Limitless.

flashback. Джемину едва пятнадцать и жизнь проваливается в глубокую и черную бездну, оставляя за его спиной только бесконечную череду потерь и сожженных мостов. И, наверное, ему стоило быть сильнее. Быть лучше. Быть правильнее. Выкарабкаться. Выжить. Но держаться не за кого, а жизнь продолжает бить его сильнее и сильнее, почти отправляя в нокаут. Джемин держится, пока сидит на похоронах. У него послеоперационные боли и желание застрелиться, но все это так красиво меркнет на фоне того, что похороны превращаются в фарс имени пьяного в хлам отца. Самое ужасное, что он даже не может его ненавидеть. Потому что понимает. Понимает, как это больно - потерять любимого человека. Понимает, какого потерять старшего сына, оставшись один на один с чудом выжившим и переломанным подростком, которого надо содержать, кормить и воспитывать. Джемин пытается не вспоминать, как это - когда тебе в глаза бьет свет фар несущейся по встречке машины. И то, что Тэиль прижал его собой к безопасному краю салона. И то, что мама почти не кричала. Мама умерла мгновенно. Джемин учится просыпаться от боли и ночных кошмаров, пока они с отцом переезжают из Тэгу в Сеул. Под какой-то идиотской эгидой, что там врачи лучше (как будто у них есть деньги на то, чтобы их оплачивать). На деле это просто невыносимо - оставаться в городе, который уничтожил почти все, чем они дорожили. Новая школа бесконечно пафосная и бесконечно не такая, к какой Джемин привык в своей прошлой жизни. И он не тот человек, который принимает позицию жертвы. Слишком противно от жалости к себе. Слишком напоминает о том, что он предпочел оставить за своей спиной. Он не догоняет. Восемь месяцев пропусков для корейской системы образования - это фаталити. Джемин безнадежно зависает над учебником. И сдается. В конце концов, какая уже разница. Куда ему до этих лощенных столичных мальчиков, которые получают все на блюдце с золотой каемочкой. Ему даже не завидно. Отчаяние поглощает с головой, тянет вниз, возвращая к жизни кошмары, где машина переворачивается за обочину от столкновения лоб в лоб. Где на руках остается чужая кровь. И паника. Бесконечная паника от того, что он буквально выволакивает свое непослушное тело из-под обломков. Дальше, как в идиотских американских фильмах. Машина не взрывается. Просто вспыхивает бензином из пробитого топливного бака. И все, что Джемин может делать - это смотреть. Задирать его начинают только на третий месяц в новой школе. Издевки сползают с него, как с гуся вода. То, что он им не ровня, он и так знает (спасибо, кэп). Учителя не добавляют позитива, каждый раз указывая на ту пропасть, что становится только шире между ним и теми, кто был в этой школе с самого начала. Джемину смешно. И это совсем немного отдает истерикой. Когда его втягивают в драку, он даже не ведет бровью. Он умеет (все еще Тэгу и не самые престижные районы) это делать, только забывает тот факт, что после аварии - он похож на сшитую по ногам куклу. Боль простреливает вдоль позвоночника в самый ненужный момент. И драка превращается в избиение. Спасает его максимально незнакомый чувак из параллельного класса. Чувака (кажется) зовут Джено. Он отгоняет задир одной вскинутой бровью и вопросом, хотят ли они с ним проблем. Проблем никто не хочет, потому что в этой дебильной тусовке все решают родительские деньги. А Ли Джено, кажется, находится на вершине пищевой цепочки. Джемин думает, что это тупо, когда он стирает своим бесконечном дорогим платком (дороже, чем вся джеминова жизнь) кровь с его губ и виска, потому что он умудрился убиться им о край детской качели. - Ты же меня даже не знаешь. Чего влез? - А спасибо тебя говорить не учили? У Джено такая улыбка, что Джемин думает (впервые с аварии), что хотя бы ради этого ему стоило тогда выжить.