Это знамение времен

Что-то неприятно ныло в груди, сильно напрягая уставшие ребра. Назревающее, болезненное чувство, напоминающее медленно растущую опухоль. Густое, тяжелое, как подвешенная на цепи гиря, душное, точно скапливающийся в плохо проветриваемой комнате воздух. Оно тянуло щупальца везде, где могло дотянуться. Не назойливое, но настойчивое, как трещина, бегущая вдоль тысячелетней скалы. «Был в Музее Естественной Истории, – рассеянно подумал Найл, провожая особь тяжелым взглядом. – В национальном или американском? Даже если в последнем, всё равно...». Ти-рекс учуяла кого-то вдали, повела тупоносой мордой в сторону густо растущих деревьев и, сдерживая боевой клич, быстрым шагом устремилась за добычей. Пора ужинать. Сегодня ей очень повезло: вдали слышались приглушенный крики завроподов. Оказать достойное сопротивление они не смогут, у них нет ни рожек, ни гребней, так что тираннозавр всласть полакомится свежей плотью. Она была довольна собой. Красавица. Могучее и сильное животное, рожденное, чтобы уничтожать всё на своем пути, перемалывая слабаков крепкими, как камни, зубами. Другие виды нужны, чтобы кормить её. Но она царица, королева. Она властвует в этих джунглях, потому что должна быть здесь — наводить ужас на мелких хищников, до одури пугать травоядных. Или потому что кто-то привел её сюда с той же целью. Найл почувствовал себя обманутым. Раньше у него не было такого чувства: не хватало многих кусочков, чтобы сложить пазл, казалось, получится одно, но выходило совсем другое, каждый раз удивляя наемника — эдакий рояль в кустах Новой Истории Земли. Однако сейчас картинка была почти собрана, и Хоран видел, даже без потерянных частей что-то вырисовывается. Движимый плохо сдерживаемой злостью — и как Гарри только живет с этим? — Найл решительно ворвался в пещеру, упрашивая себя не вгонять наконечник копья в глазницу старого прохвоста в первую же секунду. Ро-Ао выглядел так, словно ни о чем не подозревал — по-свойски грел кости, перебирая листья, хотя негодование в воздухе можно было ощутить физически. – В каком институте Вы обучались? – прямо спросил Найл, остановившись у огня. Его тень, отброшенная на стену, выглядела угрожающе. Гарри бы его сейчас и не узнал: он весь зарос. Волосы падали на лицо, отросла колючая бородка. Сам взгляд наверняка стал диким — Найл рассматривал себя лишь в отражение на поверхности воды, и оно, вероятно, по-черному льстило ему. – Ты видел клеймо, значит, ты знаешь, – ответил старый охотник подозрительно спокойным голосом. – Проклятье, – Хоран напряженно коснулся лба, размял виски пальцами, но раздражение не прошло. Незнакомое, почти несвойственное ему чувство теперь неприятно слепило. Не как солнце, как искусственное освещение в руках дознавателя. Хуже всего осознание: его провели. Заставили быть пешкой в чужой игре. – Я не понимаю, – произнес он, наконец. – Вождь сказал, что всё это началось после того, как пришли люди с Большой Земли. И, тем не менее, он же говорил, что боги давно жили на этой земле. Откуда же тогда клеймо? – Не думаешь же ты, что этих особей создали с нуля? – спросил охотник. Найл взглянул на него с долей скептицизма. Ро-Ао не выглядел пойманным с поличным: то ли считал себя невиновным, то ли был таким бессовестным. Для Хорана это было одним и тем же. – Сядь и успокойся. Я всё расскажу. – И где гарантия, что Вы не наврете мне, как всегда? – повышая голос, поинтересовался Хоран. – По-моему всё предельно ясно. Вы и Ваши дружки ученые вместе с эпидемией принесли еще что-то интересное. И теперь жители деревни в опасности, – напряженно проговорил Найл, сжимая руку в кулак. – Жители планеты в опасности. Но Вам всё еще кажется забавным держать всех в неведении. – Ты зол, я понимаю, – проговорил Ро-Ао, подняв на него взгляд. Кажется, в его глазах промелькнуло что-то похожее на сожаление, но Хоран сказал себе, что старый пень умеет пускать пыль в глаза. Он столько лет дурил жителей деревни и только вождь ближе всех подошел к разгадке его тайны. – Но, пожалуйста, успокойся и послушай. Я действительно хочу помочь, но сперва тебе нужно всё узнать. Испытывая жгучее желание за ухо выволочь старика из пещеры и заставить его заплатить за все горести, причиненные, как минимум, жителям деревни, Найл раздраженно сел перед костром. Наемник не сомневался, что