nitric oxide

Возле Черной дыры, как всегда, выстроены ряды спортивных авто высшего класса, привлекающие всеобщее внимание. Чонгук, медленно подъезжая к парковке, со скучающим лицом осматривает тачки, большая часть которых принадлежит знакомым гонщикам. Сзади его догоняет Хосок, приехавший почти одновременно с братом. Чонгукова пантера, даже спустя год в гараже, как сумасшедшая гонит. Вырвалась на волю, как и ее хозяин. Готовая рвать, точно как и Чон Чонгук. Припарковавшись между ниссаном и бмв, Чонгук выходит из машины и нажимает кнопку на серебряном щите, блокируя двери. Хосок, припарковав макларен через три машины, уже стоит возле знакомой Чонгуку серебристой порше.  — Ты идешь? — окликает он брата, сунув ключ в карман джинсов и накинув кожанку.  — Я сейчас, иди без меня, — отвечает Хосок, махнув рукой и садясь на пассажирское место в порше. Чонгук ухмыляется и идет ко входу в клуб, зачесывая пятерней волосы. Внутри грохочет музыка, льется буквально из стен, изрисованных яркими граффити. Чонгука внутрь пропускают без промедления. Один вид на дикую агеру, на ее хозяина, и все пути открыты. Каждый знает короля столичных улиц, что заставлял глотать пыль не одного опытного стритрейсера. Чонгук входит в Черную дыру, сразу же вдыхая алкогольный воздух, смешанный с густым сигаретным дымом. Алые и синие лучи прожекторов освещают на миг лицо, перепрыгивая на стену сзади. Чонгук осматривается в поисках друзей, продвигаясь сквозь толпу. Альфу приветствует буквально каждый; поздравляют с возвращением, предлагают вместе выпить и погонять в будущем. Много гонщиков, с которыми Чонгук уже гонял, и тех, с кем только предстоит устроить заезд. Некоторые при виде альфы перешептываются и кидают злые взгляды. Проигравшие, не сумевшие принять поражение, завистники, мечтающие о титуле лучшего, который имеет Чон Чонгук. Омеги бросают на альфу многозначительные взгляды и буквально раздевают глазами, в которых читается дикий голод и явное желание. Они будто только его и ждали. Чонгук подмигивает омегам и двигается к диванчикам в дальней части большого зала, где музыка потише, и можно уединиться.  — Чон Чонгук, — слышит альфа знакомый голос. На широком угловом диване сидит красивый омега с угольно-черными волосами, закинув ногу на ногу и неторопливо покачивая носком ботинка. Рядом сидит парочка знакомых альф и еще один незнакомый Чонгуку омега. — Наконец-то вернулся.  — Джин-и, — весело зовет Чонгук, подходя к дивану. Омега поднимается со своего места, сразу же оказываясь в объятиях Чона и обнимая в ответ. — Рад тебя видеть, красавчик, — шепчет альфа, щекоча мочку уха омеги своим дыханием.  — Взаимно, — улыбается Джин, отстраняясь и садясь на место. — Присоединяйся.  — Наконец вернулся в строй, чувак, — один из альф жмет Чонгуку руку, приветственно улыбаясь. Другой приобнимает Чона за плечи, слегка похлопывая по спине.  — О да, готов разносить. Можем прямо сейчас, а? — Чонгук подмигивает, указывая на выход. Все хохочут. Альфа берет руку омеги и слегка сжимает в своей, тот смущается, не решаясь поднять на Гука взгляд. — Рад нашей встрече, — произносит Чон своим глубоким низким голосом, въедаясь в парнишку взглядом.  — Я тоже, — смущенно мямлит омега, давя улыбку. Чонгук выпускает его ладонь и усмехается, садясь рядом с Джином.  — Рассказывай, я готов слушать, как ты скучал по мне, — Чон с довольным лицом глядит на Джина, изогнув бровь. — Мечтай, Чон, — Джин легонько шлепает его по ноге и копирует ухмылку. — Но, если честно, без тебя так скучно, ни одного достойного соперника, — сетует омега, подняв свою маргариту со столика перед диваном, на котором стоят различные коктейли и бутылки со спиртным, заготовленные заранее. Чонгук расслабленно разваливается рядом, попутно наливая в стакан виски и сразу же осушая его.  — Теперь я здесь, Джин-и, и спасу тебя от скуки, — улыбается Чон, облизывая нижнюю губу. — А где же Ким Намджун?  — Он занят, — отвечает Джин, втянув через трубочку напиток и пожав плечами. — У него заказ срочный, нужно скорее закончить. Но он просил передать, что тоже очень скучал, — омега улыбается, поставив коктейль обратно на столик.  — Как мило, он очень ценит нашу дружбу, — хмыкает Чонгук, покручивая стакан в руке и глядя на танцующих. — Он собрал скайлайн?  — И срубил за нее немало бабла, — отзывается Ким с мелькнувшей в голосе гордостью.  — А сейчас над чем работает? — интересуется Гук, вскинув бровь.  — Раритетная шевроле. Я не вдавался в подробности, мне неинтересна эта марка, — просто пожимает плечами Джин.  — Зря, у шевроле есть очень даже интересные импала и камаро, — вмешивается подошедший Хосок, попутно пожимая сидящим руки. Вместе с ним подходит невысокий худенький омега с бледной фарфоровой кожей и блондинистыми волосами, одетый в светло-синие ободранные на коленках джинсы, мешковатую серую толстовку поверх белой футболки и черные кеды. Чонгук, заметив парнишку, расплывается в пакостной ухмылке и чуть подается вперед, ставя почти опустевший стакан на столик.  — Чего вы так долго? Ты помогал ему домашку доделать? — злорадно ухмыляется Чон, толкнув язык за щеку и глядя на омегу, что кидает ему в ответ уничтожающие взгляды. Хосок лишь закатывает глаза, садясь в кресло. — Ты подрос, Юнги.  — А ты постарел, — парирует Юнги, приземляясь рядом с Джином и беря со столика дайкири фраппе.  — Я тоже очень скучал, мелкий, — мило улыбается Чонгук, закинув руку на спинку дивана за Джином. — Эй, разве тебе можно пить алкоголь? Тебе же всего семнадцать, кажется, — хмурится альфа, с притворной строгостью глядя на непринужденно попивающего коктейль омегу. — Хосок, — он поворачивается к брату, — твой сынок должен быть в постельке, а не в клубе для взрослых. Он хоть уроки сделал?  — И даже выиграл заезд на десять километров, — гордо хмыкает Юнги. Хосок и Джин вздыхают почти одновременно, а Чонгук вновь переводит внимание на Мина с не исчезающей ухмылкой на лице. Вечным подколкам этих двоих никогда не будет конца. Даже если десятки лет пройдут.  — Разве твоя порше тянет? — удивляется альфа, отпивая виски и ловя очередной злой взгляд Юнги. — Похвально, — он выпячивает нижнюю губу, одобрительно кивая.  — Намджун пошаманил, — пожимает плечами Юнги. — Я твою старушку смогу побить, — говорит он уверенно.  — А вот это смелое заявление, — смеется Чонгук. — Мы обязательно проверим, будь уверен, мелкий.  — Чонгук-и! — раздается сладкий звонкий голос, отвлекающий альфу от стеба Юнги, а следом на колени Чонгука приземляется омега с пепельно-лиловыми волосами. — Я скучал, — шепчет он, обхватывая маленькими ладошками лицо альфы и наклоняясь еще ближе. Рука Чонгука по-хозяйски скользит вниз по талии, спускаясь к бедрам и крепко их сжимая. Чон не перестает улыбаться, взяв омегу за подбородок, и вгрызается в розовые пухлые губы жадным поцелуем. Тот с охотой отвечает, сжимая волосы альфы на затылке, и льнет ближе, ерзая задницей по крепким бедрам.  — Не представляешь, как я скучал, детка, — тяжело дыша, шепчет в приоткрытые губы Чон, проводя по ним большим пальцем и оттягивая нижнюю. Чимин взаимно улыбается, облизывая губы кончиком языка, и обнимая Гука за шею.  — Тяжело в заключении… так долго, — хитро шепчет он, не отрывая взгляда от глубоких черных глаз напротив, что беспощадно засасывают, гипнотизируют. На всех вокруг плевать, когда рядом такой альфа. Чонгук смотрит так, словно собирается съесть, разложить на этом столике прямо перед всеми и вытрахать душу. А Чимин его только распаляет, ерзая задом по паху. Опасный момент. Чонгук улыбается так, словно зверь скалится, с жадностью и желанием глядя на свою жертву, что находится в лапах и бежать даже не собирается. Приятный сладковатый аромат персиков, давным-давно изученный и выученный, въевшийся в кожу, слегка дурманит, напоминая о диких ночах прошлого. Чонгук хочет повторения. Жаждет.  — Так тяжело, Чимин, — хрипло соглашается он, крепче сжимая пальцы на бедре омеги, что точно след останется на нежной коже. Чимину это нравится. Он слегка откидывает голову, открывая вид на шею и ключицы, виднеющиеся через черную атласную рубашку. Омега утыкается лбом в лоб Чона и шумно сглатывает, давя стон, когда рука альфы скользит выше. Он шепчет с готовностью в губы:  — Я помогу тебе.  — О, обязательно поможешь, крошка, — ухмыляется Чон, чуть отстранив омегу, и тянется за рюмкой с чистым ромом, приятно обжигающим глотку своей крепостью. Чимин, не слезая с колен Гука, выбирает алкогольный коктейль и присасывается к соломинке губами, отпивая. Никто не реагирует на едва ли не произошедшую перед всеми порнуху. Друзья они с Чимином такие. Особо близкие.  — Джин, почему ты мелкому глаза не закрыл? — усмехается Чонгук, облизывая губы. Хосок в сотый раз вздыхает, а Юнги подскакивает с места, вернув свой недопитый коктейль на столик.  — Я танцевать, — бросает он, скорее всего, предупреждая Хосока, который в ответ только коротко кивает. Омега исчезает в толпе, а взгляд старшего Чона сразу же напрягается, он уставляется на танцующих людей, сканируя, дабы не упустить из виду своего омегу.  — Ты меньше суток на свободе, а уже успел его выбесить, — усмехается теперь Чимин, поглаживая пальцами крепкую шею Чонгука.  — Ему пора бы привыкнуть, — непринужденно пожимает плечами Чон, косясь на Хосока. Старший Чон, отпив из бутылки холодного пива, расслабленно сидит на мягком кресле.  — Этой битве нет конца и, определенно, не всегда в ней побеждает Чонгук, — произносит Хосок, открыто ухмыляясь и вновь переводит взгляд на Юнги, едва заметного среди пьяной и веселой толпы. Он двигается плавно и неторопливо, наплевав на ритм, на людей вокруг. Хосок сжимает запотевшую бутылку сильнее, скользя взглядом по тонкой талии омеги, по прикрытым глазам и слегка прикушенным розоватым губам. Тело напрягается, не время расслабляться, когда твой омега один среди акул, что жаждут крови.  — Скучно с вами, — бросает Джин, поднявшись с места. — Я лучше к Юнги, — омега подмигивает Хосоку и движется в толпу, на ходу поправляя волосы.  — Сегодня что-то намечается? — интересуется Чонгук у оставшихся.  — Возможно, будет заезд, — отвечает Чимин. — В честь тебя, наш король, — елейно улыбается он, коротко целуя губы Чонгука, и легко спрыгивая с колен альфы. Ритмичной походкой омега направляется в сторону танцпола, вмиг пропадая из виду. Чонгук провожает его голодным взглядом и залпом опрокидывает в себя рюмку рома, поворачиваясь к брату.  — Он из-под меня неделю не вылезет, — сообщает он твердо.  — Чимин очень ждал тебя, — пожимает плечами Хосок, на что Чонгук лишь довольно ухмыляется. Братья делят косяк, затягиваясь горьким травяным дымом по очереди. Хосок взглядом ищет в пьяной танцующей толпе одного маленького блондина, а Чонгук сканирует каждого омегу хищным зверем, жаждая наброситься и разорвать. Изголодался по чужому теплу и сладким стонам в самое ухо. Алкоголь в диком сочетании с дурманом кружит голову, как на бешеной скорости по нескончаемой прямой. Время плывет и растягивается, словно жвачка. Вокруг люди, друзья и знакомые, восторженные и влюбленные взгляды омег, жаркие тела и громкая музыка. Чон чувствует себя живым, он утопает в красоте жизни, к которой так привык, позволяет в каждую клеточку тела впитаться, разбудить былые ощущения. В разы ярче, в сотни раз приятнее. Чонгук вдыхает сладкий вкус свободы полной грудью. Альфа покидает друзей и Хосока, отлучаясь в уборную. На пути, прямо в узком, исписанном граффити коридоре, зажимает какого-то омегу, буквально вдавливая собой в стену и жадно целуя, и бродит грубыми руками по отзывчивому телу. Получает протяжные стоны и тяжелое дыхание, глаза, подернутые возбуждением, и бешено колотящееся сердце. Контроль сохранять все тяжелее, внутри все сгорает, плавит толстые стальные цепи. Чонгук целует больно, кусая мягкие губы, спускается к шее и помечает яркими засосами, а на собственной шее поверх чернильных татуировок вырисовываются новые узоры, стремительно алеющие. Выпускать из рук доступное разгоряченное тело, готовое ко всему, чертовски тяжело, Чонгук хотел бы продолжения, но, вопреки самому себе, он оставляет опьяненного омегу, все еще ощущая на губах горячие поцелуи и тонкие коготки на шее, что отчаянно цеплялись, дабы не рухнуть. Закончив с делами, альфа возвращается в зал, становясь у барной стойки. Он закуривает, скучающе оглядывая людей и выпуская вверх сизый дым. Хосок, заметив похотливые взгляды альф в сторону Юнги, подрывается на танцпол, одним своим взглядом разгоняя всех подальше от омеги. Собственник внутри него не выносит даже взглядов, полных разврата. Он прижимает Юнги к себе, несдержанно скользит ладонями вниз по плоскому животу, а омега только наслаждение получает, прижимаясь к груди своего альфы и прикрывая глаза. По телу мурашки, на кончиках пальцев легкое приятное покалывание, а на губах расслабленная улыбка. Он накрывает ладони Хосока своими и откидывает голову на его плечо, двигаясь под музыку, погружаясь в космический кайф вместе со своим альфой. Чонгук отворачивается и заказывает виски. Не напился еще после года принудительного воздержания.  — Братья Чон снова вместе. Чонгук лениво поворачивает голову, держа меж пальцев тлеющую сигарету. Перед ним, прислонившись к барной стойке, стоит высокий темноволосый альфа в черной косухе и в драных черных джинсах. У него вся шея забита татуировками. Они у альфы на руках и даже на лице. Под правым глазом две серебряные бусинки пирсинга, а в центре нижней губы маленькое колечко.  — Празднуешь? — спрашивает он, вскинув бровь и слегка улыбаясь.  — Им Чану, — тянет Чонгук с ленивой улыбкой, облизнув нижнюю губу. — Неужели ради меня пожаловал в нашу дыру?  — Ты — второстепенное дело, а вот твой бизнес — то, что меня интересует, — альфа поднимает с начищенной до блеска стойки стакан со скотчем, делая короткий глоток и на секунду поджимая губы. — Мне нужн…  — Сегодня у меня выходной, — обрывает Гук и пожимает плечами, туша сигарету в пепельнице. — Я слышал, что ты Новон прибрал к рукам, — он слегка хмурит брови, поднимая нечитаемый взгляд на Чану. — Ты же понимаешь, что это ненадолго?  — Придется очень постараться, Чонгук, — говорит Им, приблизившись лицом к Гуку. Шипит, словно змея, и глядит, не моргая, думая, что способен внушить страх или подкосить чонгукову самоуверенность. — Но твоя репутация сильно пострадала, вряд ли ты так просто сможешь взобраться на свой трон вновь. И сможешь ли вообще. Чонгук, сухо рассмеявшись, резко меняется в лице, больше не выражая никаких эмоций. В черных глазах застывает жгучий холод, Им ощущает его телом, и вряд ли признается самому себе, что кожа липким холодком покрылась. Гук резко хватает альфу за грудки и притягивает к себе вплотную, шепча в самое ухо:  — Папочка вернулся, Чану, так что готовь задницу. Я таких как ты нагибал за решеткой, ты не первый такой. Твой конец очень скоро придет, наслаждайся, пока можешь, — закончив, Гук грубо отпихивает его от себя, отворачиваясь и непринужденно отпивая виски.  — Ты понятия не имеешь, что сейчас происходит на дорогах, Чонгук, не будь так уверен, — зло шипит Чану, поправляя футболку. — Мне нужна закись, я позвоню на неделе, — бросает он напоследок и спешно удаляется. Чонгук, хохотнув, пожимает плечами. С подобными кадрами он сталкивается не впервые. И, как правило, они быстро отсеиваются, находя свое место на обочине, а не в центре трассы. Множество соперников, десятки врагов, жаждущих сорвать корону с головы Чон Чонгука, готовых рвать его глотку зубами. Глупо и смешно. Наивно. Жалкое геройство и попытки показать, что есть кто-то лучше. Им Чану просто повезло раньше остальных запрыгнуть на опустевший трон. Время вышло.  — Чон Чонгук. Глубокий низкий голос, словно бархат по коже, ласкает уши. Чонгук чувствует легкий цветочный аромат, заползающий под кожу и распускающийся там яркими пышными бутонами. Гуччи Флора и космически большие янтарные глаза напротив. Чонгук встречается с ним взглядом. Такой глубокий, как и голос, такой острый, что порезаться можно. Он словно разрезает альфу, стремится ко внутренностям. У Чона на губах расползается ухмылка. Он не отводит глаз, взаимно вскрывая и пытаясь заглянуть внутрь. Омега стоит напротив, вальяжно прислонившись локтем к барной стойке и помешивая текилу санрайз соломинкой. Он тянет пухлые губы в легкой улыбке в ответ и полностью разворачивается к Чонгуку, держа стакан в руке.  — Вот мы и встретились, — произносит омега, слегка склонив голову набок. Соблазнительный. Сексуальный. Горячий. Песочная кожа — идеальный тон. Огненно-красные прямые волосы с прикрывающей лоб челкой. Длинная шея с тонкой цепочкой из белого золота, пухлые губы с кукольным контуром и маленькая родинка на самом кончике носа, как что-то совсем не вписывающееся, но, вопреки, полностью дополняющее образ солнечного мальчика. Чонгук скользит взглядом по медовым ключицам, выделяющимся сквозь полупрозрачную белую рубашку. Запрещенный прием, так нельзя. Но Чонгук ползет взглядом ниже, и лучше бы не делал этого. Чертова рубашка заправлена в неприлично обтягивающие стройные бедра кожаные штаны, от вида которых в собственных тесно становится. Чонгук крепче сжимает стакан с виски, с трудом поднимая взгляд на лицо красноволосого. Год без омег сделал из него неконтролируемого зверя. Хочется каждого из них в этой проклятой черной дыре, а этого — особенно. Он смотрит так, словно притягивает, но в то же время грубо отталкивает, не позволяя приблизиться. Как вообще можно так смотреть? Таинственно-прекрасный, словно русалка. Совращающий одними только глазами.  — Хью, подлей-ка этому прекрасному омеге, — обращается Чон к бармену, заметив, что парень почти опустошил свой стакан. Хью кивает и готовит новую порцию напитка. Чонгук возвращает свое внимание к омеге, что глядит на него с прищуром, и расплывается в довольной улыбке. — Так ты ждал встречи со мной? — интересуется Чонгук, приподняв бровь.  — Я не просил, — парень ухмыляется, ведя кончиком языка по нижней губе, отводит взгляд и поправляет на тонком запястье ремешок часов от гуччи с изображением золотой пчелы на красно-зеленом циферблате.  — Я настаиваю, — хмыкает альфа, наблюдая за красивыми длинными пальцами, медленными движениями вращающими ремешок на запястье. — И все-таки ты ждал? — вновь спрашивает Чонгук, поднимая взгляд на лицо парня.  — Я наслышан, — уклончиво отвечает омега, оставляя часы и заглядывая в черные глаза альфы. — Хотел лично убедиться.  — Убедиться? — переспрашивает Чон, заинтересованно хмуря брови. — И в чем же?  — В твоих талантах, — неопределенно шепчет омега на ухо Чонгуку, подходя ближе. Чонгук едва не крошит стакан в руке, когда ладонь омеги накрывает его пах, поглаживая и массируя. У Чона от этого голоса, теплого щекочущего дыхания на коже, от умелых движений рукой, волоски на теле дыбом встают. Что-то бесконтрольное с ним творится, имеющее только одно здравое объяснение — критический, катастрофический недотрах. Чонгук встает, приближаясь вплотную, чувствуя жар чужого тела сквозь тонкую ткань, и раскованно скользит рукой по тонкой талии омеги, шепча хрипло:  — О, детка, давай я продемонстрирую их тебе.  — Руку не стер за год? — соблазнительным шепотом отвечает омега, вызывая у Гука смешанные чувства. По телу разливается приятная волна возбуждения, переплетающаяся с легким раздражением. Этот чертовски привлекательный омега издевается над ним. Он за пару секунд делает с ним что-то невозможное, тормоза срывает напрочь. У Чонгука твердо стоит, а у красноволосой чертовки хитрая улыбка на губах, в глазах ликование. Он своего добился. Доведя до точки, омега отстраняется, как ни в чем не бывало, ловко скинув чонгукову руку со своей талии, пока та не скользнула на упругую задницу, и берет заказанный Чоном коктейль, с невинным лицом делая глоток. Чонгук заведенный, готовый нагнуть сучку прямо у барной стойки, плавит его одним взглядом, а тому словно плевать. Красноволосый кидает короткий взгляд на чуть оттопыренную ширинку альфы и еще раз победно ухмыляется, облизнувшись. Гук делает спасительный глоток виски, пытаясь прийти в себя от временного помутнения.  — Поиграть вздумал? — хмыкает он, склонив голову и заглядывая в глаза напротив.  — О да, где твоя тачка? — неожиданно выдает омега, вопросительно косясь на Чона и получая такой же взгляд в ответ. — На чем гоняешь? — спрашивает он, усмехнувшись. Чонгук на секунду теряется. Все представления в голове с треском рушатся, оставляя за собой лишь множество вопросов. До затуманенного от алкоголя и легкой дури мозга постепенно начинает доходить.  — Ты гонщик, что ли? — спрашивает Чонгук, хохотнув. Образ этой светской львицы, с ног до головы пропитанной гуччи, совершенно не вяжется с образом стритрейсера. — На чем специализируешься? — спрашивает альфа, скептично изогнув бровь.  — Дрифт, — уверенно отвечает омега, и как вишенка на торте: — Гонки по бездорожью. Чонгук не выдерживает и громко смеется, привлекая внимание окружающих. Омега перед ним не теряется, складывает руки на груди и гордо вздергивает подбородок, уверенно косясь на Чона. Альфа таких потрясений не ждал. Не от такого омеги.  — Не стоит так шутить, я ведь захочу проверить.  — А руль не разучился держать? — теперь очередь омеги усмехаться. Он глотает новый коктейль, приближаясь к альфе. Он снова это делает. Уничтожает и соблазняет взглядом, а Чонгук пытается не вестись. Перед ним, как оказалось, очередной смелый соперник, а не просто привлекательный омега, желающий оказаться под Чоном.  — Сейчас посмотрим, — негромко произносит Чонгук в чужие губы, невольно втягивая манящий цветочный аромат. — Где твоя машина, детка?  — Пойдем, покажу, — омега загадочно улыбается, выдыхая на чонгуковы губы, и резко отстраняется. — И я Тэхен, а не детка.  — Окей, кажется, мне бросили вызов, — громко восклицает Чонгук, привлекая всеобщее внимание. — И как я смею отказать такому прекрасному созданию? Как я могу сказать «нет», когда дело касается гонки? Я буду гоняться. Сейчас! — люди, столпившись вокруг, стремительно заводятся от речи альфы. Все в предвкушении. Гонке быть. Это то, что каждому здесь необходимо как воздух. То, чем они живут. Чем Чонгук живет. Черная дыра пустеет. Мощные колонки, установленные в спорткарах, продолжают зажигать толпу мощными битами с подсветкой снаружи. Люди возбуждены до предела. Подливают масло в огонь рычание автомобилей и парадоксально сладкий запах бензина. Люди делают ставки, пересчитывают пачки новеньких хрустящих купюр. Два автомобиля уже стоят на старте, окруженные взбудораженной толпой. Люди отходят в стороны, позволяя вернувшемуся королю дорог пройти к своему сопернику. К первой за долгое время жертве.  — Ламборгини авентадор, значит, — замечает Чонгук, критично осматривая красный спорткар, идеально подходящий по цвету к волосам омеги. Тэхен, присевший на край капота, скрещивает руки на груди, пожевывая фруктовую жвачку. Заметив альфу, он неохотно поворачивается к нему, отвлекаясь от разговора с кем-то из окружающих. — Итальянский бренд, итальянская марка, сицилийский загар, — оценивающе перечисляет Гук, оглядывая омегу с ног до головы. — Ты не здешний. Каким образом сюда занесло европейскую сучку?  — Покорение новых вершин, — пожимает плечами Тэхен, на что Чонгук звонко смеется.  — Сколько в ней? — интересуется он, вопросительно вскинув брови и указав на авентадор. Чонгук подходит к Тэхену вплотную и опирается руками о капот по обе стороны от омеги. — Семьсот, если мне не изменяет память. До нее, — произносит альфа, указывая пальцем в сторону своего гиперкара и не сводя взгляда с шоколадных глаз напротив, — не тянет.  — Ты слишком самоуверен, Чон Чонгук. И слишком пьян, — Тэхен призывно облизывает губу и расплывается в улыбке. — Я ее, — повторяет он за альфой, указывая на чонгуково авто, — порву сегодня.  — Оу, осторожнее с ней, она кусается, — Гук предостерегающе скалится, чуть ли не сжирая омегу взглядом, и заинтересованно шепчет: — Чем будешь расплачиваться за проигрыш? Телом, — чонгукова рука отрывается от капота и скользит по бедру омеги, останавливаясь возле паха, на что Тэхен слегка поджимает губы, сдерживая прокатившуюся по всему телу дрожь, — или тачкой?  — Я не шлюха, мое тело ты не получишь, — так же шепчет Тэхен, пихнув Чонгука в грудь и вставая с капота. — В случае победы я заберу твою тачку.  — Я сомневаюсь, но ты можешь попытаться, — смеется Чонгук, подмигивая омеге, и возвращается обратно к своей машине, возле которой стоят Хосок, Джин и Юнги. Последний активно машет рукой Тэхену и улыбается, игнорируя Чонгука.  — Порви его, Тэхен! — бодро кричит Юнги, получая в ответ уверенный кивок и поднятый вверх палец. Чонгук в недоумении косится на Мина, а тот довольно ухмыляется и пожимает плечами.  — Юнги, вы подружки, что ли? — спрашивает Гук, подойдя к своей черной, как ночь, агере.  — Ага, мы дружим, — хмыкает Юнги, обвивая руками руку Хосока и прижимаясь к его боку. — Удачи.  — Не знал, что у тебя есть такие друзья, — ухмыляется Чонгук, открывая дверцу автомобиля.  — Готов, Чонгук? — спрашивает Хосок, обнимая слегка перебравшего Юнги, который незаметно для всех скользит пальчиками под футболку альфы. Хосок старается держаться, пытаясь не думать о возбуждающих прикосновениях маленького негодника. Не сейчас. Но скоро.  — Как никогда. Даже напрягаться не придется, — младший Чон кивает в сторону ламборгини, усмехнувшись.  — Твой кенигсегг изголодался по заездам, — Джин улыбается Чону, коротко кивнув. — Наслаждайся, Гук-и. Толпа загорается, кричит и с нетерпением ждет зрелища. Чонгуку слух ласкает собственное имя из чужих уст. Лучшее начало новой жизни происходит прямо сейчас. Рядом дикий кенигсегг и длинная трасса впереди. К альфе подходит из ниоткуда появившийся Чимин, а в глазах все тот же дикий огонек. Нескрытое желание и восхищение. Он виснет на чонгуковой шее и впивается в его губы, целуя мокро и жадно, а вокруг толпа ликует, воет, свистит. Чонгук, поймав взгляд Тэхена, оплетает чиминову талию руками, прижимая к себе плотнее, грубо отвечая на поцелуй. Тэхен, одарив его скучающим взглядом, отворачивается, садясь в ламборгини. Чимин прикусывает альфу за губу и отстраняется, горячо шепча:  — Скорее покончи с ним и возвращайся ко мне, тебя ждет награда, малыш, — он вновь целует Чонгука, улыбаясь, и отходит в сторону. Гук, облизываясь, садится в машину. Толпа расступается, открывая кроваво-красному и небесно-черному автомобилям вид на дорогу. Впереди ночной город и пустые улицы, готовые встретить на своих дорогах лучшего стритрейсера. Впереди, между машинами, становится яркий омега в коротких джинсовых шортиках и в топе. Грид-бой готов дать старт. Агрессивное рычание мощных движков заглушает музыку, голоса людей. Чонгук раскручивает двигатель, заставляя агеру рычать сильнее, громче, давит на педаль, доводя обороты до максимума. Он довольно скалится, глядя на Тэхена через опущенное стекло, пытаясь запугать соперника. Омега ухмыляется, толкает язык за щеку и отворачивается к дороге. Авентадор, словно дикий разъяренный бык, рычит в ответ, готовый в любую секунду сорваться со старта. Омега в центре дороги начинает отсчет, подняв руки. Чонгук перестает замечать все вокруг. Лишь длинная ночная дорога и крепко сжатые на руле руки. Совсем немного. Терпение на пределе. Грид-бой наконец дает сигнал, указывая руками. Три. Два. Руки омеги резко опускаются вниз. Один. Машины с визгом шин по асфальту срываются с места буквально за секунду, оставляя за собой дымящийся след. Чонгук жмет на газ, быстро увеличивая скорость. Взгляд мельком падает на спидометр, стрелка преодолевает пятьдесят почти за полторы секунды. Агера летит, как огненная стрела, пейзаж за затемненными стеклами смазывается, сливается в одно пятно. Пока не появляется красный авентадор, пролетающий мимо. Чонгук, на мгновение оцепенев, уставляется на зад вырвавшейся вперед ламборгини. Тэхен не может. Не может так легко обойти бога здешних дорог. Он поражать не перестает. Альфа зло рычит, давя на газ и увеличивая мощность, руки крепче впиваются в руль.  — Да какого хрена, — шипит Чон, переключая скорость на первом повороте. Мощность не теряется. Задние колеса агеры слегка заносит, но альфа удерживает равновесие, резко выравнивая машину и почти упираясь носом в задний бампер авентадора. Чертовка была права, в повороты он заходит с идеальным дрифтом, красивым и чистым. Чонгуку плевать на идеальность собственного, когда впереди соперник, без особых усилий вырвавшийся вперед, бесстрашно дразнящий дикий кенигсегг. По пустынным и безмолвным улицам, погруженным в сон, словно ураганом проносятся два автомобиля, нарушая покой квартала своим жужжанием двигателей на самом пределе. Тэхен посмеивается, поглядывая в зеркало заднего вида, в котором мелькает черный зверь со сверкающими глазами, что яростно пытается вырваться вперед. Но Тэхен уступать не намерен. Омега выворачивает руль, плавно давя на педаль тормоза и входя в новый резкий поворот. Чонгукова агера со своим грубым громким рыком оказывается напротив. Колеса дымятся, с визгом скользя по асфальту и оставляя на нем черный след от горелой резины. Чонгук не щадит агеру, выжимает