Дань пиратству

      — Думаю, завтра до полудня прибудем в Бухту, — спустя некоторое время лениво заметил Уильям, любуясь лежащей рядом супругой. — Не так ли, миссис Тернер?       Элизабет расслабленно, но в то же время тепло и ласково провела ладонями по его чуть влажным широким плечам, сводя брови. Момент спокойствия казался блаженным. Таким, какого она уже давно не испытывала, полностью расслабившись и не думая о всем том зле, что угрожало им. Будто и не было двадцати лет разлуки, всего ужаса, что пережили они. И не было той губернаторской дочки и кузнеца, что превратились в пиратов, поставив крест на прошлой жизни…       — Мы так и не решили, — отозвалась она, смотря в потолок и шумно, блаженно выдыхая, чувствуя на себе взгляд супруга. — Но пока решать я не хочу, — мягко заметила она, поворачивая голову и потягиваясь к нему, чтобы коснуться его груди, рассматривая черты любимого лица. — Я кое-что поняла, мистер Тернер, — поддерживая нарочито вежливый тон, который, безусловно, был напускным, она чуть прищурилась, облизнув иссушенные стонами губы. — Мой муж самый настоящий… — приблизившись ближе к его лицу, шепнула четко в губы: — морской дьявол.       Он улыбнулся ей так, как ему было свойственно: как человеку, непривычному к похвалам, услышать которые чертовски приятно и так неожиданно, что те вызывают искреннее удивление. Устроившись поудобнее рядом, добрался до ее плеча, которое тронул губами, наблюдая за ней. Хотелось гладить ее и нежить в объятьях, любоваться, и совершенно не имелось никакого желания двигаться, куда-то идти, что-то делать.       — Только сейчас поняла? — можно подумать, что раньше в нем жил исключительно скромный кузнец. Да, так и было когда-то, но ведь люди меняются.       Заметно выдохнув с лицом счастливого человека, он откинулся на постель, обнимая Элизабет, для чего пропустил руку под ее талией. В каюте не было холодно, но все же Уилл потянул одеяло за угол, на котором они и лежали, чтобы накрыть их обоих, и подбил под голову подушку, намереваясь, наверное, подремать.       Она мягко улыбнулась ему, в душе потеплело от того, что он улыбнулся. Искренне и так, как умеет только Уилл.       — Да, — призналась она, тихо выдохнув. — Я думала, что вышла замуж за пирата, — улыбка не сходила с ее уст: воодушевленная, влюбленная, будто она заново смотрела на него, сделав для себя действительное открытие. — Но как оказалось, двадцать лет я не его ждала, — и то было правдой. Элизабет, привыкшая к тому, кем он был раньше, сейчас в силу своего характера весьма трудно мирилась с тем, кто есть Уилл сейчас. Она заметила в нем изменения, но из памяти не исчез образ юноши, который восхищенным взглядом смотрел на нее, был скромен, вежлив и учтив; того, на кого указывал ей отец как на пример подражания ей, губернаторской дочке; того, кто был порой безрассуден и самоотвержен, переходя порой этим границу и оставаясь таким даже сейчас.       Она прекрасно помнила, как он менялся за ту пару лет, что они успели провести бок о бок. Как словно открывался и дышал полной грудью, и только, кажется, сейчас наконец стал самим собой. Тем, кто он есть на самом деле. Возможно, Калипсо и права — он идеальный капитан «Летучего голландца», но также идеальный муж, который нужен Суонн. Она нежилась в его любви, при этом имея любопытство заглянуть глубже и узнавать его больше, потому что как же иначе? И эта другая сторона Тернера, которую он успел проявить до своей смерти, о чем больно вспоминать, уже тогда показала, что их столкновений не избежать. Но Элизабет нравилось сражаться с тем, кто ей ровня.       Умиротворение, что накатило на них обоих, вынудило полностью расслабиться и укрыться в объятиях. Элизабет обняла супруга и уткнулась носом ему в шею, позволяя себе забыться от всего и просто отдохнуть так, как должна была бы отдыхать двадцать лет — в руках любимого. И лишь тогда, когда «Голландец» встретил новый день, она позволила себе открыть глаза раньше мужа. Она все еще лежала в кольце его рук, что согревали ее, и покидать их вовсе не хотелось. Она лишь молча наблюдала за умиротворенным выражением его лица, при этом думая о том, что будет дальше. И мысль, о которой сказал Уилл, отчасти пугала ее, ведь муж собрался уравнивать шансы не просто с охотником на пиратов или мертвецом, а с богиней.       Сна не было. Она вдруг поняла, что просто лежала в его руках, с закрытыми глазами и мыслями где-то там, далеко, вовсе не чувствуя потребности во сне. Это вынудило напрячься, в легком непонимании взглянуть на Уилла, а следом сесть в кровати, оглядев себя так, будто видит впервые. Сердце забилось быстро, словно она увидела кошмар, но тягостная мысль о проклятии напомнила ей о плате, и, помрачнев, женщина легла обратно, тут же переводя взгляд на мужа, словно пытаясь понять, случилось с ним ли то же самое или нет.       