Это знамение времен

– Не двигайся, Найл! – громко сказал вождь, замечая, что наемник неуверенно сел на циновке, машинально отбросив теплое покрывало ногой, словно оно ему мешало. Подземные толчки заметно усилились, и Хоран почувствовал, как съеденное им стремится выйти через ротовую и носовую полость. – Ляг назад и накрой голову руками! Скорее, пока ты не поранился! – Но там кричат люди, может, их завалило! – хриплым голосом ответил Хоран, вскакивая с постели. Он чуть не упал, равновесие при постоянном движении земли было никак не сохранить, поэтому его ноги заплетались. Найл втемяшился в одну из подпорок, чуть не отлетел назад: голова закружилась, но его это не волновало — нужно было как можно скорее вырваться и узнать, не нужна ли жителям деревни помощь. Крики становились всё громче по мере того, как усиливались подземные толчки. Костры давно погасли, но Хоран неплохо ориентировался в свете Луны и звезд, пусть сейчас он и не мог сфокусироваться, как следует. Снаружи было много жителей племени, многие уже лежали на земле, прикрыв головы руками, и, кажется, молились Пернатому Змею. Очередной толчок заставил Найла рухнуть вместе со всеми, больно ударившись грудью. Он увидел хижину с обрушившейся крышей и почти упавшими стенами — самые громкие крики доносились именно оттуда. Не решаясь подняться на ноги, Найл, собирая силы в кулак, пополз к хижине. Толчки стали чуть слабее, и Хоран немного ускорился, зная, что это, возможно, лишь временная поблажка перед настоящим землетрясением. На земле было много мелких камушков, но Найл старался не обращать на них внимание, продолжая двигаться вперед. Там, в хижине, были люди, которые нуждались в его помощи, поэтому медлить было никак нельзя. Очередное движение под землей заставило его завалиться на бок, тяжело дыша. Пыль попала в ноздри. Вдали послышались перепуганные крики обезьян — видно, попадали деревья, служившие им домом, а также заунывные звуки, издаваемые птицами, срывающимися с места. Им вторили несколько завроподов, похоже, застигнутые врасплох внезапным землетрясением. Хоран попытался сосредоточиться на главном, поднялся на ноги, игнорируя слабый подземный толчок, и, что есть духу, подбежал к полуразваленной хижине, откуда доносились жалобный детский плач и безнадежные крики о помощи. – Я здесь, – достаточно громко сказал Найл, просто чтобы обозначить свое присутствие и успокоить рыдающих внутри детей. Плач немного стих, но Хоран не стал обольщаться — он мог и не успеть. Стараясь не терять ни секунды, Хоран поспешно разворошил кровлю, крепко сшитую из шкур животных, и принялся разбирать обвалившийся каркас. У него тряслись руки — он боялся, что подземные толчки вновь усилятся и хижина намертво погребет людей внутри. Откинув в сторону последний деревянный шест, Найл, наконец, смог разгрести небольшое отверстие и разглядеть пленников. Внутри была целая семья: глава семейства с женой, старой матерью и тремя маленькими сыновьями. Малыши испуганно жались к бабушке и плакали, вытирая мокрые носы о её пончо. Череда подземных толчков повторилась, и отверстие чуть не завалило обратно. Найл едва не скатился по земле, но вцепился в шаткий полуразваленный каркас, думая лишь о том, что ему нужна от силы минута. Следующую паузу между сейсмическими толчками он использовал для того, чтобы вытащить напуганных детей. Потом он перенес на землю старушку, что сразу же велела внукам лечь и накрыть голову, и помог выбраться мужу с женой — очень вовремя, потому что следующий подземный толчок окончательно развалил хижину. Хоран вновь приник к земле и увидел, что из хижины, пользуясь заминкой, выполз вождь. Он успел крикнуть что-то своим соплеменникам, чтобы приободрить их, прежде чем начался настоящий ад. Земля стала дрожать так, что устоять на ногах было бы невозможно. Вековые деревья, растущие вокруг, начали падать, словно домино. Хижины рушились одна за другой, погребая под собой несчастных, что не успели выбраться. Найл зажал голову руками, и его губы беззвучно шептали: «Только не сейчас». Он не успел попрощаться. С близлежащей скалы начали падать камни, такие огромные, что легко могли раздавить неплохой автомобиль — их грохоту продолжали вторить перепуганные животные, пытающиеся спастись. Они убегали дальше и дальше, туда, где, как