Отражение

      Питер отсутствовал. Полностью.       Тони мог сказать это с уверенностью, только взглянув на неподвижные веки подростка: реснички не дрожали, а зрачки не метались из стороны в сторону. Причастность к миру живых выдавало лишь мерное дыхание. Каждый вдох оканчивался неуёмным сопением и слабым подёргиванием носа. Рот был слегка приоткрыт, и с уголка с минуты на минуту должна была потечь слюна. Старк улыбнулся такой картине, присел на край кровати, отчего та мягко прогнулась под его весом, и, почти специально, невесомо провел ладонью пару раз по кокону из одеяла. Парень на прикосновение в большей степени не отреагировал, разве что сильнее втёрся переносицей в сгиб собственного локтя. Глубокий сон. Мужчина готов сделать немыслимую ставку на то, что ребёнок даже не вздрогнет, если в ближайшие десять-пятнадцать часов произойдет Второе пришествие. Тело и мозг отчаянно требовали здорового сна и, наконец, их потребность удовлетворяется. Хоть и создалось такое впечатление, но отдохнуть, всё же, можно не только в гробу.       На улице светло – ещё даже не закат. Поэтому резкое потемнение в комнате отрывает миллиардера от созерцания своего чада. Попавшая в поле зрения Мэй, стояла напротив окна, ещё держа пальцами края плотных серых штор, задёрнутых ею секундами ранее. Меценат кивает ей в знак благодарности, попутно одной рукой заправляя покрывало на манер конвертика, по привычке делая вид, что так и задумано. Потом, едва ли контролируя себя, наклоняется и одаривает юношеский лоб коротким, сухим, но несоизмеримо тёплым поцелуем, который говорит особое: «Сладких снов, малыш», будто его сыну лет пять, а не пятнадцать. Парень и правда во сне на подростка слабо тянет – личико совсем-совсем детское, если пристально не разглядывать. Тем лучше. Это, своего рода, сглаживает понимание того, что тринадцать лет, которые можно было провести так, как полагается в американской семейной рекламе тридцатых, безвозвратно канули в никуда.       Гений встаёт, устало потирая затёкшую шею, на выдохе тихо пропевает малознакомую мелодию и, проверив наличие ключей в кармане брюк, отправляется на выход. Мэй не отстаёт – заправляет тёмную прядь волос за ухо, попутно проверяя наличие серёжки со слабой застёжкой, на автомате хватает со спинки стула ношенный бордовый блейзер, чтобы кинуть его в корзину для грязного белья, и спешит покинуть комнату, дабы дать любимому племяннику насладиться необходимым отдыхом. Женщина напоследок задерживает на ребёнке взгляд, по-доброму улыбается и мягко затворяет дверь. Питер на мгновение хмурится, бормоча что-то неразборчивое сквозь сон, но сразу расслабляется, больше натянув одеяло и, наконец, пустив слюну на подушку.       Гостиная встречает неизменным творческим беспорядком, в простонародье именуемым бардаком, звуками работающей посудомоечной машины и запахом горячей лазаньи со жжённой сырной корочкой. Тони проводит рукой по волосам, зачёсывая их назад, и садится на диван, отчётливо чувствуя скованность в мышцах. Спонтанно смотрит на наручные часы, но время не фиксирует, так как голова забита совершенно другими мыслями. Складывает руки на груди и, по привычке, цокает языком. Он не собирался задерживаться, поэтому удивлён, когда чувствует нежные объятия: Мэй перегнулась через спинку дивана, отчего её пяточки легко выскользнули из чёрных балеток, и крепко прижалась к нему сзади. Её бархатная щёчка касалась его подровнённого виска, а наманекюренные пальчики сжимали воротник выглаженного пиджака. Гений скосил взгляд в бок, но вырываться не спешил. - Я Старк, детка, нежности не для меня, - брюнетка пародирует, артистично понизив голос, а после пропускает смешок. – Сказал ты, прежде чем Мэри выхватила из твоих рук портвейн и беспрецедентно толкнула тебя, благодаря чему кто-то пятибалльно навернулся в бассейн. «Охладись, плохой парень» или как-то так? Сентиментальность в твои годы – плохой признак. Стареешь. - Плюс один за хорошую память и минус десять за неправильную формулировку: игриво. Она толкнула меня игриво, а не беспрецедентно. К тому же лови штрафной за указ на мой возраст, - миллиардер отрапортовал почти монотонно, для вида щёлкнув в конце пальцами. – Раунд за мной. - Как скажешь, - итальянка расслабилась, чувствуя, как на её запястье с поглаживающим движением опустилась твёрдая ладонь. – И, всё же, ты ностальгируешь. Жаль, что он уже не малыш.       