Это знамение времен

Найл вообще-то был не из впечатлительных. Он всегда жил мгновением, не оборачиваясь назад и не заглядывая вперед, и считал это верным кредо. Вспоминать на ранних этапах жизни ему было особенно не о чем, уж слишком обыкновенным были его детские и юношеские годы, мечтать тоже ни о чем не хотелось — миг был прекрасен, сладостен и вкусен, как свежий фруктовый лимонад в жаркий день, когда хочется смотреть лишь за прохладными каплями, стекающими по наружной поверхности стакана. Каждая минута, крутящаяся на циферблате тонкой стрелкой, наполняла его жизнь новыми событиями, наемник наслаждался мигом — если бы он тянулся вечность, его уже нельзя было назвать «мгновением», это был самый главный постулат для Найла Хорана. Другой на его месте, наверное, начал рвать бы на себе волосы и скоропостижно седеть, ссыпая в потную ладошку прозак: сперва угодить в тюрьму в расцвете лет, потом пережить мировую катастрофу, стать наемником, сражающимся против динозавров, лишиться верной команды, заменяющей семью, потеряться в джунглях — есть от чего сойти с ума. Но Найл старался относиться к этому философски. Он был твердо убежден: мир — та еще безумная машина, и произойти может любая глупость, раньше бредившаяся научной фантастикой. Раз так, лучше плыть по течению — это у наемника всегда получалось на добрую десятку. В последнее время, правда, он всё чаще думал о том, что к настоящему отношения почти не имело — в основном, вспоминал о сладких моментах, проведенных вместе с Гарри, — но Найл старался не искать в этом подвох. Наемник попал во враждебную среду и, вероятно, у него должен был выработаться механизм самозащиты, помогающий не сойти с ума в джунглях, где не было ничего знакомого. Занятно, что в моменты, когда ему нужно было пристанище, мозг вспоминал этого ворчливого парня. Конечно, Хоран мог бы задуматься об этом и всерьез озаботиться происходящим, но с Гарри действительно было уютно. Найл всегда чувствовал себя отдохнувшим после того, как виделся с ним, и у него появлялось что-то похожее на вдохновение. Наемник не считал себя ахти каким философом, но предполагал, что именно так работает любовь. Стайлс давал ему силы ходить на миссии, а теперь, когда его не было рядом, это делали теплые воспоминания о нем. Они были хаотичными и удивляли Найла своей внезапностью и разбросом. Он мог плести корзины, а потом вдруг вспомнить, как Гарри собрал ему правильную композицию из сухих растений. Мог освежаться в холодной речушке и внезапно вспомнить о том, как Стайлс сравнивал размеры их ладоней. Сейчас, когда они с Ро-Ао упрямо шли через джунгли, чтобы проверить старые лаборатории, Найл вдруг вспомнил о том, как Гарри серьезно сказал ему: «И чтобы никаких «я хотел принести тебе коготь тираннозавра, а он цапнул меня в грудь». Ты понял меня?». В действительности Найл не знал, как скоро за ним вернутся и вернутся ли вообще, но у него была стойкая уверенность, что тоска по Гарри может перерасти в навязчивое состояние. Оно будет сильно осложнять ему работу и — куда без этого — начнет изводить его в краткие моменты отдыха. Раньше им не приходилось расставаться так надолго, и Стайлс всегда любезно встречал его отборной взбучкой и плохо скрытой радостью в лихорадочно блестящих глазах. Найл попытался представить будущую встречу и предположил, что его, скорее всего, назовут дурнем, а когда он скажет: «Я люблю тебя», то услышит в ответ: «Ну, а я тебя нет». Это было бы очень похоже на Гарри, и было бы глупо обижаться. Он просто такой, какой есть. Разве не таким Найл полюбил его? С его стороны, конечно, было неосмотрительно думать о Гарри в такой момент. Нужно было следить за хитрым охотником, который вполне мог вести его к очевидной ловушке. Верить словам человека, который не раз обманывал и его, и других жителей племени — последнее дело, но Найл привык слушать чутье, и