За несколько часов, что прошли до рассвета, Тернер даже положения не переменил, лежал себе, закрыв глаза, и казался абсолютно искренне спящим. Бесшумно вздымалась и опускалась грудь, волосы обрамили расслабленное лицо, обрисовывая контуры плеч, руки по-прежнему обнимали Элизабет, а когда она зашевелилась, то упали на одеяло.       Впрочем, он тоже не спал, и это было заметно, потому что спящие глубоким сном люди не просыпаются вот так сразу.       Разомкнув веки, Уилл прищурился, сразу нашел взглядом жену и вопросительно поднял бровь. В голове стояли одновременно ясность и путаница, все перемешалось в единый клубок. Однако вид мрачной жены очень быстро вернул в реальность.       — Что-то случилось? Элизабет? — умиротворение на глазах таяло, застигнутое врасплох непонятным беспокойством.       Очень быстро она поняла, что совершила ошибку, дав повод для беспокойства. Ведь до того, как он открыл глаза, он был спокоен, умиротворен, словно спал, как и она. Они оба будто спали. Но Суонн не желала, чтобы он беспокоился. Она тут же подалась к нему, обнимая и прижимаясь лбом к его лбу, успокаивая.       — Все в порядке, — почти говорит правду женщина, сильнее жмурясь. Понимание того, что они начали расплачиваться за проклятие, глубоко внутри напугало, но виду она не подала. — Уилл, ты спал? — осторожно поинтересовалась она, чуть отстраняясь так, чтобы видеть его лицо.       — М-м-м? Кажется, да, во всяком случае, подремал точно… Или нет? Время так долго тянется, — вставать все еще не хотелось. Тянется время — и вместе с тем его мало, странное сочетание.       Нехотя сев на постели, опираясь локтями, Уилл перевел взгляд на окно, углы рамы которого золотил солнечный свет, и слегка напряг мышцы, потягиваясь, лениво, не до конца.       — Еще совсем рано. Но можно вставать. Сегодня к полудню должны достичь Бухты.       Элизабет с хорошо скрываемым напряжением наблюдала за беззаботным мужем, вдруг осознавая, что, возможно, проклятие отобрало только у нее часть обычных человеческих потребностей. Тело ощущалось бодрым, хоть и отчасти расслабленным из-за того, что она долго лежала, но как такового сна она не осознала вообще. Или спала слишком крепко.       — Тянется… — согласно кивнула Суонн, чуть растерявшись, и лицо приобрело слегка островатые черты. — Мне кажется, я не спала, — произнесла она, поднимая взгляд на Тернера, а следом садясь в кровати, чтобы отыскать сухую одежду — та каким-то образом упала на пол, мирно покоясь возле кровати небольшой кучкой. — Чувствую себя так, будто уже готова вести войну, — добавила она, склоняясь за одеждой. — Проклятие уже может действовать? — отбрасывая в сторону от себя одеяло, поинтересовалась она у мужчины, чуть повернувшись к нему, стараясь сохранять спокойствие, но никак не позволяя негодованию даже пропитать хотя бы одну клетку ее тела.       — Ну, чего ж думать, что это оно? — муж и впрямь не разделял ее опасений. Вынырнув из глубокого погружения в мысли, что дрейфовали все это время, он тоже заметил, что не очень-то и устал. — День вчера выдался слишком бурным, ты переволновалась и сон к тебе потому не пришел, — дотянувшись до супруги до того, как она встала, попытался успокоить ее. Затем кое-что вспомнил: — Погоди, ты же вся в соли. Я обещал тебе воду, помнишь? Целую лохань горячей воды, — улыбнувшись, Уилл продолжал за ней наблюдать, не вылезая из-под одеяльного края.       Элизабет замерла так, будто Уилл подал ей надежду. Слова его звучали твердо, внушая веру в то, что все так и есть. Но она вдруг почувствовала, что полностью обескуражена и выбита из колеи: что, если он ошибается?       — И правда, — согласилась Суонн тихим голосом, почувствовав прикосновения. Она взглянула на него искоса и откинула мрачные мысли назад, списывая на вчерашний эмоциональный день. — Тогда приготовьте мне ее, мистер Тернер, — более уверенно произнесла она, а слабая улыбка так и не угасала. — И извольте присутствовать при этом. Ведь вы тоже, — играючи ладонь проскользила по его груди вниз, к торсу и замирая где-то на животе, — весь в соли.       Упомянутый мистер Тернер аж подобрался, непроизвольно вздрогнув, от такого жеста жены. Перехватив ее ладонь, развернул вверх, поднес к губам и, взглянув исподлобья, коснулся, целуя.       — Она будет у вас через четверть часа, миссис Тернер. К вашему сведению, возле шкафа у правой стены должна находиться ширма, за которой можете уединиться, когда ее принесут, — и добавил обычным тоном, чуть нахмурившись, припоминая: — Правда, не помню, не убрал ли я ее оттуда. Надо посмотреть.       