история, которую он услышит, разозлит его еще больше. По крайней мере, он будет знать, кто виноват в том, что Гарри теперь вытирает пол вместо того, чтобы стоять за прилавком цветочного магазина. Эгоистично. Конечно. Но и старик со своими приятелями явно не думал о других людях, когда сотворил весь этот кошмар. Разумеется, он работал не один — ему нужна была целая команда, чтобы наводнить всю землю этими тварями. И никто из них не подумал о том, как жалко будут существовать люди после катастрофы. Возможно, именно этого они и добивались. Мировое господство, люди, выживающие в страхе... кто знает, какими были истинные цели этих ублюдков. – Валяйте, – бросил Найл, скрестив руки на груди. – Рассказывайте. Только не надейтесь, что я во что-то поверю после того, как Вы меня обманули. Охотник, не спеша, подкинул ветку в костер. Конечно, куда теперь спешить? Мир и так наводнен динозаврами по самый край континента. Многие люди уже сгинули в бездонных желудках этих ящеров. Чего им, спрашивается, спешить? Можно и дальше гулять по лесу, любоваться окрестностями, жарить мясо. Можно сидеть сложа руки, когда уровень воды растет в геометрической прогрессии. – Что ты знаешь о мировом оледенении? – спросил Ро-Ао таким голосом, словно пригласил Найла на светскую беседу. У Хорана начало зудеть в голове, как если бы кто-то взял напильник и принялся сверлить ему череп изнутри. Будь здесь Стайлс, он, наверное, уже дух бы выпустил из старика, и теперь Найл понимал его прекрасно. Как иметь дело с этим миром, если он полнейшее разочарование? – Немного, – сухо ответил Найл. – Упал метеорит, поднялся слой пыли, солнечные лучи не могли прогреть землю, как следствие, температуры упали. – Да, в целом ты прав, – сказал старик. По его тону можно было понять, что Найл не прав абсолютно во всём, хотя Хоран озвучил в точности то, что ему сообщили на биологии лет десять назад. – Из-за ударной волны высвободилось большое количество энергии, произошли лесные пожары, углекислый газ выбросился в атмосферу, – пустился в объяснения Ро-Ао. Найл скептически поднял бровь: он сказал буквально тоже самое. – Пылевое облако не пропускало солнечные лучи, фотосинтез был ингибирован, концентрация кислорода уменьшилась. – Ну, и? – А ты бываешь ядовитым, когда чем-то недоволен, – заметил охотник, встретившись взглядом с наемником. Найл прикусил язык. Ему нужны были ответы, так что язвительные фразочки следовало оставить на потом или приберечь для Гарри. Последний от них буквально тащился, заводился с полуоборота, как игрушечная машинка. Наемник попытался незаметно покачать головой: в последнее время было не так уж и просто сосредоточиться на чем-то, уж очень часто на ум лез Стайлс. Одна мысль, другая, третья — ничего особенного, но вообще-то Хоран пытался выжить. – Исчез фитопланктон, поэтому вымерли не только наземные виды, но и те, что жили в океане, – продолжил старик, верно подгадав момент. Найл успешно загнал Гарри в дальний угол сознания и вновь вовлекся в разговор. – Тем не менее, ты знаешь, что нишу заняли мелкие плацентарные. Более того, многие родственники динозавров выжили. Черепахи, крокодилы. Они ведь не потомки, а современники, развивались практически параллельно. Как так получилось? – спросил Ро-Ао, и теперь в его голосе проскользнуло настоящее воодушевление. – Тебе никогда не казалось это подозрительным? – Никогда об этом не думал, – честно сказал Хоран. Старый охотник посмотрел на него уязвленно. – Дальше что? – Динозавры не вымерли, – с прежним вдохновением продолжил Ро-Ао и посмотрел на Найла проницательным взглядом. Вероятно, он ожидал, что наемник хотя бы ради приличия сделает удивленный вид, но Хоран всё еще рассматривал старое лицо со скептицизмом. А через минуту он скажет, что общался с инопланетянами с помощью рисунков на полях, и в это, конечно, тоже нужно будет поверить. – Мелкие виды остались, – тем не менее, произнес старик, уставившись в огонь. – Кое-кто вымер уже после, некоторые гардозавры и тероподы еще жили в Индии и Северной Америке, — об этом свидетельствуют окаменелости, найденные во время раскопок — а потом они проиграли гонку млекопитающим. Им не подходила пища, климат... сложно сейчас сказать, но остались лишь усредненные особи. Преимущественно мелкие. – Интересная информация, – кивнул Найл. – И, конечно, по