, что люди не замечают. Мы должны быть начеку. Грядут большие перемены. Тяжело выдохнув, Гарри вошел в кабинет Фишера. Его вызвали в канцелярию прямо с утра, однако он ушел с работы не сразу, некоторое время повозившись в столовой. Он ждал, когда вернется отряд особого назначения, чтобы поговорить с Зейном. Сейчас именно он, как новый капитан, вел переговоры с главнокомандующим насчет следующей вылазки к Мексиканскому заливу, а также поддерживал связь с другими базами. Для Стайлса это значило всё — он мог получить весточку от Хорана, если его наемник уже добрался до одной из баз. Новостей от Хорана всё не было, и у Стайлса неприятно сжималось сердце. С каждым днем у Найла было всё меньше и меньше шансов выжить в таких трудных условиях, и если он не доберется до ближайшего населенного пункта как можно скорее, то погибнет страшной, возможно, голодной смертью. Думать об этом Гарри не хотел, но тревога не утихала. Он почти не вспоминал своё прошлое, все его мысли были заняты Найлом. Толстячок Дэвид, как всегда, сидел в своем кресле и лишь слегка удостоил его взглядом, когда Стайлс вошел. Люминесцентные лампы заливали помещение ослепительным светом, и Гарри, до того топтавшийся в темной приемной, слегка зажмурился, прежде чем прошел вглубь кабинета и присел на неудобный стул. Фишер ничего не сказал, пока не закончил читать документы. Это были довольно тяжелые минуты, потому что Стайлс не хотел находиться в этом кабинете. Наконец, Дэвид полностью сфокусировался на Гарри. – Нужно было пользоваться возможностью, пока она была у вас, мистер Стайлс, – сказал Дэвид, покачивая лысеющей головой, как маятником. – Вы могли бы уже быть поваром, жить припеваючи, сыто и спокойно. А теперь вам пришлось проходить тест только ради того, чтобы стать помощником, таскать тяжелые кастрюли своими крошечными ручонками, – с пренебрежением проговорил он. – И не факт, что вы им станете. Я могу и не поставить подпись под вашим назначением. Всё-таки... сейчас некому за вас поручиться или заступиться. Понимаете меня, мистер Стайлс? На сей раз он произносил его имя с видимым пренебрежением. Больше не предлагал ему напитки и не лебезил. Гарри снова был жалким существом в его глазах, но не это волновало Стайлса. Он ощутил неприятную волну отвращения, когда услышал, с каким невниманием этот мужичок говорит о Найле. – Какое отношение мой наемник имеет к моему повышению? – спросил Гарри с раздражением. – Вы ведь не дурак, мистер Стайлс, – ответил Фишер, погладив пухлыми ручками лежащую перед ним папочку. – Сами знаете, как это работает. Вы... личность достаточно... интересная. Но, боюсь, вершин в мире после... катастрофы Вам не достичь, – будто бы с сожалением проговорил Дэвид. – Капитан Хоран, мир его праху, был, конечно, видным мужчиной, пусть и не отличался светлым умом и большим интеллектом. Им легко было манипулировать, так что Вы вовремя с ним подсуетились, стоит отдать Вам должное. Сейчас Вы вряд ли найдете удачную партию, чтобы вот так просто управлять ситуацией. Не в Вашем случае кривить лицо и отворачиваться от хороших шансов укрепить свое положение в нашей системе. Между нами говоря, – голос Фишера проникновенно понизился. – На Вашем месте я бы нашел нового дурачка-наемника и лег под него, пока есть такая возможность. Вы ведь не молодеете, и очень скоро Вам уже нечем будет заманить этих олухов в свои сети. – Какого черта? – воскликнул Гарри, решительно поднимаясь со стула. От злости у него дрожали руки, и он не знал, куда их деть. – Во-первых, это не Ваше собачье дело с кем я сплю. Во-вторых, это никак не влияет на мой «карьерный рост». И в третьих, черт возьми, мой наемник жив, и лучше Вам впредь не говорить о нем в таком тоне, – разъяренно крикнул он, решительно направляясь к выходу. Теперь ему было плевать на тест, подпись и повышение квалификации, хотелось уйти из этого проклятого кабинета и не слушать больше ни слова о Найле. Этот кретин не имел права так о нем говорить. «Не отличался светлым умом и большим