Don't you mess with me!

— Ублюдок! — прорычав, словно обиженный зверь, Пак кинулся к Сехуну и схватил того за ворот серой вязаной кофты. — Какого чёрта! — задал встряску, О усмехнулся, не реагируя на агрессию бывшего друга, что ещё больше выводило из себя Чанёля. — Так разозлился, что я упомянул о Джинхе или... — приблизился и зашептал: — потому что я пришёл к Роиль? — Блондин не скрывал своего превосходства, наслаждался маленькой победой, улыбался в лицо противнику, но на душе словно наступила осень, и каждый пожелтевший, засохший от боли лист падал тихо на землю, оставляя за собой ветерок несчастья и безысходства. О не знал, почему желал избить Пака до полусмерти, если ни ненавидел его, а просто злился... Злился, что снова проиграл... Как бы это странно ни звучало, но Сехун, избалованный с детства и не нуждающийся в чём—то кроме любви, не мог смириться с тем, что Чанёль, будучи бездомным мальчишкой, так просто завоёвывал доверие других, беззаботно общался, легко строил планы, придумывал развлечения, вёл за собой друзей. О ненавидел в нём это, поэтому хотел ни единожды заставить его страдать, но сам того не замечал, как невольно становился пленником его чар и, как и другие, с уверенностью следовал за ним, доверял, считал братом... Но всем известно, что даже братья могут с лёгкостью стать врагами, что и случилось с парнями. Пак был в некотором роде эгоистом, так как своей беззаботностью и лёгкостью заставлял, сам того не желая, страдать других. Он не видел, как Кёнсу тяжело, когда пытался просто поговорить о его прошлом; он не понимал, что Джинхе отталкивает его, потому что боится, что так их дружбе придёт конец и выдуманное слово "семья" разобьётся на осколки, стоит шагнуть ей за запретную черту; Чанёль не понимал Сехуна и видел лишь его оболочку, под которой, словно под одеялом, прятался тот трусливый мальчишка, который боялся столкнуться однажды с отцом и раскрыть себя, что видел в тот ужасный день... — Я говорил тебе и скажу ещё раз, — прошипел Пак сквозь плотно сжатые зубы, притягивая за ворот Сехуна ближе, — не смей приближаться к моим друзьям! — К друзьям? — удивился О и рассмеялся. — Мне казалось, что друзья — это те, кто проводят много времени вместе, помогают друг другу во всём, общаются, — смотрел в бок, но потом взглянул на Пака, — разве Роиль — твоя подруга? — отшвырнул руки Чанёля и отряхнул воротник, поправляя его. — Странно даже, — хмыкнул, — друзей ведь не пытаются унизить или вышвырнуть. Если это не так, то я не понимаю, что означает — быть друзьями. Чанёль поджал губы и кулаки, впервые признавая поражение. Сехун бил в самое сердце, растаптывая его ногами. И почему Чанёль не мог ничего сказать, почему именно сейчас слова забились где—то в тёмном уголке и не желали помогать ему защищаться? — Вижу, ты понял меня, — нахмурился Сехун. — Если ты не хочешь, чтобы Роиль страдала, сначала разберись в себе и не попадайся ей на глаза. Как только всё поймёшь, найди её. Но делай это скорее... пока не стало слишком поздно. Это мой первый и последний совет... как друга... Помнится, мы находились в одной компании, сталкивались друг с другом, но никогда не общались, как друзья... Печально, что лишь спустя годы я понял это, — отвёл стыдливо взгляд в сторону. — Признаю, что часто перегибал палку, порой донимал без поводов... но... я всего лишь хотел стать вашим другом, — поднял наполненные слезами глаза, поджимая обиженно губы. — Я даже не могу понять, почему после того, как ты обвинил меня и я долго злился, после всего этого я всё ещё хочу завоевать твоё доверие и называть тебя другом, — обречённо усмехнулся. — Это же просто бред, — зашептал. — В общем, я всё сказал... Я пойду... — стал уходить, и время словно замедлялось с каждой секундой по желанию Чанёля. Он не признавался, но считал Сехуна младшим братом, желал опекать его, но вместо взаимных тёплых чувств О ранил его острыми шипами, и Пак перестал пытаться наладить отношения... Чанёлю так хотелось развернуться, схватить его за руку и рассказать о том, что он на самом деле чувствует, но ноги словно налились свинцом и тело омертвело, становясь непослушным. Язык прилип к небу, а в горле встал ком — и Пак понял, что просто бессилен в данной ситуации. — Это ты не понял меня... Она мне не друг и не враг... Она... — он поднял голову вверх и судорожно вздохнул, поджимая губы. — Даже признать не могу... что она... Прости, Джинхе... Сехун шёл медленно, пытаясь не упасть от безысходности. Ноги совсем не слушались, заплетались или же находили какие—то нелепые препятствия, словно желали ещё и унизить блондина, опрокинув его прилюдно в воображаемую грязь. — Наконец—то. Я уж думал, ты никогда не выйдешь, — послышался хрипловатый мужской голос, и Сехун задрожал от страха, медленно поднимая голову. — Отец...

