Водоворот

Какого Мерлина, думала Гермиона, пока Сириус, несильно сжимая ей локоть, вел ее по коридору. Сердце билось быстро-быстро, она почти не чувствовала тела — не шла, а плыла. Единственная точка опоры — Сириус. Единственная надежда — Сириус. Все, о чем она думала, все, чего боялась, — все сводилось к нему одному. Она попыталась прийти в себя. Разум твердил — в конце концов, это не первое твое приключение. Тот же разум сразу отвечал: — Но ты ведь ничего не понимаешь! И это была правда, и только в этом Гермиона была уверена на все сто процентов. Но, вопреки всему, она все же не сдавалась. Отдаваться панике рано, она еще разберется во всем. Сначала – узнать, где они, как тут оказались, и кто эти люди. Конечно, ее интересовало, как Сириус помолодел на лет пятнадцать. Но ведь это никакой опасностью не грозило, поэтому Гермиона на время отложила этот вопрос в долгий ящик. Она сделала глубокий вздох. Пальцы Сириуса моментально сжались. Гермионе стало чуточку легче от осознания, что ей не приходится разбираться со всем этим одной. Тем более, Сириус, кажется, вполне понимает, что делает. И что он сказал, когда эти незнакомцы вошли в комнату? Мама? Папа? Но они ведь мертвы, мысленно, с какой-то надеждой сказала себе Гермиона. Эта женщина никак не похожа на портрет миссис Блэк. И вдруг, будто на нее плеснули холодной водой, Гермиона вспомнила, что Сириус назвал ее своей невестой. Может, я Алиса, а все это Страна Чудес. Гермиона взрывалась от вопросов, но она и слова не могла сказать перед этими незнакомцами. Они уже давно прошли коридор, спустились на этаж ниже и оказались в небольшой гостиной. Сириус шел вполне уверенно, держа спину ровно. Он будто знал этот дом, да и Гермионе казалось, что она когда-то здесь была. При других обстоятельствах, в другое время. Может, во сне? Женщина остановилась у окна, мужчина сел на кресло, жутко твердое и неудобное на вид. В комнате царил полумрак, две свечи совершенно не хватало для ее освещения. Окна занавешены, а темные обои сужали пространство. Это напоминало ловушку. Гермиона чувствовала себя мухой, заточенной в банку. Она совсем некстати вспомнила Риту Скитер. С ее губ чуть не сорвался нервный смешок. Сириус, будто почувствовав это, склонился. Всего на секунду, но он прошептал ей «Не бойся». Слова, конечно, не могли успокоить ее, но Гермиона хотя бы поняла, что Сириус делает что-то по своему плану. Жаль только, она не может узнать, что это за план. Быть ведомой ей не нравилось. Не контролировать ситуацию, не понимать происходящего — что может быть хуже? — Ты в этом доме нежеланный гость, — женщина сказала это ровным тоном. Она смотрела на свои ладони. На картину позади них. На вазу с цветами. Только не на них. Взгляд ее не бегал, нет, он скользил. — Что тебе тут нужно? — Мама… — Гермиона вздрогнула, услышав Сириуса. — Мама, я вернулся. — Мы не слепые, — ответил вместо нее мужчина. — Зачем ты это сделал? — Соскучился, — ядовито ответил Сириус. Он сразу заткнулся. Вздохнул. — У меня проблемы с орденовцами. — Твои проблемы давно нас не интересуют. Сириус, точно не услышав слов матери, продолжил: — Они хотят отправить меня на бойню. Заведомо неисполнимое задание, почти что суицид под маской героизма. — Бравый гриффиндорец струсил? — мужчина спросил это с нескрываемым удовольствием. — Лжец, — женщина сказала это с неверием. — Когда тебя начала заботить безопасность? Сириус отпустил локоть Гермионы и сжал ее ладонь. Пальцы его слегка дрожали. — Когда я узнал, что стану отцом. В мире что-то лопнуло. Гермиона физически почувствовала это. Что-то изменилось. Выдержка матери Сириуса впервые дала трещину — на бледных щеках появился румянец, губы приоткрылись. Отец Сириуса поддался вперед, сжал кулаки. Он что-то хотел сказать, но смог только посмотреть на свою жену. Наконец взгляды хозяев дома скрестились на Гермионе. Она была этому совсем не рада. Как