счастливой случайности их никто за тысячи лет не видел. – Откуда, ты думаешь, взялись легенды о драконах? – спросил охотник задето. Он не выглядел таким уязвленным, даже когда вождь гнал их из деревни. – Тем более, эти животные всегда были очень осторожны и бдительны. Они жили далеко от деревень и городов. Лишь самобытные племена, живущие в гармонии с природой, по всему миру видели их и сохранили знания в своих легендах. В двадцатом веке ученые путешествовали, пытаясь узнать секреты коренных народов. К нам прибыл Сильванус Морли, занимался раскопками Чичен-Ица, – пояснил Ро-Ао. Имя ученого он произнес с таким благоговением, что будь Найл немного пошлее, точно попытался бы грязно пошутить на эту тему. – Он пробыл здесь достаточно долго, чтобы увидеть динозавров. Тех самых, которых все живущие здесь племена считали потомками Кукулькана, – следовало отдать старику должное, имя Пернатого Змея он тоже произнес с почтением. – Это был засекреченный проект мирового значения, который спонсировали ведущие государства: Соединенные Штаты, Советский союз, Китай... – Они же вели космическую гонку в это время, – не выдержал Хоран. – Были врагами, потому что не хотели уступать друг другу первенство в освоении космоса. Охотник посмотрел на Найла тяжелым взглядом учителя, которому на математике приходится выслушивать замечания о неправильных глаголах. – Космос где-то там, его рукой не потрогаешь, – пренебрежительно заметил Ро-Ао, махнув головой куда-то наверх, где в его представлении был этот пресловутый космос. – А динозавры были здесь и сейчас. Чтобы понять, как устроен человек, надо прежде всего изучить виды, которые находятся на планете сейчас. А это такой шанс... те, кого не должно быть, всё это время находились рядом. Им пришлось объединиться, потому что они боялись, что самые опасные и агрессивные существа выйдут из под контроля в любую минуту. Космосом были заняты математики, физики, инженеры. Динозавров изучали биологи, химики и географы. Теперь ты доволен? – уточнил старик, явно ставящий естественные науки выше технических. Найл неопределенно покачал головой. – Ученые стали сопоставлять данные, полученные во время изучения окаменелостей, и те, что они получили, наблюдая за живыми особями. Они пришли к выводу, что это прямые потомки динозавров, практически не изменившиеся за тысячи лет. Старику явно хотелось, чтобы кто-то разделил его восторги. Найл его почти понимал: Ро-Ао, конечно, не мог поделиться этим со своими соплеменниками. Скорее всего, жители племени посчитали бы, что он несет ересь. Рассказывать об этом туристам, значит, разглашать секретную информацию. Если бы он входил в коллегию ученых, которые заседали в Вашингтоне, то ему всегда было бы с кем обсудить дела. Но он находился в джунглях, работал с динозаврами и совсем никому не мог рассказать о своем деле. Удивительно, как Ро-Ао совсем умом не тронулся. Изолированный от всех, кто мог бы его понять, вероятно охотник не одну тысячу раз прокручивал в голове то, что так сильно ценил. Как Гарри. «Да ты совсем пропал, – подумал наемник, похлопав себя по колючим щекам. – Вернись-ка ты на землю, Найл Хоран». – И что же заставило их вырасти? – поторопил он старика. – Сыворотка, – объяснил Ро-Ао. – Ведущие институты и университеты по всему миру занялись разработкой сыворотки, которая могла бы помочь им восстановить прежний облик динозавров. Из-за того, что растительный мир очень изменился после оледенения, динозавры уже не могли получать прежнее количество питательных веществ, гибли, уменьшались в размерах. Ученые решили вводить их в кровеносную систему и посмотреть, можно ли вернуть перья, красочные гребни, костяные пластинки, – старый охотник воодушевленно повел руками, словно мог пощупать воображаемые наросты на телах древних ящеров. – Как раз в тот период они стали брать на обучение коренных жителей. Мы давали им знания о динозаврах, они нам — возможность выбраться в мир. Я поехал учиться, хорошо проявил себя и стал одним из тех, кто вводил сыворотку. Коллеги-ученые приезжали и проверяли, как продвигаются дела. Год за годом мы наблюдали скромные подвижки, но даже их можно было счесть за успех, – проговорил старик и, подавившись слюной, закашлялся. – Перья появились недавно, когда особи стали крупнее, – прочистив горло, завершил он. То ли