Don't you mess with me!

Комнату озаряли ранние игривые лучи солнца, тайком пробирающиеся через щель меж занавесками. Они аккуратно поглаживали стол, на котором стояло пять фоторамок с изображением четырёх людей, широко улыбающихся и выглядящих счастливыми; проходили мимо тумбочки с лежащими на ней учебниками, добираясь до кровати, на которой мирно посапывал парень, накрывшись с головой одеялом. Видны были лишь его всклокоченные рыжеватые прядки волос. Словно от прикосновения солнечного зайчика, зазвенел будильник, и Чанёль нехотя вылез из—под одеяла, выключил гудящее пикание часов и принял сидячее положение. Как только он смог раскрыть глаза, то сразу же взглянул на фотографии. — Вы, наверное, высыпаетесь там... — вздохнул и встал, — а я всё никак не могу как следует отдохнуть... — он размеренными шагами пересёк комнату и перевернул одну из фоторамок, на изображении в которой были двое: он и Сехун. В памяти сразу же вспыхнули воспоминания, от которых Чанёль не мог избавиться по сей день: Сехун сидел на самой вершине заброшенной стройки, облокотившись о ноги. Он с нескрываемой улыбкой смотрел на то, как Кёнсу и Чжинхе снова начинали спорить: — Я же сказала: я иду с вами! Если вы вне поля зрения, я начинаю нервничать. — Чжинхе сжала маленькие ладони в кулачки и вскочила на ноги, бросив на землю альбом и пенал с ручками. Она попыталась показаться серьёзной, но из—за того, что в свои 13 лет она была всё ещё милой, очаровательной девчонкой с большими ярко—выраженными глазами, никто не воспринимал её всерьёз. Парни часто убегали из убежища, чтобы совершить мелкие преступления ради выживания, а она оставалась в пустом здании, где каждый шорох пронзал помещение эхом и вызывал у девушки чувства страха и одиночества. — Это опасно! На этот раз наша цель — крупный магазин. Ты будешь обузой, — парень лет 13—ти нахмурил широкие чёрные брови, не забыв поджать пухлые губы. Он отвёл взгляд в сторону и сощурился, всем своим видом говоря, что против этой затеи. — Даже если вы уйдёте без меня, я пойду следом! — стояла на своём девчонка. — Пак, скажи ей! — Кёнсу обернулся к приятелю, что сидел у разваленного стола на перевернутом ведре, что—то высматривая на листах. — Чанёль! — Что? — удивлённо уставился на До, из ушей которого, казалось, пар пойдёт. — Чжинхе снова за своё! — Это даже не обсуждается, — покачал головой Чанёль и медленно поднял взгляд на девчонку. Та от злости пнула стоящую рядом колымагу, ранее похожую на машину, и, подобрав с земли альбом с пеналом, направилась в сторону заброшенного здания. Сехун ухмыльнулся, задумчиво почесав щеку, затем встал и пошёл по узко выложенному бетону, чтобы схватиться за ветку и спуститься вниз по дереву. Он подошёл к склонившимся над столом друзьям и обнял их за плечи, протискивая голову между ними, чтобы вникнуть в план предстоящего дела. Чанёль включил холодный душ и с отвращением посмотрел на своё отражение в зеркале напротив. В его голове всё ещё отчётливо звучал крик Чжинхе и просьбы о помощи Кёнсу. Он с замиранием сердца осознавал одну вещь: тогда он не мог спасти никого из друзей, и даже если бы попытался сильнее, это не увенчалось бы успехом: — Мы точно справимся? — прошептал Кёнсу, прикрывая лицо козырьком чёрной кепки. — Это отличается от прошлых преступлений... — Конечно отличается, — хмыкнул Сехун и улыбнулся. — Раньше ты не ныл так много. — Заткнись, — шикнул До и врезал напарнику по плечу, скрытому под лёгкой ветровкой. — Я проверял несколько раз: охранник в это время делает обход, сигнализацию как раз собирались поставить на днях, но ещё не закончили с этим, поэтому она сработает, если её включить в ручную. В общем, путь свободен, — отозвался Чанёль. — По твоим словам — это просто, — удивился О. *** — Стойте, паршивцы! — громко закричал охранник и нажал на сигнализацию. Магазин озарился ярко—красными вспышками, парни собирались с