Don't you mess with me!

Наверное, у всех бывало такое чувство, что в один непонятный момент что—то пошло не так, и вы не знаете, как вести себя. Роиль столкнулась с этими чувствами. Она остолбенело сидела за столом и не понимала, что должна сделать. Раньше, когда наставали такие моменты, в руках оказывались карандаши или ручки, и брюнетка создавала иллюстрации, рисовала на маленьких листочках свою историю, дорожила этим и, не переставая, по долгу смотрела на свои творения, потому что в каждой из картинок хранились важные для неё воспоминания. Она с замиранием сердца посмотрела на мусорное ведро и печально вздохнула. Ей так хотелось перевернуть его и отряхнуть листочки с воспоминаниями от пыли, бережно разгладить их и повесить на место, но Роиль всё ещё помнила, что сердце словно прижгли раскалённым железом, и шрам получился таким глубоким, что Гон готова была позабыть о чувствах к Паку. Но лишь на время. Это и пугало брюнетку. Она была зла на эгоистичного Чанёля, убеждала себя в том, что парень станет ещё хуже, что в дальнейшем это будет повторяться и дойдёт до того, что парень применит силу; Гон знала, что самовнушение не победит пылающих ни первый год чувств, поэтому—то и боялась... — Лучше бы я послушалась родителей и уехала в санаторий... — зашептала и отбросила ручку со стикерами в сторону, нахмурившись. Её не покидало ощущение, что появившееся чувство злости угнетало, Гон становилось не по себе, было такое чувство, словно она заставляла себя быть другой, и это было вовсе не по душе. Иногда ей очень сильно хотелось наплевать на Чанёля, Хвиён и проблемы, которые образовывали километровые вышки вокруг неё, бросить всё и уехать на столько далеко, на сколько это возможно. Но в брюнетке всё ещё недостаточно было гнева и разочарований, чтобы так просто бросить Пака. Она была обижена на него, да, но это не значило, что согласна оставить его в прошлом... — Я ведь не могу разлюбить за день... — огорчённо зашептала, сжимая на груди кофту до побеления костяшек. Внутри будто сдвигались стены, и сердце находилось на грани смерти, это так больно... — Мне нужно время... — легла лицом на сложенные руки и зажмурилась. Так хотелось отпустить чувства, но сердце так отчаянно держалось за них, протестуя перед разумом, что неутихающий шторм наводил на Гон панику. Она боялась, что не справится с чувствами, что ситуация выйдет из—под контроля и всё резко изменится. На секунду Роиль поняла Пака. Она представила, что будет, если вдруг они пойдут разными дорогами. Роиль не готова забыть его, не готова принять настоящее. Осознание будто обухом по голове ударило, и брюнетка панически задышала, горло словно кто—то сдавил и не хватало воздуха. Гон кинулась за ингалятором, ненавидя больше всего себя за то, что такая слабая и не может справиться с болезнью. *** Половина первого семестра пролетела незаметно, Роиль не поняла, когда время успело тихой тенью проскользнуть мимо, спрятавшись от её глаз. Учителя с каждым днём всё чаще и чаще напоминали ученикам, что нужно готовиться к тестам, чтобы закончить удачно семестр. Но это было не главным событием. В один день пришёл директор и сообщил, что для лучшей сдачи тестов приставит к каждому из учеников класса, в котором училась Гон, наставника. А ими будут ученики на год старше. И Роиль было всё равно до того дня, когда объявили, кто именно и у кого будет в роде учителя. — Возможно, это шанс, — тихо нашёптывала Хвиён. — Если уж твоим наставником будет Чанёль, ты сможешь быть с ним рядом. Разве не об этом ты так мечтала? — Дело не в этом, — опечалилась Гон, — не так давно я пообещала себе, что начну учиться и забуду про чувства, что приносят лишь боль. Если рядом будет он, то все эти два месяца я зря скрывала эмоции, избегала его и пропускала обеды. Для