Меценат кивнул, потёршись затылком о женскую ключицу, и поудобнее устроил голову. Ощущение искренней ласки потопило его с головой, на некоторое время оборвав всякую связь с внешним миром. Последний раз он испытывал подобное чувство в отношениях с Пеппер: они разговаривали, лежа в постели без сна в его башне во втором часу ночи. Она играла с его волосами, любяще поглаживая их, выслушивала его бредни по поводу назойливых работников кафе, что вопреки возмущениям настойчиво пихали сдачу ему прямо в руку, и изредка вставляла комментарии в стиле: «Это абсолютно нормально, Тони, не принимай так близко». Что бы она знала. Он и не надеялся на понимание с её стороны, хоть и не показывал этого. Просто хотелось с кем-то поговорить. Оттого он и пропускал мимо ушей её замечания и продолжал свою простую жалобу, не требуя сочувствия. Имело значение лишь то, что его слушали в созданной доверительной обстановке и дарили толику тепла и частичку заботы.       Вирджиния Поттс – идеальная женщина. Она совершенна от солнечной макушки до кончиков лакированных туфлей на семисантиметровых каблуках; от длинных ресниц до аккуратных пальчиков; от ровного носика до изящных запястий; от шикарной оболочки снаружи до прекрасного духовного содержания. И если сравнить её с какой-нибудь вещью, то она была бы бесценным произведением искусства эпохи Ренессанса; редким сокровищем из пиратской пещеры, о котором одну за другой слагают легенды; одной из самых ярких звёзд на небе; алмазом чистой воды с искуснейшей огранкой. Она была спокойной, очень терпеливой, обладала чувством юмора, могла поддержать разговор практически на любую тему и имела редкое обаяние. По факту: любой мужик душу продаст за такую конфетку, как она. Поэтому, в кои-то веки, Старк стерпел бы выпады в свою сторону и признал бы, что с ним и правда, что-то не так. Ведь он не «любой», а она, при всех её неоспоримых достоинствах и несомненных плюсах, не его идеал.       Не его бриллиант.       В ней не было того очарования, которое когда-то завлекло Тони в молоденькой миссис Паркер. Хотя, очарование – не совсем подходящее слово. Мужчина не мог этого объяснить ни тогда, ни сейчас, но у него до сих пор перехватывало дыхание, стоило вспомнить знакомые зелёные глаза. Пусть Мэри была самой обычной; пусть не обладала модельной внешностью, а на высоких каблуках смотрелась в лучшем случае нелепо; пусть, на первый взгляд, совершенно не выделялась из толпы; пусть у них не всегда находились общие темы для полуночных разговоров за бокалом вина; пусть она имела специфичное чувство юмора и была чересчур флегматичной; пусть – даже так его сердце спустя столько лет всё ещё ныло от банального «не судьба» и избитого «не сложилось». Горечь сожаления временами догоняла его, заставляя уже истлевшие чувства вновь и вновь загораться огненно красным пламенем при виде мнимого, но столь желанного образа. Да, она во многом уступала той же Пеппер, однако, - это не мешало ей остаться для него номером один. Громким, уникальным, неповторимым, любимым номером один.       Наверное, именно поэтому, когда мисс Поттс бросила его, посчитав, что быть с неисправимым самоубийцей-жертвенником – наихудший из возможных вариантов, он ничего не почувствовал. Его душонка не оправилась ещё от предыдущей нервотрепки – не было большого смысла набирать себе новую корзину страданий. Он воспринял это, как пройденную дистанцию на время – дальше был просто логический финиш, к которому он приблизился чуть раньше, чем рассчитывал.       