сейчас оно велело ему ступать по звериной тропе без лишних вопросов. Следовало также обращать внимание на поведение животных, прислушиваться к звукам извне, опасаться, что деревенские охотники еще рыщут по лесу, чтобы надеть их головы на копья, но у наемника, кажется, исчерпался лимит правильных поступков. Во-первых, безумно болела рука. Они, конечно, смазали её, как следует, мазью из диких трав и вновь обмотали в тряпки, но это явно была не панацея. Она давала о себе знать, стоило хоть чуть-чуть двинуть кистью. Во-вторых, Хорану было тяжело тащить даже тот мизер, который он взял с собой. Сейчас у него имелся только подсумок с пистолетом, что делало их процессию уязвимой. В-третьих, день начал клониться к вечеру, и это ухудшало видимость. Найл невольно отвлекался — всё-таки жалкий сон у костра нельзя было назвать полноценным отдыхом. Часть его уже жалела, что он устроил себе курорт и занимался изучением местного быта вместо того, чтобы мародерничать — всё-таки избавить этих людей от динозавров было куда важнее, чем пить ананасовое пиво и болтать о жизни с вождем, совершенствуя испанский. По всей видимости, его голова решила сыграть с ним целую массу злых шуток, устраивая наемнику персональное первое апреля. Прежде всего, она не давала ему сосредоточиться на деле, без конца перебрасывая его и без того рассеянное внимание на Гарри. С этим еще можно было смириться, но после она начинала крутить Шекспировские сюжеты, в которых Гарри заводил роман с Дином/Дэниелом/Финном (нужное подчеркнуть). До этого момента Найл не знал, что у него настолько больное воображение и талант голливудского сценариста. На закуску уставший мозг оставлял мысль о том, что в отношениях с другим наемником Гарри, вероятнее, был бы покладистым и нежным и, что хуже всего, более счастливым и довольным жизнью. Учитывая, что обыкновенно Стайлс и слышать не хотел слово «счастливый» в контексте себя, Хоран и сам осознавал, что ступил на шаткий мостик первосортного бреда. «Сомнения в партнере, что может быть хуже», – униженно подумал Найл, покачивая тяжелой головой. Он прекрасно понимал, в чем тут дело: ему нужен был здоровый сон больше шести часов и нормальные медикаменты, в идеале помощь квалифицированного доктора с, возможно, хирургическими инструментами. Постоянная боль то в одной части тела, то в другой, отсутствие регулярного сна и этот поганый стресс после встречи с царицей джунглей кого угодно могли свести с ума, а Хоран пребывал в этом состоянии не первый месяц. В его бородке застряли веточки и запахи жареного мяса. – А еще было бы неплохо напряжение снять, – вслух пробормотал Найл, пытаясь сфокусироваться на папоротниках, сливающихся в одну картинку. В детстве у него всегда была проблема с тестом, на котором нужно было определить оттенки, но если бы Хоран волновался о таких вещах, то скорее всего закончил бы жизнь беспокойным невротиком. Он предпочитал накинуть на голову бейсболку — чтобы не напекло — и выбежать на улицу, где соседские мальчишки с утра до вечера гоняли в футбол. Особенно хорошо ему удавался крученный удар, и когда друзья начинали выкрикивать его имя, Найл испытывал приятное чувство гордости. Долго победу не смаковал — бежал дальше, навстречу ветру и всё новым и новым впечатлениям. – Думай о лабораториях, – напомнил старик, отодвигая лианы перед Хораном. Если бы он этого не сделал, Найл протаранил бы путь головой. Сейчас вокруг было много высоких деревьев, почти не пострадавших во время землетрясения, и у Найла появилось смутное желание влезть под небо, словно Тарзан, и попрыгать на лианах, пугая птиц звериными криками. Умом он, конечно, понимал, что это будет последнее путешествие, но в тропическом лесу романтические настроения посещают вдвое чаще, чем в скучном городе. Природу Найл всегда любил. Он дернул одну из лиан — она показалась ему крепкой — и на него