Знахарка и охотник

Мои опасения оказываются не напрасными. После разговора с Иззи, войдя в гостиную Лайтвудов, сразу замечаю Лидию, сидящую рядом с Алеком на диване. Она всегда была настоящей красавицей. А после года, проведенного в Аликанте, приобрела какой-то особый лоск. Лидия одета в голубой тонкий летний сарафан, отлично подчёркивающий стройную фигуру и придающий выразительности глазам. Светлые волосы уложены в замысловатую причёску. В своём скромненьком платье и с распущенными волосами на фоне Лидии ощущаю себя простушкой. И это совсем не прибавляет мне настроения. Смотрю на Алека. Вижу, что он напряжен: сжатые в тонкую линию губы, прямая спина, руки, сложенные на груди. Всё в нём говорит о том, что он чувствует себя рядом с бывшей невестой неуютно. Ловлю на себе его обеспокоенный взгляд, от которого на душе становится пусть немного, но спокойнее. Лидия, заметив меня, удивлённо вскидывает брови, не пытаясь скрыть неприязни. Понимаю, что она явно не ожидает увидеть меня на ужине. Здороваюсь со всеми присутствующими. Мариза и Роберт тепло улыбаются мне, родители Лидии сдержанно кивают. — Сестричка-лисичка, привет! — Джейс вскакивает со своего места, крепко обнимает меня. — Давно не виделись, Элли, я соскучился. Целую Джейса в щёку, позволяя ему обхватить себя за талию. Он говорит улыбаясь:  — Элли, тебя и раньше было из леса не выманить. А с Алеком ты там скоро вовсе сутками будешь пропадать, — оборачивается к брату, — что скажешь в своё оправдание? — грозит ему шутливо кулаком. — Я из-за тебя скоро забуду как Элли выглядит. Сразу несколько пар глаз впивается сначала в меня, потом в Алека. Старшие Лайтвуды и Бранвеллы с недоумением наблюдают за разворачивающейся сценкой. Лидия прикусывает нижнюю губу, с еле заметной усмешкой оглядывая меня с головы до ног. Вскидывает подбородок чуть вверх и, не сводя с меня пронзительного взгляда, демонстративно кладёт ладонь на плечо на Алека. Отворачиваюсь от них, с трудом подавляя в себе разгорающуюся ревность. — Что ж, раз все в сборе, прошу в столовую, — Мариза прерывает затянувшееся молчание, встаёт с кресла, жестом приглашая к выходу из гостиной. Джейс обнимает меня за плечи, увлекая за собой. Краем глаза я вижу, как Лидия берёт под руку Алека, что-то тихо говоря ему на ухо. Ужин проходит в странной обстановке. Старшие Бранвеллы, несколько месяцев прожившие в столице, делятся последними новостями с Лайтвудами. Иззи обсуждает модные веяния с Лидией. Джейс и Саймон ведут неторопливый разговор о планах на ближайшую неделю, иногда пытаясь втянуть меня в беседу. И все усиленно делают вид, что будто бы и не было отменённой свадьбы Лидии и Алека. Словно её возвращение — само собой разумеющееся событие, не выбивающееся из череды привычных будней. Стараюсь не смотреть лишний раз в сторону Лидии и Алека, которые сидят рядом как раз напротив меня, но это выше моих сил. Мой взгляд то и дело возвращается к ним. Алек старается сохранять невозмутимость, но я вижу как он постукивает пальцами левой руки по столешнице. Как и я, он выпадает из общих разговоров, изредка поглядывая на Лидию. Его взгляды в её, не в мою, сторону, окончательно добивают меня. Я улыбаюсь вымученно Роберту и Маризе, Бранвеллам, Иззи — всем, кто периодически о чём-то спрашивает меня. Внутри лишь одно желание. Хочется убежать, потому что всё сложнее выдерживать удушливую атмосферу всеобщего лицемерия. Ковыряюсь вилкой в тарелке, перекатывая из стороны в сторону кусочки запечённой утки. Считаю минуты до момента, когда ужин подойдёт к концу и можно будет, не показавшись невоспитанной невежей, покинуть дом Лайтвудов. Вновь бросаю