Похоже, его прокляли ещё в прошлой жизни. - Я понимаю, что засыпать на женской груди – обычное для тебя дело, и мне искренне не хочется тебя тревожить, но у меня спина затекла. И я в вечернюю смену сегодня пашу. Выходить через час, а я на чучело похожа, - Мэй нарушает тишину далеко не сразу. На самом деле она решила сделать это только тогда, когда поняла, что чей-то глубокий мыслительный процесс больно затянулся и чем-то начал напоминать дрёму. – Так что вставай. - Даже в таком виде конкуренцию за титул «Мисс Америка» тебе может составить только Нат, - гений вскидывает брови, говоря это в своей непринуждённой манере. Ухмыляется, когда чувствует легкий тычок в плечо. - Знаешь, я могу понять Мэри. Сложно не прыгнуть к тебе в постель, слыша подобные вещи каждые десять минут, - женщина непривычно быстро произнесла предложение, выпрямилась и начала поправлять кичку, вынув две невидимки и придерживая их зубами из-за неимения свободной поверхности под боком. - Ваш покорный слуга всегда у ваших ножек, - филантроп почти пропевает, попутно пролистывая несколько вкладок на телефоне и быстро печатая что-то в заметках. - Что насчёт Питера? - Пока буду следить, чтобы он исправно пил свои таблетки от аллергии, не читал Лавкрафта на ночь, не притрагивался ни к чему, в чём градус превышает число его возраста, и не совался в Джерси, - Старк пожимает плечами. - Не забудь оплатить занятия музыкой. Конец месяца, - дождавшись утвердительного кивка, она продолжает. – О, и у него… - Академический декатлон в понедельник. Знаю. Полу-экскурсионная школьная поездка в Вашингтон. - Это значит? – «и» настолько растянуто, что раздражает. - Не отправлять липовых сопровождающих и не выставлять двойную охрану, - мужчина безэмоционально тянет. – Но мне не нравится это. Здесь почти пятьсот миль. - Но не другая страна же. Боже: у тебя худший синдром пустого гнезда на моей памяти. - Не виноват в этом.       Миллиардер хочет продолжить, но останавливает себя. Своего рода это глупо, ибо он прекрасно понимает, что у него нет ни сил, ни желания, да и Мэй, в общем-то, права. Она хочет что-то сказать, но мужчина останавливает её, подняв руку. Кажется, ей надо собираться на работу. Плюс: за стенкой спит ребёнок с ультра мощным слухом. Даже при том, что он очень измождён, есть вероятность разбудить его бытовой болтовнёй на темы, о которых знать ему пока, в силу деликатности, не обязательно. Нащупав в кармане пиджака солнцезащитные очки, и ловким движением надев их, плейбой встал и мягкой, пружинящей походкой подошёл к итальянке. - В любом случае… спасибо. Спасибо, что присматриваешь за ним, и что находишься рядом. Не знаю, что делал бы без тебя, - на выдохе отрешённо выдал он и, не раздумывая, оставил на её щеке невзрачный, но весьма любезный поцелуй. - Что я говорила про сентиментальность? – она хихикнула, помахав рукой, отчего недорогие браслеты начали позвякивать. - Заткнись. Я отчаливаю, - Старк кривится в усмешке и, отсалютовав, направляется к входной двери. - Завтра в восемь футбольный матч, - доносится ему в спину, когда он уже дотронулся до дверной ручки. – Быки и Тимберс. Понимаешь к чему я?       Тони кивает. Намек слишком подчёркнут - чтобы умудриться не заметить его, надо быть тем ещё уникумом. К тому же: в его силах работать на опережение. Он не зря лазал в телефоне…. Его отец никогда не был с ним на каких-либо простых социальных мероприятиях, хотя сам постоянно заседал на VIP-местах со своей деловой компанией, делая умопомрачительные ставки. Но, к сожалению, Тони в эту компанию не входил. Он вообще не входил в топ «Сто любимых/предпочитаемых вещей Говарда Старка». Оттого, будучи на месте сына, семейного мужского похода на игру, как в любом культовом американском фильме в комедийном жанре, не удостоился. Но это не мешает ему устроить данное времяпрепровождение, находясь уже в роли отца. Он не Говард. И, в детстве, видя перед собой плохой пример, миллиардер теперь знает, как поступать точно не надо. Он старается учиться на чужих ошибках. Конечно, если пойти по всем правилам, то вместо футбола должен быть бейсбол, но Питер его не очень любил. Виноват несчастный случай, благодаря которому в сторону его, на тот момент, маленького мальчика была отбита неудачная подача. Небольшой, но адски твёрдый мяч сильно скосил, прилетев малютке Пити прямо по головке. С тех пор малыш обходил бейсбольные поля десятой дорогой. Поэтому – да, футбол отличная идея. - Я уже заказал билеты, - мужчина говорит, покидая квартиру с лёгкостью на сердце и спокойной улыбкой на лице.       Мэй с минуту смотрит на закрывшуюся дверь с благоговейными мыслями.       Тони Старк справляется. Он, по её скромному мнению, действительно невероятен.

