Знахарка и охотник

Сижу, прислонившись спиной к ели. Передо мной небольшая полянка, на которой в полночь должны распуститься ночные фиалки. Многие растения необходимо собирать в определённое время, когда они становятся максимально полезными. Прикрываю глаза. Мне удаётся добраться до нужного места прежде, чем солнце окончательно садится. И сейчас у меня есть немного времени, чтобы передохнуть. Погружаюсь в лёгкую дремоту, зная, что проснусь в нужный момент. Это странно. Но я словно чувствую время. Я умею просыпаться именно тогда, когда это необходимо. Внутреннее чутьё не подводит. Открываю глаза, словно ощутив толчок. На небе нет ни облачка, а потому поляну хорошо видно при свете звёзд и луны. Замечаю, как распускаются первые фиалки. Снимаю с пояса холщовый мешочек и начинаю осторожно собирать полностью раскрывшиеся цветы. У меня уходит около часа на то, чтобы заполнить мешочек. Не хочу возвращаться домой, понимая, что с рассветом вновь придётся идти в лес. Неподалёку от этой полянки у меня есть убежище, где я могу провести время и передохнуть, когда в том есть необходимость. А потому решительно захожу в лесную чащу. -//- Я освещаю себе путь небольшой наручной лампой. Саймон специально сделал её для меня, заметно облегчив мои ночные вылазки в лес. Лампа имеет вытянутую форму, она выполнена из тонкого, но особым образом закалённого стекла, и крепится на предплечье левой руки, оставляя пальцы свободными. Примерно на половине пути я обращаю внимание на лёгкое свечение впереди. Сердце замирает от радости. Случайно я натыкаюсь на солнечный гриб. Он растёт на деревьях. И, главное его свойство в том, что напитавшись за день солнечным светом, он отдаёт его ночью. Именно такой гриб находится у меня в лампе. Жаль, что, будучи сорванным, он постепенно теряет свои свойства в течение трёх месяцев. Я не могу упустить такого шанса. Последний раз в лампе я меняла гриб около двух месяцев назад. Уходя в лес, я надела привычные для себя кожаные штаны и льняную рубаху. Волосы у меня длинные и вьющиеся, но я собираю их в тугой пучок, чтобы не мешали. А потому ничего не стесняет моих движений. Подхожу к дереву, снимаю с пояса мешочек с собранной ночной фиалкой, длинный нож и небольшую поясную сумку, в которой ношу с собой необходимые мне мелочи. Достаю из неё тонкую берестяную коробку, в которую и буду собирать солнечный гриб. Слышу среди привычных шорохов ночного леса звук, привлекающий моё внимание. Как будто ветка хрустнула. Оглядываюсь. Зря, конечно, так как во тьме, царящей вокруг всё равно ничего не могу разглядеть. Стою несколько секунд, внимательно прислушиваясь к шёпоту леса. Звук не повторяется. Наверное, мне просто показалось. Без труда добираюсь до середины ствола. Света моей лампы и самого гриба вполне хватает, чтобы не запутаться в ветвях дерева. Аккуратно снимаю ценную находку, складывая её в коробку. Закрыв последнюю, собираюсь слезать вниз, нащупывая ногой подходящий сук Случайно бросаю взгляд вперёд, неожиданно замечая мелькнувший огонёк, причём совсем рядом. Странно. Очень странно. Я знаю, что никто из жителей селения не пойдёт по доброй воле в ночной лес. Впервые мне становится не по себе. И совсем не вовремя я вспоминаю слова Алека. Почему он не хотел отпускать меня в лес одну? Продолжая вглядываться в то место, где я заметила необычный свет, пытаюсь спуститься вниз, одновременно удерживая коробку в левой руке. Я теряю концентрацию и это становится моей ошибкой. Наступаю на ветку, которая с треском ломается под моим весом. Нога соскальзывает и, не удержавшись, я срываюсь с дерева. -//- В мгновение ока оказываюсь на земле. Оглушённая падением, не сразу прихожу в себя. Осторожно сгибаю ноги и руки, с облегчением убеждаясь в том, что вроде переломов нет. Но резкая боль в правой руке, заставляет вскрикнуть от неожиданности. Ощупываю плечо, быстро понимая, что во время падения сильно распорола на нём кожу. — Элли, — вздрагиваю, услышав чей-то голос. Почти сразу вижу высокую тёмную фигуру, которая появляется из-за дерева и направляется ко мне, освещая себе путь каким-то странным предметом, излучающим довольно яркий, но мягкий