***
Уилл не мог это просто так оставить. Конечно нет. Как бабочку к пламени, его влекло к Ганнибалу с непреодолимой силой, которая не позволяла ему даже рассматривать идею о прекращении их взаимодействий. Решимость и вина Уилла побудили его на получение ответов, связанных с причиной смерти Мэттью. Уилл точно знал, что это произошло из-за него, но ему нужно было это услышать от человека, который хотел, чтобы это убийство свершилось. Который, видимо, его заказал. Абель Гидеон был очевидным выбором, но он теперь в одиночке, так что Уилл не смог бы до него добраться, не подняв тревогу, а у Уилла не было настроения для очередных отчитываний перед Чилтоном. С Ганнибалом же, с другой стороны, будет очень легко поговорить, раз отделение в режиме строгой изоляции, и там лишь два санитара для наблюдения. Барни наблюдал за отделением в течении дня, а мужчина по имени Стивен Бейкер — по ночам. Уилл с ним разговаривал пару раз и знал по разговорам других санитаров, что он был отцом-одиночкой троих подростков, старающимся оплатить их колледж. И, если это не сплетни, за денежные взятки он мог закрыть глаза на некоторые вещи. Когда Уилл закончил со своими секретарскими делами, то направился в комнату наблюдения, в которой был Бейкер. Он передал мужчине белый конверт с деньгами, и Бейкер без вопросов выключил мониторы и достал спортивный журнал. — У тебя пятнадцать минут, — хрипло сказал он. Этого было более чем достаточно. В тусклом свете ночного освещения отделение было устрашающе тихим и заброшенным. Заключенные едва двигались, спали или попросту не смели шуметь. Они знали, что случилось, из-за чего ввели режим строгой изоляции, и теперь в воздухе висела некая настороженность. Будто вдох перед погружением. Уилл не мог понять, чего они ждут. Из-за этого его кожа раздраженно зудела. Уилл остановился перед камерой Ганнибала и вгляделся во мрак. Он мог лишь выделить очертания кровати и туалета (без унитаза), а на кровати вытянутое тело отдыхающего Ганнибала. Его черты лица были в тени, но Уиллу не нужно было его видеть, чтобы знать, что тот не спит. У Ганнибала был невероятно чуткий сон, и скрип ботинок Уилла объявил о его присутствии, когда он зашел в отделение. — Чилтон прав? — начал Уилл. — Это вы заставили Гидеона напасть на Мэттью и убить его? Глубокий голос Ганнибала будто прогрохотал в темноте. — Пожалуйста, Уилл. Давайте не будем пятнать наше воссоединение именем этого человека, он ниже этого. Если вам так надо задать интересующие вас вопросы, то сделайте это в соответствии со своими собственными убеждениями. Уилл выдохнул. — Хорошо, но вопрос остается тем же. Вы заставили Гидеона убить Мэттью? Послышался стук металла о бетон, и Ганнибал встал с кровати. Его затененная фигура подошла к решетке, прежде чем свет осветил его лицо. С прошлой недели, когда Уилл последний раз видел Ганнибала, тот похудел, будто недостаточно ел (возможно, из-за наказания Чилтона?). Кожа стала бледнее, так как ему больше нельзя было выходить на улицу, темные круги под глазами были похожи на выцветшие синяки. Ганнибал облокотился на решетку, жадно впившись глазами в Уилла. — Зачем задавать мне вопрос, если ответ вам уже известен? Уилл рефлекторно сглотнул. — Я хочу услышать, как вы это говорите. Ганнибал взглянул на камеру видеонаблюдения над ними. — Вы пытаетесь подловить меня, Уилл? Вас послал доктор Чилтон, чтобы получить признание? Уилл покачал головой. — Чилтон меня не посылал, он не знает о нашем разговоре. Камеры отключены на пятнадцать минут, я здесь по собственному желанию. Ганнибал улыбнулся. — Умный мальчик. Уилл сделал шаг вперед. — Вы ответите на мой вопрос? Ганнибал наклонил голову, глядя на Уилла своим нервирующим взглядом. — Что я получу взамен за свою честность? Это слегка отрезвило Уилла. Ганнибал всегда был обходительным во время их бесед, Уилл никогда не думал, что Ганнибал что-нибудь за это захочет. Уилл неловко переступил с ноги на ногу. — Мне практически нечего вам дать, Ганнибал. Отделение в режиме строгой изоляции, а все ваши привилегии отменены… — Я не прошу вас передать мне контрабанду, — спокойно прервал его Ганнибал. — Это не то, что я хочу. Уилл смущенно пожал плечами. — Тогда чего вы хотите? Ганнибал рассматривал Уилла из-под опущенных ресниц. Для любого другого человека это бы значило застенчивость. Но Ганнибал уж точно не был застенчивым. — Обмен информацией. Уилл не понимал, что был сильно напряжен, пока не расслабился. Он чего-то ждал — ну, он не уверен чего. — Услуга за услугу, доктор? — Разумеется, — ответил Ганнибал. — Я расскажу вам все о Мэттью, если вы расскажете мне о своем первом сексуальном партнере. Уилл моргнул, подумав, что