Одним плавным движением Уилл добрался до брошенных штанов, натянул их и встал, чтобы убедиться в наличии или отсутствии ширмы. Ширма присутствовала. Тогда, взявшись за нее обеими руками, Тернер вытащил ее на свет — ничем не украшенные, но ладно скрепленные и ровно покрашенные в приятный охристый цвет доски — поставил и развернул так, что дверцы платяного шкафа тоже попали за «занавесь».       — Ну, вот. Что скажешь? — поинтересовался у Элизабет и поправил одну створку. — Теперь стоит ровно.       Она выдержала этот пронзительный взгляд исподлобья, ловя в темных глазах нечто необычное и притягательное. И стала наблюдать за Уиллом, словно она — все та же девушка из высшего общества, а вот он… Суонн назвала бы его воистину капитаном корабля в данный момент, галантным джентльменом, беспокоившимся о ее личном пространстве при интимном деле, но понимала, что он лучше любого капитана, покуда любим. Она склонила голову набок, окидывая взглядом поставленную ширму: та напомнила ей о старом губернаторском доме, где служанки частенько помогали ей принять вид истинной леди с голубой кровью. Той, которой она была очень давно, и той, которой она, возможно, остается где-то глубоко внутри, на деле являясь бунтаркой, жаждущей свободы.       Элизабет поднялась с кровати, так и не взяв чистую одежду, а ухватилась за простыню, чтобы укутаться и придерживать возле груди: были бы они в доме, она бы не тратилась на подобные правила приличия, но на корабле, в каюте капитана, всякая ситуация могла произойти. И от этого ее взгляд невольно переместился с ширмы на дверь, а следом на Уилла.       — Напоминает дом, — честно призналась она, касаясь ширмы одной рукой. Она улыбнулась теплым воспоминания, а затем чуть повернула голову в сторону мужа через плечо. — Если ты закроешь дверь в каюту так, что сюда никто не войдет, она не понадобится. Если только ты, конечно, не стесняешься меня, — заметила она с легкой беззаботной улыбкой и тут же отвернулась, подавив усмешку.       Уильям усмехнулся, подошел, обнял супругу со спины, заключая в кольцо рук, коснулся губами обнаженного плеча и уютно «покачал» едва заметно в объятиях.       — Я-то нет, но дверь, закрытую сейчас, придется открыть, когда сюда принесут воду. А чтобы ее принесли, им должен кто-то об этом сказать, — нехотя отстранившись, Уилл усадил Элизабет обратно на постель, поднял разбросанные вещи, подмигнул ей и вышел за дверь, отперев. Он вернулся почти сразу, очевидно, отдав распоряжение о воде, и присел рядом с любимой.       Пока его не было, Элизабет блаженно улыбалась, будто наконец-то что-то пошло так спокойно и нормально, что можно расслабиться. Но чем ближе они к Бухте, тем все более очевидно, что Уилл будет стоять на своем — вчера у него получилось весьма удачно отвлечь ее и заставить забыться… С этими мыслями Суонн подняла взгляд на вошедшего мужа, что сел возле нее, и, заглянув ему в глаза, сразу прищурилась.       — Уилл, мне нужно знать, что в Бухте мы будем действовать вместе, а не каждый сам за себя, — спокойно попросила она, не собираясь начинать спор, но прощупывая почву для разговора, чтобы избежать того, что может пойти им далеко не на пользу — ссоры.       Им было трудно договориться, потому что губернаторская дочка выросла избалованной любительницей авантюр и привыкла добиваться своего. Скромный кузнец тоже вырос и превратился в опытного моряка, капитана, бороздившего все Семь Морей и другие моря — потусторонние. Оба с юности жаждали свободы, приключений, невероятных историй, позволивших бы вырваться из привычной рутины. Оба получили все это сполна, столько, что не каждый вынес.       Любовь к свободе подталкивала отстаивать свои интересы со всем упрямством, которые они смогли позволить себе только тогда, когда волею судьбы были выдернуты из привычных условий.       — Хорошо, мы можем заранее наметить план действий, — согласился он, удивленный поднятой темой. — Что ты предлагаешь, Элизабет?       — Нам нужны только ответы на вопросы — только и всего. Возможно, какая-нибудь помощь, — она отвела взгляд, закусив губу, соображая быстро и четко. — Но бороться с Калипсо нужно так, как привыкли пираты. Может, она и не попадется второй раз на уловку, но ловушки… Разве их кто-то отменял? — она воодушевленно улыбнулась. — Нужно лишь найти что-то, что поможет нам управлять ею. Разве у богини нет слабого места? Она ведь женщина, — тут улыбка ее помрачнела. — И если она владеет водой, то не владеет сушей. Значит, наш шанс там, — она приблизилась к лицу Тернера и тихо добавила: — Но пока мы вместе, она слаба, — она попыталась улыбнуться, но улыбка исчезла быстро, покуда в дверь постучали, а следом зашли пару моряков, что принесли воду и вышли, оставив их вновь наедине.       