Дань пиратству

      Молчание, что образовалось, было необходимым, позволяя принять и смириться с реальностью. Эти минуты — тишины, нарушаемой выкриками матросов, шумом волн, ветром, что рвался в паруса резкими порывами, подгоняя судно — были приятными, успокаивающими, подобно тому, как песок в воде наконец оседает и вода становится прозрачной. Также и мысли Элизабет наконец приобрели ясность.       Повернувшись к мужу лицом, заглянула ему в глаза долгим, пронзительным взглядом, а затем подалась вперед. Подушечки пальцев ласково скользнули от щеки к скуле и обратно в нежном жесте, пока Суонн не отводила взгляда от глаз любимого. Выжидала что-то для себя, запоминая. А потом, опустив взгляд на его уста, накрыла их своими, целуя такие родные, иссушенные морским воздухом губы, что остались до сих пор нежны в своих движениях. Элизабет целовала так, будто говорила мужу обо всем, что лежало на душе после всего того, что произошло за последние сутки, подавляла его движения и тут же поддавалась, мягко ласкала и чуть грубила. Слишком много эмоций — от горя до веселья и до тоски. Она целовала его мягко, нежно, почти аккуратно, рукой скользнув дальше к его затылку, углубляясь в своем действии. Теперь поцелуй приобрел чувственность, больше эмоций, больше любви. Вторая рука сжалась на его рубахе, стараясь притянуть мужа ближе к себе.       Как за глотком воды, тянулся он к ней, что выдавали глаза, но видя, что супруга задумалась, он не мешал, изучая малейшие перемены в выражении ее лица. Как дрогнула мышца, как прищурились глаза, как взмахнула ресницами самая невозможная женщина в мире. Достаточно просто смотреть на нее — и, как в первый день, обмирать от ее красоты, от светящегося в глазах ума и огромной бездонной храбрости.       «Я должен был говорить тебе это каждый день, Элизабет: я люблю тебя».       Самая что ни на есть правда.       — Корабль по левому борту! — заорали вдруг с марса. — Английский! Сигналит о переговорах!       Уилл крайне нехотя отстранился от жены и подавил вздох досады:       — Еще один… Если это опять окажется какой-нибудь призрак вроде тех пиратов или Беккета… — заканчивать мысль он, впрочем, не стал, с искренним сожалением развернулся к морю, благо стояла чета как раз у левого фальшборта, и сощурил глаза. Почти сразу рядом возник Шаркман с подзорной трубой, которую капитан у него тут же принял. — Нет, это не «Индевор», — заявил он, имея в виду флагман старого врага из Ост-Индской компании, которого вместе с Барбоссой лично разнес в щепки и отправил на дно. — Это «Завоеватель», линейный корабль Ост-Индской компании. Что ему надо от нас?       Ее будто окатили водой. Она отстранилась от мужа неожиданно быстро, удивленно смотря на него несколько секунд, не понимая, что происходит.       — Беккета? — шепнула она, показывая полную растерянность. Только лишь когда Шаркман оказался рядом, Суонн кинула взгляд за левый борт, куда было приковано внимание: довольно-таки стремительно приближаясь, больше внушая опасность своими размерами, нежели скоростью, «Завоеватель» их нагонял. — Уходить нельзя… хотя мы быстрее. Если он хочет переговоры, мы должны принять их? — она в волнении взглянула на Уилла.       Вмешался Шаркман:       — Мы же корабль без флага, явно вызвали подозрения.       — Опаснее уходить от них: погоня докажет, что мы пираты, — отчеканила каждое слово Элизабет, в душе желая скрыться, нежели вести переговоры. — Если все обойдется, они не имеют права нас трогать, разве нет?       Уильям пару минут взвешивал все «за» и «против», слушая их обоих. Но решение предстояло сделать ему.       — То, что мы ходим без флага, еще не делает нас пиратами. Я объясню им данную странность. Но меня больше беспокоит тот факт, что они наверняка узнали «Голландца» — да, сейчас он выглядит куда лучше, но в целом это тот же самый корабль узнаваемых очертаний и с прежним именем. Уверен, что во время войны с Беккетом о «союзе» Компании и Джонса судачили на всех кораблях Британии, а многие видели своими глазами — вспомните размеры Королевского флота, стоявшего тогда против нас рядом с Бухтой. Отсигнальте, что мы согласны на переговоры, и начинайте сближение. Пригласите их капитана к нам: в случае чего, у него будет меньше поддержки, — когда Шаркман кивнул и понес приказы команде, Тернер развернулся к жене и успокаивающе поцеловал ее в лоб. — Не бойся, мы же теперь неуязвимы. Ответим на пару вопросов да и расплывемся по своим делам в разные стороны. Ох, хорошо, что это не Беккет, — заметив вопрос жены, он объяснил: — Я встретил его в мертвых морях, но он отказался подниматься на борт «Голландца». Сказал, что найдет иной берег и сам, хотя я говорил, что в одиночку он ни за что не найдет. Но он не послушал и ушел на дно, а затем несколько раз мы видели вдали «Индевор». Можем быть, моряки в тавернах Архипелага уже судачат о нем — корабле-призраке.       — Я не боюсь, — выдохнула она. — Я поражена тому, что стоило нам вместе выйти в море, как никто не оставляет нас в покое, — тень улыбки скользнула по ее губам, но взгляд остался серьезным. Упомянутый Беккет вызвал в Суонн противоречивые воспоминания, и она поджала губы. — Я обещала ему, что он умрет. Жаль, что он не принял свою смерть с достоинством джентльмена… Заблудшая душа. Но он может пугать сколько угодно, у него более ничего не осталось, — холодно произнесла она. — Нам и правда повезло, что это не он, — с шумом выдохнув, Элизабет устремила взгляд на палубу «Завоевателя»: там суетились матросы, готовясь лечь в дрейф.       Через некоторое время корабли замерли друг против друга. Корабль англичан величественно возвышался над «Голландцем», но не настолько, чтобы счесть «морского дьявола» менее грозным. Обе громады доминировали друг над другом — плавучие крепости одна величественнее другой.       Перебросили сходни — и по ним на палубу «Голландца» неторопливо прошествовал англичанин в синем камзоле и белом парике под треугольной шляпой. Длинная шпага у левой ноги указывала дистанцию следовавшим за ее обладателем двоим солдатам, очевидно, телохранителям, а рука в белоснежной перчатке легко касалась бедра, покуда вторая, в том же убранстве, задумчиво стучала по подбородку.       Лицо этого человека было знакомо Уиллу еще в прошлой жизни.       — Лейтенант Грейтцер раньше, сейчас же… — начал капитан «Летучего голландца» и вопросительно поднял бровь.       — Алан Грейтцер, лорд-губернатор колоний Его Величества Георга II в Вест-Индии и Его полномочный представитель от лица Ост-Индской компании, — представился гость в белых перчатках, рассматривая Уилла, столпившуюся за ним команду, и остановился взглядом на Элизабет. — Мистер Уильям Тернер и… Миссис Элизабет Тернер, я полагаю? В прошлый раз меня не удостоили чести быть представленным вам.       Человек в синем камзоле и белом парике ничем не отличался от тех, что Элизабет видела ранее, разве что на лицо он был более приятен. Представился — и обратился к Суонн, вынуждая тут же свести брови. Сейчас Элизабет хоть и выглядела, как пиратка, но манеры губернаторской дочери в ней сохранились.       — Сомневаюсь, что встреча со мной, лорд Грейтцер, была бы тогда вам приятна, — ответила она хоть и вежливо, но не без напряжения. — Что вам понадобилось от капитана Тернера?       — Отчего же, миссис Тернер? — теперь пришла очередь Грейтцера выразить удивление. — У Ост-Индской компании существуют определенные интересы в Карибском море, как всем известно, и ради защиты этих интересов Компания прилагает значительные усилия. Что, в свою очередь, отвечает интересам всех законопослушных граждан британской Короны, о чьей безопасности в этих водах Компания также заботится.       — Это всем известно, — кивнул Уильям, стараясь не раздражаться, но чувствуя внутреннее напряжение не меньше жены. — Что же понадобилось Компании от моего корабля?       — Ваш корабль, мистер Тернер… — англичанин в задумчивости прошелся туда-обратно на несколько шагов. — Не тот ли самый «Летучий голландец», что некогда принадлежал Дэйви Джонсу? Его стало непросто узнать, если бы не впечатляющее украшение на носу. Уверен, вы поймете обеспокоенность Компании, в чьих подзащитных водах обретается подобный корабль, который по неведомой причине не несет даже флага. Насколько мне известно, вы уладили вопрос с документами в отношении себя лично. Что же вам помешало сделать то же самое в отношении вашего судна?       — Вопрос о регистрации «Голландца» в качестве частного корабля под флагом Британии находится на рассмотрении губернатора Порт-Ройала Джереми Смита, лорд Грейтцер. Мне назначена аудиенция в середине будущей недели, — сдержанно отозвался Уилл, чьи глаза заметно потемнели.       — Хорошо, — кивнул тот. — Надеюсь, губернатор Смит не станет затягивать вынесение решения. Некоторые офицеры нашего доблестного флота могут счесть вас пиратом.       — Лорд Грейтцер, — настойчивым, но мягким тоном Суонн привлекла к себе внимание мужчины. — Сомневаюсь, что сам представитель Его Величества остановил судно капитана Тернера для решения вопроса о флаге, который, несомненно, будет присутствовать на корабле, как только губернатор Смит утвердит все документы.       — А, миссис Тернер, — лорд позволил себе скупую вежливую улыбку. — Боитесь, что раздобуду некий сундук и попытаюсь им шантажировать, как делал лорд Беккет? Не бойтесь, я подобных ошибок совершать вовсе не склонен. Вместо этого я свято верю, что всегда можно договориться — к взаимной выгоде.       — К вашему сведению, «неким сундуком» шантажировать больше не имеет смысла. Я не привязан к «Голландцу», и моя команда, как и я — обычные люди, — чуть более резко, чем следовало бы правилам приличия, парировал Уилл. Интерес ост-индцев был виден как на ладони, но у Грейтцера все еще есть способы настоять на своем.       — Очень рад за вас, капитан. Правда, искренне рад, — если Грейтцер и удивился, то виду не подал. — Как я и сказал, я предпочитаю конструктивный подход в переговорах. Как вам предложение встретиться в более подходящей деловой обстановке и познакомиться с одним весьма перспективным проектом? Скажем, на следующей неделе в Порт-Ройале. А чтобы не тратить ваше время понапрасну, можно попросить губернатора Смита совместить приятное с полезным и воспользоваться временем, назначенным для вашей аудиенции. Уверен, наш трехсторонний разговор окажется весьма многообещающим, мистер Тернер.       — Трехсторонний? — подала голос Суонн, обведя обоих мужчин взглядом. До этого она предпочла молчать. Но то, что предложил Грейтцер, выбило ее из колеи, ведь по сути она не может присутствовать на подобных переговорах, покуда дело касается только трех лиц, а Уилл, с его характером, неизвестно какие условия выдвинет. Элизабет хотела бы сама присутствовать при этом.       Лорд удивленно выгнул бровь, но большего себе не позволил, сохраняя на лице невозмутимость.       — Миссис Тернер. Мистер Тернер, губернатор Смит и я имеем возможность обсудить предложение, которое принесет пользу каждому из нас, — с фальшивой улыбкой пояснил Грейтцер — совсем чуть-чуть добавив веса в интонацию на именах перечисленных сторон и особенно на слове «миссис», давая понять, что присутствие Элизабет изначально не может быть предметом речи. — Вам подойдут время и место, капитан? — последний вопрос был задан напрямую Уиллу.       Тот решил не распространяться о планах по поиску Атлантиды, путешествии за край мира на встречу к одному из божеств смерти и преодолению прочих неприятностей, насланных одной злопамятной богиней.       — Время аудиенции подойдет, — он едва заметно кивнул. — В любом случае я рассчитываю на встречу с губернатором Смитом.       — Разумеется. Стало быть, договорились, — подытожил Грейтцер. — В таком случае до встречи в Порт-Ройале в доме губернатора.       — До встречи, лорд Грейтцер, — Уилл проводил взглядом всю троицу, которая удалилась обратно на линейный корабль. Сходни убрали, и корабли взяли каждый свой курс.       «Завоеватель» плавно удалялся от них в другую сторону, и Суонн еще какое-то время смотрела на его корму почти волчьим прищуром.       — С чего ты взял, что это может быть неплохой идеей? — бросила она. — Одного лорда нам хватило. Беккет плел интриги. Думаешь, и этот не сплел свою?       — Конечно, сплел, — линейный корабль мужчина провожал с нелегким сердцем. — Он хочет получить «Голландца» на службу Ост-Индской компании, и я почти уверен, что его предложение коснется именно этого. Я не сказал, что это «неплохая идея», Элизабет, потому что на самом деле это не так. Идея очень плохая, потому что означает совсем ненужное внимание к нам. Грейтцер служил Беккету, он неплохо осведомлен о том, что значили тогдашние события и почему они происходили именно так — и можно только гадать, известно ли ему о том, что ты наша пиратская королева, ведь ты сама озвучила этот факт Беккету во время переговоров на песчаной косе перед сражением у водоворота, помнишь? Беккет мог это ему передать, — заметив, что жена сердится, Уилл плавно потянул ее, разворачивая к себе, побуждая взглянуть на него. — Элизабет, нам нужно знать, что он задумал. Человек его положения может доставить куда больше проблем, если в открытую пойти против него — тот же Беккет пример. Разговор с ним сам по себе ни к чему не обязывает — это еще не согласие на неведомо что. Хотя, если он намерен вовлечь губернатора, могу предположить, что дело так или иначе коснется патента.       — Вот именно, Уилл, — подчеркнув эту фразу, Элизабет взглянула на мужа. — Когда-то я пошла против Беккета напрямую ради нас с тобой, Уилл. Я смогла с ним договориться. Убедила его, — слукавила она, в этот момент отводя взгляд от мужчины. — Но раз ты так уверен в том, что разговор обязателен… то, быть может, и мне присутствовать на переговорах?       — На данный момент заранее злить его я бы не стал, — покачал головой Тернер, прекрасно зная, как задело жену подобное пренебрежение к ней со стороны потенциального недруга и как страшится она опять выпустить ситуацию из-под контроля. — В доме губернатора мне ничего не грозит, Элизабет. Соглашаться с чем бы то ни было сразу я не собираюсь, работать на Компанию не горю желанием тоже. Мне нужен патент, потому что для нас это защита нашей свободы, Элизабет. Но вместе с тем как полномочный представитель короля Грейтцер может любому гражданину Англии поручить ту или иную задачу, капер тот или нет, — качнув головой, мужчина досадливо вздохнул. — Я хочу узнать, чего он хочет, и потянуть время.       — Поручить задачу, значит, — она с шумом выдохнула и также глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Тело переполняло раздражение за то, что их снова могут загнать в угол. — Уилл, один раз мы уже пошли на поводу у Беккета. И если Грейтцер навяжет задачу, которая окажется неисполнимой или невыгодной нам, — она замолчала на пару мгновений, — то вспомни, кто ты есть, Уильям Тернер. Ты — пират. И рамки для тебя ничто. Как и для твоей жены, как и для твоего сына, — она вдруг опустила взгляд. — Но я понимаю, как важен этот разговор. И не хочу, чтобы ты принимал решение, не обговорив со мной.       Обняв лицо любимой ладонями и чуть приподняв к себе, мужчина почти незаметно улыбнулся.       — Из-за тех многоходовок я едва не потерял тебя. Не приведи я Беккета к Бухте, вместо меня мог справиться Джек, потому что он хотел собрать в одном месте и ключ, и сундук — так что в итоге мое участие ничего не решало. Но если бы я не предал вас, то, может, и не удалось бы убедить Сяо Фенга дать нам корабль и мы искали бы в другом месте. И ты не стала бы королевой пиратов. Это ведь все было только стечением обстоятельств, случайной судьбой — а в итоге мы лишь сильнее отдалялись друг от друга. Я обещаю не принимать поспешных решений, — он чуть прищурился. — Зная тебя, предположу, что ты бы наверняка попыталась пробраться тайком в дом губернатора, чтобы увидеть и услышать все сама. Я ведь прав?       — Уилл, пиратство у тебя в крови, и ты знаешь это. И если ты пойдешь путем пирата, я пойду с тобой, — пытаясь убедить мужа, она почти давила. — Ты обговоришь со мной, — поправила его Элизабет, глядя мужу в глаза, прекрасно зная, что он может схитрить. — Обязательно обговоришь.       — А у тебя в роду нет пиратов, так что тем более непонятно, откуда оно в тебе завелось, — чуть прищурился Тернер, смотря на нее. — Я не хочу идти «путем пирата» и буду стремиться отсрочить эту судьбу сколько возможно. Или тебе по нраву скитаться по морям, не имея возможности честным путем зайти ни в один порт, зная, что за тобой всегда идут охотники на пиратов, каждый день просыпаться с надеждой о том, чтобы виселица тебе досталась не сегодня? А какая жизнь ждет Генри, если его родителей заклеймят как пиратов? Разве не хотела ты пожить как все обычные люди — одной семьей? — он снова вздохнул. — Ты ведь проникнешь на встречу, так ведь?       — Я прекрасно понимаю, что может пойти что-то не так! — на последних словах Элизабет ощутимо толкнула мужа в грудную клетку ладонями, вынуждая ее отпустить. Она вспыхнула, понимая, что муж задумал ее держать подальше от Грейтцера, не желая, чтобы она мешала ему. — Ты намерен не идти против него, разве нет?       — Если понадобится, — где-то краем ума Уилл понимал, что лучше бы сдерживаться, однако от беспокойства за своенравную жену позволил эмоциям выйти на поверхность. — Да, я не хочу, чтобы ты присутствовала на встрече, зная, что ты будешь против. Ты забыла, что Беккету было достаточно одного слова, чтобы нас обвинили в пиратстве? Я не хочу давать Грейтцеру того же шанса, но ты, кажется, не доверяешь мне разобраться во всем самому, — видя, что все безрезультатно, Тернер чувствовал, как вместе со злостью растет собственное бессилие, что злило лишь больше.       — Прекрасно! — резко сказала она, сверля Уилла взглядом.       — Я затеял все эти визиты к губернатору, чтобы устроить нашу жизнь, Элизабет. Не от хорошей жизни мой отец пошел по дороге пирата, — он качнул головой, не смотря на Тернера-старшего, хотя знал, что тот стоит у штурвала и все слышит. — Пиратская жизнь — веселая и интересная, но если мы настроим сейчас против нас людей вроде Беккета, то нигде нам покоя не будет и мы не сможем жить полной жизнью. Вся наша свобода ограничится Бухтой Погибших Кораблей, да Тортугой, да еще парой мест — и что это тогда за свобода, которую будут пытаться отнять вместе с жизнью? Я лишь хочу, чтобы ты была осторожной.       Сжатая в кулак ладонь от души врезалась в ближайшую мачту, но боли Тернер даже не почувствовал. На потемневшем дереве остался смазанный красноватый след от содранной кожи. Ничего не сказав, мужчина сумрачно взглянул на жену исподлобья, прошел сквозь толпившихся людей и спустился в трюм, не желая никого видеть. Была бы возможность — вообще бы убрался с корабля куда подальше. Впрочем, было одно местечко, где он любил сидеть и где никому в голову не пришло бы искать его именно там. Туда и направился.       Элизабет не подала виду, что удар ее напугал — не напугал же? На палубе повисла тишина. Даже «Голландец» притих, переставая скрипеть досками и глухо трепыхать паруса. Кровь наконец начала медленно остывать, но Элизабет все еще чувствовала внутреннее раздражение из-за спора с мужем.       Она взглянула на мачту, где остались следы крови, и внутри нее будто что-то екнуло, сообщая, что это неправильно. Команда так и застыла, смотря теперь на нее, она раздраженно сжала зубы, отвернулась и отошла к борту корабля, буквально наваливаясь на фальшборт.       Она не знала, что делать, переполненная злостью, безысходностью и любовью, которая тянула найти мужа и все исправить.       — Миссис Тернер? — обратился один из матросов, но Суонн даже не взглянула на него — злилась.       — Скажите лучше, куда отправился капитан Тернер?       — Без понятия, миссис Тернер. Капитан может быть где угодно, — под испытывающим взглядом гордячки мужчина тут же согласно кивнул. — Я постараюсь найти его, — и удалился, спеша в трюм, пока Элизабет не отвернулась снова к морю, чувствуя, что злость начинает утихать, уступая месту легкой тревоге.       Конечно, ей сообщили, что капитана не нашли, но за борт никто не прыгал, не то марсовые точно заметили бы. Об укромном месте, облюбованном капитаном, команда не знала, он и сам не рассказывал. С одной стороны, тот же Шаркман знал, что в случае надобности капитан их услышит и объявится, но с другой — догадался, что тот хочет побыть в одиночестве, а потому приказал матросам искать не слишком рьяно.       Пока шли поиски, пробили склянки, и рядом с Элизабет на планшир облокотился Билл Тернер, передав штурвал следующему вахтенному. Старый пират щурился, смотря в море, поглядывал на невестку и долго молчал, давая ей время немного остыть. Когда счел, что она чуть успокоилась, как бы невзначай негромко спросил:       — Сердишься на него за то, что сбежал от тебя?       