***

      Через открытое окно врывался сквозняк, отчего колыхались выглаженные занавески. На дорогах всё ещё не рассосались утренние пробки, и раздражающие гудки раздавались один за другим, вкупе создавая особо «божественную» симфонию. И Питер, будучи обладателем тонкого и абсолютного слуха, хотел на стену лезть и биться головой о потолок. Однако он не мог себе этого позволить – тётя вернулась всего несколько часов назад со смены, поэтому ещё спала, и ему не хотелось её будить. Впрочем, ему было совсем не до этого – помимо попыток быть как можно тише, он делал ещё массу действий, из-за чего нормально сосредоточиться у него не получалось. Совмещать грамотное начертание собственных схем на специальной синей бумаге, что имелась в ограниченном количестве, с просмотром новой серии любимого мультсериала, периодически отвлекаться на поедание пятой чашки хлопьев и пытаться вчитаться в ноты, постоянно переводя взгляд на дисплей мобильника в попытках уследить за сутью обсуждаемой темы в чате кружка ботаников – то ещё занятие. Конечно, в связи с деятельностью Человека-Паука это его тема: делать всё в последний момент, неистово сходя с ума и разрываясь на части, но легче от этого точно не становилось. Нужно было делать всё и сразу. С музыкой так вообще всё горит: он забыл про неё совсем, а если сегодня не сдаст персональную домашку, то получит линейкой по пальцам в двойном размере. Ещё и мозг нотациями взорвут. Чёрт бы побрал эту старуху-католичку, являющуюся по совместительству его репетитором. До занятия меньше трёх часов, выходить через час и нужно будет тащить свою задницу на Делавер-авеню, что не то, чтобы близко. Он выучил едва ли четверть данных на дом нот, ни разу не удосужился проиграть их дома, и с большим трудом представлял в голове, куда придется ставить пальцы. Как же ему влетит…. А прогулять нельзя, ведь это не школа – за это деньги плачены, узнает тётка – оторвёт голову, как самка богомола самцу. А она узнает, учитывая, что старушенция ей сразу позвонит. Вдобавок: таскаться с инструментом в футляре и рюкзаком, так как костюм надо брать с собой, тоже не комильфо. Да и кинуть его потом, в случае чрезвычайной ситуации, просто негде – рюкзак-то ладно, Бог с ним – потерял шестой, потеряет и седьмой, а вот его инструмент украдут сразу, если он его оставит, ибо вещь далеко не дешёвая, качественная, сделанная под заказ и относительно новая. За весь день Питера обрадовала только одно умозаключение: он выспался.       Проснулся в районе десяти и понял, как же ему хорошо.       Минут двадцать лежал в прострации на скомканной простыне со сбившимся одеялом в ногах. Бездумно пялился на трещинку в штукатурке до тех пор, пока до него не дошло, где именно он находится, и шумно дышал через нос. Потом соизволил лениво подняться с кровати, случайно встав ногой на учебник истории, и, не придавая ничему значения, направился в душ, а то ощущение прилипшей к телу футболки сводило его с ума. А после, уже чистый и посвежевший, проложил свой маршрут прямиком на кухню, до которой по первости шёл на цыпочках, но благородно оставил эту затею в тот момент, когда несколько ступенек предательски заскрипели под его весом. Из верхнего шкафчика достал пару пакетиков с растворимым кофе, высыпал их содержимое в кружку-супницу, залил кипятком, да по привычке добавил столовую ложку корицы. Что ж, если завтрак, то начинать можно только с этого божественного напитка.       Своеобразный вкус вернул окончательную ясность сознанию. Реальность опустилась, а вместе с ней вернулась и его инертность, благодаря которой он здраво расценил, что дел у него по горло, несмотря на стабильный выходной от школы. «Суббота» - гласил кухонный календарь – время делать те вещи, к которым стоило приступить ещё в позапрошлый вторник. Шикарно, но выбора нет, поэтому с тяжёлым вздохом малыш преступил к рутинной деятельности, развалившись в гостиной зоне, где и просиживал свои штаны до сих пор.       А как только часы показали половину второго, закинул ноты в рюкзак к костюму, заткнул уши наушниками, в которых уже играло что-то бодрое, затянул шнурки, поудобнее перехватил футляр своей виолончели и, кинув в пространство громогласное: «Я ушёл», поспешил выйти из квартиры. Попрыгал по лестнице, не захотев пользоваться лифтом, и выбежал из здания, мгновенно затерявшись в толпе.       Время подумать у него появилось в вагоне метро. В голове сама по себе восстанавливалась картина вчерашнего дня. И вот у него уже несколько новых вопросов.       «Господи, он действительно заснул в машине мистера Старка?»       «И, мать вашу, если да, то как из салона дорогущей тачки он переместился в свою комнату на седьмой этаж?»