взгляд в сторону Алека и Лидии, замечаю как она накрывает тонкими изящными пальцами его ладонь. Он вздрагивает, но не отдёргивает руку. Неужели у него до сих пор остались к ней чувства? Вспоминаю наш с ней последний разговор, наверное, впервые за прошедший год по-настоящему жалея, что всё же не рассказала тогда Алеку правду. -//- Около года назад. Конец июня. — Не плачь, малыш, обещаю, тебе не будет больно, — дую на разбитую коленку мальчонке лет четырёх. Он смотрит на меня недоверчиво заплаканными голубыми глазёнками, а у меня сердце готово разорваться от сочувствия. Ссадина у него глубокая, но на серьёзную рану, конечно, не тянет. Вот только… я всегда с особым трепетом отношусь к заболевшим детям. Если бы я могла, забрала бы его боль себе. — Смотри, — я показываю маленький глиняный горшочек, покрытый эмалью внутри и разрисованный снаружи яркими цветами. В нём я храню заживляющую мазь, отлично подходящую для обработки мелких ран. Понизив голос, спрашиваю шалуна загадочным тоном: — Знаешь, откуда у меня такой красивый горшочек? — Нет, — мальчишка отвечает почти шёпотом, заинтересованно глядя на меня. Я рассказываю ему сказку, давно придуманную специально для взаимодействия с маленькими пациентами: о добром зайчике, который подарил мне волшебную мазь. Проходит несколько минут и успокоенный мальчик позволяет провести все необходимые лечебные манипуляции. Его мама благодарит меня, и мы расстаёмся, вполне довольные друг другом. Надеюсь, больше сегодня никто не придёт. Дело идёт к вечеру. Бабушка скоро должна вернуться из леса и я хочу приготовить горячий ужин к её приходу. Да мне и самой не помешало бы немного отдохнуть перед запланированной ночной вылазкой. Но, увы, слышу стук в дверь прежде, чем успеваю дойти до кухни. — Открыто, — кричу я, быстро плеская в кружку чистой воды. Напившись, выхожу в прихожую. Замираю на пороге, недоверчиво глядя на девушку, что решила наведаться в мой дом. — Лидия? — как ни пытаюсь, не могу сдержать искреннего удивления в голосе. — Здравствуй. Что-то случилось? Прошло уже несколько лет, как Лидия и компания ведомых ею друзей, перестала открыто травить меня. Шесть, если быть точной. После того, как Алек раскроил мне голову камнем, старшие Бранвеллы и Лайтвуды провели серьёзный разговор со своими детьми. Лидия всё равно не упускает возможности при каждой встрече «порадовать» меня язвительным комментарием или уколоть двусмысленной шуткой. Но я просто старательно её игнорирую. Впрочем, чем старше мы становимся, тем реже видимся. А потому в последние пару лет ни она, ни её «шавки», как отзывается о дружках Лидии Джейс, почти не доставляют мне неприятных эмоций. Однако взаимная неприязнь между нами вряд ли когда-нибудь исчезнет до конца. — Ты одна? — Лидия, не утруждаясь ответным приветствием, задаёт вопрос привычно-высокомерным тоном. — Да, — отвечаю настороженно. Мне не нравится начало нашего разговора. Интуиция подсказывает, что не стоит связываться с Лидией. Но я не могу просто выгнать её из дома, не выслушав. — Хорошо, — удовлетворённо кивает девушка. Не спрашивая, решительно проходит мимо меня на кухню, небрежно отодвинув рукой в сторону. Останавливается посредине комнаты, обводя её брезгливым взглядом. Вновь смотрит на меня, произносит холодно: — Не буду мучить тебя неизвестностью, Элиана, перейду сразу к делу. Лидия, если и обращается ко мне, то называет полным именем, и в её устах оно всегда звучит так чужеродно. Я знаю Лидию много лет, но до сих пор не могу привыкнуть к тому, как одним взглядом, словом, тоном, она может унизить человека, показав своё превосходство. И меня бесконечно удивляет