Она с шумом вздохнула, когда заметила краем глаза Билла Тернера. Погруженная в свои мысли, она и не заметила, что он оказался рядом, а потому тут же развернулась спиной к фальшборту, локтями упираясь в дерево, но на отца мужа так и не взглянув — видно было, что еще не отошла.       — Видимо, ему сейчас уединение больше по душе, — сухо и быстро ответила она и тут же перевела дух — сказав это, дышать даже легче стало отчего-то. — Сержусь, что он такой упрямый.       Билл поглядывал на нее, опираясь локтями и почти касаясь грудью планшира, как будто бы ему было нелегко стоять прямо, хотя в действительности мог дать фору многим салагам. С разговором он не спешил, не имея привычки лезть не в свое дело. Однако сейчас дело как раз было своим — касалось его семьи напрямую.       — Он любит тебя, Элизабет, это главное. А что упрямый… хе-хе, это у нас фамильное, — тонкие губы пирата раздвинулись в блеклой улыбке. — Весь в меня мой сын… Да, весь в меня. Я с его матерью тоже столько всего выяснял… А когда я сказал ей, что поеду на Карибские острова в поисках лучшей жизни — ты бы слышала ее только. Крик стоял на весь дом. Конечно, она была против, но я считал, что поступаю правильно — ради них, потому что там, на родине, я бы не смог дать ни ей, ни сыну будущего, которое они заслуживали. А теперь посмотри, к чему это решение меня привело, — он развел руками, сам же над собой тихо посмеиваясь.       От рассказа старшего Тернера Элизабет понемногу успокаивалась. Билл ее весьма отвлекал, но тем самым вынуждал думать о споре с Уиллом.       — Почему просто не послушать свою жену? — она начала спокойно, но на последних словах чуть резковато закончила, кусая губы: — Вы же сами понимаете, что в итоге надо было остаться там, дома, разве нет? — она взглянула на него.       — Может быть, надо, а может быть, нет, — загадочно отозвался Прихлоп. — Кто теперь скажет? Жизнь сложилась бы совсем иначе. Но вряд ли ты и Уилл смогли бы встретиться, а значит, не родился бы Генри. И несмотря ни на что, мне не о чем жалеть: мой сын рядом, ты — рядом с ним, и у меня есть внук. А ведь всему положило начало упрямство одного юного искателя приключений, которого звали тогда Билли Тернер.       Он вдруг прямо взглянул на нее, и в усталых глазах Элизабет смогла увидеть бойкий взгляд того самого мальчишки-прохвоста, который пускался в авантюры — и увидела бы в нем много общего с собственным мужем, каким порой того видела. Но в то же время отец и сын имели немало различий: Уилл в первую очередь беспокоился о безопасности и благе своих близких, тогда как его отец в молодости все же имел куда большего с Джеком.       — На самом деле я бы просто хотела того, чтобы мы вместе приходили к каким-либо решениям, которые устраивали бы нас двоих. Но Уилл… — она нервно вздохнула. — Он так сильно стоит на своем, что мне кажется: ничто не сдвинет его с места — и меня это злит.       — Я многое понял о своем сыне, когда он стал капитаном, — негромко продолжил Тернер-старший. — Он привык нести ответственность за все, к чему касается, самостоятельно, не разделяя ношу ни с кем. Это ведь в нем и раньше проявлялось, не так ли? — он снова остро взглянул на невестку. — Скажи мне, Элизабет, почему ты боишься оставить эту ношу ему? Мой Уильям вырос умным человеком. Когда мы с женой спорили, мне казалось, что ей главное не помочь мне в решении какого-либо вопроса, а заткнуть мне рот, чтобы поменьше болтал, — старый пират засмеялся. — Кто знает, может, желание отправиться навстречу приключению возникло у меня из-за того, что я просто устал чувствовать себя дураком и болваном.       Элизабет слушала внимательно, поджимая губы, несогласная с Биллом. Но не смогла сдержать слабой улыбки, когда старший Тернер рассмеялся, вспоминая жену. Что уж говорить: отец и сын были как две капли воды. Оба безнадежно упрямы. И это вынуждало Суонн сопротивляться — но все на этом корабле подчиняется лишь одному человеку.       Она устало вздохнула.       — Как я могу оставить эту ношу ему? — запротестовала она, но мягко, чуть повернув голову к Биллу. — Я — его семья. А семья должна делать все поровну. Он и так достаточно сделал ради того, чтобы мы были счастливы. Генри, мой сын, сделал больше, чем я… — она внезапно понизила голос, снова отвернувшись. — Он освободил Уилла своей верой в сказки, бесконечным упрямством и непослушанием, от кораблей его не оттащить, — тут ее губы тронула гаснущая улыбка. — Они оба сделали достаточно, а я — нет. И я не могу позволить Уиллу брать на себя всю ответственность. Я должна разделить ее с ним, — она вдруг искреннее, но коротко улыбнулась, взглянув на старшего Тернера. — Я, как уже и сказала, хочу чтобы мы вместе приходили к согласию, без давления чьей-либо стороны. Еще одного такого ухода, — она неопределенно кивнула в сторону трюма, — я не выдержу…       Прихлоп выслушал ее очень внимательно, хотя для него вовсе непривычно было разбирать чужие семейные неурядицы, особенно зная, что сам в своих не слишком-то преуспел. Но он знал своего сына лучше, чем кто-либо другой, и искренне хотел помочь невестке, надеясь, что они не повторят его ошибок.       — Значит, в этом все дело? Тебя, королеву пиратов, не устраивает спокойная жизнь, и ты хочешь доказать всему миру, что способна на большее? — его голос звучал ласково и в какой-то степени очень понимающе. — Мне тоже хотелось всем доказать, что Билли Тернер — настоящая гроза Семи Морей, и я был готов отстаивать свою правду перед любым, кто со мной не был согласен. Как тебе кажется, что ты должна отстаивать свою правду перед Уильямом. Похоже на то?       — Я знаю, на что я способна, — и в этом ответе звучала вся суть королевы пиратов. Она взглянула на Билла мягко, но не без тени лукавства и интриги, которая виднелась на самом дне темноты ее глаз. — Но двадцать лет я была самой обычной женщиной, матерью. Я просто хочу разделить ношу с Уиллом. Я боюсь, что на этой аудиенции он получит такое предложение, которое покажется ему удобным, — она помрачнела и отвела взгляд, ища в синей воде успокоение, — но не скажет о нем, потому что знает, что я не согласна.       — А что плохого в том, чтобы принять выгодное для себя предложение? Оно ведь окажется выгодным и для тебя — другого он не выберет. Семья для моего сына — самое главное, ты и я это знаем. Или тебя задевает не то, что он убедил взять в руки проклятое золото, а то, что он настоял на этом вопреки твоей воле? Тебе может чудиться в этом пренебрежение, но на самом деле он старается тебя защитить. Как всегда делал. Я-то вижу, — последние слова сопровождались тяжким вздохом.       — Когда в семье решает кто-то один, разве это правильно? — чуть напористо предположила она, хмурясь. — Я знаю, что он глава семьи, но когда что-то получается вопреки воле, это не приносит радости. Я тоже пытаюсь оградить Уилла от опасностей, в которые он себя так умело может втянуть. Я защищаю его, — она отстранилась от фальшборта, повернувшись к Биллу, заглядывая в его серые глаза.       — Он пытается защитить тебя, ты пытаешься защитить его — а в итоге выходит, что вы оба в обиде, — подытожил старый пират, хмыкнув. — Попробуй найти его сама, если хочешь. Мне он рассказывает не так уж много, я не знаю, где он сейчас может быть. Где-то на корабле, надо думать. Может, твое сердце тебя приведет.       Ответ вынудил ее тяжело вздохнуть и отвернуться. Найти Уилла необходимо, хотя нелегко угомонить гордость, которая не отпускала Суонн на поиски, призывая оставаться на месте.       — Спасибо вам, — тихо сказала она, вновь взглянув на старшего Тернера, а после направилась к люку в трюм. Внутри она чувствовала растерянность и волнение, смешанные со злостью. Но любовь Элизабет вела ее, помогая преодолевать собственный характер.       Каждый знал, что жена капитана ищет его, но пожимали плечами на все вопросы о том, где тот мог спрятаться. Лишь пара матросов переглянулась и посмотрела в носовую часть трюма. Суонн аккуратно прошла туда, лавируя между ящиками и бочками, не понимая, куда мог подеваться супруг.       Она позвала весьма напряженно и осторожно:       — Уилл?