интеллектом». Какой же дурак этот Фишер! Он ни черта не видит. Может, Найл и не был хитрым или изворотливым по жизни, но это вовсе не значит, что он тупица! Не успел Гарри подойти к двери, как она распахнулась сама, и на пороге появился Финн из отряда «E». Тот самый парень, что вместе с Зейном прочесывал поляну, пытаясь найти останки Найла. На похоронах Финн сказал, что сидел в том же блоке, и они с Найлом были вроде как соотечественники. – Мистер Балор, – залебезил Фишер маслянистым голоском. – Чай? Кофе? Вы пришли за разрешением на получение дубликата ключа от оружейной? – Почему Гарри кричал? – игнорируя вопрос Фишера, поинтересовался Финн. Его брови моментально сдвинулись над переносицей. – Он уже уходит, – быстро сказал Дэвид, указывая Гарри на дверь. Фишер хотел избавиться от него, также как доктор Боул в тот день, когда они с наемником поцеловали друг друга. Сперва Найл — его, а потом он — Найла. А потом у них была первая настоящая ссора. – Этот ублюдок сказал, что Найл тупой, как пробка, и я трахался с ним, чтобы получить местечко под солнцем, – разъяренно проговорил Гарри, со злобой взглянув на Фишера. – А теперь он предлагает мне лечь под кого-то еще. Глаза у Финна тут же потемнели. – Слушай, червяк, – злобно прохрипел он, вытаскивая тесак и приближаясь к перепуганному толстячку. – Не смей говорить такое про капитана Хорана. Ты понятия не имеешь, каково это, руководить отрядом и каждый день выходить наружу, встречаться с тварями размером больше внедорожника, вдохновлять свою команду на подвиги, – почти прорычал Финн, приближая лезвие к дрожащему горлу Фишера. – Если ты еще раз предложишь его жениху что-то подобное, клянусь, я перережу тебе глотку. Понял, мелкая ты гнида? – Понял, такого больше не повторится, – пропищал Фишер и бросил взгляд на Стайлса. Он даже немного обрадовался, что Балор оказался поблизости и помог ему заступиться за его наемника. – А я Вас недооценил. Быстро Вы нашли утешение, мистер Стайлс. – Ты на что намекаешь, дерьма кусок? Думаешь, я стал бы лезть к жениху капитана, пользуясь ситуацией? – рыкнул Финн, и Фишер принялся отчаянно мотать головой, чтобы показать, что он совсем ни на что не намекал. Злость Гарри почти прошла — её полностью выместило отвращение. Дэвид, и до того не отличавшийся хорошим нравом, полностью явил свою сущность. Навозный жук. Не скарабей, которого почитали египтяне, а самый настоящий навозник, возомнивший себя кем-то важным. – Он не мертв, – выплюнул Гарри, со злобой уставившись на Дэвида. – Он жив и скоро вернется. Запомните это, а лучше запишите. Счастливо оставаться. – Минуточку, Гарри, задержись, – тесак всё еще был у Финна в руках, и он взмахнул им перед лицом Фишера очень многозначительно. – Кажется, Дэвид, ты кое-что забыл подписать. – Конечно! – засуетился Дэвид, начиная рыться в бумажках. – Сейчас-сейчас, оно было где-то вот тут у меня... Заявление оказалось погребено под завалом бесполезных бланков и анкет, и Фишер, пока искал, не переставал ругать секретаря, который так и не удосужился навести порядок в его кабинете. Он поставил росчерк быстро, словно боялся, что бумажка взорвется в его руках, и поспешно передал его наемнику, чтобы он убедился в том, что всё заполнено верно. Пока Финн читал бумагу, Фишер выписал ему разрешение на получение дубликата, так что кабинет и приемную они покинули вместе. Стайлс чувствовал себя неловко из-за того, что Финн вступился за него, однако Дэвида давно следовало поставить на место. Тем более, после того, как он посмел наговорить о Найле такие вещи. «Не отличался высоким интеллектом». Как будто он не видел его личное дело. – Поздравляю с назначением, – сказал Балор, дружелюбно взглянув на Стайлса, когда они оказались в коридоре. – Ребята очень переживали, что ты замкнешься в себе и упустишь такой шанс, но ты отлично держишься. Найл бы гордился тобой, – уверенным голосом заметил наемник. – Он будет, – ответил Гарри, устраивая руки в карманах. – Когда вернется и увидит, он обязательно