это её высокомерие: да, Лидия красива. Светлые густые волосы, струящиеся по её плечам, в сочетании с выразительными голубыми глазами, делают её похожей на ангела. Но за прекрасной внешностью кроется мелочная душонка. И как мне кажется одной красоты мало, чтобы считать себя лучше других. Но, очевидно, что сама Лидия думает иначе. Между тем незваная гостья продолжает:  — Я знаю, Элиана, что ты умеешь делать противозачаточные сборы. Это так? — Да, — пожимаю плечами. Оказывается причина её прихода ко мне весьма банальна. Вот и хорошо. Дам Лидии то, что она хочет, да и распрощаюсь с ней на этом. Меня, конечно, удивляет то, что она обращается ко мне именно за противозачаточным сбором. Свадьба Лидии и Алека уже совсем скоро. По неизвестной причине женщины нашего селения редко рожают больше двух детей. И противозачаточный сбор далеко не самое популярное средство из тех, что у меня приобретают местные жители. Молодые женатые пары, как правило, и вовсе не предохраняются, зная, что первая беременность может наступить весьма не скоро. Но мало ли, какие причины у Лидии и Алека не желать рождения детей? Это не моё дело. — Подожди здесь, — обращаюсь к Лидии, — я тебе сейчас его принесу, — но не успеваю сделать и шага из кухни, как она останавливает меня жестом. — Дослушай, — сухо говорит Лидия. — Мне нужен особый, — это слово она выделяет, понизив тон, — противозачаточный сбор. Ты понимаешь, о чём я? — Нет, — я и вправду не могу сообразить, к чему ведёт Лидия. — Кто бы сомневался, — раздражённо произносит она. — Я уже беременна. Окончательно убедилась сегодня, и я хочу избавиться от ребёнка, пока не поздно. Слова Лидии повергают меня в шок, а ещё больше то, каким тоном она говорит о цели своего визита: спокойно и безэмоционально, словно речь идёт о желании выдрать больной зуб. Я несколько раз открываю рот, чтобы ответить ей, но не сразу нахожу в себе силы, чтобы сделать это. Наконец, выдавливаю еле слышно:  — Зачем, Лидия? У вас же с Алеком свадьба через пару недель. Лидия недовольно морщится, но отвечает:  — Элиана, это моё личное дело. Я не собираюсь ничего тебе объяснять. И, да, я надеюсь ты никому не расскажешь о причине моего визита к тебе. Особенно Алеку. Я же могу быть уверена в том, что ты, как и принято у знахарок, не станешь обсуждать тайну своего пациента с кем бы то ни было? — она вопросительно смотрит на меня, ожидая ответа. Я лишь молча киваю. Висла передала мне все премудрости своего ремесла. И одна из них заключается в том, что секреты тех, кого мы лечим, должны оставаться таковыми при любых обстоятельствах. — Отлично, — Лидия впервые за наш разговор довольно улыбается. — Раз с этим мы разобрались, я вновь повторю вопрос: у тебя есть средство, которое поможет прервать беременность? Я смотрю в глаза Лидии и мне кажется, что передо мной стоит не человек. В глазах змеи и то можно найти больше человечности, чем в ней. В голове мелькает мысль, которая мгновенно проясняет для меня многое, если не всё. И я спрашиваю, пусть и не будучи уверенной, что получу правдивый ответ:  — Ты беременна не от Алека? Лидия вздрагивает еле заметно, и я понимаю, что оказываюсь права. Я не испытываю большой симпатии к Лайтвуду, но всё же мне становится искренне его жаль. Не знаю, насколько сильно он любит Лидию… Иззи часто говорит, что это скорее брак по расчёту, но также она всегда добавляет, что со стороны Алека чувства есть. Он достаточно скрытен, и даже сестре никогда не открывается полностью, но раз Иззи так считает, значит и вправду Лидия дорога ему. — Я же сказала, что это не твоё дело, Элиана, — голос Лидии вырывает меня из раздумий. — Но