Проблема рыцаря - дракон

      Адевале, сразу после швартовки, вручил юркого детёныша на попечение другу. Так что блондин, являющийся хозяином острова, быстро занялся малышом. Сам же чернокожий ассасин отвёл Хэйтема в сторону, не давая ему и шанса вывернуться из крепкой хватки на предплечье.       - Он не помнит, - капитан брига посмотрел в серые глаза. – Он не помнит ничего, что произошло после того, как к нему приплыла Дженнифер.       Хэйтем если и хотел что-то сказать, то предпочёл смолчать. Ассасин делился знаниями. Добровольно. Возможно, даже исключительно из опасений за здоровье своего крылатого друга с золотой чешуёй.       - Ты видел сломанный рог. Он должен был умереть, но оказалось, что дракон живучее, чем хотелось бы врагу. Память сама вернётся, не дразни бездну, что способна пожрать всё.       Аде мог бы сказать, что Эдвард выжил лишь благодаря тому, что принял полуформу, когда видны крылья с рогами, а порой и хвост, но предпочёл смолчать. Хэйтем был всё ещё врагом, так что информацию лучше не разглашать, как и не стоило рассказывать о том, почему сам Аде жив.       Эдвард нежно поглаживал белые чешуйки урчащего малыша. Он уже выяснил, что чёрные узоры по крылу - следствие регенерации. Но больше всего мужчину раздражало другое. Кенуэй не видел следа полноценного запечатления. Малыш имел лишь косвенный отпечаток нахождения рядом дракона в момент рождения, да и тот был почти стёрт. Дракону хотелось немедленно устроить безобразный мордобой, кулаками вколачивая в прибывших драконов-тамплиеров понимание того, что они натворили. Понимание. Эдварда перекосило. «Убил бы! Да мелкий к ним привязался», - грустно подумал мужчина.       Тем временем Аудиторе с любопытством поглядывал на открытую его взору часть острова, не смея отправится изучать его. Аде лишь покачал головой и крикнул команде корабля:       - Парни, у вас пара часов загрузить в трюм провизию и воду!       Светловолосый мужчина отвлёкся от своих неприятных мыслей и решил наконец обратить внимание на гостей. Держа на руках маленького дракончика, Эдвард решил уделить внимание и Аудиторе, что переминался с ноги на ногу и рисковал умереть от любопытства.       - Эцио, если хочешь, можешь осмотреть жилую часть острова, только в джунгли без меня не суйся.       - Ты что-то мне покажешь? – итальянец едва не подскочил от вспыхнувшего сильнее любопытства.       - Да. Ещё пару трюков, малыш.       Эцио надулся на последнее обращение и поспешил удовлетворить своё любопытство. Эдвард же бросил недовольный взгляд на тамплиеров, но вынужден был признать, что врага стоит держать к себе близко, хоть и опасна эта парочка.       - Следуйте за мной. Полагаю, вам крайне интересно, где обитать будете. Английских казематов не имеем, так что придётся вам наслаждаться обществом ассасинов в моём скромном доме.       И пока тянулась первая неделя пребывания на острове, можно было уже сделать ряд удивительных выводов. К примеру, то, что Хэйтем умел быть терпеливым и сдержанным. Но порой и он не выдерживал, так было, когда он спас своего сына от печальной участи, на которую сам же его и обрёк. Иногда магистр ордена тамплиеров мог проявить излишнюю мягкость, как в тот день, когда пощадил Ахиллеса.       Стоило бы признать, что Хэйтем Кенуэй весьма своеобразный человек, взявший от обеих противоборствующих сторон что-то полезное. И если от ассасинов ему досталось своеобразное мышление, то от тамплиеров – удивительная выдержка и хладнокровие. Только вот ни одно из этих наследий никак не помогало тамплиеру понять, почему всякий писк маленького отъедающегося детёныша буквально заставлял его драконью сущность срываться с места и лететь выяснять, что случилось. И это с учётом того, что с собственным сыном он такого не испытывал! Или дело было в том, что могавка он встретил уже взрослым, безалаберно прошляпив самые важные моменты?       Иногда Кормаку казалось, что магистр Кенуэй готов съесть собственную треуголку от расстройства. Чаще всего Шэй наблюдал это, когда вечерами белый дракончик заползал на колени мужчине. Пусть это было не лучшим лекарством для израненного сердца магистра Кенуэя, но капитан «Морриган» радовался тому, что не всплывал вопрос об отце самого магистра.       