они думали, не падают деревья. Земля затряслась так сильно, что Хорана и других жителей деревни, чуть не подбросило в воздух. Зацепиться было абсолютно не за что — подземный толчок заставил их скатиться в кучу. Земля продолжала дрожать. «Что может быть хуже?» – успел подумать Найл, прежде чем ударила молния, и через секунду начался настоящий ливень. Теперь пошевелиться было невозможно, дождь полностью дезориентировал Хорана в пространстве. Он лежал в жидкой грязи совсем раздетый, его тело тряслось от холода и слабых подземных толчков. Они усиливались периодически, заставляя его, вместе с другими жителями деревни, скатываться по грязи то в одну, то в другую сторону. Теперь Найл не сомневался — те, кто остался в хижинах, уже погибли. Если деревянные шесты не упали им на головы, то уж вода точно заставила их захлебнуться и утонуть. Если бы подобное землетрясение застигло его в первую ночь, он был бы погребен заживо в овраге. Если бы в первую ночь случился такой ливень, Хоран бы точно захлебнулся жидкой грязью. Вдалеке медленно забрезжил рассвет: подземные толчки, наконец, стихли и даже дождь почти перестал, тихо-тихо накрапывая по земле. Вся вода медленно утекала в сторону ново-образовавшегося склона, однако земля еще была мокрой и скользкой. Они не сразу отреагировали на это, боясь, что всё может повториться. Наконец, Хоран смог встать и осмотреться. Его сердце сжалось от ужаса: все хижины были развалены, вода вокруг них струилась ручьями. Где-то она была багровой, и у Хорана на душе стало совсем паршиво. Деревья вокруг селения были повалены, старые места кострищ и бревна, на которых они так удобно сидели по вечерам, оказались смыты. Он приблизился к первой попавшейся хижине, попытался разгрести завал — к нему на помощь заковылял вождь, и они вместе принялись растаскивать обломки по частям. Вскоре к ним присоединились и другие жители деревни: они кричали, звали выживших, но никто не отзывался. Найл оказался прав — все, кто не успел покинуть хижины, погибли во время ночного землетрясения и ливня. Собрав немногочисленные пожитки, то немногое, что удалось спасти — среди прочего оказалось и вымокшее оружие Хорана, и мелочевка из его рюкзака, обернутая в пластик — коренные жители и Найл собрались там, где раньше тепло горел самый большой костер. Вещей оказалось не очень много, впрочем, на первое время их могло хватить. – Скотина мертва, урожай смыло водой, мы лишились наших домов, костров, братьев и сестер, – сказал Найлу вождь, вновь окидывая взглядом разрушенное селение. Всё, что они с таким трудом восстановили после предыдущего землетрясения, вновь погибло. Они вновь потеряли кров, друзей и семью, инструменты, что так тяжело было сделать, тотемы. – Мне очень жаль, – с грустью произнес Найл, чувствуя себя виноватым. Ему казалось, что жители племени думают, именно он принес несчастье. Конечно, ведь Найл планировал уничтожить Пернатого Змея и других богов их пантеона, чем, возможно, разгневал этих всезнающих существ. Хотя Хоран никогда и не разговаривал с вождем конкретно на эту тему, они оба знали, зачем Найл к ним пожаловал. Наверное, он не держал это в секрете от жителей племени. – Эта женщина, – негромко проговорил Пение Ветра, указывая на старуху, обнимающую внуков. – Говорит, что была бы мертва, если бы ты не вытащил её из хижины. И её дети и внуки были бы мертвы, если бы ты не вытащил их из хижины. Ты спас семью, Найл, а мог бы спасти куда больше людей, если бы я тебя не задержал. Не успел Найл откликнуться, как вождь крикнул что-то на родном языке, кажется, созывая уцелевших жителей деревни, потому что они устремились к ним, помогая друг другу держаться на ногах. Ночь сильно вымотала всех, и усталость на лицах теперь выглядела естественно-пугающей. Тэпу-Йо, похоже, получил особое задание: он нашел среди уцелевших вещей ступку, немного красных ягод и принес их вождю. Нао-Йо принялся размалывать ягодки в ступке до кашеобразного состояния, пока масса не стала однородной. Только тогда вождь удовлетворенно кивнул. Он добавил в эту массу немного глины, что теперь влажно чавкала под ногами, и образовавшаяся кашица чуть-чуть загустела. Хоран непонимающе посмотрел на старика, подманившего его пальцем. – За то, что ты, не думая о себе, спас жителей деревни и первым стал