в пещере стало душно из-за того, что она наполнилась вонючим дымом от догорающего костра, то ли у Найла просто голова шла кругом от всего услышанного, но ему было тяжело воспринимать информацию от тщеславного старика. Возможно, теперь ему мешало предвзятое отношение. Нет, нельзя было винить старого охотника во всех смертных грехах, но, черт возьми, он мог отказаться, не колоть динозаврам сыворотку, это мог делать кто-то другой, но... Ро-Ао увлекся этим. Возгордился. Посчитал себя одним из тех, кто может диктовать природе, как себя вести, кому жить, а кому умереть, каким образом развиваться дальше. Ро-Ао мог выбрать любые науки, на свете их были сотни, интересных среди них немало, но он выбрал естественные. Ро-Ао, в конце-концов, мог выбрать себе что-то близкое, не литературу, так химию, изобрести лекарство, однако он занялся динозаврами, сыворотками и стал одним из тех, кто привел жителей Земли к гибели. – А как Вы изменили погоду? – спросил Найл, скривив рот. – Это произошло случайно, – моментально откликнулся ушлый старик, на миг прекратив пережевывать нижнюю губу. – Конечно, мы активно вели разработку климатического оружия, но случилось всё по вине Северной Кореи. – У Вас вечно кто-то другой виноват, – презрительно бросил Найл. Впервые за весь разговор старик немного смутился, как будто брошенная наемником фраза подбила его в полете, как птицу, что имела неосторожность расправить перед ним крылья. Похоже, до Ро-Ао, наконец, дошло, как невыгодно и жалко выглядят его попытки оправдать действия коллег-ученых, когда они, черт возьми, довели Землю до катастрофы. Теперь даже слово «катастрофа» выглядело как-то мелко. – Испытания водородной бомбы изменили орбиту Земли, – объяснил старик, немного сбавив обороты. – Нам не повезло. Концентрация кислорода увеличилась, большое количество влаги и зелени обеспечило динозаврам благоприятную среду... – Просто не повезло? – спросил Найл, вновь скрестив руки на груди. Когда он двигал рукой, ему было больно, но это можно было вытерпеть, потому что сейчас наемник был так удивлен, рассержен и взвинчен, что рана казалась сущей мелочью. На самом деле у него волосы могли встать дыбом, если бы не были засалено-жирными от всех пережитых кошмаров. – Произошла катастрофа, – поправился старый Ро-Ао. Его голос начал падать, как неумолимая лавина. – Я очень виноват, – признал он. – И коллеги-ученые виноваты тоже. Но мы этого не хотели, – попытался заверить старик. – Просто узнать о том, как мы появились на свет, кто мы на самом деле. – Я знаю, кто мы, – резко прервал его Найл. – Мы жестокие, жадные и глупые люди. Мы либо уничтожаем животных, либо используем их для войны, как лошадей и собак. Столько лет жители племени жили в мире с динозаврами, потому что всё шло своим чередом, но пришли Вы со своей сывороткой. – Я хочу уничтожить яйца. Если бы Найл был злым, он бы расхохотался старику в лицо. Так мог бы поступить Гарри — в духе Стайлса прямо указать человеку на его место самым простым способом, и уж, скорее всего, он был бы прав, потому что Ро-Ао действительно принес племени много горя. Уничтожить яйца? И это после того, как он сделал всё, чтобы они появились. После того, как он сделал так, чтобы их скорлупа стала крепче, чтобы они стали больше, чтобы их количество возросло. – Зачем? – серьезно спросил Найл. – Чтобы потом сделать из ягуаров антропоморфных монстров? Чтобы испытывать свое био-оружие на людях? – продолжил Хоран. Ро-Ао дальновидно не ответил, но наемника уже было не остановить. – Ученые всегда забывают об этике. Может, я сейчас веду себя, как глупец, но иногда не нужно лезть, куда не просят. Вымерли они или уменьшилась их популяция, это не важно, – почти по слогам произнес наемник. – Так случилось. И не нам это менять, потому что за всю историю человечества мы всё время наступали на одни и те же грабли, распоряжаясь мизерной властью. А теперь люди гибнут и живут, как крысы, в подполье. – Я хочу искупить свою вину, – повторил старик. – Чтобы крепко спать? – безжалостно поинтересовался Хоран. Ро-Ао слабо качнул головой, пожалуй, не совсем веря себе. Найл тяжело выдохнул. – Что ж, я не дурак — отказываться от помощи не буду. Но, поверьте, Вы никогда не очистите свою совесть. – Я знаю, – слабо согласился охотник. – Я делал это ради науки, ради прогресса, ради