По лицу Уильяма читалось, что он в самом деле внимательно ее слушает и принимает ее слова к сведению. Он и сам порой задумывался, почему по многим вопросам не согласен с Элизабет, что выглядит так, будто он ей не доверяет. Но дело ведь не в недоверии, а в желании защитить близких, ведь так? Ради семьи на какие безумства и даже предательство его уже толкнула жизнь — и если придется, он зайдет еще дальше. Он попросту не может позволить ни ей, ни сыну, ни отцу больше за что-то расплачиваться, это его долг и его желание — позаботиться о них.       В этом-то и состояла проблема: он и Элизабет рвались в бой и легко пожертвовали бы собой ради родных, надеясь, что собственной хитрости хватит в итоге разрешить все лучшим образом. Рвались — и при этом лишали других права поступить точно так же.       Поэтому супруги и спорили. Это к ним еще сын не присоединился для полной картины.       — Начнем с ответов, а дальше посмотрим. Если найдется шанс избавиться от нее, Джонса, Салазара или всех сразу, я не… глупостью станет его упустить, согласись же, — запоздало оговорился Уилл, прекрасно понимая, что все же рассчитывает влезть в это первым. А как же иначе, если безопасность родных — его долг как главы семейства? Как можно не понимать, что нести это бремя приходится так или иначе?       Шумно втянув воздух и выдохнув, Тернер постарался избавиться от зарождающего было раздражения, возникшего при мысли, что новой ссоры, возможно, не избежать.       — Я обещаю сперва все обсудить с тобой, Элизабет. Поговорим с Тигом и обсудим. Идет?       — Соглашусь, — одобрительным кивком головы она подтвердила своё согласие насчет того, что упускать шанса, который мог бы избавить от всех тех, кто угрожает их семье, нельзя.       И вдруг почувствовала, что соглашаться порой куда приятнее, чем спорить. Если бы она и он находили чаще точки соприкосновений в каких-либо вопросах, все было бы проще, но чаще мнения расходились, и все это началось с того, что когда-то Суонн решила все спонтанно. Резко и необдуманно. Прямо, как говорил Джек. Она тогда не думала о том, чтобы убить Джека и отправить его на верную смерть, не думала, что в попытке избавиться от Кракена она могла потерять Уилла, который рисковал собой ради всех. И потом уже поняла, что единственный способ спасти всех — это отдать Воробья Джонсу. Отдать его — и все свои зачатки каких-то странных чувств, в которых она не могла разобраться сама. И тот поцелуй, уловка для Джека, слишком сильно надломил доверие между ней и Тернером, но иначе она не могла, потому что понимала, что Уилл не одобрит. За это она поплатилась, а потом и он сам устроил хитрую западню ради спасения отца, не сказав ей и слова.       — Идет, — добавила она, снова соглашаясь с мужем и искренне надеясь, что так и будет. В конце концов, в прошлом они были молоды и импульсивны, сейчас же иначе, разве не так? — Обсудить и прислушаться, — добавила она, вставая с кровати и устремляя взгляд на лохань с водой, а следом переводя внимание обратно на мужчину. — Не отставай, — короткая, интригующая улыбка легла на ее губы и тут же исчезла. Суонн прошла к воде, придерживая простыню у груди, а следом, глубоко вдохнув, скинула с себя лишнюю ткань, легко, словно невзначай, скрывшись за ширмой, не удосужившись встать так, чтобы та закрывала хотя бы половину ее тела.       Залюбовавшись женой, он чуть не забыл о кое-чем важном, но вовремя спохватился, извлек из комода чистую тряпицу и шагнул за ширму. Подумав, чуть передвинул ногой край этой самой ширмы, чтобы от двери не было видно, что она прячет, и развернул то, что держал. Это оказался кусок отличного душистого мыла, за который на Карибах платили золотом.       — Кажется, где-то в глубине души я всегда знал, что буду принимать тебя на своем корабле, — усмехнулся Уилл, внимательно наблюдая за тем, чтобы Элизабет не потеряла равновесия. Как только она опустилась в воду, он присел рядом на край и убрал ей волосы с шеи. — Давай помогу.       Помощь мужа оказалась кстати. Получить заботу от его рук всегда было для нее чем-то особенным, таким, что она хранила это глубоко в сердце. Она научилась ценить любое прикосновение, любой взгляд и поцелуй Уилла как самое настоящее сокровище. Даже если с ним приходилось спорить и сталкиваться во мнениях.       Вскоре, когда она примерила на себя новую одежду, «Голландец» встретил полдень, и кто-то с палубы закричал о том, что видит остров. У Элизабет в этот момент внутри прошла целая волна волнения, но она постаралась успокоиться: в конце концов именно сюда она и хотела плыть и здесь она уже была, правда, давным-давно.       Рука тут же коснулась головы, пальцами попытавшись отделить отмеченную прядку волос: метка не распространилась на всю длину, но заметно выделялась у корней и чуть дальше, создавая переход в естественный цвет, и ей оставалось лишь надеяться на то, что в Бухте никто не придаст этому значения. К тому же, разве метила ли Калипсо кого-нибудь еще?.. Суонн хотела это знать.       