***

— Прости, я не должна была... — неловко поджимая губы, Гон рвано выдыхала раскалённый воздух, сжимая в ладонях тонкое одеяло. — Просто... с тобой легко говорить... особенно когда ты не пытаешься издеваться, — еле заметно улыьнулась. Её улыбка заставила улыбнуться и Бэкхёна, но он всё ещё выглядел грустным. — Поэтому, — весело отозвался парень, — я тебя и выслушал, чтобы после поиздеваться, — хихикнул. — Что? — удивилась брюнетка, её щёки залились румянцем. — Думаешь, стал бы я тратить на тебя столько времени? Просто... это очень весело... дразнить тебя. — Гон надула губки и отвела взгляд в сторону, чувствуя некое облегчение. Всё же Бёну удалось немного заглушить бурю негативных эмоций в душе девушки. Но сам он словно забрал эти эмоции себе... — В любом случае, я благодарна, что ты выслушал, — кивнула Гон, — спасибо. Раздался стук в дверь, и двое обратили на неё внимание, замечая входящего Минсока. Он держал в руке потрёпанную ромашку, пакет и широко улыбался. — Прости, Роиль, я не донёс её целой, — неловко улыбнулся и отдал растение в руки брюнетке. — Так странно, — сел на кровать в ноги Роиль, удивлённо расширяя глаза и быстро моргая, — ещё несколько дней назад вы были в ссоре... Помирились? — улыбнулся и внимательно посмотрел на растерянную Гон. Не сложно было догадаться, о ком говорил Ким, но... — О чём ты? — поинтересовался Бён раньше, чем Роиль смогла что—либо сказать. — Кто—то приходил? — А разве?.. — растерянно указал на дверь, но резко замолчал, видя поникшее лицо Гон. Минсок прочистил горло и поёрзал на краю кровати, принимая удобное положение. — Наверное, я ошибся, — пожал плечами, — не голодны? — счастливо поднял пакет выше, чтобы Роиль и Бэкхён смогли увидеть его. — Чхаджанмён к вашим услугам! Только ешьте потише, а то медсестра запретила ещё в прошлый раз приходить с уличной едой, — последнюю фразу говорил шёпотом. — И тебя не остановило это, — хмыкнул Бён. — Припомню, — подмигнул Роиль, давая ей знать, что издеваться он любит абсолютно над всеми, не только над ею. Брюнетка еле заметно улыбнулась, держа в руках дружелюбно распакованные Бёном палочки, но аппетита не было, так как в памяти возникли картинки, на которых мелькал Чанёль. Эти три года, которые она посвятила Паку, обожествляя его и поклоняясь, как священной статуе, пролетели слишком быстро и оказались такими бесполезными, ведь в результате она всё ещё оставалась безответно влюблённой и по—прежнему смотрела на него издалека, не имея возможности коснуться хотя бы его одежды. Роиль помнила их первую встречу, момент практически случившегся поцелуя, времена, когда она подслушивала, как Пак играет на гитаре, всё ещё ощущала касание его ладони к узкому лбу, и статки своей любви, когда неугомонные бабочки порхали в животе, щекоча её, и в итоге эти безобидные действия превратились в острые кинжалы, вонзающиеся в сердце поочерёдно, чтобы Гон не забывала, что если нет взаимности, то обязательно должно быть больно. — Есть собираешься? — возмутился Бэк и подцепил лапшу палочками, поднося их ко рту девушки. — Если хочешь узнать, чем закончится твоя любовь, то ты должна хорошо есть, — грустно улыбнулся. «Верно, любовь закончится... В итоге это с моими чувствами и случится. Я буду продолжать любить его и цепляться за прошлое, жить воспоминаниями, отвергать проявляющих ко мне симпатию парней и... стану как Чанёль. Безразличной, холодной ко всему льдышкой! Если уж ему так угодно, я перестану преследовать его, но сначала я должна выплеснуть все чувства наружу...» — крепко сжимая палочки в руках, рассуждала Гон и неожиданно услышала хруст. — Да понял я, что ты злишься, — надул губы Бэкхён. — Понял, отстал, — аккуратно подхватил тарелку с лапшой и тихонько подсел к Минсоку. — Такая сильная... — Роиль удивлённо взглянула на Бёна, затем на Минсока, видя, как второй пожимает плечами и шепчет одними губами: «Я без понятия, о чём он».