И пока на одном конце света представители одного племени, но враждующих сторон пытались ужиться на острове, на другом Робер де Сабле наконец добрался до своих войск, расположившихся в небольшой крепости.       Великий магистр уже получил последние новости о том, что случилось в Лондоне. Мужчина не был даже удивлён, так как допустить столь грубую ошибку по отношению к драконам, входящим в Орден, было глупостью и откровенной дуростью. И это не вспоминая о том, что один из драконов занимает пост Великого магистра и ему подчиняется Американская ложа.       Робер бросил взгляд на странно накренившуюся башню лучников. Деревянное сооружение выглядело крайне печально, словно подумывало обняться с твердью. У ворот в лагерь частокол подпирал рыцарь в тёмных доспехах. Судя по тому как располагались потемнения и учитывая их насыщенность, стоило признать, что это явно было не задумкой мастера, решившего придать экстравагантный вид рыцарю при помощи воронения стали.       Сам лагерь встретил унылой тишиной и абсолютным равнодушием. Рыцари ещё более цветастые, чем их товарищ у ворот, игнорировали прибытие своего командира и усердно точили оружие, словно собирались тонко резать солонину.       - Магистр! - из главного шатра выскочила Мария Торпе. Судя по яростному блеску глаз, женщина желала немедля выступить в бой и разорвать в клочья доведшего её и её подчинённых до такого состояния противника. Судя по мешкам под глазами Марии, несчастный виновник должен был немедленно самоубиться.       Правда, де Сабле подозревал, что виновником является одна крылатая тварь, а иначе-то и не назовёшь нового наставника ассасинов Масиафа. Только вот против ассасинов никакая армия не пойдёт, никому не хочется стать мясным гарниром у драконьего шеф-повара.       Дракон. А ведь Робер готов был поклясться, что никогда бы тамплиеры не узнали, что лучший убийца Аль-Муалима, старца с горы, дракон, если бы не отчаянная храбрость Марии, что влезла в бой между ассасином и своим магистром.       Мужчина как сейчас помнил сталь потайного клинка, готовящуюся испить его крови и лишить жизни великого магистра. А потом смазанная фигура и уверенный взмах меча отбросили противника назад. Пригнувшийся, будто большая хищная кошка, ассасин искал лазейку, но его остановили слова. «Лучше проверь своё гнездо ассасин! Не трать здесь силы и время!» - выкрикнула англичанка, готовая к тому, что её блеф не сработает.       Но убийца замер, сверкнул золотом в глазах, а после взвыл рассерженным зверем. И вой этот был нечеловеческим, пробирающим до самых костей. Тамплиер лишь моргнул, а перед армией завоевателей оказался большущий, опасный и крайне рассерженный дракон.       Ящер утробно зарычал, а после, оттолкнувшись от земли, взмыл смертоносной стрелой в небо, чтобы в следующее мгновение сделать небольшой круг и устремиться к Масиафу. И в тот самый миг де Сабле понял, что армию ему против ассасинов не натравить. Не теперь, когда над полем брани пролетел разъярённый дракон.       Тамплиер тяжело вздохнул и поспешил войти в шатёр, скорее не для того, чтобы заняться скопившимися бумажками, а скрыться от палящего солнца. Душный шатёр принёс сомнительное облегчение. Робер взял в руки первый попавшийся лист, там был отчёт по общему состоянию лагеря.       Де Сабле облокотился на стол и прикрыл глаза, ситуация в Ордене напрягала. Француз ощутил нарастающее раздражение, хотелось вернуться в Англию и добить оставшихся там идиотов, так как они могли усугубить ситуацию с драконами назвав Хэйтема Кенуэя и Шэя Кормака предателями. Нет, определённо стоило написать письмо в Американскую ложу. Лучше всего конечно написать квартирмейстеру «Морриган», как смутно помнил мужчина, им являлся Кристофер Гист – человек весьма уважающий обоих представителей крылатого племени.       Рыцарь выпрямился, глазами ища писчие принадлежности.       - Летит! Летит!       В лагере поднялась суматоха. Де Сабле выскочил наружу, с изумлением наблюдая как рыцари-тамплиеры, суетясь, хватаются за луки и стрелы. При этом никто не спешит докладывать о творящемся начальству.       Подобная наглость поразила магистра до глубины души, правда, мрачный азарт на лицах подчинённых заинтриговал, и мужчина попытался высмотреть причину переполоха. Как оказалось, высматривать причину не стоило, эта самая причина не скрываясь выделывала невероятные кренделя прямо в небе над лагерем.