свет. — Элли, ты как? — Алек? — я не могу поверить в то, что глаза не подводят меня и я действительно вижу перед собой охотника, присаживающегося рядом со мной на корточки. — Что ты здесь делаешь? — задаю вопрос, в глубине души уже зная ответ. Алек молчит. Он осторожно убирает мою руку от пострадавшего плеча. Я замечаю, что у него на предплечье также закреплён источник света. Вот только это не лампа с солнечным грибом внутри, а ведьмин камень. Ценная и редкая вещь. Он светится по желанию хозяина. И его свет никогда не заканчивается. Алек, продолжая молчать, ещё больше надрывает и так порванный рукав моей рубахи, внимательно осматривая рану. Я пытаюсь оттолкнуть его, раздражённо произношу: — Перестань. Я и сама могу позаботиться о себе. И я задала тебе вопрос! — Я предупреждал тебя, что отныне ты будешь ходить в лес только в моём сопровождении. И, зная тебя, был уверен, что ты не послушаешь меня. К своему удивлению я не слышу в голосе Алека злости. Он говорит немного устало, но с… заботой. — Как видишь, я оказался прав, — усмехается охотник. — Прав? — я искренне возмущена его самодовольством. — Если бы ты не пошёл за мной, я бы не упала с дерева. Это ты отвлёк меня! — Элли, сейчас это уже неважно, — Алек встаёт сам и помогает подняться мне. — Я провожу тебя до дома. Тебе нужно будет сделать перевязку. — Нет, — отрицательно машу головой. — Если мы заявимся посреди ночи в мой дом, напугаем бабушку. Здесь рядом моё укрытие. Мы можем переждать там до утра. И перевязочные материалы у меня там есть. Я покажу… — не успеваю договорить. Алек жестом прерывает меня. — Я знаю, где твоё укрытие, — под моим удивлённым взглядом охотник собирает мои же вещи. Потом с улыбкой смотрит на меня: — Я же глава охотников, Элли. Я знаю этот лес не хуже, чем ты. -//- Моё укрытие находится примерно в часе пешей ходьбы от деревни. Оно представляет собой ель. Но не простую. Эта ель огромна. И не столько высока, сколько раскидиста. Её нижние ветви начинают расти на высоте примерно человеческого роста. Они образуют своеобразный шатёр, внутри которого достаточно места для того, чтобы с комфортом разместиться двум-трём взрослым. Еловые ветки так плотно прилегают друг к другу, что под ними можно спрятаться даже от ливня. Я уже давно обжила внутреннее пространство. Принесла в своё убежище пару одеял, лампу, немного посуды и других мелочей. Есть у меня и небольшой короб с самыми необходимыми лечебными средствами: обеззараживающей и лечебной мазями, бинтами, укрепляющей настойкой. По дороге к убежищу мы с Алеком молчим. Рану ощутимо жжёт. В свете лампы я разглядела, что она достаточно глубокая и с рваными краями. Думаю можно обойтись без наложения швов, но заживать будет дольше, чем пару дней. Из раны потихоньку сочится кровь и к тому времени, когда мы приходим к ели рукав моей рубахи в области плеча становится мокрым. Алек осторожно раздвигает еловые ветви, пропуская меня вперёд. Земля внутри «шатра» усеяна толстым слоем высохшей хвои, на которой можно сидеть, не ощущая прохлады, исходящей от земли. Я приваливаюсь к стволу дерева спиной, киваю Алеку на лампу, свисающую с одной из ветвей. Он зажигает её и в «шатре» становится светло. Осматриваю рану. Понимаю, что нужно смыть кровь, которая частично запеклась вокруг неё, прежде чем обработать мазью и забинтовать. Алек присаживается рядом:  — Я помогу. Решаю не спорить с ним. Мне и вправду неудобно левой рукой заниматься раной на плече. Только показываю Алеку на короб с лекарствами. Он пододвигает его ближе. Достаёт свой нож и обрезает рукав моей рубахи, полностью обнажая плечо. Затем снимает флягу с пояса, достаёт бинт из коробки и, намочив его, аккуратно обмывает кожу вокруг раны. Алек действует на удивление сноровисто. С моими подсказками о том, чем и в каком порядке обработать руку, он справляется за несколько минут. Меня трогает то, что он старается не причинять мне лишней боли. Я благодарна ему за помощь, но, когда он заканчивает возиться со мной, лишь сухо говорю:  — Спасибо. Слишком непривычно получать помощь именно от Алека. Немного помолчав, я добавляю:  — Ты отлично справился. Даже я не смогла бы