искать выживших, отныне ты почетный член нашего племени, Найл Хоран. И твое имя теперь будет значить «защитник» на нашем языке. Мы будем звать так сыновей и дочерей, чтобы они были такими же отважными и добрыми, как ты, – со слезами на глазах проговорил старик, нанося на лицо Найла красноватый пигмент. Найл польщено поклонился, пытаясь осознать, что произошло за эти несколько коротких секунд. Наемнику и во сне не снилось, что его могут принять в настоящее племя. Однако чуть шершавый палец вождя с гордостью вырисовывал волнистые линии на его щеках, черточки, круги. Не у всех членов племени был подобный пигмент, и Найл подумал, что его никогда так не награждали, даже когда вручали орден. – Для меня это большая честь, – почтительно сказал Хоран, чувствуя, что пигмент немного пощипывает кожу, однако он был очень тронут, и на душе даже стало чуть легче, несмотря на то, что Найл хотел бы вынести из под завалов куда больше людей. – Но что мы теперь будем делать? – Отстроим заново хижины, постараемся приручить новых животных, взрыхлим другие участки земли и посадим культуры. Мы поищем упавшие плоды, соберем ветки для новых костров, – просто ответил вождь, как будто иначе просто не могло быть. Найл, однако, уловил в его голосе горестные интонации. Конечно, сегодня они потеряли многих, и это была ужасная трагедия. – Сперва мы, однако, немного восстановим силы и предадим тела умерших огню. Найл глубоко вздохнул. Сегодня ночью он чуть не погиб, и смерть его была бы страшной. Многие жители деревни умерли, и всё потому что литосферные плиты всё еще находились в активном движении. Сумеет ли он спастись в следующий раз, или камнепад сотрет его с лица земли? И этот ночной ливень, усугубивший положение вещей, тоже представлял собой нешуточную опасность. Многие могли бы дожить до утра под завалами, но проклятый дождь принес им смерть. То, что вождь ему и сказал на следующий день после появления Найла в деревне: дождь несет жизнь и смерть. Не теряя времени, Найл отправился за плодами, что попадали неподалеку вместе с деревьями. Большая часть фруктов была битой, но это не имело значения. Главное, что их можно было употребить в пищу, накормить стариков и детей. Когда Найл вернулся, огонь уже по-домашнему горел. Он оставил свое оружие у огня, чтобы хорошенько просушить. Патроны, которые Найл по-прежнему держал в рюкзаке вместе с другими своими вещами, не отсырели — их он, как и любой наемник, проверил первыми. Пока они терпеливо ждали у костра, когда приготовятся печеные плоды, старый охотник, что вчера, оказывается, так и не ушел с поляны, а провел всю ночь под открытым небом, протянул ему свое копье. Сохранил он его лишь чудом, видимо, решив, что лучше расстаться с жизнью, чем со своим оружием. Поэтому, как объяснил ему вождь несколько дней назад, этот суровый старик и был лучшим охотником на протяжении всей жизни — не оставлял копье даже ночью и сразу же бросался в бой, когда видел врага. – Это мне? – спросил Найл удивленно. Старый охотник, конечно, его не понял, лишь вложил древко в руку наемника и накрыл ладонью, молчаливо похлопав сверху. Усталые карие глаза смотрели спокойно и терпеливо. – Спасибо. Охотник вновь ничего не ответил и побрел назад, к костру. Он устроился не очень близко, задумчиво уставившись в огонь, и даже не пошевелил пекущиеся фрукты палкой, чтобы проверить степень их готовности. Его копье было добротным и прекрасно легло в руку. Хоран никогда раньше не метал копья, однако ему показалось, что пользоваться таким оружием будет очень удобно. Если честно, он считал, что добывать дичь с помощью пистолета гораздо милосерднее. Всё-таки есть шанс убить животное быстро. Но всё, конечно, зависело от уровня его навыка. Наверняка хороший охотник мог метнуть копье сразу насмерть, чтобы зверь не мучился. Найлу предстояло лишь обучиться подобной технике, если он хотел приносить пользу и дальше. Теперь он был членом племени. Ему не нарекли новое имя, а наделили его собственное имя особым значением. За это Хоран испытывал смутную благодарность: всё-таки Гарри звал его по имени, и было бы странно вдруг его потерять. Теперь он даже мог носить на лице пигмент. И, если бы мембрана ритуального барабана не была испорчена во время землетрясения, вождь, вероятно, разрешил бы ему им