человечества. Ты представляешь, какой произошел бы прорыв, если бы мы точно воспроизвели все условия или попытались бы сделать это максимально близко? Мы так мало знаем о нашей планете, но это избавило бы нас, как минимум, от одного вопроса, – в голосе Ро-Ао вновь промелькнуло прежнее вдохновение, но, поймав взгляд Найла, он виновато примолк. – Я не думал, что мои соплеменники будут гибнуть. Он не думал! Как не думали и сотни других, таких же, как он, что кололи сыворотку ящерам по всему миру, заставляя их расти, развиваться, звереть. Как не думали люди, занимающиеся разработкой самого разного оружия. Оружия, которое они не в силах контролировать, поэтому Земля покрывалась рытвинами, орбита сдвигалась, богатые нефтью недра истощались, оставляя людей наедине с шокирующей реальностью. Прогресс в руках приматов становился ужасающей игрушкой. – Вот зачем Вы на самом деле шлялись по лесу, изучили его вдоль и поперек, за этим же Вы делаете так много оружия, – выплюнул Найл. – Вождь был прав. Эти амбиции, эгоизм ведут к гибели. Может, у Вас и гибкий ум, но Вы и Ваши дружки-ученые взяли на себя слишком много, – Хоран сокрушенно покачал головой, пытаясь растрясти мысли по местам. Следующая дума проскользнула неприятной, режущей болью. – Теперь наемникам убирать за Вами этот мусор. Мои парни погибли из-за Вас, а многим из них только стукнуло двадцать с небольшим. Какого размера будут ящеры? – внезапно спросил Хоран. Старик немного смутился и вновь начал жевать нижнюю губу. – Последние стали крупнее, – сказал он, избегая прямого ответа. – Если это первая кладка, будут примитивными, мелкими, без перьев. Если третье или четвертое поколение, то будут похожими на доисторических предшественников. Найл прислонился головой к прохладной стене. «Похожими на доисторических предшественников». Черт возьми, средняя длина ти-рекса одиннадцать с половиной метров, одна только бедренная кость в среднем получается метр двадцать восемь. А они будут крупнее. С крепкими костяными пластинами, густыми перьями, прочными гребнями, клиновидными зубами, острыми когтями, мощными хвостами. Впервые в жизни у Найла опустились руки. Как он мог попасть в такую передрягу? Нет, хуже. Как он мог тратить время на плетение корзин вместо того, чтобы искать выход из бедственного положения. – У нее вообще есть слабые места? – спросил наемник, собираясь с мыслями. Даже сейчас он не мог позволить себе сидеть на месте. Его ждали: верные друзья, любимый человек, обыкновенные люди, что рассчитывали вернуться к прежней жизни, восстановить дома, найти потерянных близких. Найл подобрался к ответу и теперь не ему было сдаваться. В конце-концов, он никогда не был человеком, которого так просто сбить с ног или отправить по известному адресу. Поэтому Хоран и стал капитаном отряда особого назначения. – К сожалению, нет, – ответил старик с толикой испуганного благоговения. – Шкура очень плотная. Огрубела после сыворотки. Шанс убить её всё равно есть, так что не сдавайся сейчас. – А Вам её не жаль? – спросил Найл, замечая в своем голосе толику сарказма. – Вы так старались. Рискнули ради нее племенем, любимой женщиной, детьми, внуками... – Я очень жалею, – сказал Ро-Ао раньше, чем Найл напомнил ему о том, что скоро у него мог появиться и правнук. Жена Ро-Ау ждала ребенка, внук даже подходил к нему за благословением, как к главе рода. – Честолюбие погубило меня. Найл повернул голову в сторону выхода. Свет, что брезжил вдали, казался совсем тусклым. Почему-то он сомневался, что охотник говорит правду. Могло быть и так, что он просто использовал наемника, чтобы продолжить свои черные дела. Может, и нынешнее правительство обо всём знает, а это всё пыль в глаза: их специально пустили на корм ящерам, чтобы показать видимость действия. Теперь он не мог доверять никому. – Пойдем под утро, – наконец, сказал Найл, чувствуя, что смертельно устал от всего, что случилось за это время. – С яйцами надо кончать, как можно скорее. – Подожди, – старик выдохнул. На его лице можно было различить настоящую борьбу, словно он хотел что-то сказать, но страшился своих слов. Это заняло несколько секунд, Найл уже думал спросить, но Ро-Ао, наконец, заговорил: – Остался небольшой бункер, где проходили некоторые исследования, пока мои коллеги были в джунглях. Если его не завалило во время