Она решительно вышла из каюты, зная, что Уилл уже давно стоял на кватердеке за штурвалом, отдающий команды: добраться до Бухты, а также Города Погибших Кораблей было непросто из-за необходимости преодолеть Глотку Дьявола — узкий проход, ведущий в центр пиратского логова. Внимание Элизабет устремилось на узкий проход, куда Тернер вел корабль. В мастерстве своего мужа она не сомневалась, но не знала, что будет ждать их там. Существует ли вообще еще эта бухта? Быть может, ее давно уже нет и город развален подобно карточному домику несбыточных надежд. Но тогда, вероятно, прошлась бы молва о подобном, разве нет?..       «Голландец» молчаливо разрезал спокойную воду ущелья, ловко уворачиваясь от торчавших из-под воды обломков затонувших кораблей, на разломанных палубах которых, подобно убитым животным, лежали останки людей, что пытались добраться сюда, не зная маршрута. Этот проход был воистину опасен и мрачен и нагонял тяжелые мысли. Вся команда замерла, вглядываясь в темную воду, что тревожил корабль. Элизабет так же, как и некоторые моряки, коснулась руками планшира, заглядывая за него, не видя никакого отражения, лишь куски кораблей, оставленные на скалах — но вот наконец впереди носа появился просвет. Кто-то оповестил о том, что видит выход, и все мужчины на корабле взбудоражились, облегченно вздыхая, ощущая, что опасность позади. Только Суонн не знала, бывал ли здесь Уилл, когда забирал чьи-то души. Она снова мельком кинула на него взгляд: серьезный, он смотрел четко вперед, как и подобает капитану. Он слишком сильно изменился, возмужав и превратившись в опытного, серьезного мужчину. В то время как она старалась укротить свое пламя, которое с возвращением в море вспыхнуло вновь, возрождая в ней ту, что давно забылась и была лишь героиней ее сказок для Генри.       Провести галеон через узкое горлышко Глотки Дьявола оказалось задачей не слишком простой, как могло показаться со стороны. В эти воды «Голландца» один раз заносило, хотя то не случалось под командой Уилла — но команда рассказывала, что как-то раз пираты призывали Дэйви Джонса свидетелем на один из советов, где Джонс заявил, что ему ведомо обо всем, что происходит в Семи Морях, и разоблачил пирата-отступника — барона Каспийского моря, чьим преемником стал не кто иной как Гектор Барбосса. Уилл же почти все время ходил по морям потусторонним, исполняя обязанности, которыми прежний капитан «Голландца» пренебрег в угоду обиде за предательство его возлюбленной — так что о происходящем в океане новый капитан ведал значительно меньше.       Сейчас, впрочем, его больше волновало, как воспримут появление у себя на пороге корабля, что был проклят, но теперь уязвим, как и любой другой корабль из дерева и металла.       Свет мягко пролился на палубу, тем не менее, он не разгонял серую мглу, что нависла над круглой территорией бухты. Плотный слой облаков, укрывавший потухший кратер от чужих глаз, позволил увидеть, куда они приплыли, дав пробиться лучам солнца на высокое сооружение, неприступной цитаделью замершей в своем величественном молчании. Вокруг не наблюдалось никакого столпотворения, бухта оставалась пуста, и лишь в отдалении, рядом с деревенькой на берегу, маячили рыбацкие лодки.       Сооружение стояло одиноко, однако их присутствие заметили: сначала зажегся один тусклый огонек в исполинской башне, составленной из остовов нашедших здесь свой конец кораблей, а следом второй, по цепочке сообщая о прибытии. Вероятно, многие из пиратов узнали знаменитый корабль.       В порту Порт-Ройала Тернеру уже приходилось видеть, как какой-то старый моряк сплюнул на доски и проворчал, что тот, кто назвал обычный корабль «Летучим голландцем» — откровенный идиот и кличет беду. Тогда подумалось еще, что, может быть, если не топить «Голландец», как предлагала суеверная часть вочеловеченной команды (из тех бедолаг, кто попал на службу в последние дни владычества Джонса), то хотя бы сменить название ему стоит. Только отчего-то Уиллу казалось, что сам корабль не хотел бы того.       Но с тех пор галеон стоял не в порту, а в пустой бухте, откуда два часа пути через джунгли до города. После двадцати лет разлуки с родными терпеть насмешки каких-то незнакомцев Тернер не собирался.       В пиратском же городе, очевидно, явно был не «сезон» для повсеместного слета, да и корабль без флага — Уилл так и ходил без него хотя бы потому, что пиратом себя не считал, а на английский не соглашался в отсутствии патента или хотя бы торговой лицензии, на которую, впрочем, думал согласиться, чтобы не иметь в будущем проблем при заходе в другие порты английских колоний — так вот, корабль без флага все еще заставлял всех, кто в городе находился, смирить любопытство. Тем более никто из посторонних в Бухту проникнуть не мог. Никто из смертных, во всяком случае.       