же не хватало Гарри и его мантии-неведимки! — Думаешь, меня интересуют твои дети? — спросила миссис Блэк. — Тебя интересуют внуки. Этот ребенок — Блэк. — Наполовину, — возразил мистер Блэк. — Возможно, на лучшую, — нахально ответил Сириус. Гермиона думала, что после этих слов его родители разозлятся по-настоящему и выгонят их, но они неожиданно промолчали. Лишь снова переглянулись. Пользуясь молчанкой, Гермиона вопросительно взглянула на Сириуса. Сначала невеста, теперь еще будущая мать… а дальше? Наследница Салазара Слизерина? Что еще придумает Сириус? По мнению Гермионы, он только все запутывал, не упрощая, а усложняя и так непростую ситуацию. Если бы она только могла влезть в его голову и понять, к чему он ведет! Она не могла выстроить ни одной логической цепочки, поясняющей его поступки. — Мы выжгли тебе из семейного древа, — вдруг сказала миссис Блэк. — Как только ты убежал из дома. Я сделала это сама, с радостью. — Я все еще Блэк, — возразил Сириус. — И ребенок тоже Блэк. Гермиона видела, что спорить с родителями ему не впервой. Она смутно помнила, что он ей рассказывал раньше об их взаимоотношениях. Ничего хорошего между ними не было. Но ей наконец становился ясен его план. Миссис Блэк посмотрела на мужа, словно ища поддержки. Они едва заметно кивнули друг другу. Настал черед Гермионы. — Кто же ты? — не слишком учтиво обратился к ней мистер Блэк. — Гермиона Грейнджер, — сказал за нее Сириус, прежде чем она успела открыть рот. Впервые Гермиона была рада, что ей не дали ответить. Но это, естественно, совсем не понравилось чете Блэк. — Ты ведь не безъязыкая, правда? — язвительно спросила миссис Блэк. Гермиона покачала головой. И, спохватившись, ответила: — Нет. — Кто твои родители? — Ма… — Гермиона чуть не сказала магглы, но Сириус ощутимо сжал ее руку. — Мама и папа были полукровками. — Они мертвы, — холодно сказал Сириус. Гермиона, зная, что все это ложь, выдумка, сочиненная ради спасения, все же ощутила холодок, пробежавший по спине. Мои родители живы, твердо сказала она себе. Кажется, весть о том, что их будущая невестка сирота никак не тронула родителей Сириуса. Их интересовала только чистота ее крови. Гермиона надеялась, что рассчитала все правильно. Вранье о чистокровных родителях легко можно раскрыть — не так уж и много чистокровных семей. Полукровки другое дело. Их не отследить, но они все же лучше магглов. — Мы тебе не верим, Сириус, — сказал мистер Блэк. Они снова забыли о Гермионе, но она вовсе не расстроилась. — Ты предал семью. — Теперь предаю друзей, — беспечно ответил тот. — Предателю нет разницы. Он смотрел на родителей, не опуская головы, его голос не дрожал. Каждое слово сочилось твердостью и правдой, на лице ни намека на игру. Гермиона не видела Сириуса, которого знала. Этот молодой человек, сильный и уверенный, красивый, без тени страданий, перенесенных в Азкабане, был ей незнаком. Только голос. Это был не тот надтреснутый голос, но он был знаком. Нотки сарказма были знакомы. Гермиона старалась акцентироваться на голосе, той ниточке, что все еще связывала ее с реальностью. — Признаться честно, я бы не вернулся в этот гадюшник, — Сириус бросил взгляд на серебряную статуэтку змеи, стоявшую на каминной полке. — Но Гермиона беременна. Я люблю ее. Она — моя семья. Она требуется в защите, а этот дом — одно из самых безопасных мест в мире. Столько нежности было в его голосе, что даже сама Гермиона на миг поверила ему. Но сказка о любви и преданности рассеялась быстро. Это такая же ложь, как и то, что мои родители мертвы, сказала она сама себе. — Хочешь защиты? — Миссис Блэк выступила вперед, скрестила руки на груди. Она была высокой, стройной и красивой. — Ты ее получишь. Но не надейся, что в «этом гадюшнике» кто-то поверит тебе или твоей «возлюбленной». Как только родится ребенок, ты и она покинете дом. В ее голосе было столько победы. И ни капли любви.