землетрясения, мы найдем там кое-что полезное. Старые лаборатории, куда без них? Не мог же прохвост Ро-Ао хранить сыворотку в деревне или терпеливо ждать, пока туристы-ученые привезут новые образцы. У них явно была небольшая база в лесу, чтобы производить сыворотку «не отходя от кассы». – Тогда перевязываем руку и отправляемся, – заключил Хоран, машинально расправив складку на пончо. Он чувствовал себя больше жителем племени, чем Ро-Ао мог стать за всю свою долгую жизнь. – Только учтите: я буду следить за Вами. Гарри залил воду из под крана в огромную кастрюлю, с трудом бахнул её на плиту, расплескав немного жидкости по поверхности, хорошенько вскипятил содержимое, засыпал крупу, всего на секунду отошел охладиться и умыть лицо — это уже походило на ритуал. Третья порция каши за утро: от её запаха даже живот сводило, но Гарри привык игнорировать эти позывы. Сегодня был насыщенный день, и Стайлс успел только выпить стакан сока, чтобы совсем не высохнуть около огромной плиты, как выброшенная на берег губка в квадратных штанах. Сейчас в кухне было жарко, словно в кузнице, и это, вероятно, был не предел адского пекла. Каша готовилась весьма быстро, поэтому помещение даже периодически остывало, но когда распалялось снова, хотелось бежать, куда глаза глядят. На светло-зеленой плитке помощник повара увидел темное пятно. Грязь. Теперь придется думать об этом пятне до конца смены. Пока кто-нибудь не избавится от него или пока он сам не найдет минуту с ним поквитаться. Пятно никак не касалось Гарри. Вообще-то оно лишь едва выглядывало из под большого разделочного стола, но Стайлс всё равно беспокоился. Ему казалось, что оно тянет свои инфекционные усики во все стороны, лапает конкретно его и еду, которую наемники не брезговали класть в рот. Интересно, чем там питается Найл? Хорошо, если спелыми фруктами, стекающими по пальцам сладким соком, но ведь этот вполне может есть что-то сырьем. Слово всегда повергало Гарри в состояние легкого ужаса. Дизентерия. Так и умереть можно. Быть может, Хоран уже сгинул в лесу, потому что съел что-то опасное? Хорошо, он не сумел поймать зверя, наесться сырого мяса, но ведь существуют опасные грибы, ядовитые ягоды... Гарри стало совсем жутко. Да что же это? Он так верил в своего наемника, а теперь мысли снова повели его вниз, к обрыву. «Это потому что от него нет вестей, – подумал Гарри, зачем-то протирая и без того чистую поверхность разделочного влажной тканью. – Почти два месяца от него нет никаких вестей. За это время можно совсем пропасть». – Гарри, к тебе пришли, – внезапно сказал Трой, и Стайлс живо вскинул голову, словно собака, ожидающая возвращения хозяина. Гав! Гав! Гав! На пороге стоял Зейн, немного виновато притираясь к дверному косяку. Он ясно видел: ждали не его, но в этом не было ничего удивительного. Пусть Стайлс и пустил пыль в глаза своей гневной речью, и его поза, и жесты, и манера ходить выдавали в нем напряденное ожидание. Словно он говорил, что совсем не любит танцевать, бодро приплясывая при этом на месте. – Это всего лишь ты, – вслух вздохнул Гарри, вытирая руки сухим полотенцем. – Хочешь о чем-то поговорить? – Да, но, наверное, мне нельзя здесь находиться, – сказал Малик с легким интересом осматривая кухню. Здесь он был в первый раз, а вот Найлу уже довелось однажды заглянуть внутрь. Это был волшебный день, когда его надменное симпатичное лицо искупалось в липком, сладковатом соке. Тогда Гарри казалось, он еще сможет со всех ног убежать от судьбы и Найла Хорана в одном лице. – И правда нельзя, – согласился Гарри и посмотрел в сторону Троя, проверяющего готовность каши. – Я на минуту. – Конечно, – улыбнулся повар. Они миновали столовую, где уже голодной гурьбой гудел отряд особого назначения: кто-то всё еще тепло приветствовал Гарри, пытаясь выяснить, как идут дела, кто-то, как Финн, беспокойно ерзал на стуле, избегая его взгляда. Стайлса это почти задевало — он привык, что теперь ему не нужно было без конца собачиться с этими ребятами. Они напоминали ему о Найле, а он безумно, до жжения ладоней скучал. По крайней мере, никто не мог отнять его воспоминания. За них Стайлс держался, как за поводья резвой лошади. Потерять одно — всё равно что лишиться всей памяти, а к такому невозможно подготовиться. – Как в личной жизни? – поинтересовался Гарри, когда