полными рюкзаками выбраться через окно у заднего выхода. — Рюкзак застрял! — запаниковал Кёнсу, когда пытался вытолкнуть его первым. — Забудь! Просто вылазь первым! — закричал Пак, озираясь по сторонам. Пусть магазин и находился в тёмном месте, где не горели фонари, но на данный момент сирена звучала громко, и охранник продолжал настойчиво искать их меж рядов. Кёнсу уже почти пролез, когда под столом у кассы заметил сжавшуюся в комочек Чжинхе. — Чж— Чжинхе... — забвенно прошептал, повиснув на окне. — Там Чжинхе! — и запрыгнул обратно в магазин. — Что!? Нет! — Чанёль кинулся бежать в сторону главного входа. Его сердце будто рухнуло в самые пятки, и при беге он растаптывал его в кровь, отчего боль не утихала в груди. — Постой! — Сехун бежал следом, и впервые с его лица словно стёрли улыбку. Из—за того, что он был самым младшим и отличался от от этих ребят, Сехун не умел быстро бегать, думать о ком—то, кроме себя, в сложных ситуациях и понимать, каково это, когда в груди болит настолько сильно от переживаний за другого, что ты готов забыть о собственной жизни и прикрыть близкого своей спиной. Когда Чанёль оказался внутри здания, то заметил, что в дальнем углу магазина начался пожар. Он закашлял, прикпыл нос рукавом куртки и кинулся на помощь. Охранник наставил пистолет на Кёнсу, который тайком поглядывал в сторону Чжинхе, боясь раскрыть её местоположение. — Гадёныш, стой смирно! — прорычал мужчина, тяжело дыша. В ту секунду всё происходило слишком быстро: Кёнсу рывком кинулся в противоположную сторону от Чжинхе, в прыжке хватая с прилавка жестяную банку пива и бросая в охранника. Мужчина машинально нажал на курок пистолета и попал в проводку, из—за чего всё заискрилось и уже во втором углу разгорелся пожар. Чжинхе от испуга закричала и вылезла из укрытия, но охранник силой толкнул прилавок, и тот упал прямо перед девчонкой, прижимая ногу к полу. Она оглушительно завизжала, дрожащими руками попыталась вытащить ногу, но от этого становилось больнее, и она, рыдая, не понимала, что должна сделать, чтобы выбраться. — Бездомные воришки! — злостно чертыхнулся охранник. — Даже если вы здесь подохните, никто не станет вас оплакивать! — Больно! Мне больно! — продолжала рыдать Чжинхе. — Помогите! Кёнсу сжал зубы, разрешая слезам скатиться по щекам. Чжинхе называла его маленьким братишкой, заботилась о нём, хоть иногда и бурчала, поэтому он не мог смотреть на то, как та, которую он полюбил с первого взгляда, мучается и рыдает от боли. — А—а—а! — закричал До и кинулся на охранника, зная, что нет ни малейшего шанса, что он победит. Но чуточку времени он мог выиграть, чтобы Чанёль и Сехун успели вытащить Чжинхе. — Чжинхе! — Чанёль рыдал. Он упал на колени перед девчонкой, не зная, что схватить первым дрожащими руками, чтобы освободить её. Сехун застыл в стороне, с ужасом смотря на происходящее. Его ноги словно налились свинцом, а уши заложило, и когда Пак просил помочь, О ничего не слышал, кроме собственного биения сердца. Кёнсу был подстрелен в ногу и лежал на полу, жалостливо прося о помощи, Чжинхе продолжала кричать от боли, Чанёль рыдал, пытаясь сообразить, что важнее: вытащить девчонку или же кинуться на защиту Кёнсу? А Сехун забвенно смотрел на это широко раскрытыми глазами, а потом сделал с большим усилием первый шаг, задыхаясь от переизбытка чувств. Шугнул во второй раз и в третий, перешёл на бег и повис на руке охранника, а потом в ушах прозвенел оглушительный выстрел, а в глазах отразился замерший на полу До, истекающий кровью. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на Сехуна; последняя капля скатилась по щеке До, и его веки медленно опустились... Чанёль тяжело задышал, приложив ладонь к груди и осев на пол. Воспоминания будто хватали его за горло, и парню становилось тяжело дышать. Сердце словно обливали кипятком, и внутри всё жгло, и это невозможно было остановить. Давно застывшая в жилах кровь закипала, по телу проходила дрожь, вызывая неприятный зуд. Чанёлю хотелось чесаться до крови, сорвать с себя кожу, зарыться пальцами в самое мясо и достать до сердца, сжав его в широкой ладони и заставить разорваться на клочья, чтобы эти ощущения безысходности и одиночества его не преследовали, чтобы Чанёль наконец начал жить, как нормальный человек. *** Роиль стояла у ворот и старалась как можно глубже дышать. Недавно приехавшая подруга пообещала, что после обеда придёт на занятия, но об этом Гон на время забыла, выискивая взглядом Чанёля. Ей хотелось узнать, понял ли он её послание, сможет ли впустить её в своё сердце или хотя бы позволить стоять рядом. На расстоянии в полтора метра... — Чанёля ждёшь? — кто—то спросил. Роиль от испуга даже вздрогнула и резко обернулась. Она выглядела потерянной, так как впервые с ней заговорил один из друзей Пака. Это был Чунмён. — Я... Нет, — нервно улыбнулась, подняв ладони и размахивая ими, при этом она моргала так быстро, что, казалось, даже не видит перед собой брюнет. Парень ласково рассмеялся, прикрыв рот кулаком. — Ждёшь. Его, — качнул головой, наклоняясь, чтобы увидеть лицо той, что так наивно любит. — Сегодня он не придёт, — пожал плечами и выпрямился, пряча руки в карманах брюк. — Но так как скоро фестиваль, то обещал быть на репетиции, — поднял палец вверх и хитро улыбнулся. — Репетиция в 6. Удачи, — похлопал её по плечу и ушёл. Роиль ещё некоторое время стояла на месте, не понимая, что хотел словом "Удачи" сказать Чунмён. О какой удаче могла идти речь, когда Гон с ней была не в ладах? Ей только и оставалось, что надеяться на собственную настойчивость. Девушка сделала несколько медленных шагов в сторону здания и остановилась, поднимая голову и удивлённо смотря в сторону, куда только что ушёл Чунмён. Она только сейчас подумала об этом: если друг Чанёля подошёл, рассказал о Паке, даже пожелал удачи, не значит ли это, что он на её стороне? Что Гон всё—таки смогла хотя бы до кого—то достучаться и доказать, что её любовь не выдумана под прицелом пистолета, что ей это не приснилось и никто из знакомых не навязывал эти чувства — Роиль искренне влюблена, и этот парень понял? На несколько секунд девушка вернулась в реальность и подумала о том, что время репетиции как раз начинается тогда, когда родители ждут её дома. Пусть отец всё ещё был в командировке, но мама, как на зло, взяла отгулы, чтобы компенсировать упущенное время и позаботиться о дочери. Гон понимала, что её мать устала, но она почему—то именно сейчас всей душой эгоистично желала, чтобы женщину вызвали на работу. — Что же мне делать?.. *** Пак пришёл в 5. Он никогда не опаздывал, так как любил играть на гитаре, писать минорные песни и напевать их в одиночестве, возвращаясь в прошлое и возвращая ему жизнь. — У тебя есть мечта? — однажды спросила Чжинхе, и Пак кивнул, стараясь скрыть улыбку. Девушка сидела между Кёнсу и Чанёлем, Сехун, как всегда, сидел на вершине здания и задумчиво наблюдал за ними. — И какая? — Хочу научиться играть на гитаре, чтобы... — он отвёл взгляд в сторону, щёки слегка порозовели, — чтобы... — Тогда я хочу научиться петь! — радостно воскликнул До. — Балда, — дала ему подзатыльник девушка, — чтобы петь, нужно иметь красивый голос. — А у меня не такой? — надул он губы. — У тебя только внешность миленькая, — Чжинхе, хихикая, схватила парня за щёки. Чанёлю казалось, что, когда он проводит пальцами по струнам, вокруг него меняется пространство. Он словно сидит ночью у горящего костра на перевёрнутом ведре, играет на гитаре, а рядом сидят всё ещё маленькие Кёнсу и Чжинхе. Они внимательно слушают его, а потом радостно хлопают в ладоши, не переставая улыбаться. — П—прости, — Роиль осторожно заглянула в кабинет, прерывая игру Чанёля. Она виновато опустила голову и поджала губы. — Заходи, — просто ответил Чанёль, что ввело в