***

- Вот здесь придётся немного отрегулировать, – заключает Тони, вертя браслет Вдовы в руках. – Ну и, при большом желании, можно полностью заменить изоляцию. Но, в общем и целом, твоя игрушка в порядке. Дашь часок – исправлю. Дашь два – изменю на корню. Выбирай. - Просто сделай что-нибудь, - Наташа отмахивается, плотнее сжимая губы.       Они сидят за барной стойкой на этаже Старка. Слегка уставшие после продуктивной тренировки с плотными голограммами, что симулировали реальный бой. Новая модель стрел Клинта вышла весьма удачной – шпионскому атрибуту не повезло с ней встретиться. Бартон всё ещё празднует свою победу – чуть ли не прыгает на диване с миской мороженого, пересказывая события получасовой давности, которые все хорошо помнят. Своей болтовнёй ощутимо мешает читавшему рядом Брюсу, который тщетно пытается не обращать на это внимание, но в его глазах уже отчётливо можно различить ярое желание вколоть лучнику добротную дозу мышечного релаксанта. Гений качает головой – вот они – величайшие герои Земли. Славный детсад… дети… Ребёнок? - Музыка, - как бы напоминая себе, шёпотом бросает меценат. Питер сейчас на частном уроке. Должен быть, во всяком случае, – миллиардер пока не проверял сигнал трекера. - Что «музыка»? – спрашивает Стив, раздавая газировку всей команде. - Ничего, - легко чеканит филантроп и пожимает плечами, поймав банку двумя руками. – Просто прикидываю, под что буду чинить эту штучку.       Его ответ является вполне приемлемым, а потому принят всеми спокойно. Никого особо не интересует то, чем именно занят чудаковатый гений в своей мастерской. Исключения составляют лишь творения, которые в конце хоть каким-то боком могут обрести разум. Но работает и ладно будет. В лаборатории он может пропадать днями, забыв про нормальную еду и сон, выживая только за счёт находящихся там кофе машины и мирового запаса батончиков мюсли. И это будет считаться нормой. Конечно, выходя оттуда, он похож на бездомного, от которого несёт потом, гарью и ацетоном, но все привыкли. - Кстати, сегодня футбол, так что самая большая плазма в этом доме на вечер моя. Руки прочь от пульта, иначе стрелой к стене пригвоздю, - Клинт говорит, придерживая миску с подтаявшим шоколадным мороженым коленями, и складывает руки рупором для пущего эффекта, объективно давая понять, что он не шутит. - Мы все будем смотреть, - цедит Беннер, пытаясь не схватить на рефлексе диванную подушку, дабы до смерти не забить ей одного болтуна, и, горько понимает, что почитать занимательную статью про гистологию ему здесь точно не дадут. – Поэтому завались уже, птичий мозг.       Все согласно кивают. - Отлично: вместо вечернего просмотра фильма, будем наблюдать, как люди в разноцветных майках пинают мячик, - Ванда вставляет, перелистывая глянцевую страницу каталога. – В чём смысл? - Его нет. Просто займись своими делами, раз не хочешь видеть, как у Старка будет подгорать, - проигнорировав недовольное «эй» со стороны мецената, шпионка продолжает. – Одно место засветится ярче реактора в груди. Довольно занимательное зрелище. Редкое. - Я буду при любом раскладе, - Максимофф кивает, попутно открывая свой лимонад, держа банку как можно дальше от себя. - А я нет, - Тони бросает как-то между прочим, стараясь не делать акцента на словах. Лишь играет с браслетом и постукивает пальцами по алюминиевой жестянке, да сверлит элегантную во всех отношениях мисс Романофф взглядом: «Не зли меня, ведь я буду решать, какой соус будет подан к твоим спагетти. И поверь – я не буду милосерден». – Извинения не приношу, но сегодняшнего шоу в моём исполнении, где по сценарию у меня глаза кровью наливаются, никто из вас не увидит. У меня планы. - Какие у тебя могут быть планы вечером в субботу? Разве что в одиночку вылакать половину бара, врубить рок так, чтобы глохли даже те, кто ошивается в Бруклине, да затащить первую встречную мадемуазель к себе в спальню, дабы хорошенько её тра… - Ради всего святого, во что ты веришь, Бартон, молчи, - пресекает Роджерс, бросая резко похолодевший взгляд в сторону лучника. - Не выражайся, - шутливо передразнивает ведьма, намеренно сильно коверкая слова, но в лице не меняется. Остаётся беспристрастной к теме. - Списочек мне нравится, но не сегодня. Есть более важные вещи, - Старк смотрит на часы, отмечая, что лучше пойти заняться делом, если он хочет успеть всё до вечера. – В любом случае, я собираюсь отлично провести время, вкладывая душу в мою лучшую инвестицию. Бывайте, народ.       Филантроп машет рукой, для удобства убрав браслет Вдовы в задний карман штанов. Не забывает схватить пачку черничных снеков и, насвистывая песенку, скрывается в дверном проёме, когда автоматические двери за ним закрываются. - У меня начались проблемы со слухом или он действительно сказал, что собирается получить удовольствие от работы не технической направленности? – Брюс вскидывает бровь. - Если да, то он должен был быть на собрании директоров полтора часа назад, - выносит вердикт Наташа. - Странный он в последние дни, - отмечает Стив.       Команда безоговорочно соглашается.

