Семья.

      Эта мелочь действительно решила, что я её тут же начну обучать всему на свете. И кто меня за язык-то тянул? С такой липучкой я не мог показаться перед глазами своих кадетов. Для меня начать доверять человеку, а уж тем более впустить его в близкий круг было равносильно признать его как одного из самых дорогих моему сердцу людей. Появление лишней Ахиллесовой пяты меня не очень вдохновляло, особенно после гибели сначала друзей из Подземного города, а потом и собственного отряда. Похожих смертей я боялся больше не пережить. И дабы не привязываться так сильно к людям, старался показывать свои самые худшие качества. К моему сожалению и в то же время огромной радости ни со Смитом, ни с Зоэ холодность, презрение и не самое лучшее поведение не прокатили. Они оба с первых секунд знакомства читали меня как раскрытую книгу. Сначала это откровенно раздражало, а потом начало пугать. Я начал привыкать к их присутствию, доверять им. И тем страшнее становилось, когда за стенами наши отряды разбредались в разные стороны. В эти моменты каждый раз в голове стучала мысль, что я могу не успеть к ним на помощь, а грудь сжимал холодный железный обруч. Я опасался дружить. А после гибели Петры запретил себе любить.       А вот теперь эта девчонка, что так преданно и невинно смотрит на меня и видит лучшего воина человечества, что желает брать пример со спасителя, не знает до чего грязная душонка у неуверенного, трусливого человека с маской вместо лица и огромной, постоянно то разрастающейся, то сжимающейся, пустотой внутри.       Ранда оказалась не похожа ни на кого, встречаемого мной ранее и в то же время словно собрала разные осколки со всего корпуса: упорство Йегера, сила воли Микасы, любознательность Ханджи, тактика Смита, ум Армина.       Наивно пологая, что от тренировок из моего детства быстро закончится запал, я загрузил девочку по полной. Но у Ранды оказалась и моя сила духа. Не обращая внимание ни на трясущиеся от усталости коленки, ни на стёртые кисти рук, мелкая только тихо подходила ко мне перед сном и тыкала в нос томом со сказками. И я уступал этой безмолвной просьбе, в знак уважения перед её прошлом.       Через несколько месяцев такого распорядка, я решил перестать делать упор только на силовые тренировки, понимая, что ребёнок останется стоять на своём. Подключив Армина в помощь, я дал ему задание вдолбить в голову девочке максимально возможное образование, соответствующее её возрасту. Вскоре и Ханджи подключилась с научными терминами, и Браун со своей священной кулинарией. Так что в школу ребёнок пошёл подготовленный по всему, чему можно и нельзя, и вооружённый знаниями по всем фронтам.       Почётным кортежем Ранде пришлось стать самым спокойным и рассудительным людям сто четвёртого разведывательного корпуса. Эрвин то же порывался проводить липучку до школы, но его перехватило по дороге высшее командование. Так что до дверей нужного учреждения девчушку довели я с Арлертом.        От нашего центра до конечной точки пути было приличное расстояние мостовой. Выбор транспортного средства пал на лошадей. В этот момент мне было искренне жаль невозможность запечатлить разочарованное лицо парня, ожидавшего восторга девочки по типу Ханджевого визга. Ранда же спокойно подошла к животному, потрепала склонившуюся к ней морду и с совершенно спокойным лицом сунула на ладошке толстенную морковку. Шоколадного цвета мустанг задумчиво посмотрел на внезапно предложенное угощение, моргнул пушистыми ресницами и аккуратно шевеля толстыми тёплыми губами взял овощ. Смачно хрумкая неожиданными витаминами, боевой друг в благодарность легонько и дружелюбно взъерошил так старательно расчёсанные мной светлые волосы, вернув прежнее гнездо, с чем я упорно боролся около получаса назад, на своё законное место.        Мой вырвавшийся сквозь зубы рык негодования заставил малую спокойно провести пятернёй по волосам, придавая им более человеческую форму.       Добравшись до школы и попрощавшись до новых встреч, обратно мы вдвоём ехали в молчании. Армина ощутимо трясло от моего лица. А у меня в душе почему-то скреблись кошки от нарастающей тоски по всё-таки как-то ставшей дорогой сердцу Ранде.