тут же посыпались жуки-листоеды. Хоран ошалело запрыгал, пытаясь вытряхнуть жуков из своего пончо, но они бодро ползали по нему, явно не смущаясь из-за перемены места жительства. – Их могло завалить во время землетрясения, – сказал Найл, продолжая прыгать на месте, словно это могло помешать жукам проложить дорожку в его леггины. – Что мы тогда будем делать? – Ничего, – ответил Ро-Ао, явно не собираясь помогать ему с жуками. Найл мстительно посмотрел на охотника, однако количество жуков на его теле уменьшалось, и он решил отложить разговор об этом куда-нибудь в светлое будущее. Охотник с тоской посмотрел на него, вновь оттянул лианы и указал за собой — они погружались всё дальше и дальше в джунгли, настолько дикие, что места, где Найл бродил раньше, казались национальным парком. – Вернемся к плану «а», – тем временем продолжил разъяснять охотник. – Но если они всё-таки целы, мы можем найти инструменты, которые облегчат наш труд. Глупо не воспользоваться этим, только потому что нас могут сожрать ягуары, – непринужденно заметил он. – Действительно, – сумел улыбнуться Найл. У него было чувство, будто один из листоедов всё еще путешествовал по его телу, но он старался думать лишь о деле. – Нам надо следить за побережьем. Я жду, что военные могут появиться, чтобы продолжить миссию, – как бы между прочим заметил он. В его голосе против воли промелькнула плохо скрываемая надежда. Найл удивленно замер, пытаясь понять, хорошо это или плохо, но его анализ вновь прервался хаотичным набором мыслей. Выживание в джунглях — не для слабаков. Себя Хоран никогда не причислял к последним, однако в блиц-опросе честно бы сказал, что последние пара месяцев выкрутили его, как пухленькие копы мелкого воришку в ночном магазине. – Мы можем перебраться ближе к нему, когда закончим с диверсией. Глупо бродить по всему лесу и впустую тратить энергию, – заметил Ро-Ао, останавливаясь, чтобы свериться с внутренним радаром. – Тебе нужно обращать внимание на это низкое дерево, видишь, у него ветка криво растет. Здесь мы поворачиваем в сторону заросшего валуна, – старик указал на огромный камень, почти полностью скрытый за зеленью. От него пахло сыростью, это можно было почувствовать даже на расстоянии. Найл сухо кивнул. В глубине души он сомневался в том, что у их перемещения будет хоть какой-то мизерный смысл, но ему хотелось верить, что вернутся если не за ним, то хотя бы продолжить миссию. Не хотелось упустить этот момент и застрять в джунглях еще на несколько месяцев. Во-первых, племя уже не относилось к нему так дружественно, как раньше. Они с охотником испытывали судьбу, разгуливая по джунглям и устраивая неприятности деревенским жителям. Во-вторых, Найл всё больше рисковал заболеть или серьезно искалечиться, не имея возможности получить своевременную помощь. В-третьих, ему хотелось заниматься настоящей работой, а не выживанием. Среди этих пунктов, между строк, был записан Гарри. Сейчас Найл думал о нем даже больше, чем в те дни, когда ему только предстояло покорить эту вершину. Мысли начали идти вторым кругом, и Найл понял, что это не добрый знак, учитывая, что день клонился к вечеру, и они с охотником рисковали стать чьим-то ужином. – Могу я узнать... – начал было Найл, но охотник остановил его рукой, указывая на поросшие зеленью бетонные плиты. Хоран сослепу мог бы принять этот бункер за холмик и пройти мимо, учитывая, что за годы в джунглях он почти полностью слился с окружающей средой. С одной стороны его щекотали лианы, с другой — пожирал мох. Найл увидел взъерошенную рыжую обезьяну, выискивающую что-то среди зелени. Она не знала, что это рукотворное чудо. Вероятно, не одно поколение её сородичей здесь кормилось, ведь ученые работали над проектом не один десяток лет. Стоило только присмотреться! Теперь Найл видел гнездо попугая, откуда высовывались головки птенцов, а