***

      Нью-Йорк пахнет сыростью, фритюрным маслом, денежными купюрами и горелой резиной. Сочетание так себе, но если пожить здесь хотя бы месяц, можно разучиться дышать обычным кислородом. Питер особо чувствителен к запахам не был, поэтому спокойно кантовался на парапете крыши торгового центра, свесив ножки вниз. Пил через трубочку пакетированный сок и тосковал по некогда целым пальцам – даже с учётом его повышенной регенерации красные следы от линейки не желали сходить и, вдобавок, вызывали лютую чесотку, отчего хотелось хорошенько потереться об наждачную бумагу. Жаль, что с собой её не было. Оставалось только смириться и продолжать залипать на рекламу какой-то игры, продажа которой должна была стартовать со дня на день.       Было скучно, а унылая рожа Джеймсона, периодически мелькавшая на экране своими заурядными усами, и вовсе вгоняла в депрессию. Эх, чем он не угодил этому мужику, что тот из кожи вон лезет, извращая и притягивая за уши любую историю о нём и о его деятельности? Блин, говорит чушь он, а стыдиться и вариться в данном котле всякой надуманной дряни потом ему. Супер. Журналисты…. Питер не представлял, как люди данной категории стойко игнорировали совесть и любые правила приличия, жертвуя своей добросовестной репутацией ради позорного снимка знаменитости или какой-то там сенсации. Не представлял, как ловко забалтывали, неся отборный бред, лишь бы вызвать бурную реакцию и добиться ответа от оккупированной жертвы. В этом смысле малыш жалел своего наставника: тот был под прицелом камер больше, чем президент соединенных штатов. Конечно, при том раскладе, именно Тони был тем, кто вешал отборную лапшу и умудрялся переболтать самых именитых в этом деле, но сути это не меняло. На конференциях миллиардер держался уверенно, вёл себя максимально пафосно и слегка непредсказуемо, ибо до поры до времени сохранял нечитаемое выражение лица и, какую-никакую, но профессиональную вежливость. И, вроде, один из богатейших людей мира, по его же словам, любил находиться в центре внимания, но Пит отчётливо видел… э-э чувствовал, что Железного Человека уже порядочно тошнит от нескончаемых вопросов, чуть ли не засунутых в глотку микрофонов и от ярких вспышек. Мальчик может это понять – сам бы жить так не желал. Не нужно оно ему.       Телефон в кармане вибрирует, и парень надеется, что это не сломанная батарея в очередной раз испустила дух, покинув мир функционирующих устройств. И ему везёт. Сообщение. Инициалы отправителя интригуют – помяни, как говорится. Паучок разблокировывает экран, стараясь не зацикливать мысли на глючной задержке (это уже не реанимировать, единственный путь – сдать в утильсырьё), и нажимает на иконку с горящим оповещением. Выскакивают два фото. На первом два фирменных билета с известной маркировкой, индивидуальном кодом и значком «VIP», который режет глаза чёткостью своего шрифта. На втором же афиша, убивающая клетки мозга кислотностью своих цветов: красный и зелёный. Пробивающий стену молот и обезумевший от ярости бык – два скрещённых логотипа с заветным штампом «VS» поверх.       «Кажется, кто-то душевно болеет за этих дубинных портлендцев, я прав? Билеты завалялись. В семь подкачу – не опаздывай, ведь ждать не буду. И да, - футбольные бургеры отстой, но под матч зайдут».       И Питер не контролирует вырывающийся изо рта радостный возглас, больше похожий на случайный вскрик. Его не заботит ни разлетающаяся в стороны стая голубей, ни люди, беспокойно задравшие голову вверх. Ему всё равно – у него есть повод для радости: мистер Старк написал лично, без посредника, пригласив его посмотреть игру, билеты на которую были распроданы ещё две недели назад.       Это всё слишком потрясающе, чтобы быть правдой.