пользоваться. Ночь прошла слишком беспокойно — все устали, хотели отдохнуть, как следует, но на это не было времени. До темноты нужно было предать умерших огню, найти более сухое место для сна, назначить новый патруль — те воины, что охраняли покой деревни вчера, оказались завалены деревом, и извлечь их было очень трудно. Найлу было очень жаль их, именно эти мужчины привели его в деревню той ночью, когда его чуть не растерзал кровожадный аллозавр. Он был обязан им жизнью, но не смог их спасти. Немного насытившись фруктами, Найл сел на прикаченное к костру бревно. Ему не было позволено участвовать в церемонии, потому что он мог случайно всё испортить, и души умерших не упокоились бы в мире духов, не стали бы хранителями семей. Впервые Хоран был нянькой — вокруг него собрались дети до десяти лет. Те, что не могли помогать взрослым членам племени. Они, конечно, не понимали друг друга, но Найл хотя бы мог присмотреть за ними, чтобы дети не поранились. Пока старшие члены племени искали подходящие ветви и сушили их под скудными солнечными лучами, Найл развлекал детей. Чтобы немного их приободрить, он чертил веткой на мокрой земле разных животных: получалось не очень хорошо, потому что Найл был совсем плох в рисовании, но дети немного приободрились, посмеиваясь над его пучеглазыми шедеврами. Некоторые, как понял наемник, потеряли родителей, кто-то лишился бабушек и дедушек, братьев и сестер. Это было большое горе для всего племени, и сейчас Найл даже не хотел смотреть, как происходит сожжение. На самом деле ему просто хотелось, чтобы никакого землетрясения не было, и всё это оказалось ночным кошмаром. Вскоре оказалось, что одна из пещер, где хранилось несколько вязанок ветвей, не была завалена и затоплена, так что дело пошло быстрее. Стоянка наполнилась запахом горелой плоти, и Найл почувствовал себя совсем паршиво. Он не хотел, чтобы дети чувствовали этот запах, но ему было некуда их увести. Конечно, можно было провести их к старым пастбищам, но нельзя было сказать точно, не провалится ли почва под их ногами. Старшие члены племени пели и били в уцелевшие барабаны, несколько женщин танцевали ритуальный танец, Хоран продолжал чертить птиц, зверей, пресмыкающихся на земле. Дым клубился, поднимался вверх, Найл чувствовал, что его подташнивает. Он повидал много смертей, в конце-концов, Хоран пережил катастрофу, не раз терял товарищей. Черт, да он сам только недавно наблюдал, как они исчезают в пасти тираннозавра один за другим, но никогда еще это не было так тяжело. Найл подумал, что ему хотелось бы взять у Гарри немного его мужественности — он почти не изменился после того, как динозавры прорвались в их убежище и съели многих невинных жителей. Жители разрушенной деревни переносили всё стойко. Никто не лил слезы, но глаза у всех то и дело становились влажными, наполненными горем и тоской по тем, кто покинул их. Они продолжали петь, танцевать, но это были грустные песни и совсем невеселые пляски. В последний раз ударив в барабан, вождь печально опустил голову. Языки пламени доедали его соплеменников, и он не мог не скорбеть по тем, кого растил на своих руках, словно собственных детей. Пепел пустили по ветру, и Найл, наконец, отпустил шаловливых ребятишек к родителям. Два мальчика и девочка остались рядом с ним, не зная, что делать. Их родители погибли нынешней ночью, и вернуться им было не к кому. Найл протянул к ним руки и крепко обнял сразу троих. Тяжело терять близких, да еще в таком возрасте. Когда ветер развеял пепел и унес запах горелой плоти далеко, за деревья, жители племени решили сделать костер побольше, чтобы греться вокруг него всю ночь. Они высушили несколько циновок, но предстояло просушить и остальные, а уже завтра браться за постройку новых хижин. Ночи могли быть суровыми, влажными, так что следовало скорее подумать о новом крове. Кто-то предлагал ночевать в пещере, где раньше лежали сухие ветви, но там они могли стать легкой добычей. Пока вождь и несколько старших членов племени, среди которых теперь был Найл, решали, как следует поступить, другие деревенские занялись готовкой еды. Сегодня они уже не могли никого поймать, выслеживать дичь в темноте практически невозможно, так что ужин вновь состоял из фруктов. Внезапно послышалось трещание ветвей, и на стоянке