будет мной гордиться. Несколько секунд Балор будто собирался с мыслями. Стайлс видел, что ему неудобно говорить на эту тему, но не собирался щадить наемника. Уж он-то был на поляне и тела не видел, и всё равно упорно продолжал рассказывать те же глупости, что и все остальные. Он, Дин, Дэниел и другие наемники, как заведенные, повторяли одно и тоже. Они были напуганы, в этом Стайлс не сомневался, но ему всё равно было неприятно слышать подобные вещи. – Гарри, послушай, существует множество способов бороться с горем, и ты выбрал самый неправильный, – наконец, проговорил Финн. Гарри закатил глаза. – Конечно, проще думать, что он жив, просто ушел куда-то, но вот-вот вернется. Но капитан мертв, – с жалостью добавил наемник. – Я и сам хочу верить, что он сумел каким-то чудом выжить... – Так верь, – Гарри остановился посреди коридора и с вызовом взглянул на опешившего Финна. – Поверь же в него. Ты не раз выходил с ним наружу, ты не раз видел, как он сражается против динозавров. Ты видел, каким он бывает находчивым, какой он удачливый, бдительный. Поверь в него. Позволь себе допустить, хоть на минуту, что его везение и прямой ум помогли ему выжить в джунглях, – сказал Стайлс, чувствуя, что собственный голос начинает трескаться. На миг глаза Финна даже отразили понимание, и губы дрогнули, прежде чем он попытался ответить. – Эта особь была... – Не хочу слышать, – с раздражением бросил Гарри, резко отворачиваясь и устремляясь к лестнице. – Спасибо тебе за помощь, конечно, но я не хочу слышать этот бред про больших тираннозавров и лужи крови на поляне. Не слушая бормотание Финна в ответ, Гарри поспешно поднялся вверх по лестнице. В спальню наемника он приходил каждый день, перед работой и после нее, чтобы немного приободриться. Ему было тяжело: Стайлс не хотел покидать комнату, где всё напоминало о Найле, и вместе с тем ему становилось жутко от мысли, что он будет с комфортом валяться на кровати, когда Хоран с боем продирается через опасные леса. Единственное, что он сделал без колебаний — принес в комнату Найла свой бонсай и поставил его рядом с цветочной композицией. Гарри казалось, что они должны находиться рядом, как их сердца. Рассматривая их, Стайлс думал, как расскажет Хорану о своем прошлом. О том, как был весьма неплохим флористом, как сильно любил цветы, какие у него были фигурки в виде слоников из натурального камня и как сильно он его любит. Не в таком порядке, конечно. Стайлс никогда в жизни не скучал настолько сильно. У него не было людей, по которым бы он тосковал в таком ключе. Конечно, ему недоставало матери и сестры, некоторых приятелей, что обычно заглядывали в гости поболтать, но это было немного другое. Наемник стал кем-то жизненно важным, недостающим кусочком, без которого на душе было холодно и грустно. Словно в сложной головоломке не хватало ценной детали, которую важно было отыскать, пока она вовсе не развалилась. В очередной раз нырнув в комод наемника, Гарри вытащил его форму, сделанную из плотного материала, чтобы долго находиться под дождем. Найл немного ниже ростом, это он хорошо помнил, но при этом крепче сложен, поэтому его вещи были бы Гарри велики, особенно сейчас, когда он похудел. Впрочем, Стайлс не собирался их носить. Он, как всегда, разложил курку наемника на кровати и просунул руку в широкий рукав. Так Гарри становилось немного спокойнее, но этого было слишком мало, чтобы чувствовать себя хорошо. В его воображении всё время мелькали ужасные картины: Найл бежит от свирепого карнотавра, Найл пытается спрятаться от птеродактеля, Найл оказывается в воде, и его хватает дейнозух. Всё это сводило с ума, и Гарри старался представлять другие вещи. Найл идет по солнечному пляжу, в небе нет ни одного птеранодона, и вот неподалеку находится база, откуда можно послать весточку. После прекрасного ужина Найл еще некоторое время сидел у костра, наслаждаясь теплом и приятной истомой, вызванной хорошей трапезой. Его новые приятели Тэпу-Йо, Ки-Хумао и Хоа-Ха пели старинную