***

      Котлета действительно напоминает подошву. Отборную такую, зажаренную до углей. Но Питера это мало интересует, - он жует чисто автоматически, пытаясь уследить за действием на поле. Первый тайм начался всего девять минут назад, а нервы уже горели, ведь вратарь Тимберс успел пропустить мяч. Малыш чуть ли не перелезает ограждения специальной площадки, арендованной мистером Старком на время сегодняшней игры. Стадион словно на ладони: виден каждый уголок и, при всей комфортности и уединенности, не кажется, что эта секция оторвана от общей толпы болельщиков. Панели открыты, и гул преданной публики сотрясает уши, заставляя прочувствовать дух поддержки. Повсюду мигают светодиодные палочки, а люди размалёваны похлеще, чем на Хэллоуин: количество красно-зелёных пятен на квадратный метр просто зашкаливает. Парень и сам по случайности оказался разукрашен: на входе в него прилетела вскрытая упаковка сухого зелёного красителя, поэтому теперь волосы и толстовка неряшливого заляпаны фирменным цветом портлендцев. Что, не трудно догадаться, к лучшему, ибо он всеми фибрами души за них.       Это круто. Быть здесь имеется в виду. Мальчик, при всём желании, всё ещё шатко верил в правдивость происходящего. Слов просто не было. Хотелось максимально поднапрячь лёгкие и ликовать вместе с народом. Да, Железный Человек забрал его ровно в семь; да, довёз сюда по объездной трассе, всю дорогу демонстрируя свои навыки экстремального вождения; да, смеялся над ним, когда его разукрасило; да, вынужденно подавил смех, когда ему самому, по иронии, досталось красным распылителем; да, привёл в эту высококлассную ячейку с шикарным обзором; да, купил еду, жевал бургер, находясь рядом с ним, и редкостно ненавидел судью, который, по его мнению, славно так подзабил на свою работу. - Почему жёлтая карта!? Почему!? – Тони кричал чисто из принципа. Он знал, что его в любом случае не услышат. Внутри бурлило лютое негодование и банальная ярость, требовавшие скорейшего выплеска. – Куда ты смотришь вообще? Не было ж ничего! В трёх метрах рядом никого не было, в смысле «с ног сбили»?! Что за чёрт!? - Была подсечка, - ребёнок констатирует так, будто это очевидно, и снова начинает сосредоточенно наблюдать, когда подаётся свисток, обозначающий конец разбирательства. Игра продолжалась. Мяч контролировал номер девятнадцать из быков. - Какая к чёртовой матери подсечка? – мужчина недоумённо поднимает брови, указывая рукой с бургером на поле, вдобавок энергично махая ей, отчего пара капель соуса сорвались вниз. – Вокруг него на пушечный выстрел никого не было. Симулянт. С Тимберс всегда так! Ничего нового. - А вот и нет. Двадцать седьмой подсёк его и отбежал. Это видно было! - Ты издеваешься? Зрение давно проверял? Упало? Сколько пальцев я показываю? – миллиардер загибает мизинец и большой палец, а оставшимися машет прямо перед глазами сына, саркастично проясняя ситуацию. - Три, - Пит надменно улыбается. Уж что-что, а зрение у него отличное. Спасибо пауку и радиации, что совместными усилиями излечили его близорукость. И астму. И, возможно, его аллергии. – Это подсечка, все видели. - Нет. - Да.       Тяжело являться ярыми фанатами противоборствующих команд и находиться в одном секторе, не имея возможности хорошенько начистить друг другу рожи. Родство, мораль, снисхождение, восхищение, лояльность – всё это слишком большой тормоз.       Тайм заканчивается, и портлендцы буквально за тридцать секунд до конца забивают гол, сравнивая счёт, отчего зелёная часть толпы кричит, что есть мочи, а ведущие задорно комментируют, привлекая внимание к гигантскому табло, где всё показывают ещё раз, но в замедленно съёмке. Начинается пятнадцатиминутный перерыв, и Питер переводит дыхание, периодически прокашливаясь, пытаясь тем самым унять в горле першение, возникшее от недавнего ликующего крика. Так и голос сорвать можно, но ребёнок ничего не может с собой поделать, поэтому прекращает свои провальные попытки «почесать» хрипами гортань и чуть ли не залпом осушает стакан сладкой газировки. Помогает, поэтому на лицо сама собой налезает глуповатая улыбка.       