появился не крупный, но явно озлобленный и голодный аллозавр. Увидев его, местные жители пустились наутек, а ящер, хищно осмотревшись, направился к детям, сжавшимся в кучку у бревна. Найл среагировал моментально, копье легло в его руку, как влитое, и он побежал на аллозавра, криком привлекая его внимание. Конечно, копье создано для того, чтобы его метать, а Найл использовал его, как пику, но Хоран знал, что просто не сможет попасть в ящера насмерть. Если он его поранит, это только больше рассердит кровожадную тварь. Найл остановился между детьми и аллозавром, и ящер, наконец, понял, что происходит. Досадная помеха между ним и ужином, щелкнуло в его крошечном мозгу, и он, издав пронзительный звук, яростно налетел на Хорана, а Найл принялся, что есть духу, колоть его в грудь, брюхо, морду и лапы. Удары были частые, хаотичные, хотя Найлу стоило выбрать цель и бить именно в нее. Этот ящер был очень проворным, непредсказуемым, хотя всё время пытался схватить копье зубами. Он двигал головой, как змея, и его зубы находились в очень опасной близости от рук Хорана. Найл старался двигаться, и вскоре, незаметно для аллозавра, он увлек его от детей, и теперь они кружили у костра. Аллозавр сердито шипел: из его колотых ран уже текла кровь вперемешку с прозрачной слизью. Руки Найла начали уставать, он пропустил момент, когда пасть аллозавра оказалась рядом с его рукой — копье с треском переломилось, острые зубы цапнули Хорана по руке, и он по-собачьи взвыл. Аллозавр наступал, очередное движение его головы заставило Найла упасть на спину. Воины уже бежали ему на подмогу, кто-то попытался метнуть копье, но оно пролетело мимо. Найл увидел костер близко со своим лицом — у него была лишь доля секунды. Схватив толстую горящую ветку, он, что есть силы, огрел ею аллозавра — ящер болезненно взвыл и пустился наутек, подгоняемый градом летящих в него копий. Найл откинулся назад, отшвыривая ветку в сторону, и еле слышно застонал. За прошедшую ночь он падал слишком много, и вот теперь снова. Появилась ещё и рана на руке, что оставили острые зубы. Теперь рука болела так сильно, словно Хоран никогда раньше не испытывал боли. Вождь тут же подошел к нему, чтобы осмотреть, и, покачав головой, велел принести лечебных трав и сделать из них специальную мазь. Рану оросили водой, принесенной в сделанной им же корзине (хижина вождя была сделана крепче, поэтому многие вещи из нее сохранились), и обмотали плотной тканью, чтобы на время остановить кровотечение. Хоран чувствовал себя ужасно, хотя и радовался про себя, что динозавр прошелся по правой руке, а не по левой. Правая не была ведущей, поэтому он выставлял её на защиту. – Не понимаю, почему ребенок Змея решил забрать наших детей? – спросил вождь, продолжая заматывать руку Найла плотнее. Хоран испытал ужасный укол жалости, глядя на печальное лицо вождя. Это было слишком даже для старца, который много повидал на своем веку. – Этой ночью на нашу долю выпало достаточно испытаний. Боги никогда раньше не нападали на нас, а теперь... – Это не настоящие боги, – ответил Найл, тяжело выдохнув. У него кружилась голова, адреналин почти полностью сошел на нет. – Вероятно, настоящие боги так далеко, что Вы не можете их видеть. Это просто динозавры. Они почувствовали запах горелой плоти и пришли поживиться. Наверное, после землетрясения овраг завалило, и теперь они могут спокойно наведываться в деревню. Надо проверить, я сейчас встану и посмотрю. – Нет нужды, – ответил вождь, хмуро взглянув на него. – Ты великий герой, Найл. Сегодня ты дважды спас жителей деревни. Но ты можешь погибнуть, если всё время будешь рисковать собой. Сейчас я пошлю воинов, они проверят овраг. Если всё, как ты говоришь, то дела наши плохи. Принесли подсохшую циновку, и вождь велел Найлу устроиться на ней. Краем глаза он смотрел, как родители успокаивают напуганных детей. Они указывали на него. Должно быть, звали «великим героем», но Хорана это совсем не радовало. Лучше бы он просто был нахлебником, чем вот так спасал тех, кто дал ему кров. «Гарри бы уже решил, что с этим миром не всё ладно, – подумал Найл, и улыбка против воли тронула его губы. – Ох, как же он рассердится, когда узнает, что я побежал на аллозавра с копьем, хотя не умею с ним обращаться. Если бы старик не дал мне