они оказались в коридоре, где сейчас никого не было. Зейн, застигнутый врасплох, открыл рот, словно упустившая муху лягушка. Вероятно, он собирался обсуждать что-то другое, и Стайлс даже сумел порадоваться, что сработал на опережение. – А почему ты спрашиваешь? – осторожно уточнил новый капитан отряда особого значения. – У нас тут сплетни разлетаются в два счета, сам знаешь, – Гарри слабо улыбнулся и попытался бодро развести руками. – Жизнь продолжается, кипит. Все теперь очень рады, что... – Мы снова отправляемся в джунгли, – не слушая его излияния, сказал Зейн. Гарри испытал жгучую надобность коснуться своих ушей, чтобы проверить, не упали ли они на пол, или хорошенько потереть их, чтобы удостовериться, что внутри нет серных пробок. Вероятно, ему послышалось. – Что, прости? – спросил он, непонимающе скривив рот. – Весь отряд, – словно не слыша его, ответил Малик. – После того разговора я отправил рапорт главнокомандующему, объяснил, как обстоят дела с яйцами, рассказал про инкубационный период... Я знаю, ты хочешь, чтобы мы нашли его, – перебил он сам себя и задумчиво прошелся вокруг Гарри. По всей видимости, Зейну нужно было двигаться, когда он нервничал. – Я думаю об этом каждый день. Мог ли я ошибиться, мог ли Найл выжить, каковы его шансы остаться невредимым, пока мы здесь отсиживаемся? Если мы и дальше продолжим тут сидеть, то потеряем единственную возможность, – торопливо проговорил новый капитан. – Тем более, нам нужно успеть разобраться с яйцами раньше, чем вылупится большое количество особей. Теперь мы готовы, – решительно заявил он. – Возьмем больше людей, техники, оружия и попробуем снова. Сердце Гарри радостно подпрыгнуло, описало сразу три мунсолта подряд, но тут же испуганно сжалось и забилось куда-то в межреберную клетку, точно загнанная охотниками лисица. Нет-нет-нет. Счастье его совсем не любит, оно сбежит, стоит только показать, как много надежд связано у него с этой поездкой. Но как же хотелось расслабленно выдохнуть, запустить руки в чуть отросшие волосы, позволить себе понадеяться, что Найл скоро сожмет его в объятиях. – Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Гарри, рассматривая чуть взволнованное лицо нового капитана. – Потому что это касается Найла, а всё, что касается Найла, касается и тебя, – уверенно проговорил Зейн. Гарри почувствовал надобность в резкой, отрезвляющей пощечине: столько мыслей, столько мечт вдруг начало роиться в его голове, а ведь Хоран еще не дал о себе знать. – Так что мы попробуем. Можешь не переживать за свое выступление в казарме, никто не собирается мстить тебе или что-то подобное. Финн, кстати, даже хотел перед тобой извиниться, но почему-то смутился так что... – Я сам, – Финн робко — насколько ему позволял рост — выглянул из-за двери столовой, и Гарри позволил себе скривить лицо в гримасу подозрения. – Простите. Подслушивать нехорошо, но тут же все свои люди, почти семья и всё такое... Я, в общем, погорячился, – невнятно начал он. – Ты сказал обидные вещи про налоги и про то, что мы ничего не делаем, и это было сверх неприятно, потому что мы очень стараемся, пусть у нас пока и не очень получается. Сперва показалось, что ты и правда так думаешь, а потом я понял, что ты специально, чтобы мы разозлились и вернулись за ним, – следовало признать, эта большая шпала сейчас выглядела очень трогательно, и Гарри, сперва считавший наемников кем-то вроде больших жуков, немного сбавил обороты неприязни. – Мне бы хотелось, чтобы ты оказался прав и чтобы капитан был жив, но... в общем, капитан очень тебя любил, и если окажется, что он мертв, а ты так долго верил и ждал, тебе будет еще больнее, а он бы этого не хотел. Гарри посмотрел на него почти по-отечески, хотя Балор, вероятно, был даже чуточку старше. Проклятье, достался же ему наемник, которого все так слепо обожали. Конечно, у Финна есть на то свои причины — Найл был его духовным лидером, вел его и других ребят к цели и никогда не оглядывался назад, но всё равно Стайлс никак не мог справиться с мыслями, что все любят Хорана особой и сильной любовью, и даже он уступает им, потому что никогда не говорит о своих чувствах. – Спасибо, Финни, – сказал он, почти дружелюбно похлопав наемника по плечу. – Я знаю, что ты очень любил своего капитана. – Он тоже ирландец, – шумно шмыгнув носом, заметил