Проблема рыцаря - дракон

      До причала оставалось ещё около трёх сотен метров, но Аде знал, что золотой дракон так просто не пропустит, пока не выяснит, что за крылатые пассажиры сейчас на бриге.       - Убрать паруса! Ждём!       Тамплиеры недоуменно посмотрели на капитана судна.       - Вам следует подняться в небо, джентльмены. Хозяин острова исключительно пароноидальная личность с некоторых пор.       Хэйтем едва сдерживает эмоции, но унять бешено стучащее сердце не может. Волнение заставляет несчастный орган метаться в груди. Золотой дракон, только брюхо не тёмно-синее, словно самые тёмные пучины океана, а матовое чёрно-серое, словно копоть или сажа, смешавшаяся с пеплом.       Эдвард ехидно фыркнул в морду белого дракона, что кружил рядом, от чего итальянец чихнул. Мужчина помнил, как несколько лет назад, когда он пытался достучаться до части сгинувших воспоминаний, его позвали в Италию.       Марио Аудиторе просил дракона о помощи. В письме говорилось, что его племянник, последний выживший наследник семьи Джованни Аудиторе, способен обратится в дракона, только никто не знает, как ему это объяснить и как научить. Поэтому они просят помощи.       Тогда обитатель карибского архипелага и отправился в путь. С учётом того, что «Галка» уже много лет как обрела покой на дне моря, дракону пришлось лететь, что он и сделал. Эдвард, за годы без корабля, отвык доверять судам. Так что в течении недели он достиг нужного места.       Стоит признать, что первые впечатление у учителя и ученика были абсолютно разные. Если Кенуэй был доволен дерзостью мальчишки, то Эцио не мог понять, зачем дядя позвал этого странного человека с металлическим черепом на одном из ремней с оружием. Одеяние пирата удивляло юного Аудиторе и бесконечное изумление вызывали две длинные сабли.       - Ну привет, салага. Меня тут попросили преподать тебя пару уроков да научить парочке интересных трюков, - Эдвард ухмыльнулся, глядя на изумленное лицо юнца.       - Дядя, кто этот человек? Чему он может меня научить? – Эцио предпочёл обратится к своему родственнику, бросая косые взгляды на блондина. Этот человек был решительно странным в глазах паренька. Вроде и весёлый, скорее даже ехидный человек, взгляд немного колкий, но тёплый, поза расслабленная, как у повидавших всего наёмников. Эти люди удачи вообще были своеобразными тоже пышущими силой насмешниками. Только вот сила от этого человека исходила более угрожающая.       - Эдвард Кенуэй, член Братства. Только с тамплиерами он воюет в карибском море. Он прибыл по моей просьбе       - Но я здесь всего-то третью неделю! Как он смог так быстро добраться? – Эцио был в недоумении, он абсолютно ничего не понимал.       - А это я тебе покажу, - снова насмешливый голос незнакомца. – Я джентльмен удачи, парень, проще говоря, пират. И поверь, у меня хватает полезного опыта.       Собственно, так они и познакомились. А потом полгода блондин возился с юным Аудиторе. Конечно с драконьим обликом пришлось разбираться в Альпийских горах на севере Италии, но это было не страшно.       Кенуэй чувствовал в груди какую-то странную тоску, но в сердце царила гордость за несносного юнца. Дракону всё казалось, что он уже испытывал что-то похожее. Жаль, что не вспомнить. И Эдвард продолжал гонять молодого ассасина, то цапая зазевавшегося юнца за хвост, то атакуя снизу и опрокидывая мальчишку на спину. И поясняя, обучая, рассказывая…       На основы было потрачено полтора месяца, на жёсткие тренировки ушло ещё два. Эдвард понимал, что не сможет много времени уделить этому пареньку. Пирата продолжали преследовать смутные ощущения, а Эцио с тоской начал понимать, что этот странный дракон смог подлечить его израненное сердце, став ему вторым отцом. И оттого итальянцу было грустно, ведь пират скоро вернётся в свои моря.       Оставшееся время Эдвард, дурачась и дразня, играя с возмущённо пыхтящим мальчишкой, помогал тому окончательно привыкнуть к драконьему телу и его особенностям. И когда пришло время прощаться, было грустно.       