неправильно расслышал. — Моем первом сексуальном партнере? — Да, — сказал Ганнибал, по его лицу ничего нельзя было понять. — Относительно простой вопрос, не так ли? — Ганнибал, — медленно сказал Уилл, — вы каким-то образом принудили серийного убийцу убить человека, которого подозревали в симпатии ко мне, и теперь вы хотите, чтобы я вас усладил рассказом о моем первом сексуальном партнере? Ганнибал низко рассмеялся, и это вызвало невероятное чувство в животе Уилла. — Это несравнимо. Ваш первый партнер — просто воспоминание, и, как и для большинства людей, первый раз бывает часто довольно неловким и неопытным. Тогда я вас не знал, в то время как Мэттью был «возможным» и был в состоянии стать кем-то большим, кем-то, кем я не смогу быть для вас, так как нахожусь здесь. И вот, в этот момент тяга между ними обнажилась. Все кусочки пазла собрались воедино, и Уилл прочистил горло, пытаясь собраться с мыслями. — Звучит довольно самоуверенно, что вы были бы «возможным», если бы обстоятельства были другие. Ганнибал не отводил от него взгляд. — Вы думаете по-другому? Уилл не мог и не собирался унижать себя притворством. — Мы этого никогда не узнаем, раз вы здесь. Теперь, что вы хотите о нем знать? — Сколько вам было лет? — спросил Ганнибал. — Семнадцать, Эндрю был старше меня на год. — Он знал о вашей эмпатии? Уилл покачал головой. — Нет, никто не знает, кроме моих родителей. Это не то, о чем я бы хотел, чтобы все знали. Кроме того, это ведь не те вопросы, на которые вы хотите получить ответы, не так ли? Ганнибал приподнял бровь. — Нет? Уилл хитро на него посмотрел. — Вы хотите узнать о моей первой сексуальной близости, а не эмпатии. Вы ведь так сказали? Мой первый сексуальный партнер? Ганнибал улыбнулся. — Тогда, как это было? — Именно так, как вы и сказали. Неловко. Неопытно. Болезненно. — Болезненно в обычном смысле или из-за чего-то другого? — спросил Ганнибал. Уилл рассеянно потер запястья, засмущавшись из-за подробностей. — Болезненно в обычном смысле, потому что мы имели лишь обобщенное представление того, что нужно делать. Болезненно из-за иного, когда я понял, что он думал о другом. Это было нечто, что я понял неосознанно. Глаза Ганнибала светились во мраке. — Недальновидно с его стороны. Ваша эмпатия усиливается от прикосновений? Кожа к коже? — Нет, — ответил Уилл. — Я просто… я просто знал того человека. Почувствовал их, понял. — Интересно, — пробормотал Ганнибал. Уилл покачал головой, избавляясь от воспоминаний. — Теперь расскажете о Мэттью? Я выполнил свою часть. Ганнибал неохотно согласился. — Как пожелаете. Я уверен, что вы сами разобрались в деталях. Мэттью Браун должен был умереть, и это произошло. Повеяло холодом от того, с какой легкостью Ганнибал мог это сказать, будто вычеркнул что-то из списка дел. — Как вы заставили Гидеона это сделать? — Это было не так сложно, как вам кажется. Я взрастил идею в мыслях Гидеона о том, как легко было бы убить санитара, что то, как Мэттью обращается с заключенными, не должно продолжаться. Мы все серийные убийцы, Уилл, нам не сложно забрать чью-то жизнь, когда мы этого хотим. — И Абель хотел, — закончил за него Уилл. — Он здесь был дольше всех нас, — согласился Ганнибал. — Он схватился за шанс. Жаль, что я не смог быть этому свидетелем. — Уверен, что вам бы тоже это понравилось, — насмешливо сказал Уилл. — Вам скучно, доктор Лектер? Вы не в ладах со скукой, и любое осознанное неуважение может оправдать ваше убийство. — Не было осознанного неуважения, Уилл, у него было явное намерение присвоить вас себе, — сказал Ганнибал, не повысив со злости голос, как это сделал Уилл. — Я никому не принадлежу, — прошипел Уилл. — И я отказываюсь винить себя в чем-либо. Это лишь ваши действия, независимо от того, для чего, по вашему мнению, вы это сделали. Уилл развернулся и пошел обратно. Скрип ботинок делал все это слишком драматичным. Но он не мог заглушить звук хриплого смеха Ганнибала.Часть 7
29 июля 2018 г. в 20:43
Верный своему слову, доктор Чилтон назначил Уилла себе секретарем в приемной, вдали от камеры Ганнибала. Он сидел за небольшим столом в помещении, где также были вешалка для одежды, темно-коричневый кожаный диван и низкий журнальный столик, который был в «Good Housekeeping» около шести месяцев назад.
После пяти дней постоянных ответов на звонки и на корреспонденцию Чилтона и приготовления для него кофе, Уилл возненавидел это.
Если Уилл и думал, что просмотр мониторов в наблюдательной комнате это скучно, то это было совершенно несравнимо с работой секретарем Чилтона. Обычно этим занимался наименее опасный заключенный, но Чилтон был твердо уверен, что Уилл прекрасно подходит для этой работы.