также колонию муравьев, снующую мимо. Облюбовали себе участок и листорезы — их привлекла сочная зелень. На гнездо нацелилась длиннохвостая кошка. Она явно прикидывала, как ей лучше добраться до птенцов, но всё было тщетно — попугаи выбрали такое местечко, куда ей было тяжело допрыгнуть, и она не могла взобраться по отвесной стене. Старый бункер навевал чувство жути. Как и всё в джунглях, он дышал жизнью, но это совсем не радовало. Он выглядел еще более неестественно, чем динозавры, потому что всё началось именно с этого места. Тут ученые работали над сывороткой, сразу же выпуская особей наружу. Они снабжали их клеймом и маячками, а потом с упоением наблюдали за их жизнью, заносили эти сведения в картотеку и делились успехами в научном обществе. По спине Найла побежали мурашки. Он посмотрел на старика, который разве что на колени не встал перед старыми лабораториями, что были для него милее сородичей. Хоран подумал, что не может в чем-то его винить: он впервые видел, чтобы кто-то с такой любовью относился к своей работе. «У нас тоже разные представления о смысле жизни, – мучительно подумал Найл. – И это было бы нормально, если бы его любовь к науке не была губительна для других людей. Если бы он сидел у себя в лаборатории и не натравливал ящеров на деревенских жителей, никто не упрекнул бы его в том, что он предпочел науку семье». – И как попасть внутрь? – спросил Найл, отрывая Ро-Ао от размышлений. По его мятому пергаментному лицу пробежала волна, напоминающая ледяной порыв Северного моря, сметающий на своем пути даже здания с крепким фундаментом. Губы беззвучно зашевелились, неслышно повторяя что-то сакральное и некогда необычайно важное. Воспоминания старого охотника, казалось, можно почувствовать, если подступить и нечаянно нарушить личное пространство. Хоран вдруг, без особой причины, попытался представить себя в возрасте Ро-Ао. Вряд ли он сильно изменился бы: смерть от старости не страшила бы будущего Найла, насыщенное прошлое не терзало бы снами. Ему понадобился бы повод, чтобы вспомнить всё то, что произошло во время «новой эпохи динозавров». Произошла бы еще одна катастрофа? Нет, вряд ли они облажаются так быстро, нужно хотя бы еще одно столетие. Вероятно, человечество всё еще переживало бы последствия произошедшего, устраивало бы ежегодные праздники с салютами и проводило бы долгие конференции, где сильные мира сего топали бы ножками и болтали об окружающей среде, насыщая организм кислородными коктейлями. Хоран мог бы оказаться в этом месте с экскурсией для пенсионеров — потому что так весело смотреть на места, где проходили самые худшие для человечества дни — и случайно увидеть старую базу (отныне защищаемую ЮНЕСКО), где он познакомился с Гарри Стайлсом. И тогда, наверное, на его лице появились бы и нежность, и мука одновременно. И он прошептал бы: «Estoy enamorado de ti. Tú eres mi todo. Te quiero». – Там несколько защитно-герметических дверей, – сухо прочистив горло, ответил Ро-Ао и странно вскинулся, словно готовился нырять с аквалангом. – У каждой ручка-колесо. Открыть не так сложно, если ты физически силен. – Проходной двор, – проворчал Найл. – Просто сейчас проект остановлен. Если бы внутри кто-то находился, попасть в лаборатории было бы уже не так просто, – оскорбился старый охотник. Найл подумал, что его бы и по затылку треснули за такие слова, если бы не нужно было спешить. – В данный момент никто не пользуется этими помещениями. Я должен был лишь периодически проверять их, поэтому защиту сняли, кроме, как ты понимаешь, самой оболочки. Кошка, до этого прятавшаяся в высокой траве, наконец, предприняла попытку добраться до гнезда, но её постигла неудача. Острые когти, конечно, удачно впились в сочную мякоть лиан — это помогло ненадолго уцепиться в выгодном положении, однако ей не хватило проворности, чтобы совершить точный прыжок в