замешательства девушку. Что с ним сегодня не так? Обычно он её на дух не переносит и старается держаться подальше, а тут вдруг будто стирает нарисованную границу и позволяет войти ей. — Ч—что? — Гон расширила глаза, перебирая пальцами длинные рукова малинового свитера. Она неловко переминалась с ноги на ногу, не решаясь переступить порог. — Так и будешь стоять там? — нахмурился парень. — Это отвлекает. Или хочешь сесть у кабинета, — по—доброму хмыкнул, и щёки Роиль залились красным оттенком. Она часто тайком слушала его песни, но даже и подумать не могла, что Пак знал об этом. Знал, но ничего не сказал... Если бы Роиль узнала об этом раньше, то в её сердце ещё больше запылал бы огонь надежды. — Я... зайду, — мотнула руками и осторожно зашла, выискивая взглядом место, куда бы смогла присесть. Помещение изнутри казалость не таким уж и большим: у широкого окна стоял стол, на котором на данный момент сидел Чанёль, по левую сторону от него стояли барабаны, а по правую — просторный диван, за которым прятался стеллаж с другими инструментами. Она неуверенно села на диван, который под её весом громко пыхнул. Гон покраснела пуще прежнего, а Пак даже улыбнулся. — Это... диван... Не я, — опустила голову и отрицательно мотнула ею, осторожно сложив руки на коленях. Роиль услышала вибрацию телефона и обеспокоенно закопошилась в сумке. «Мама» — входящий вызов. Она отвела взгляд в сторону, раздумывая: ответить или нет? Если нажать на зелёный значек, то по своей неуверенности ей придётся покорно уйти домой, а если на красный — выслушать недовольства позже. — Не собираешься отвечать? — поинтересовался Пак. — Д—да, — кивнула и, проведя пальцем по экрану, отвернулась в другую сторону от Чанёля, словно так он не смог бы услышать, о чём Роиль будет говорить. — Да, мама. — Роиль, где ты? Уже пол шестого! С тобой всё в порядке? Диктуй адрес, я сейчас же вызочу такси и приеду!.. — Мама... — Не собираешься говорить? Ты ещё в школе? Что этот директор о себе возомнил? — женщина неугомонно заваливала девчонку вопросами, Гон же было стыдно, что у неё такая мать, и ей хотелось отключиться, но тогда бы та приехала и заставила дочь стыдиться ещё больше, поэтому Гон ответила: — Мама, я сейчас занята... Все ученики ходят в клуб, и мне тоже захотелось. Я хожу в музыкальный, — поджала губы и осторожно обернулась, желая увидеть реакцию Чанёля. Парень сделал вид, будто ничего не слышал, чиркая на листе что-то. — Туда и друзья твои ходят? Кто—то проводит тебя? — смягчилась женщина. — Д—да, подруга проводит, — осторожно добавила и, услышав пару наставлений, отключилась. — Значит... — Пак поднял взгляд на девчонку и вопросительно изогнул бровь, — ты состоишь в нашем клубе, а ещё сюда ходит твоя подружка, и она проводит тебя? — В—всё не так, — нервно улыбнулась, размахивая руками. — Просто... моя мама беспокоится за меня и не разрешает ходить куда—либо, — отвела взгляд в сторону. — Она думает, что со мной может случиться... Что может что—то случиться... А я хотя бы иногда хочу быть, как все, — осторожно посмотрела на Чанёля. Роиль всё ещё не умела считывать с его лица эмоции, но почему—то ей казалось, что на этот раз он не разозлился, хотя она и соврала. — Тогда бери лист и ручку и пиши. — Что писать? — удивилась. — Заявление. Ты ведь хочешь вступить в наш клуб? — Пак спрыгнул со стола и, положив на него гитару, выудил из шкафчика чистый лист бумаги, затем протянул его Роиль. «Почему?.. Что это за чувство такое? Ощущение, словно передо мной стоит совершенно другой Пак Чанёль...». Чанёль сдержанно взглянул на малышку, находящуюся в растерянности, и вспомнил про стикер, на котором она написала: «Ты не один.». Казалось бы, простая фраза, но именно она заставила Пака на секунду поверить, что Чжинхе всё ещё жива, потому что именно она, когда Чанёль только появился в их компании, сказала: «Ты не один. Теперь мы — твоя семья...»