обработать рану лучше. Алек улыбается в ответ, чем опять вгоняет меня в ступор. За последние два дня он улыбался мне больше, чем за всё время нашего знакомства, а помню я его примерно с моих трёх лет. — Однажды ты пообещала, что отравишь меня, если я обращусь к тебе за помощью. Думаю и Старая Висла поступила бы также. Вот и пришлось научиться справляться самому, — Алек произносит это шутливым тоном, вот только взгляд у него вполне серьёзный. — Я уже давно не злюсь на тебя за тот случай, — усмехаюсь в ответ. — Не думала, что ты запомнил мои слова. — Запомнил. Неподдельное сожаление, которое я слышу в голосе Алека, заставляет меня посмотреть в его глаза, кажущиеся в тусклом свете лампы почти чёрными. Я не могу понять, что скрывается в его взгляде. Между нами повисает молчание. Мне становится не по себе, неясная дрожь пробегает по телу. Алек поднимает руку, почти невесомо притрагивается пальцами к моей щеке. Я замираю, не в силах пошевелиться, настолько нелогичным и одновременно интимным кажется это прикосновение. Алек же проводит пальцами по скуле, поднимаясь к виску. Нежно убирает пряди волос, выбившиеся из пучка, в сторону. Наконец, дотрагивается до шрама на виске. Алек поглаживает его большим пальцем, продолжая молчать. Мне в какой-то момент кажется, что я начинаю тонуть в его взгляде. Время для меня словно останавливается, по телу разливается странное тепло, дыхание становится прерывистым. Мне приятно прикосновение Алека. А ещё мне страшно, потому что я впервые испытываю такую гамму незнакомых мне ощущений. — Все эти годы я хотел извиниться, Элли, — Алек говорит тихо и чуть хрипло. — Тогда я сразу пожалел о содеянном. Но было уже поздно. — Ничего, — я тоже говорю почти шёпотом. — Я уже сказала, я давно простила тебя. — Я знаю. Но хочу, чтобы и ты знала. Я никогда не ненавидел тебя по-настоящему. И всегда жалел о том, что причинил тебе боль, — Алек произносит всё это, продолжая пальцами поглаживать моё лицо. Он наклоняется немного ближе. У него странный взгляд, никогда раньше не замечала, чтобы Алек смотрел на меня так… его пальцы спускаются к моим губам. Он берёт меня за подбородок, чуть приподнимая его вверх. Я понимаю, что сейчас произойдёт. Удивительно, как быстро всё меняется между нами. Он хочет поцеловать меня, а я в этот момент ощущаю, что безумно желаю почувствовать его вкус на своих губах. Быстрая тень мелькает позади Алека. Я непроизвольно дёргаюсь, а он оборачивается на шорох. Пара секунд и у меня на плече оказывается белка. Я улыбаюсь, подставляя ей свою ладонь и зверёк тут же перебирается на неё. Он замирает, уставившись чёрными блестящими глазками-бусинками на Алека. Охотник лишь вопросительно вскидывает брови и, смеясь, я поясняю:  — Это мой дружок. Я его нашла прошлым летом. Он был ранен. Я выходила его и с тех пор он всегда навещает меня, когда я прихожу в своё убежище, — тянусь к поясной сумке и достаю несколько орешков, которые всегда ношу с собой специально для моей белки. — Мило, — вновь улыбаясь, произносит Алек. Он осторожно протягивает палец в сторону бельчонка, но тот сразу же перебирается сначала мне на голову, а потом и вовсе исчезает в ветвях ели. — Похоже я ему не понравился, — усмехается Алек. — Конечно, ты же охотник, — с улыбкой произношу я. — Уже поздно, Элли. Думаю, нам обоим нужно отдохнуть, — голос Алека вновь становится серьёзным. — Да, — соглашаюсь я. Алек расправляет одеяла, укладывая их так, что мы оказываемся по разные стороны ствола. Мы не обсуждаем то, что почти случилось между нами. Думаю, это было чем-то вроде временного помешательства. В глубине души я надеюсь, что Алек не жалеет о своих словах и явном желании поцеловать меня. Я устала, но сон никак не идёт ко мне. По дыханию охотника понимаю, что он тоже не спит:  — Алек, скажи, почему? — О чём ты, Элли? — сразу же отзывается он. — Почему ты не хочешь, чтобы я ходила в лес одна? — этот вопрос волнует меня и я надеюсь, наконец, получить на него ответ. Алек молчит. Начинаю думать, что он так и проигнорирует меня. Но затем слышу глубокий вздох, а потом и его слова:  — На краю леса я видел следы волка, Элли. Очень большого волка.