песню их племени, передаваемую из поколения в поколение многие сотни лет. Звучало очень красиво, Найл даже разобрал несколько слов: «солнечный свет», «дождь», «лес» и «сокол». Хоран подыгрывал им на своем собственном барабане — вождь обучал его играть каждый день на закате, и Найл уже кое-что умел. На небе зажглись звезды, и вождь рассказал, как их предки перебирались из одной части леса в другой, чтобы найти лучшее место и обосноваться здесь навсегда. Они несли с собой знания и умения, поэтому не пропали на чужой земле, а породнились со многими другими племенами, и вскоре лес стал им совсем родным. Великий змей, которому они приносили жертвы, жил здесь многие тысячи лет, и благодаря ему всё в лесу было тихо и спокойно. Сперва вождь рассказал это на родном языке, а потом перевел Найлу на испанский. Раньше, рассказал ему вождь, туристы часто приезжали посмотреть на их жизнь, покупали бусы, фрукты, смотрели, как местные жители делают безделушки из дерева, глины и костей. Многие в племени знали испанский, кто-то даже английский. Потом землетрясение стерло с лица земли все близлежащие города, часть жителей племени погибла, и они обосновались здесь, в самой чаще, продолжая вести тихую и мирную жизнь. – Никто из туристов никогда не видел Пернатого Змея раньше, однако он жил здесь всегда. Он был меньше. Его дети тоже гуляли по лесу. Они боялись туристов. Когда земли пришли в движение, их стало больше, – поведал старик, когда у костров остались только пятеро: он и Найл, вдова с маленьким ребенком, что дремал у нее на руках, и старый охотник, вырезающий себе амулет. – Змей тоже стал больше. Он стал много охотиться, у него, наконец, появились перья. Началась новая эра его правления. – Аллозавры не его дети. Это другой вид динозавров, – зевнув, сказал Найл. – Когда ты будешь рассказывать историю, можешь придумать объяснения, какие захочешь, – ответил вождь. Найл виновато потупил взгляд. – Вижу, ты устал. Пора ложиться спать. Найл сонно кивнул и, подхватив свой барабан, направился к хижине вождя. Он всё еще жил там, хотя жители племени собирались построить ему свое жилище. Хоран всё отказывался, хотя не хотел стеснять старика. Просто он не хотел, чтобы местные думали, будто он останется с ними насовсем. Гарри ждал его, да и миссию следовало завершить. – Вождь, – вдруг остановившись, позвал Найл. У костров почти никого не осталось, все давно разошлись по хижинам. Женщина с ребенком уже брела к себе, под крышу, а старый охотник так и продолжал резать амулет. – А когда ты был маленьким, ты видел Великого Змея? – Нет, – к его облегчению ответил вождь. – Детям с давних времен нельзя покидать селение. Но когда я стал юношей, то впервые увидел его в лесу. Если бы Хоран не хотел спать так сильно, у него по спине побежали бы мурашки. Выходило, что данные в тетради Стайлса не верны, и динозавры водились в лесах задолго до того, как люди повстречали их в своих городах, задолго до первых нападений. А это, если разобраться, в какой-то степени меняло ситуацию. Решив подумать об этом позже, Найл зашел в хижину, снял пончо, леггины и приготовил себе постель. Опустившись на циновку, Хоран закрыл глаза, предвкушая сон. Вождь появился вскоре после него и тоже устроил себе лежанку. Несколько минут он кряхтел, после чего укрылся покрывалом. Ночи были прохладными, они всегда оставляли отверстие в потолке открытым. Хоран думал, что провалится в сон моментально, но неясный звук отвлек его. Это оказался ритуальный барабан, но звучал он немного глуше, чем обычно. Хоран открыл глаза и присмотрелся, пытаясь сфокусировать взгляд в сумраке — нет, вождь уже лежал. Барабан стоял на полу и еле заметно дрожал. Земля незаметно дрожала под ним. – После того, как Земля пришла в движение, он часто играет сам, – сказал вождь, не открывая глаз. Покачав головой, Хоран вновь опустился на циновку. На этот раз сон сморил наемника полностью ровно до того момента, как его встряхнуло со страшной силой и он услышал истошные крики неподалеку.