Был вечер, Монтериджонни готовился уснуть. Два ассасина стояли на стене. Эдвард наблюдал за тем, как солнце исчезает за горизонт, увлекая за собой и алый покров небес. Эцио же стоял, прислонившись спиной к зубцам и поглядывая на поместье. Юноше не хотелось расставаться.       Вот последние яркие краски исчезли, не отставив и тонкой розовой полосы. Эдвард потянулся, а потом повернулся к недовольно хмурящемуся пареньку.       - Эцио, что это ты так загрустил? Или думаешь, что больше не встретимся?       Обиженный взгляд Аудиторе подтверждал предположение карибского пирата. Кенуэй засмеялся, сгребая того в свои объятия и наводя беспорядок на голове.       - Не бойся! Будет надо, загляни ко мне на Большой Инагуа!       Итальянец обнял валлийца в ответ, словно надеялся, что дракон не улетит. Мужчина грустно улыбнулся, потрепал мальчишку по голове и отстранился, тут же вскакивая на зуб стены.       - Заглядывай на острова, Аудиторе! – выкрикнув это, Эдвард совершил прыжком веры, чтобы обернуться драконом.       Эцио провожал взглядом золотого дракона до тех пор, пока тот не скрылся за горизонтом, не смея отправиться следом, хоть и очень хотелось.       "Эксперто Креде" лениво покачивался на волнах, ожидая, когда все драконы окажутся в небе.       - Магистр? – Шэй растерянно посмотрел на главу колониального ордена. Англичанин больше походил на статую, ежели на живого человека. Но вот Кенуэй отмер и направился к носу корабля. Шаг сменился бегом, и мужчина, оттолкнувшись от борта, нырнул в воду, откуда в небо вырвался тёмно-синий дракон. Вслед за ним в небо поднялся чёрный ящер с грязно-розовым брюхом.       Заметив чужаков, золотой дракон зарычал и обрушился на них, пытаясь прижать к водной глади. Тамплиерам пришлось отлететь подальше и ускользать от недовольно порыкивающего противника. Это грозило задержать корабль, что могло иметь плачевные последствия для юного дракончика.       Сам же детёныш не хотел расставаться со своими спасителями, но и сил подняться в воздух он всё так же не имел. Быстро лазать по снастям, свисать, зацепившись за канаты это всё что мог малыш. И теперь он метался по кораблю и тихо попискивал.       Вот золотой дракон едва не зацепил крыло Кормака, от чего Шэй, вынужденный снизиться к самой глади, поднял тучу брызг, ухнув в тёплые воды. Недовольно зафыркав дракон забил крыльями по воде, собираясь подняться в небо.       - У-а-а-и-и-и! – разнеслось над лагуной. Взрослые драконы слаженно повернули морды к бригу. На грот-мачте судна, на самой верхушке у трепещущего флага, едва балансируя хвостом и крыльями сидел белый ребёнок, окончательно расстроенный непонятными играми взрослых.       Эдвард от удивления сложил крылья и рухнул в воду рядом с чёрно-алым тамплиером, подняв приличную волну. Аде тихо чертыхнулся, так как драконы падали в воду исключительно по левому борту, словно собирались опрокинуть корабль.       - Эдвард! Угомонись! У нас тут детёныш совсем измученный на борту!       В ответ хозяин острова лишь забулькал, уйдя под воду с головой. Но вот, вынырнув, дракон устремил взгляд своих голубых глаз на едва не сверзившегося малыша, отмечая чёрный узор на левом крыле. Недовольно забурчав, дракон грузно поднялся в небо, притопив барахтающегося рядом чёрного ящера.       Вскоре корабль поднял паруса, направляясь к деревянному пирсу в сопровождении четырёх грозных хищников.       Пока корабль швартовался, драконы приземлились на берег. Если Аудиторе тут же принял человеческий облик, то тамплиеры некоторое время мялись, но вскоре решили принять правила ассасинов, что владели драконьими телами с большей сноровкой, ежели непривыкшие к чешуе мужчины.       Хэйтем Кенуэй пристально смотрел прямо в голубые глаза золотого дракона. У ящера был заметен шрам через правый глаз, а также сломан правый рог, словно на него некогда пришёлся сильный удар. Вот только кто достаточно силён, чтобы с одного удара сломать рог дракону, как вообще этот зверь получил такую рану?       Эдвард расправил крылья и принял человеческий облик, не спуская настороженного взгляда с тамплиеров. Кольца с красными крестами вызывали неприятную мигрень и зуд в некогда глубокой ране. Но больше всего мужчину напрягал человек в синих одеждах, в нём было что-то знакомое и до болезненных спазмов сердца родное.