меня каждый шаг от него давался болезненно, и вот я смогла отступить на сто шагов назад, разве на полпути могу сдаться? Я чувствую — как только увижу его, расстояние сотрётся. — Ты права... Извини... — Почему извиняешься? — Как подруга, я бесполезна. Тебе нужна помощь, а я даже не могу помочь. — Ты всегда поддерживаешь, это важно для меня! — приобняла Роиль подругу и расстроенной вздохнула. И зачем только в школе директор пытается так активно вводить новшества? Это было таким странным, что лишь потом Гон подумала о том, что плохо знала Чанёля. Если уж Пак оказался в списах наставников, не значит ли это, что он хорош в учёбе? Гон никогда не интересовали рейтинги, она знала, что в любом случае войдёт в топ 50, но именно сейчас ей захотелось посмотреть на таблицу рейтингов. — Ты куда? — удивилась Ли резкой смене настроения подруги, округлила глаза, но не стала бежать следом, ведь иногда нужно было оставаться на месте и давать друзьям глоток одиночества, чтобы подумать о чём—то сокровенном. — И как я раньше не подумала об этом? — шептала Гон, рассекая по бесконечным коридорам здания. Роиль слишком много думала, пока находилась в движении, поэтому даже не догадывалась, что может столкнуться с кем—то. Оторопело выпрямившись, она удивлённым взглядом посмотрела на Бэкхёна, на позади стоящего Чанёль и Минсока. «Сколько месяцев прошло, сколько дней, часов... Как долго я не видела его настолько близко?» — вдруг подумалось брюнетке. Она безотрывно смотрела на Пака, приоткрыв рот, не моргала, не дышала, словно боясь пошевелиться и разрушить всю красоту этого хрупкого момента, подобного фарфору. Чанёль, кажется, больше испугался, чем удивился. Такое ощущение, словно призрака увидел — так побледнел, что Гон почувствовала вину перед ним. И зачем только он попался ей на пути? — Роиль, ты в порядке? — с некой радостью спросил Бён. Их последняя встреча была в больнице, после Гон словно растворилась, и Бэк был опечален, что смелая малышка так неожиданно исчезла, перестала радовать его своей внешностью, удивлять поступками, показывать примеры смелости и отваги. Он искренне скучал по ней и не понимал Пака, почему тот отказывается от подобной прелести. Гон рвано выдохнула, не сразу сообразив, что ещё секунда — и прошлые усилия стали бы напрасны. Брюнетка молниеносно поклонилась перед Бэкхёном, словно перед незнакомцем, обошла его и убежала прочь. И когда она проходила мимо Чанёля, нарочно не смотрела на него, старалась не видеть этих бесконечных глаз, из которых до сих пор пытается выбраться; она не видела, каким был его взгляд удивлённым, даже растерянным. Пак явно не ожидал, что Роиль сможет после всех навязчивых встреч сделать вид, будто они не знакомы. В какой—то степени это ранило его гордость. То она писала бесконечно письма с признаниями, то говорила о чувствах и сталкивалась с ним по нескольку раз в коридорах школы, даже пыталась поцеловать, а теперь, наконец, сделала то, о чём Чанёль просил её. Но... почему же Паку не понравилось и это? — Что это с ней? — надув губки, обернулся к друзьям Бэкхён, изгибая брови дугой. — Она после обморока не оправилась? — указал пальцем в сторону, куда убежала брюнетка. — Она даже сделала вид, будто мы не знакомы... Это ранит мои чувства, — захныкал. — Чанёль! Признавайся, Чанёль, что ты сказал ей!? Пусть ты ненавидишь её, но мне она нравится! Если не примешь её чувства, то вместо тебя это сделаю я! — топнул ногой и убежал вслед за Роиль. — Роиль, подожди! — Эти двое сегодня странные... — прокомментировал Минсок, Пак лишь вздохнул и продолжил путь молча, мысленно отвечая другу, что эти странности начались ещё после больницы. Хотя он понимал, что все странности в целом появились в тот первый день, когда он впервые увидел Роиль и её ещё