Если подумать, то это его первый просмотр матча вне дома с тех пор, как был убит дядя. С ним они очень часто ходили на игры, ведь Бен относился к той категории фанатов, которые слишком скрупулёзно болели за избранных игроков. И если был шанс пойти - они шли. Не важно: баскетбол, футбол, бейсбол, - что угодно, в общем. Последнее, конечно, выпало после того, как Пити познал сотрясение и анизокорию, - последствия, которыми его отоварил прилетевший по голове бейсбольный мяч. Случай, заставивший недолюбливать игру, являющуюся одним из символов американской мечты. Было тяжко, ведь тогда они жили довольно близко к бейсбольному полю…. Но да ладно – маленькая трагедия не перекрыла большую традицию семейного дня. Они посещали матчи, баловались хот-догами и гиперсолёным арахисом, носили одинаковые кепки и громко-громко кричали слова поддержки с трибун.       Дядя Бен – лучший дядя. И Питер очень сильно по нему скучает….       Губы поджались, а глаза уставились в пол. Настроение немного упало от воспоминаний. Парень поник, и от Тони это не ускользнуло. Он догадывался, что являлось причиной смены настроения, поэтому, смяв упаковку и бросив её куда-то за спину, положил руку малышу на плечо, крепко приобняв его. Питер воспринимает это немного равнодушно. - Соболезную тебе, - спокойно говорит меценат. - Как Вы… я же…. - У тебя на лице всё написано, - Тони неуверенно тянет, понимая, что это слишком избитый ответ. – Но не наводи тоску, серьёзно. Того не стоит. Мне ли не знать? Отвлекись, – вслух прозвучало гораздо хуже, чем предполагалось, но как уж есть. Он не мастер утешать. – Впереди второй тайм, поорём снова, я судью потом засужу. Расслабься. Питер пропускает смешок, но его карие глаза по-прежнему отражают печаль. - Вот что, - продолжает миллиардер, щёлкая пальцами. – Моя чудо-дедукция, анализируя тот факт, что у кого-то блокнот и ручка в заднем кармане, сделала вывод, что кое-кто желает автограф. - Не то, чтобы…. - А раз хочешь, то получишь, - подводит итог Тони, игнорируя попытку своего ребёнка что-то сказать, и смотрит на часы. – В твоём распоряжении двенадцать минут и двадцать секунд, свободный доступ в раздевалку и вся команда этих девчонок Тимберс, которые отравляют мою искреннюю любовь к футболу, как к виду спорта. Не тормози.       И Питер не знает, что сказать, лишь открывает рот, делая попытку издать звук. - Потом поблагодаришь. Время – деньги.       Желание получить автограф пересиливает желание стоять на месте и сращиваться с полом. Бросая слабое, но восторженное «вау» и более-менее стандартное искреннее «спасибо», паренёк направляется к лестницам. Почти бежит. Предвкушение получить автограф от любимой команды смогло задушить любые другие мысли. С небес на землю вернула замеченная периферийным зрением любопытная парочка, стоявшая около киоска с фирменной атрибутикой. Знакомые лица – дилеры внеземного оружия.       Хорошо, что браслет с датчиком слежения так удачно оказался на руке….

***

      Питер молчал, трепетно перелистывая страницы блокнота, где расписался каждый член команды. Матч кончился сорок минут назад. Сыграли вничью: быки забили в самом конце. И вот мистер Старк везёт его домой. Радио выключено. За окном мелькали фонари. Город никогда не спит, но здесь, в спальном районе, на улицах уже почти никого не было. Очередной поворот на светофоре и заворот за угол и всё – вход в его дом прямо по курсу. - Приехали, - оповещает Тони. Малыш мешкает, убирая блокнот в карман, попутно смотря время на телефоне. - Спасибо, что пригласили на игру, - паузы между словами слишком очевидны. Ребёнку кажется, что это не очень вежливо. – И за автографы. - Нет проблем. - Ну… я пойду тогда? - Завтра свободен? – спрашивает гений, цокая языком. Ответа, впрочем, не дожидается. – Есть дело. В башне в час. Хэппи тебе напишет. - Задание? - Узнаешь. Ладно, беги, а то твоя тётя начнет вызванивать меня, - Тони хихикает. – Да и спать пора. Зеваешь уже.       Не хотелось бы, чтобы Питер снова уснул в его машине. Старк далеко не слаб, но ребёнку не пять, чтобы свободно таскать его от авто до постели.       В прошлый раз спине футуриста это не понравилось….