из нее по максимуму, вдавливая педаль газа в пол и ловко объезжая редкие машины, чертовски медленные и неуместные в этой дикой ночи. Гук резко дергает руль вправо при новом крутом повороте, контролируемо дрифтуя. Он начинает входить во вкус, как на автомате гонит, словно и не было дыры размером в год. Альфа ухмыляется, замечая в боковом зеркале заднего вида авентадор. Он резко выезжает налево, но Чонгук перекрывает путь, повторяя маневр. Тэхен направо — Чонгук за ним. Не позволяет обогнать, показывает очередному выскочке его место. Кольцевой заезд в пятнадцать километров скоро закончится, постоянные повороты остались позади — дальше лишь прямая до самого финиша. На спидометре агеры почти триста. У Чонгука сердцебиение бешеное от сумасшедшей скорости, от позиции первого. Адреналин в крови бушует, с ума сводит. Алкогольный кайф, который уже давно выветрился из организма, ни в какое сравнение не идет. Чонгук ощущает другое опьянение. В разы приятнее. Настоящее удовольствие, ни с чем не сравнимое. Впереди уже виднеется скопление людей, ожидающих конца гонки. Фиолетовые неоновые огни Черной дыры словно маяк среди океана, финишная черта. Неутомимый авентадор вновь показывается в поле зрения, летя почти наравне с агерой. Чонгук ухмыляется, мысленно хваля упрямство европейской сучки, не желающей так просто сдаваться. Но времени больше нет. Чонгук пролетает через финишную, резко разворачивая кенигсегг на тормозе. Почти сразу слышен визг шин авентадора. Дверь агеры взмывает вверх, и из закипевшей машины выходит Чонгук с улыбкой победителя. Люди облепляют дымящийся разгоряченный кенигсегг со всех сторон, поздравляя и выкрикивая имя альфы. Чимин подлетает к Чону, чуть ли не запрыгивая ему на руки. Альфа тут же прижимает его к себе, жарко целуя и сминая подтянутые ягодицы.  — Это был красивый финиш, — сладко шепчет омега, улыбаясь и отлипая от Гука. Хосок, излучая гордость, подходит к брату и хлопает по плечу.  — Другого я и не ожидал, — заявляет Хосок, закинув руку на плечо слегка разочарованного Юнги. Омега, поджав губы, коротко кивает младшему Чону.  — Молодец, Гук-и, хватку не потерял, — хвалит Джин, улыбнувшись и сложив руки на груди.  — Кто-то смел сомневаться? — победно смеется Чонгук. Тэхен стоит, прислонившись к остывающему капоту ламбо, и наблюдает за Чонгуком. Завидев омегу, Чонгук не медля направляется в его сторону, на ходу давая «пять» восхищенным болельщикам и принимая поздравления.  — Не вижу разочарования на твоем лице, — замечает альфа, становясь напротив невозмутимого Тэхена.  — Я почти сделал тебя, — спокойно отвечает омега, поднимая на альфу взгляд. В нем бесконечная уверенность, дразнящая и выводящая из себя, будто это он сегодня победитель. Но Чонгук словно не замечает, потому что он выиграл, и больше ничего не имеет значения.  — На улицах нет понятия «почти», Тэхен. Я, как и ожидалось, победил, — Чонгук расплывается в довольной улыбке, нависая прямо над омегой, словно скала.  — Тогда почему я чувствую твою злость? — шепчет Тэхен в чужие губы, чуть привставая на носочки и заглядывая в самые глубины черных глаз. — Ты выиграл, прими мои искренние поздравления. Чонгук давит жгучее желание прижать дерзкую сучку прямо на капоте, дабы не подтверждать свою бурлящую внутри злость. Он грубо ловит Тэхена за подбородок, с нажимом касаясь своими горячими губами его мягких и сладких. Хочется истерзать их, почувствовать на языке сладкую кровь, но сверкающие в неоновом свете глаза смотрят с вызовом. Чон сдерживается с огромным трудом.  — Завтра я приеду за ламбо, — шепчет он ответно, вдыхая аромат цветов и моторного масла. Адское сочетание. Головокружительно опасное. — Подготовь ее для меня, детка, — хрипло проговаривает Гук, выделяя последнее слово. Кончик языка скользит по клубничным губам, так и не проникнув в рот. Чонгук через силу отстраняется, выпуская подбородок Тэхена из хватки. Омега быстро лижет губу, сразу же ее закусывая и с легкой улыбкой показывая Чону средний палец. Альфа на это ухмыляется и двигается к своей машине, обнимая за талию Чимина.  — Теперь я весь твой, малыш, — шепчет он на ухо омеге, продолжая довольно улыбаться.