если тебе так будет легче принять решение, давать мне лекарство или нет, то так и быть, я поясню ситуацию. Становится неприятно от того, что из уст Лидии звучит слово «лекарство». Лекарства лечат, а не убивают. Но эту мысль я благоразумно решаю оставить при себе. — Я сама точно не знаю, от кого этот ребёнок. Вряд ли от Алека, но это и неважно. Я собираюсь отменить свадьбу и уехать в Аликанте, — Лидия говорит, отвернувшись от меня. Неужели, ей стыдно? — В городе у меня есть мужчина, с которым я и планирую связать свою жизнь в дальнейшем. — Лидия, тогда я тем более не понимаю твоего желания избавиться от ребёнка, — всё-таки я не выдерживаю и высказываю своё недоумение. Слова Лидии о том, что в Аликанте у неё есть любовник меня не удивляют. Этого от неё вполне можно было ожидать. Она никогда не скрывала того, что хочет перебраться в столицу. Алек же и слышать об этом не хотел, но и не препятствовал тому, чтобы она периодически посещала её. Иззи лишь презрительно хмыкала, когда Лидия в очередной раз уезжала в Аликанте «развеяться». Но если она собирается жить с отцом ребёнка, зачем прерывать беременность? Озвучиваю этот вопрос вслух. — Затем, что я не намерена начинать свою новую жизнь с пелёнок, — раздражённо шипит в ответ Лидия. Оборачивается ко мне: — Так ты поможешь или нет? — Нет, — решительно отвечаю я. — Среди моих лекарств нет средства, позволяющее прервать беременность. Я привыкла лечить людей, а не убивать их. — Зря я пришла к тебе, — в сердцах бросает Лидия, направляясь к выходу. — Что ж, сегодня же порву с Алеком и вернусь в Аликанте. К счастью, не все целители такие принципиальные как ты, — она одаривает меня презрительной усмешкой. — И держи язык за зубами, Элиана. Иначе… — Ты мне угрожаешь? — начинаю злиться. Лидия может сколько угодно упражняться в остроумии, пытаясь оскорбить, на что мне по большому счёту наплевать, но попытки запугать… она явно перегибает палку. — Нет, предупреждаю, — усмехается Лидия, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Можешь не стараться, — холодно произношу я, распахивая входную дверь, — я ничего не скажу Алеку. Он неплохой человек в отличие от тебя. Надеюсь ты найдёшь в себе хоть каплю человечности и не проговоришься ему о любовнике. Лидия лишь хмыкает в ответ, покидая мой дом. Закрываю за ней дверь, опираясь на неё спиной. Изнутри грызёт сомнение в том, а правильно ли я поступаю? Лидия сказала, что ребёнок, скорее всего, не от Алека… а если она соврала? Имею ли я моральное право утаивать от него то, что только что узнала? Имею ли я моральное право рассказывать Алеку о беременности Лидии, не будучи уверенной в том, что она зачала от него? Я мысленно проклинаю Лидию за то, что она втянула меня во всё это. Меня бросает из одной крайности в другую: то мне хочется побежать к Алеку и всё ему рассказать, то, наоборот, я решаю, что не стоит ему знать правду о Лидии. И, вообще, это их личное дело, в которое мне вмешиваться не стоит. И так по кругу. К тому времени, как возвращается бабушка, я всё же решаю рассказать Алеку о том, что собирается сделать Лидия. Но уйти сразу у меня не получается. Бабушка жалуется на слабость. Я остаюсь с ней до тех пор, пока ей не становится лучше. Выбираюсь к Лайтвудам уже на закате. Первой, кого встречаю, оказывается Иззи. Она мне сообщает, что несколько часов назад Лидия порвала с Алеком и сразу же уехала в Аликанте. Иззи не скрывает передо мной своей радости. Она сочувствует брату, но говорит, что никогда не желала того, чтобы он женился на Лидии. Узнаю от Иззи и об озвученной Лидией причине расставания. Как оказалось, она заявила, что не хочет