сторону испуганно пищащих птенцов. Хищница разозлилась — её хвост гневно распушился. Она не собиралась сдаваться без боя, и Найлу даже стало жаль её. Он знал, что дикая кошка испугается и убежит, когда они начнут скрипеть дверями. – Надо было огонь прихватить, – заметил Хоран, осторожно переступая по непримятой траве. Он некстати вспомнил о листоедах, и теперь у него назойливо чесалась поясница. – Там сейчас, наверное, темно, а фонарик в ближайшие несколько часов скончается смертью храбрых. – Ты же не думаешь, что в высокотехнологичной лаборатории, пусть даже и прошлого века, нет источников энергии? – спросил охотник, явно оскорбившись. – В противном случае, наш эксперимент провалился бы, не начавшись. – Боюсь даже думать, сколько денег из бюджета страны ушло на Ваши высоко-технологические игрушечки, – негромко пробормотал Найл. – Не вижу солнечных батарей, – Хоран внимательно осмотрел холм. – Вы там по старинке крыс заставляли бегать в колесе? – поинтересовался он. Старик посмотрел на него с таким видом, словно Найл переехал на велосипеде его любимую лужайку со свежепосаженными петуньями. – Мы не пользовались солнечными батареями, есть множество других способов получить энергию, – принялся разъяснять Ро-Ао. – Помимо топливных элементов, мы использовали микро-гидроэлектростанцию, к югу отсюда есть ветро-генератор, спрятанный за верхушками деревьев, а внутри, на всякий случай, имеется устройство на мускульной тяге. Значит, «крысы» всё-таки бегали в колесике. – Интересно, – протянул Найл, пытаясь рассмотреть хоть одну эмоцию на лице тщеславного старика. – Значит, Вы не имеете никакого отношения к изменению климата и при этом в солнечной Мексике предпочитаете пользоваться энергией приливов и отливов? Как-то это всё странно, не находите? – Это был вопрос эстетики, – с нешуточным упрямством ответил Ро-Ао. Проще было найти на Северном Полюсе золотой песок, чем смутить этого старого прохвоста. – Мои коллеги не хотели, чтобы жителей деревни привлекли массивные солнечные батареи. Никто не должен был знать, что тут идет работа, поэтому мои коллеги постарались сделать всё, чтобы эта часть джунглей выглядела нетронутой. Еще лет сорок назад люди серьезно относились к своей работе, а потом всё пошло псу под хвост, – пропыхтел охотник. – А бункер подозрительно не выглядит? – почти насмешливо протянул Найл. Следовало отдать этим ученым должное, он не смог рассмотреть ветро-генератор среди вековых деревьев, да и микро-ГЭС ускользнула у него из под носа, однако ему тяжело было поверить, что жители деревни так долго игнорировали наличие целого бункера. Разве что Ро-Ао не скрывал от него еще один секрет, заключающийся в том, что он очень удачно устраивал несчастные случаи тем, кто случайно узнавал его тайну. – Снаружи он покрыт зеленью, ты бы и не обратил внимание, если бы я не сказал, – осадил его старый охотник. – К тому же, здесь, как видишь, бродят хищники. «Он точно устраивал им несчастные случаи», – подумал Хоран машинально, однако на его лице это никак не отразилось. – Эта кошка ненамного больше домашней, – тем не менее, заметил Найл вслух, указывая на маленькую хищницу. – Эта кошка — не единственный хищник в этих краях, – Ро-Ао многозначительно покачал седой головой. Они приблизились к углублению, исчезающему в тени. – Животные постоянно перемещаются по джунглям в поисках пищи. Конечно, если охотники отпугивают их, они стараются не заглядывать в деревню, однако почти все хищники могут преодолевать огромные расстояния за короткий промежуток времени, – подытожил охотник. – Крути колесо. У тебя, конечно, болит рука, но здесь от тебя больше толка, чем от старика. – Еще меня переживете, – хмыкнул Найл, вцепляясь в колесо. Он не хотел шутить на эту тему, однако велел себе держаться с Ро-Ао на строже. У него не было никаких доказательств, что он как-то вредил жителям