ненавязчивый, но удивлённый с восхищением взгляд. Тот день, когда он достал котёнка с дерева. Оказавшись на дереве, Чанёль на секунду остановился, намереваясь отдышаться, и увидел на противоположной стороне дороги одну особу, которая стояла на месте, хотя время, отведённое пешеходам, заканчивалось. И когда Пак отдал котёнка уже радостному ребёнку, взглянул в сторону, где стояла девчонка, заметил, что она уже была на много ближе. «Неужели именно в тот момент она влюбилась в меня?» — подумал Чанёль, задумчиво прикладывая руку к подбородку. Минсок покорно оставил друга одного, догадываясь, насколько в данный момент противоречивы чувства Чанёля, что ему необходимо время, чтобы взвешать все «за» и «против». *** — Постой, — перехватив запястье брюнетки, Бэк склонился, облокачиваясь о колени. Он перевёл дыхание и посмотрел на застывшую в страхе девушку. Как бы хотелось Роиль, чтобы за ней мчался Чанёль, она мечтала об этом настолько сильно, что после осознания реальности захотелось обессиленно упасть на пол и разрыдаться. Это мог быть кто угодно, но только ни Пак... — Я скучал, — по—детски захныкал Бён, отпустил её руку и обошёл, чтобы встретиться лицом к лицу. Женское сердце задражало, закружилось в самом эпицентре урагана, состоящего из боли, наткнулось на препятствие и разбилось на осколки! «Я скучал,» — разве так ни говорят те, кто влюблён? Разве сложно произносить это слово? Много ли нужно, чтобы начать тоскливо вспоминать кого—то? Ну почему кругом за Роиль цепляются те, от которых она не желает слышать это? Почему лишь Пак сопротивляется? Гон было так больно, сердце было зажато грудной клеткой до онемения, невозможно было сделать и вдох — слёзы стекали по щекам, в горле образовался ком, не хватало воздуха. — Роиль?.. — испугался парень. Он осторожно схватил её за плечи, закусывая губу. Бён не знал, как успокоить её, не умел говорить утешительные слова, лишь задирать любого и говорить гадости. И почему он умел делать только бесполезные вещи? — Что с тобой? — невесомо касался аккуратными пальцами её лица, стирая слёзы. — Я... не могу... дышать... — схватилась за горло. Ноги стали ватными, силы будто высокой волной смыло куда—то вдаль, Гон начала падать, но Бэкхён подхватил её за талию и прижал к себе. Сердце бесконечно громко стучало, бесконечно страдало, просило взаимности и в то же время беспокоилось. — Кто—нибудь! Вызовите скорую! — На крик примчались ученики, сквозь плотную толпу пробился Чанёль, с раскрытым ртом смотря на беспомощную Гон. Он шагнул в её сторону, подхватил за подмышки и попытался взять на руки, но она испугалась. Девушка боялась чувств, которые неоднократно захлёстывали её, словно волны в открытом море, Роиль боялась не выплыть на поверхность и остаться на дне. В страхе Гон схватилась за рукав Бэкхёна, жалобно смотря в щенячьи напуганные мужские глазёнки. Смотреть в глаза Пака не смела, лишь мысленно просила отпустить её, доверить Бёну, что Чанёль и сделал. Он медленно отпустил её в объятия друга, ненавидя себя больше всех на свете, что не мог ничем помочь, что до этого относился, как к половой тряпке, а теперь пытался сшить её и привести в порядок. Вот только сама тряпка была против. — Она всё—таки решилась... — печально прошептала Хвиён и сжала губы в тонкую линию. Почему—то именно в этот момент она поняла слова Роиль: «...Он кажется таким одиноким...» — его стан отличался от других, был таким ссутуленным, словно опечаленным, таким тусклым и невероятно прозрачным, что можно было разглядеть его чувства — разочарование и гнев на самого себя. Ли впервые заметила это и приняла чувства Чанёля. Отныне она пообещала, что больше не посмеет опорочить его, обозвать скверным словом и встать против него. Ей хотелось помочь в завоевании измученного сердечка Роиль...