оставаться в нашем селении, и что больше не желает иметь ничего общего с мужчиной, который не видит в жизни иных перспектив, кроме как быть охотником. Решаю для себя, что всё же сохраню секрет Лидии при себе. Думаю, Алеку будет гораздо проще смириться с тем, что ему сказала Лидия, чем с мыслью о том, что она бросила его ради другого, да ещё, возможно, убила его ребёнка. -//- Спустя год. Июнь. — Элли, а как же десерт? — Мариза вопросительно смотрит на меня. — Иззи испекла твой любимый пирог, — женщина ласково прикасается к моему плечу, с искренним сожалением реагируя на то, что я собираюсь уходить. — Мариза, спасибо. Но я очень устала. Вы же, наверное, знаете, что утром я немного отравилась ароматом дурман-цветов. До сих пор ещё ощущаю слабость, — мне даже не приходится врать. Я и вправду чувствую себя очень уставшей. Сказываются и последствия отравления и эмоциональное напряжение последней пары часов. — Ох, прости, — Мариза кивает в ответ на мои слова, — Алек рассказывал о случившемся. Прости, Элли, я так увлеклась разговорами со старыми друзьями, что даже не поинтересовалась твоим самочувствием. — Ничего, — улыбаюсь я, — до свидания, Мариза. И спасибо за чудесный ужин. Женщина обнимает меня напоследок. Прощаюсь с остальными. Иззи крепко сжимает в объятиях и я бесконечно благодарна ей за молчаливую, но такую важную для меня поддержку. Джейс тут же оказывается рядом со словами:  — Я провожу тебя, сестричка-лисичка. Но мы не успеваем сделать и шагу в сторону выхода из дома, как Алек вскакивает на ноги. Он подходит к нам с Джейсом, произносит решительно:  — Я сам провожу Элли. Джейс безропотно отступает на пару шагов назад, лишь молча улыбаясь мне и подмигивая брату. — Алек, — Мариза зовёт сына, но он не реагирует на её слова. Бросает сухое «до свидания» Бранвеллам и, взяв меня за руку, выводит за собой из дома. На улице пытаюсь вырвать свою ладонь из пальцев Алека, одновременно с недоумением спрашивая:  — Что на тебя нашло? Ты понимаешь, как странно в глазах всех выглядел твой поступок? Алек не отпускает не меня. Произносит тихо:  — Давай отойдём от дома и поговорим. — Хорошо, — конечно, меня немного смущает то, как повёл себя Алек, но одновременно мне приятно. То, как он не хочет отпускать мою руку, как тепло мне улыбается, вселяет надежду, что приезд Лидии ничего не изменит между нами. На улице уже стемнело. Но света звёзд и луны вполне достаточно, чтобы без труда ориентироваться в пространстве. Мы останавливаемся примерно на полпути к моему дому, чуть отступив от дороги, прячемся за кустами дикого шиповника от ненужного внимания случайных прохожих. Алек обнимает меня, притягивая вплотную к себе. Пальцами нежно проводит по щеке, убирая за ухо пряди волос, упавшие на лицо. Я молчу, давая ему возможность сказать то, что он хотел. — Элли, прости меня, — говорит тихо, целуя меня в макушку. А вот это «прости» мне не нравится. Напрягаюсь, не понимая, за что он просит прощения. Становится немного не по себе. Отгоняю от себя мысли, что это «прости» он произносит заранее, собираясь сказать мне, что хочет вернуться… нет, даже думать об этом не хочу. Судорожно вцепляюсь пальцами в рубашку Алека. И когда он успел стать мне так дорог? — За что ты просишь прощения? — задаю вопрос, на который боюсь получить ответ, который меня совсем не обрадует. — Я видел, что тебе было неприятно наблюдать за мной и Лидией на ужине. И если бы не наши родители, я… — он не договаривает, вытаскивает из моих пальцев ткань своей рубашки, обхватывая своими руками мои ладони. — Не знал, что тебя пригласили. Тогда просто не стал бы принимать участие в этом