деревни (помимо его игр с динозаврами), однако внутренне чутье подсказывало, что не всё так чисто. Послышался ржавый скрип, напоминающий скрежет могильных плит. Дверь поддалась не сразу: Найл почувствовал, что рука разрывается от боли, но продолжил медленно крутить колесо. Стыд жег его щеки красным. Еще месяц назад он с легкостью разделался бы с этой дверью, а сейчас ему было тяжело повернуть ржавое колесо. Наконец, оно поддалось, и в лицо наемнику дохнул затхлый сквозняк. – Добро пожаловать, – выдохнул Найл, влезая в подсумок за фонариком. – Я так понимаю, генератор еще нужно найти. – Не ерничай, тебе не к лицу, – сказал Ро-Ао, уверенно проходя внутрь. Его макушка быстро растворилась — они спускались по крутой лестнице. Найл поспешил следом за ним, стараясь не отставать больше, чем на два коротких шага. Учитывая, что фонарик находился у него в руках, а Ро-Ао к тому же был стар, как пирамиды Чичин-Ица, наемнику полагалось удивиться тому, как бодро охотник двинулся в темноту. Хоран снова почувствовал любовь: наверное, Ро-Ао мог воспроизвести это место по памяти с завязанными глазами, это невольно внушало жутковатое чувство уважения. Кругом слышалась тишина, поглощающая их вкрадчивые шаги. Найл пытался уловить свист сквозняка, но не мог поймать его слухом — только обросшим лицом, телом, тыльной стороной ладоней. Они спустились вниз, двинулись по широкому коридору. Луч его фонарика освещал бетонные плиты, годы не подарили им трещин. Обшивка казалась прочной. У наемника сложилось впечатление, что ученые собирались переживать здесь ядерный удар. Всё у них было продумано до мелочей. Он уже собрался усмехнуться своим мыслям, как вдруг увидел на стене круговой след трещин от удара. Центр был немного смещен — явно били удивительно мощным хвостом. Ти-рекс. Трещины выглядели так, словно особь пыталась от кого-то отбиться. Должно быть, за ней гнались. – А это что такое? – спросил Найл, подсвечивая след от удара фонариком. Всё вокруг было вычищено — крошки на полу не наблюдалось, местами даже прошлись шпатлевкой, чтобы трещина не сильно бросалась в глаза. Следам могло быть больше десятка лет, в зависимости от того, как давно ученые покинули лабораторию. Вероятно, они больше бросались в глаза при свете, и Найл уже предвкушал тщательный осмотр лабораторий после того, как они найдут генератор. – Это Люциус, – непринужденно заметил Ро-Ао, мельком взглянув на слабеющий луч фонарика. – А, то есть у той огромной глыбы есть имя? – нервно хихикнул Хоран, вспоминая гигантского ящера. – Люциус давно мертв. Глыбу зовут Клеопатра. – Вы не представляете, как сильно я хочу Вас послать, – покачал головой Найл. Они незаметно прибавили шаг. Коридор всё не кончался, но Ро-Ао внезапно скрылся из виду, и Найл пошарил фонариком по сторонам, пытаясь понять, что приключилось. Старый охотник резко покашлял слева: развилка. Значит, именно там находились технические помещения. Наконец, они уперлись в дверь с еще одним колесом, и Найлу пришлось доверить фонарик товарищу. Еще пара дверей, и о миссии можно было бы забыть, но Ро-Ао сразу прошел внутрь и указал лучом на панель с рычагами. Их было около десятка, и Найл вопросительно уставился на старика. В темноте, вероятно, он его лица не видел. – Нужно опустить те, что с желтыми наклейками, – сказал охотник. Пришлось наклониться, чтобы рассмотреть еще и наклейки. Рычагов, отмеченных желтым, было около трех штук. Еще имелось три зеленых, три синих и один красный. Найл бы поинтересовался, зачем они нужны, если бы время так не поджимало. Рычаги поддались не сразу, и Найл понял, почему старик не захотел опустить их сам. Они отнимали сил не меньше, чем колеса, разве что были более удобными в обращении. Ро-Ао подошел к стене и легко чем-то щелкнул, словно взводил курок. Послышался хлопок, Найл испугался, что слетели предохранители, однако уже