Там, где нет надежды

Время шло медленно. Хотя шло ли оно, никто не знал. Все сидели в ожидании чего-то ужасного, прислушивались к каждому шороху, даже от звона собственных цепей они вздрагивали и оглядывались. В камере был затхлый воздух. Казалось, он загустел от переживаний пленников, хоть внешне могло показаться, что они и сидят спокойно. Голод и жажда, которые могли бы их мучить, отошли на второй план, поскольку самым страшным было то, что должно было произойти. Возможно, за ними придут орки и их будут пытать. Возможно, их отправят в Ангбанд. Возможно, их убьют. Никто не знал, что будет дальше. Вдруг со скрипом открылась дверь и в проеме появились два светящихся яростным огнем глаза и все напряглись. Раздалось утробное рычание и клацание когтей о камень. Эльфы напряглись. Зверь остановился перед пленниками. Судя по тому, на какой высоте от пола находились эти глаза, зверь действительно был крупный. От него исходил мерзкий запах, а рычание не предвещало ничего хорошего. Вскоре Гвильваэн заметила, что глаза эти приблизились к ней слишком близко. Она не смела даже дышать от ужаса. Зверь принюхался к ней, от чего тело девушки будто сковало. Она боялась, что малейшее ее шевеление вызовет у зверя агрессию, но тот уже решил, что именно она станет его первой жертвой. Он вцепился в ее плечо и потащил ее к дверям. Девушка закричала от боли. Фелагунд вскочил и что есть мочи закричал: - Гвильваэн! Нет! Нет, не трогай ее! Не смей! - дотянуться до нее он не мог, он был пристегнут цепями, но с рук девушки они спали, а она все кричала и пыталась отбиться. Ее товарищи так же вскочили и пытались порвать цепи, чтобы спасти подругу. А волколак тащил ее к дверям. В какой-то момент он прокусил ей горло, и она смолкла и обмякла. Двери за ним захлопнулись, но даже сквозь двери слышалось его чавканье и звук разрываемой плоти, от которой начинало мутить. И без того спертый воздух наполнился тошнотворным запахом крови, от чего эльфам стало еще хуже. Финрод все кричал, вырываясь. Он то молил валар о помощи, то ругал их за равнодушие, дергал цепи. Берен смотрел в сторону закрытой двери в полном непонимании. Он помнил, как эта девушка просила Финрода взять ее с собой. как в походе она стеснялась смотреть, как мужчины переодеваются, а потом учила его ругательствам на ее родном валинорском языке, выдав это за приветствия. Финрод покраснел как-то и спросил: - Гвильваэн, где ты этому научилась? - А что такое? Что-то не так? Она же учит меня приветствиям? - недоуменно спросил Берен. - Если ты кому-нибудь из нолдор скажешь подобное приветствие, тебя поколотят! - сказал ему Финрод, а затем спросил свою спутницу: - Где ты этому научилась? – не отставал от нее король. - У Феанорингов, - невозмутимо ответила она, обняв свои колени и хитро сверкая глазами. Теперь ее нет. Поганый волколак разрывает ее совершенное тело своими когтями и зубами, и от осознания этого хотелось выть. Это он, Берен довел их до такого. Возможно, Гвильваэн осталась бы жива и танцевала в сверкающих пещерах Нарготронда перед своим государем. Возможно, она бы влюбилась и нарожала бы детей, но теперь... Финрод рухнул на пол и уронил голову на грудь, тихо всхлипывая. Он понял, что не был готов к такому. Возможно, он был слишком слаб, как сам считал. Возможно, вся доблесть и смелость была приписана ему им самим или его народом, но ведь что-то двигало им в Хэлкараксэ, во всех битвах, что он пережил. И трусость не повела бы его за Береном, и против Саурона он бы не вышел просто так. Но об этом он не думал. - Завтра он придет за другим, - сказал Берен. - Я...я не смогу молчать. Я не смогу! - Вы дали клятву, государь. Сдержите ее, иначе Гвильваэн и все мы умрем напрасно. Прошу Вас! Иначе весь поход напрасен, - сказал Мельдир. Финрод поднял голову, посмотрев на эльфа - Да...да, ты прав. Мне придется молчать, - недолго подумав сказал Инголдо, и откинул голову на стену, уснул, провалившись в забытье. Впрочем, так поступил не только Финрод. Когда все проснулись, то обнаружили, что не слышно голоса одного из эльфов. Финрод вновь расплакался. Пожалуй, с нынешним отчаянием не сравнится даже то, что было у него в Хэлкараксэ. Так же тихо и во сне умер и еще один воин из отряда Фелагунда и тогда, оставшийся начал готовиться к смерти. Он не спал, молчал и бормотал что-то. Финрод понял, что это - молитва. Берен попытался взбодрить его, сжав его плечо, но тот убрал его руку, слабо улыбнувшись, хотя его улыбки Берен не увидел. Мельдиру было страшно, но он решил не подавать виду, чтобы не расстраивать Финрода. Ждать появления своей смерти ему было тяжело, как и Финроду, и Берену, но когда пришел волколак, эльф отчаянно сопротивлялся и дрался, но все же погиб. Тогда Берен заговорил: - Дурень я! Что за злая судьба привела меня в Нарготронд? Тингол же ясно дал понять: «Иди и умри». Вот и свернул бы себе шею где-нибудь, зачем же я к тебе-то потащился? Жил бы ты и жил, и горя не видал, а тут я со своими проблемами! Принцессу я, видите ли, в жены захотел! Он и своим-то ее в жены не давал, куда уж мне? Прости меня, Финрод! Прости, Ради Эру! Тут он почувствовал, как Финрод своими тонкими и длинными пальцами сжимает его пальцы и смотрит на него своими сияющими глазами и сказал: - Так нужно было. - Кому? Мне? Тебе? Гвильваэн? Твоим соратникам? - Судьбе.