фарсе. — Алек, — поднимаю лицо вверх, встречаясь с ним взглядом, — скажи, приезд Лидии… как он отразится на нас? Ты же любил её, может и до сих пор… — Никак, — говорит уверенно, перебивая меня. — Элли, я всё ей сказал ещё до ужина. Даже если бы тебя не было рядом, ничего бы не изменилось. С Лидией всё закончилось год назад, — вновь проводит пальцами по моей щеке, спускается к шее, зарывается в волосы на затылке, чуть притягивая к себе. Алек склоняется ко мне ближе, заглядывая в глаза: — Поверь, Элли, то, что я чувствую к тебе, — осекается, словно подбирая слова, — я не умею красиво говорить, — усмехается он, — но ты очень дорога мне. От слов Алека, от его близости кружится голова. В тех местах, где он легко касается меня, кожа начинает гореть так, словно я обожглась самой злой крапивой, что встречается в нашем лесу. Я сама тянусь к нему, обнимая за плечи, привставая на цыпочки, сокращая и так минимальное расстояние между нами. Ощущаю лёгкое прикосновение к своим губам. — Браво! — громкие хлопки в ладоши, раздающиеся из-за спины Алека, заставляют нас почти подпрыгнуть от неожиданности. — Вот значит в чём причина твоей категоричности, — голос Лидии, сочащийся ядом, мгновенно возвращает в реальность. — Что тебе нужно? — зло спрашивает Алек, развернувшись к бывшей невесте лицом. — Мне казалось, мы всё выяснили. — Хотела убедиться, что мне не привиделось и ты и вправду связался с этой… — Лидия бросает на меня презрительный взгляд, — замарашкой. Уму непостижимо, — с гримасой брезгливости произносит она, складывая руки на груди. — Лидия, — цедит сквозь зубы Алек, — я не позволю тебе оскорблять Элли. Ты не достойна даже того, чтобы произносить её имя. Громкий смех Лидии заставляет вздрогнуть. Я сжимаю ладонь Алека, пытаясь то ли успокоить его, то ли успокоиться сама. Лидия усмехается, вновь со злобой смотрит на меня:  — Не достойна даже того, чтобы произносить её имя, говоришь? — вновь обращается к Алеку. — Пожалуй, по старой «дружбе» я открою тебе глаза на ту, что так дорога тебе. — Лидия, — произношу тихо, но она слышит меня. — Одумайся. Она лишь вновь смеётся в ответ, наслаждаясь моментом. Алек переводит хмурый взгляд с бывшей невесты на меня и обратно. Я не понимаю, на что рассчитывала Лидия, возвращаясь обратно, но не получив желаемого, она, видимо, решает разрушить жизни всех, до кого только может дотянуться. И она рассказывает Алеку о том, что произошло год назад. Я вижу, что каждое её слово причиняет ему почти физическую боль. Мне хочется наброситься на неё с кулаками, но всё, на что я способна, лишь молча слушать её, проклиная про себя. — Ты убила моего ребёнка? — голос Алека звучит глухо, как будто каждое произносимое слово даётся ему с трудом. — Возможно, — безразлично пожимает плечами Лидия. — А ты… — Алек отступает от меня на пару шагов назад, смотрит в глаза. Под его взглядом мне хочется провалиться сквозь землю. В нём столько неприкрытой боли, что она выплескивается через край и мне хочется закричать от этого ощущения. — А ты знала, что Лидия собирается сделать и промолчала? — Алек договаривает. Задаёт вопрос, от которого внутри всё сжимается, потому что я понимаю, что ответ на него поставит крест на наших отношениях. — Алек, я… — мне хочется всё объяснить ему, но я не знаю слов, к которым он мог бы прислушаться. — Это правда? — Да. Вот и всё. Я понимаю это по взгляду Алека. В нём нет ненависти, раздражения, даже боли. Он смотрит словно сквозь меня, как будто я внезапно и вовсе исчезла из поля его зрения. Алек разворачивается и молча идёт к дороге в сторону леса. Я слежу за ним взглядом, пока его силуэт не теряется в ночной мгле.