через секунду помещение наполнилось светом. Это была небольшая комнатка, наполненная щитками, рычажками и проводами. Отсюда, вероятно, можно было контролировать весь бункер. Найл увидел даже тускло загоревшуюся панель, напоминающую экран старого лампового монитора. – Теперь в лабораторию? – спросил Найл, отряхивая ладони. – Если хочешь поподробнее узнать о том, чем мы занимались, – пожал плечами Ро-Ао, хотя глаза у него невольно загорелись. – Я бы обследовал складские помещения в поисках взрывчатки и других полезных вещей. Это уже нельзя было игнорировать. Найл хотел, собирался довести дело до конца и уже потом сдать старика под трибунал, но сейчас у него взыграли все чувства одновременно. Ярость, копившаяся так долго, обида за чудесное племя, приютившее его и так долго имеющее дело с этим мошенником. Возможно, от гибели их спасло лишь чудо. – И зачем же в научно-исследовательской лаборатории, занимающейся динозаврами, взрывчатка? – спросил он. – Вы собирались стереть деревню с лица земли, если бы кто-то из племени узнал о Вашей деятельности? – Нет, конечно, нет, – категорично откликнулся Ро-Ао. – Взрывчатка могла понадобиться для многих вещей. Для того, чтобы глушить рыбу. Для строительства! Для того, чтобы держать динозавров под контролем! Найл посмотрел на старика с недоверием. Они оба не были невинными детьми, у каждого за спиной имелся свой груз ошибок. Хоран и себя не мог назвать безгрешным, однако ему тяжело было справиться с подозрениями. Чутье так редко его подводило, что он не мог понять, где именно проходит тонкая грань погрешности. Он открыл дверь и вышел из маленького помещения. Теперь, от яркого света, у него слезились глаза. – Я буду следить за Вами, – сказал Найл, когда старик вышел и протянул ему уже ненужный фонарик. – Вы, конечно, пышете энергией и здоровьем, но я моложе Вас и, если мне повезет, смогу предотвратить Ваши коварные задумки, – Ро-Ао не издал ни звука. – Где гарантия, что деревья упадут, как нам надо? – Мы подпилим их, – ответил старик таким голосом, словно говорил о чем-то обыденном. Похоже, теперь он вел его к лаборатории. У него в руках была пыльная карта из технического помещения, словно он в ней нуждался. – Но ведь, чтобы дерево упало, как надо, нужно сделать два подпила и учесть направление ветра, – заметил Найл, и его рука тупо разнылась, предчувствуя работу с пилой. Старик, вероятно, будет скверным помощником в этом деле, но только с ним Хоран мог успешно закончить миссию. – Нужна будет двуручная пила и топор, и еще еды на девять с половиной тысяч килокалорий. – Или выброс адреналина, – непринужденно сказал охотник и, к большому удивлению Найла, подмигнул ему. Найл позволил себе хмыкнуть. Они снова свернули влево — вновь вернулись к главному коридору. Теперь здесь было светло, как в больнице, аварийное освещение оказалось необычно ярким, и Хоран мог осмотреть бетонные стены, как следует. Больше никаких следов недовольных ящеров не наблюдалось, но голые стены с вкраплениями дверей всё равно нагоняли жути. – Хотите, чтобы Клеопатра сперва погоняла нас по лесу? – поинтересовался он. От него не укрылось, что старый охотник произносит имя особи с едва ли не отеческой нежностью. – Я имел в виду тех особей, что будут проверять яйца, – заметил Ро-Ао, останавливаясь у очередной защитно-герметичной двери. Здесь колесо было поменьше, полностью серебристое. – Пришли. Здесь тоже может быть что-то полезное. Заодно увидишь, как мы тут работали. Навалившись на колесо, как следует, Найл с удивлением понял, что оно поддалось чуть лучше, чем предыдущие. Возможно, из-за размера, но была вероятность, что расходились его мышцы. Рука уже привычно обожгла его тупым спазмом, но Хоран уже привык к тому, что рана каждый раз шалит. Они щелкнули рычажком, и новая порция ослепительного света залила лабораторию. Большие высокие столы отливали