Финн. Зейн то ли закашлялся, то ли поперхнулся, и Гарри пришлось предостерегающе на него взглянуть. Сам он никогда не был патриотом и, если подумать, не пропитывался ни к кому заочной симпатией, потому что их предки когда-то топтали одну землю, но для малых народов это было важно, и раз уж эта шпала ценила Найла ещё и за то, что они раз в году одевались в зеленое, можно было отнестись с пониманием. – Как это мило, – Гарри ободряюще коснулся локтя наемника, не зная, как еще выразить благодарность за теплое отношение к Найлу. У Финна блестели глаза. – Если он действительно мертв, то ему сейчас уже всё равно, что я чувствую. Даже если и есть наверху что-то или кто-то, всё, происходящее здесь, уже не сможет ранить его, – объяснил Гарри терпеливо. – Если он жив, то я оказался прав, мы встретимся и... нас еще много чего ждет впереди, вот что я хочу сказать. Для него всё в любом случае будет хорошо, – собирая остатки тепла, проговорил Стайлс. – Не переживай. Я знаю, чего ты боишься на самом деле и почему так упорно хочешь, чтобы мы скорее пришли к смирению. Ты думаешь, мы все двинемся дальше, и ты останешься единственным, кто помнит о нем, кто переживает и кому будет больно, – доверительно сказал Гарри. Финн посмотрел на него с легким удивлением, ничего не говоря в ответ. – И я этого боюсь. Что я буду один, кто помнит. Но этого не будет. У нас у всех здесь своя история, связанная с ним, – продолжил он. – Зейн прошел с ним тюрьму. Для тебя он был капитаном... – На самом деле я тоже сидел в тюрьме. – Ценная информация, – не сдержался Гарри, и Финн слабо усмехнулся. – Суть в том, что он повлиял на жизнь каждого из нас. Прошлое — часть настоящего, – уверенно проговорил Стайлс. – Если Найл умер, это не значит, что он исчез из нашей жизни. Я не верю, что он мог погибнуть. У нас с ним особая связь, – Гарри машинально положил руку на грудь, чтобы послушать, как плохо сдерживаемая надежда колышется внутри. – Хочешь верь, хочешь нет, но я его чувствую. Думаю, он как всегда угодил в полнейшую задницу, но, я знаю, что Найл выберется из нее. Вернется, – добавил Стайлс. – И будет смеяться над этим. – «Особая связь», – хмыкнул Зейн. – Я сейчас начну обсуждать твои особые связи, – пригрозил Гарри совершенно серьезным тоном. – Берегись, потому что я работаю на кухне и знаю все-все сплетни на свете. А если не знаю, то выдумываю. Здесь Стайлс даже не соврал. Чужие тайны гуляли по столовой с завидной периодичностью, а потом разносились по блокам дальше, обрастая новыми подробностями. Не то чтобы самого Гарри интересовала чужая личная жизнь, — он был больше направлен во внутрь — но всё-таки мимо него эти разговоры не проходили. Трою никогда не нужен был повод, чтобы рассказать что-то интересное за партией в картишки. – Я сперва тебя ненавидел, – сказал вдруг Финн. Гарри позволил себе округлить глаза. – Я думал, ты издеваешься над капитаном и не любишь его. А потом оказалось, что ты ничего такой. Заботишься о нем, – поделился Балор. – А потом я думал, что ты найдешь кого-то другого, и мне было очень досадно, потому что капитан этого не заслуживает. А ты взял и не нашел. И я начал очень радоваться, потому что это хорошо, что у капитана под конец жизни был кто-то, кто его так сильно любил. Гарри резко схватил Финна за ухо, впиваясь в него ногтями. – Еще раз ты мне тут скажешь про конец жизни, и, клянусь, я тебе в кашу налью стеклоочиститель, – прошипел он, как ядовитый аспид. – Верните мне Найла, – велел он. – И сами не убейтесь, по возможности. – Постараемся, – пообещал Зейн, с удовольствием наблюдая за тем, как Финн вертится, словно уж на раскаленной сковороде. – Ухо отпусти, ухо отпусти... – Вот так-то, детишки, – Гарри отряхнул руки, намереваясь хорошенько вымыть их с мылом. Финн тер изувеченное ухо с такой силой, словно ожидал появление джина. – Мне надо кашу готовить. Его дело было сделано: он пнул отряд особого назначения под коленками, и теперь они отправлялись назад, к заливу, где их ждал Найл Хоран. Оставалось лишь дождаться, но это Гарри теперь умел. Игнорируя внутреннее беспокойство, почти полностью сроднившееся с телом, Гарри вернулся в кухню, чтобы продолжить работу. Найлу нужно было продержаться не так много, однако Гарри не сомневался, что наемник и за пять минут может найти себе опасные приключения.