копье, я был бы мертв. Гарри, наверное, принес бы ему фруктов, чтобы сказать «спасибо». А я попрошу вождя научить меня и сам скажу ему. Возможно, и ждать нет нужды. Можно подойти и выразить признательность жестом». Вождь скрылся из виду, и Найл понял, что у него есть свободная минута. Поднявшись с циновки, Хоран отыскал среди выживших старого охотника Ро-ао. Он был занят работой — вытачивал наконечник для нового оружия. Хоран припомнил, что никогда не видел старика отдыхающим. Его глаза всегда были устало-спокойными. Он посвятил всю жизнь, чтобы достичь совершенства в своем искусстве, и теперь мог делать оружие из обыкновенных, подручных материалов. Глядя, как он камнем заостряет наконечник, откалывая от него кусочки, Найл невольно восхитился его упорством. Хоран не смог бы работать всё время, но этот старик словно не мыслил своей жизни без упорного труда. Заметив, что он не один, старый охотник поднял глаза, и Найл поспешил поклониться. – Нет нужды меня благодарить, – тихим голосом сказал старик, продолжая с сосредоточенным видом точить продолговатый камень. – У всякого воина должно быть стоящее оружие. – Так Вы всё это время... – Мы жили туризмом, – негромко оборвал его Ро-ао. Стук стал более монотонным. – Язык нужен для торговли. Много соплеменников погибли, теперь здесь мало кто знает твое наречие. Но раньше всё было иначе. Будь осторожен, – предупредил он, пристально рассматривая свой наконечник, чтобы выискать изъяны. Казалось, его интересует только будущее копье. Он простучал наконечник еще несколько раз, отщепив несколько достаточно крупных кусков, чтобы получились зазубрины. – Я стараюсь... – Нао-Йо верит, что эти жестокие твари — наши боги. Те самые, из легенд, что нам рассказывали предки, – тихо проговорил старик. Теперь Найл видел, что он будто смотрит только на свой наконечник, но на самом деле боковым зрением охотник наблюдал за деревенскими. – Другие члены племени тоже верят в это. Если они догадаются, что ты всё еще не оставил надежду разобраться с ящерами, тебе несдобровать. – Но Вы... – Я бывал в Большой Земле, – вновь перебил его старик. – Был в Музее Естественной Истории, – от удивления Найл даже не сообразил, какой комментарий вставить. Он был поражен до глубины души. – Если ты готов, то сегодня ночью я покажу тебе кое-что. Тебе нужно взять с собой фонарик, у тебя есть в рюкзаке? Найлу пришлось задуматься. После крушения хижины он не был уверен, что все его вещи в полном порядке. Однако содержимое рюкзака уцелело, и даже взрывчатое вещество пока не пострадало. Кажется, ему снова начало везти. Если произошедшее в принципе можно было так охарактеризовать. – Возьми оружие, – продолжил охотник, не обращая внимание на его замешательство. – А сейчас громко спроси по-испански, как делать наконечник копья, а я буду размахивать руками и делать вид, что тебя не понимаю, – быстро сказал он, начиная усиленно жестикулировать. – Живее, вождь уже идет к нам. Хоран не сразу сообразил, но слова уже полились рекой. У этого охотника был дар убеждения. – По-ка-жи-те мне по-жа-луй-ста, как де-лать на-ко-неч-ник копь-я. Это просто. Тук-тук. Вы меня совсем не понимаете? Мне нуж-но и-меть сво-е о-ру-жи-е для о-хо-ты и за-щи-ты. Похоже, научиться делать оружие будет сложнее, чем плести корзины, – громко сказал Найл будто бы сокрушенным голосом, и тут на его плечо опустилась рука. Впервые за долгое время Найлу стало по настоящему жутковато. Он знал, что увидит вождя, когда обернется, но душа всё равно ушла в пятки, когда Хоран встретил хмурый взгляд почтенного старца. Похоже, новости были не из приятных — разведчики уже вернулись и, вероятно, догадки Найла подтвердились. Бросив пару успокаивающих фраз охотнику, вождь мягко увлек наемника обратно к циновке у самого большого костра. – Тебе нужно лежать, Найл, иначе ты никогда не поправишься, – серьёзно сказал Пение Ветра, мягко похлопывая Хорана по спине. – И оставь старика в покое, он тебя не понимает. – Что там с оврагом? – поинтересовался Найл. – Его завалило, – мрачно ответил вождь. – Теперь, вероятно, боги будут у нас частыми гостями. Нужно будет построить забор вокруг деревни или вырыть ров. Найл хотел было сказать, что вряд ли это поможет, но промолчал, прислушиваясь к равномерному постукиванию камня. Ро-ао работал.