металлическим цветом. Они выглядели, как новые. Не просто заводские — современные, словно кто-то выдернул их из новейшей лаборатории. Оборудование лежало так, словно еще пять минут назад кто-то пользовался им — пробирки, колбы, весы, чашки Петри, микроскопы. Было множество измерительных приборов, и Найл понятия не имел, зачем они нужны. Здесь же находились новейшие датчики, а выключенная панель и вовсе была сделана в последнее десятилетие, возможно, за год или два до катастрофы. Лабораторию продолжали спонсировать из года в год, проект не был заброшен и развивался весьма успешно. Более того, Найл увидел на стене ряд флагов крупнейших государств — они всё еще работали вместе, словно не было никакой вражды. Внезапно зрение Найла сфокусировалось на том, что он принимал за неоднозначный фон. То, что казалось ему мутными баками, обрело очертания, и Хоран медленно подошел к стеклянным капсулам высотой в человеческий рост. Он понял раньше, чем рассмотрел целиком: внутри находились заспиртованные динозавры, в основном, хищники. Их макушки выныривали наружу и начали портиться. Некоторые, погруженные головой вниз, напротив сохранили верхнюю часть тела в целости, однако хвосты и лапы были под угрозой. Хоран прошел мимо — их было больше двух десятков, лишь вдоль одной стены. У другой стены баков было не меньше. Найл понял, что помимо игуанодонтов, почти все динозавры в баках являются родственниками тираннозавра. В голове что-то щелкнуло — не могли ли ученые заниматься здесь разработкой «биологического» оружия? Иначе зачем вкладываться в этот проект настолько сильно. – Нет! – воскликнул Ро-Ао, бросаясь к капсулам. У Найла чуть сердце не выскочило через рот, когда он увидел, как старик мечется от одного динозавра к другому. – Нет! Они испортились! Все до единого, каждый образец! – В чем проблема напихать туда новых трупов? – спросил Хоран, переводя дыхание. Смотреть на заспиртованных тварей ему было непросто, словно они могли в любой момент открыть глаза и посмотреть на него. – Во многих биологических институтах это практикуют. Не мне Вас учить спиртовать животных. – Это не трупы, – просипел старик, прижимаясь лбом к капсуле с полуразложившимся аллозавром. Запотевшее стекло выражало крайнюю степень его отчаяния. За пять секунд он надышал целое облако. – Это были... живые особи. Они были погружены в сон, их жизнедеятельность поддерживалась с помощью питательной жидкости. Похоже, её нужно было подливать в баки, но меня не было, и я не смог... Сейчас Найлу не помешала бы хорошая пощечина, равно как и Ро-Ао, что готов был лить слезы из-за погибших образцов и при этом казался абсолютно спокойным, когда покидал родную деревню, детей и внуков. – Послушайте, – Найл схватил старика за плечи с такой силой, что чуть не оторвал его от земли. – Мы с Вами сейчас работаем вместе. Я планирую убить этих тварей, защитить деревенских и, по возможности, людей Большой Земли. И это никак не сходится с тем, что я здесь вижу. – Но эти динозавры никому не причинили бы вреда, они просто спали и были пригодны для изучения! – возразил охотник, мотнув головой в сторону мертвых ящеров. – Вовсе нет, – жестко сказал Найл, рассматривая пергаментное лицо. – Вы изучали их, а потом вынимали, будили и выпускали в джунгли, предварительно закрепив на них те датчики со стола, – произнес Хоран, выцеживая каждое слово. – Мы бы уничтожили место гнездования, ученые бы клялись и божились, что из лаборатории не утечет ни один образец, но уже через пятьдесят лет всё началось бы заново. Я знаю это, тяжело отказаться от такой власти, – сказал он, чуть смягчив интонации. – Но другие люди не должны разбираться с последствиями Ваших ошибок. А теперь давайте всё здесь изучим, нам любые инструменты помогут. И, если хоть один образец ещё можно вернуть к жизни, даже не думайте об этом. Лес и так кишит этими тварями.