Элизабет почувствовала, что сердце странно екнуло, напоминая об этом месте нечто большее, чем просто воспоминания о пристанище пиратов, и, если до того смотрела она заинтриговано, то теперь в карих глазах отразились серьезность и сталь. Она решительно развернулась к команде, спускавшей паруса, и быстро произнесла:       — Готовьте шлюпки. Времени нет, — ей не хотелось задерживаться здесь надолго. И больше всего она боялась, что приплыла зря, а потому любопытство подгоняло ее.       Команда замешкалась, кинув вопросительные взгляды на капитана, и женщина тут же взглянула на Уилла, поджимая губы из-за того, что не дал ей полные права на своем корабле, покуда моряки видели и будут видеть главным его, а не ее, даже несмотря на то, что она их королева. Но приказ был исполнен, и вскоре часть команды человек в десять, включая супругов, добралась до неприступной крепости, внушающей собой вид одновременно величественный и ужасающий, как сами пираты.       Всю дорогу до главного зала, где Суонн надеялась отыскать капитана Тига, они шли в полном молчании. Лишь глухой стук сапог раздавался по деревянным коридорам — палубам разбитых судов, ведя мимо жилищ-кают и залов-трюмов, пока наконец люди не достигли главного пристанища пиратов. Из небольших окон-портов за шествием королевы наблюдали те, кто скрывался в городе ото всех: молча, хищно, но не без любопытства. Никто их не тронул, потому что здесь помнили их корабль. Элизабет не знала, признают ли ее здесь или нет, но она впереди мужа, изредка поглядывая на него через плечо, убеждаясь, что он рядом с ней. Но когда они зашли в главный зал, где когда-то заседал Совет Братства, там было пусто. Тишина напоминала о том, как призраки прошлого заключали меж собой союзы, спорили и делили территории.       — Никого… — удрученно произнесла Элизабет, проходя ближе к столу. Команда заинтересованно оглядывалась и разбредалась по помещению. Взгляду Суонн попадались все те же вещи, что и двадцать лет назад: огромный желтоватый глобус неподалеку от стола, исполосованный саблями, некогда воткнутыми в него; куча горящих свечей, оставляющих после себя длинные ручьи застывшего воска; узорчатые стулья, расставленные вокруг длинного стола — ничего будто не изменилось.       — Так тихо здесь еще никогда не было, — осторожно произнесла она, взглянув на мужа в неком беспокойстве.       — Последнее собрание проходило слишком давно, — послышался тяжелый и мрачный голос откуда-то со стороны. Элизабет напряженно всмотрелась туда, испытывая на деле легкое облегчение, когда заметила чью-то фигуру в тени от свечей. — Короля пиратов здесь тоже давно не было, — еще более мрачно добавил говорящий, делая шаг вперед, кажется, с небольшим трудом. Фигура медленно, с тяжестью вышла из тени, представая перед прибывшими в своем облике, который имел только один человек — капитан Эдвард Тиг. Он заметно постарел, лицо его исполосовали новые шрамы, некогда черные волосы кое-где поседели, только глаза смотрели точно так же, как и двадцать два года назад — сурово, пытливо и так, как смотрит убийца, раздумывая, не вонзить ли вам саблю в живот. Суонн еще тогда в прошлом не могла поверить в то, что этот человек — отец Джека, так сильно отличавшийся от своего сына не сколько внешне, сколько внутренне.       — Капитан Тиг, мы пришли за помощью, — осторожно, но уверенно произнесла Элизабет, и темные глаза пирата уставились на нее двумя черными омутами и сразу потухли, вынуждая ее продолжать. — Кажется, Дэйви Джонс жив. Не без помощи Калипсо.       Хранитель пиратского Кодекса вел себя так, словно и не был удивлен визитом своего короля и некогда мертвого капитана. Будто новость, озвученная Элизабет, не произвела на него никакого впечатления. Выслушав, он помолчал, оперся о стол, присаживаясь на край, посмотрел сначала на одного визитера, затем на другого, потом охватил взглядом команду с «Голландца» и в итоге изрек:       — Калипсо, значит. Выходит, не так уж были неправы те, кто выступал против ее освобождения? Кажется, ответ на вопрос, почему Калипсо могла бы прислать к вам Джонса, вполне очевиден, — он кивнул на Уилла, который спросил:       — Откуда вы знаете, что она прислала к нам Дэйви Джонса?       — Ну, если бы не прислала, вы бы не знали, что он жив, так ведь? Из-за одних только слухов вряд ли бы вы примчались сюда на всех парусах, — резонно заметил капитан Тиг.       — Может быть, она ему просто помогла, — заметила Элизабет, вмешиваясь в разговор тут же холодным тоном. — Калипсо приходила ко мне, капитан Тиг. И ее посыльным был не Дэйви Джонс, а капитан Армандо Салазар.       После этих слов взгляд пиратский барон молча взглянул на Суонн, вглядываясь в нее так внимательно и проникновенно, что Элизабет стало не по себе. Не зря его боятся все пираты, уважают и стараются соблюдать Кодекс: в его глазах была какая-то особенная магия, что лезла прямо в душу.       — Она сказала, что у Джонса свои мотивы, но какие бы это мотивы ни были, они не должны касаться нас, — голос ее твердел, впитывал уверенность и власть, дарованную этим местом — Не должны касаться Уилла, — с нажимом добавила она, не сводя глаз с Тига. — И если вы знаете, как остановить ее…       Хранитель выдержал ее взгляд, будто вовсе не заметил, вновь глянул на стоявшего в двух шагах позади Элизабет капитана «Голландца».       — Теперь понятно, чего вы хотите. Вы думаете, что морская богиня жаждет вернуть своего капитана и его корабль с командой на переправу душ по мертвым морям. То, что она впутала в это дело еще и Салазара, новость паршивая. Я слышал, он утонул в расщелине прямо в гробнице самого Посейдона, где сломали Трезубец.       — Он там и утонул, — вставил Уилл. — Но сейчас определенно живой — в отличие от своей команды, вместе с которой вновь бороздит Карибское море.       — Раз это говоришь ты, значит, сомнений нет: Салазар жив, — подытожил Тиг, мрачно бросив на Тернера хмурый взгляд. — Стало быть, бывшего мертвеца подослала морская богиня, и у него полный корабль всамделишных мертвецов. Ну, а вы? — он кивнул на медальон Уилла, край которого виднелся в вырезе блузы. — Погнались за проклятым золотом, чтобы уравнять шансы? Не думал, что дорога к Исла дэ Муэрта еще существует. Говорили, что остров давно затонул.       — Мы его нашли. Любой, кто чувствует смерть, способен найти остров даже без компаса Джека, — добавил Тернер, несколько раздосадованный тем, с какой легкостью Тиг читал все их намерения. Неужели их действия настолько легко просчитываются?       — Кто чувствует смерть… Значит, у тебя есть повод для беспокойства, — Хранитель Кодекса вернул внимание Элизабет. — Смертные испокон веков стремились потягаться с богами. Хотите и вы попытать удачу?       Фраза Уилла зацепила Элизабет так, что она оглянулась на него в немом вопросе, встречаясь с его глазами, понимая очевидную, казалось бы, вещь, о которой они успели уже поспорить. Тернер, как и говорила Калипсо, чувствовал смерть, но сам мужчина сперва убеждал жену в обратном. Сейчас же она озадачена смотрела то на мужа, то на барона, который смотрел на нее.       — Повод для беспокойства? — повторила Суонн отчего-то быстро и с толикой раздражения. — А Дэйви Джонс и его явление — это не повод для беспокойства, капитан Тиг? — она не заводилась, но понимала, что остро реагирует на каждое слово. И знать, что муж чует смерть — не лучшая новость, о которой она желала бы услышать.       — Вы можете нам в этом помочь? — Уильям шагнул к Элизабет, ничтоже сумняшеся приобнимая ее рукой за талию, не смотря при этом на нее, обращаясь к Тигу. — Кто еще знает старые морские легенды лучше, чем хранитель пиратского закона? Вы первый, о ком мы подумали, узнав о враге.       По понятным причинам распространяться о том, что идея принадлежала Элизабет, а он сомневался, Тернер не стал.       — Я оберегаю Кодекс и слежу за соблюдением его закона, а не храню у себя сборник сказок, — отмахнулся тот и добавил: — Но на ваше счастье кое-что знаю. Уж извините, подробности вам лучше поискать в ученых книгах, я сообщу то, что сказывал мне мой дед — он любил путешествовать и потом плести небылицы.       На этих словах супруги переглянулись, как и члены команды позади них, а капитан Тиг устроился поудобнее на столе и изрек:       — Тебя освободил Трезубец Посейдона, Уильям Тернер, ведь так? — поинтересовался он и продолжил, когда тот кивнул: — Это навело меня на мысль вспомнить одну очень старую легенду о том, как на заре мира олимпийские боги победили титанов. В том, что именно Трезубец разрушил проклятия и снял с тебя чары Калипсо, нет ничего странного, если знать ту историю: Посейдон был в числе тех, кто одолел титанов, а Калипсо… Калипсо приходится дочерью тому, кто тогда возглавлял их врагов: титану Атласу, или Атланту, как его еще называют. Тому, что согласно мифам держит на себе весь небесный купол.       Касание Уилла приободрило ее. Она слушала барона так, будто он открывал новые врата в неизведанные края. На лице Суонн появилось искреннее любопытство, смешанное с задумчивостью в темных глазах. Она была заинтересована и скрывать не была намерена очевидного.       — Получается, она слабее бога моря, — заключила Элизабет тихо, не нуждаясь в том, чтобы Тиг ее услышал. Сам же барон, окинув взглядом присутствующих, продолжил:       — Но ты, Уильям, отмечен смертью, — он прищурился, глядя на Тернера. Суонн с опаской взглянула на мужа, а потом обратно на барона. — Смерть же тебя ведет?       — Уилл не отмечен смертью, — резковато отрезала Элизабет, больше не желая слышать об этом, хотя понимала, что, кажется, так все и есть. — Калипсо он приглянулся. Она хочет его назад. Так что скажете, капитан Тиг? Как мы можем помочь себе?       — Закрывая глаза на очевидное, себе не поможешь, — заметил тот. — Я знаю, что согласно старым сказкам на самом краю света живет еще один греческий бог. Танатос. Смерть — его олицетворение. А раз ты чуешь смерть, — он кивнул на Уилла, — я бы поискал ответы у него.       — У бога? — не дав ответить мужу, ошарашенно спросила Элизабет, ловя взгляд Эдварда на себе. Он сделал неопределенный жест губами: то ли слабо улыбнулся, то ли просто скривил губы, отвечая на риторический вопрос. Она повернула голову в сторону Тернера, пытаясь прочесть ответ на его лице. — Не слишком ли будет высока цена? — намекая на то, что он сам говорил, подытожила она.       Тот молчал некоторое время, отведя взгляд куда-то в сторону. Ему самому не нравилась идея связываться с еще какими-то ни было божествами, и в этом между супругами царило удивительное единодушие.       — На самом Краю Света… — повторил Уилл, раздумывая. — И вот совпадение — мы знаем туда дорогу. Мы были там однажды, и я могу провести нас. По мертвым морям…       Элизабет могла заметить, как его передернуло. Неудивительно — двадцать лет он бороздил потусторонние моря, будучи привязанным к «Голландцу», и сама мысль о том, чтобы вернуться туда хоть ненадолго, страшила его. Тем более — на обычном, а вовсе не непотопляемом теперь корабле.       — «Голландец» не выдержит спуска с водопада, — продолжил Уилл, глядя поочередно на Элизабет и на Эдварда Тига. — Когда мы спускались в прошлый раз, то корабль разбился вдребезги. Нам не на чем будет вернуться в мир живых.       — Это проблема, — кивнул Хранитель Кодекса. — Но для ее решения найдется у меня еще одна сказочка. Вам нужно найти первый корабль. Тот, что построил Атлант перед решающей битвой с титанами. Может быть, найдете способ использовать его, чтобы укрепить свой.       Не сводя с Уилла глаз, она смотрела на него так, чтобы прочесть ответ на его лице. Он был напряжен, в раздумьях, тут же меняясь, стоило ему вспомнить то, что он прекрасно знал и где он был последние годы разлуки. По его выражению прошелся вихрь эмоций, который тут же утих, но Элизабет поняла, что для него возвращение в тот мир не принесет ничего хорошего.       — Так ты действительно хочешь плыть туда? Уилл, он же бог. Цена его может быть слишком высока, — тогда она прислушалась к его словам, чтобы не просить помощи у самого Посейдона, сейчас же она искренне не понимала, что делать. Но слова Тига об очередной сказке вынудили Суонн кинуть на него взгляд и строго произнести: — Сказки — это сказки, капитан Тиг. Кто знает, правда ли это? — тонкая бровь приподнялась в вопросе. — Я не собираюсь идти туда, где нас, возможно, будет ждать смерть, потому что этот бог — сама смерть, — напряжение в ней заметно увеличилось, заостряя черты ее лица. — Какое есть хотя бы малейшее подтверждение того, что все это реально? — она заглядывала в глаза пирату как женщина, которая просит вселить в нее веру и надежду. — И если реально, то какова цена? — она не хотела вновь спорить с Уиллом в этой ситуации. Муж был прав в том, что с богами лучше не связываться, и почему-то сейчас Суонн в это верила больше всего.       — Дары и жертвы Танатосу противны, и его сторонятся даже бессмертные, которых он терпеть не может за то, что они никогда его добычей не станут, — сказал Эдвард Тиг на вопрос о цене и пронзительно посмотрел на чету Тернеров. — Известно, он он сам когда-то перевозил души на тот свет до того, как его заменил Гермес, доставляющий их прямо к Харону, так что, возможно, его позабавит сходство образа жизни между ним и твоим капитаном, миссис Тернер. И может, он поможет вам, если вы захотите доставить Калипсо к нему — как я говорил, его бесят бессмертные, которые не хотят умирать. Каким образом это сделать и как он отреагирует на то, что вы сами используете проклятие для защиты от смерти — то есть, от него самого — я сказать не берусь. Олимпийцы, да и боги в целом, народ обидчивый, но любит безрассудных храбрецов — такие их развлекают. Сами-то они давно забыли, что значит чувствовать, сидя на своих облаках.       Уилл продолжал размышлять, взвешивая все за и против.       — Известно ли что-нибудь о том, где стоит искать первый корабль, капитан Тиг?       — С этим вам лучше обратиться к кому-нибудь более сведущему, — качнул лохматой головой тот. — Я знаю только то, что Атлант соорудил его, но войну проиграл. Так же известно, что Атлантика названа в его честь, как и государство, которое он основал. Сама же битва между титанами и олимпийцами происходила на суше, на территории Греции, конечно же, и корабли в ней не участвовали. Так что первый корабль может до сих пор стоять в каком-нибудь доке.       — Основал государство, названное его именем, — повторил эхом Уилл и перевел взгляд на жену: — Атлантида.