— Было бы прекрасно иметь здравомыслящего человека для бесед, — сказал он с пресной улыбкой на лице. — Довольно утомительно, что Лайонел мог говорить только о кроликах, не так ли?
Если Чилтон хотел с кем-нибудь поговорить, то ему не стоило выбирать для этой работы Уилла.
В любом случае, с Чилтоном было трудно разговаривать. Он был тем человеком, который может бесконечно обсуждать свое повышение по карьерной лестнице или свой успех и не имеет никакого интереса к тому, что не касается психиатрии или непосредственно него.
Хотя не то чтобы Уилл часто виделся с Чилтоном. Он был либо в своем кабинете за плотно закрытой дверью, либо уезжал на ночь домой. Когда его не было, Уилл мог наконец расслабиться. Что-то в нем вызывало у Уилла мурашки.
У Грэма было довольно много свободного времени, и это частенько приводило к тому, что он постоянно размышлял над событиями прошлой недели. Это подкидывало ему подробные образы распятого тела Мэттью. И реакцию Ганнибала на мониторе, ту проклятую улыбку.
Смерть Мэттью — его вина? Мог ли он ее предотвратить?
Конечно, мог. В первую очередь он не должен был потакать своему любопытству в отношении Ганнибала, он должен был поступить правильно и проигнорировать попытку мужчины его привлечь. Он сам в этом виноват, и Мэттью поплатился за это.
Вина и самобичевание вызывали не самые приятные эмоции, но он заставлял себя их чувствовать. Это все, что он мог сделать в этой ситуации, и если бы он был с собой честен, то он бы подал заявление об увольнении, как только это все произошло.
Но он этого не сделал.
И это говорит намного больше, чем что бы то ни было.
Послышался треск по внутренней телефонной связи.
— Уилл, будьте добры, зайдите в мой кабинет.
Чилтон сидел за столом в своем кабинете, сосредоточенно изучая бумаги на столе. Они были разложены по всей его поверхности, и, судя по всему, это были рисунки Ганнибала. Они должны были быть в хранилище, но вместо этого небрежно разрытая коробка лежала на ногах Чилтона.
После паузы Чилтон поднял голову и слишком уж ликующе улыбнулся.
— Уилл, присаживайтесь. У меня есть для вас кое-что интересное.
Уилл в этом сильно сомневался, но все же сел напротив. Чилтон торжественно передал несколько листов. Уилл, нахмурившись, взял их и взглянул на карандашный рисунок Ганнибала: чьи-то замершие в движении руки, напряженные плечи, горло мужчины с выделяющимся адамовым яблоком, ключица виднеется из V-образного ворота одежды санитара…
Уилл пролистал рисунки с нарастающим чувством паники из-за знакомых изображений. Он должен был узнать, ведь это его собственное тело, которое Ганнибал воспроизвел в мелких деталях. Множество изображений лица Уилла с разными эмоциями, иногда только его глаза, завитки волос, спадающие на лоб, приоткрытые губы…
С покрасневшими щеками Уилл смотрел на то, как Ганнибал набросал Уилла в полный рост, обнаженного и покоящегося на чем-то, похожем на простыни, глаза полуприкрыты, лицо выражает скромную чувственность. Уилл окаменел, не в состоянии отвести от этого взгляд.
Чилтон рассмеялся над реакцией Уилла, явно наслаждаясь моментом.
— Должен признаться, что тоже здесь остановился. Такое внимание к деталям. Просто чудо.
Уилл понял, что чуть не порвал бумагу, сжав ее излишне сильно, и заставил себя расслабиться.
Чилтон продолжал, совершенно не обращая внимание на пошатнувшееся спокойствие Уилла.
— Сначала я подумал, что он вами просто увлечен, легкая влюбленность в одинокого человека. Но теперь я вижу, что он полностью вами одержим, — он вновь рассмеялся и откинулся в кресле.
Это не было смешно. Этот мужчина, психиатр со всеми его полномочиями и ответственностью, считал это забавной шуткой. Мэттью был мертв, и Ганнибал имел влияние, которое распространялось за стены его камеры. Разрушительная сила.
Это было уже за пределами простой игры, а Чилтон, похоже, даже понятия об этом не имел.
Уилл положил листы обратно на стол, стремясь отдалиться от… внимания Ганнибала к его персоне.
— Я не знаю, почему Ганнибал меня нарисовал, — наконец сказал Уилл. — Но я сомневаюсь, что это одержимость, как вы сказали.
— Пристрастие. Очарование. Выберите любое, что хотите, на свой вкус, мистер Грэм, но мы оба знаем, что вы на прицеле у Ганнибала, его личное развлечение. Вам не любопытно, к чему это приведет? Мне — да.
Уилл встал.
— Могу себе представить, что ни к чему хорошему. Теперь я могу уйти, или я вам еще нужен?
Чилтон махнул рукой в сторону двери.
— Пожалуйста. Через некоторое время вы вновь сможете начать работать в отделении. Доктор Лектер однозначно по вам соскучился.
Уилл не ответил, лишь с силой захлопнул за собой дверь.