🔥🔥🔥
Спустя десять минут омега подъезжает к особняку и сразу же мчится на второй этаж, чтобы успеть переодеться к приезду Джихана, что с минуты на минуту будет в особняке, и попутно просит дворецкого начинать готовить стол для завтрака. Есть не хочется, как и прихорашиваться для альфы и терпеть его присутствие. Тэхену бы сейчас в бассейн нырнуть, освежиться, а потом понежиться на солнце, забыв обо всех и обо всем, но омега стоит у большого зеркала в своей комнате и пытается уложить волосы, слегка подводит глаза и придает губам легкий блеск, потому что Джихан, как и всегда, будет сканировать его своим изучающим взглядом, подмечая каждую деталь. Он должен быть доволен тем, что видит. Тэхен переодевается в широкие легкие светло-кремовые брюки и свободную полупрозрачную блузку нежно-лазурного цвета, расстегнутую сверху на три пуговицы. Телефон, лежащий на кровати, тихонько вибрирует, привлекая внимание омеги, разглядывающего себя перед зеркалом. Ким поднимает мобильный и присаживается на краю постели, открывая оповещение. Под тэхеновым утренним селфи в инстаграме, сделанным в такси, высвечивается очередной комментарий, и от кого же еще, как не от Чон Чонгука. «Отличная была ночка:)» Тэхен фыркает и закатывает глаза, а уголки губ почему-то невольно ползут вверх. Чонгук хочет, чтобы подписчики увидели это, и ему наверняка плевать, что они подумают. «Придурок», — думает Тэхен и, уже собираясь ответить, чувствует легкий аромат с привкусом горечи, тяжестью оседающей на языке. Он неосознанно отбрасывает телефон обратно на постель и подходит к раскрытому окну. У парадных дверей уже стоит черный матовый бугатти вейрон, принадлежащий Джихану. Тэхен еще раз критично оглядывает себя в зеркале и идет вниз. Альфа стоит с дворецким, который явно чувствует себя неуютно перед крепким высоким альфой, о чем-то переговариваясь. Как всегда идеален, сверкает так, словно сошел с обложки журнала. Черный строгий костюм смотрится элегантно на подтянутом теле. Темно-каштановые волосы зачесаны на бок, открывая ровный лоб. Под расстегнутым пиджаком, подчеркивающим красивую фигуру, белоснежная рубашка и галстук кровавого темного цвета. Джихан стоит, по привычке сунув руки в карманы брюк, и одной своей позой источает силу, власть. Заметив спускающегося омегу, Джихан кивает дворецкому, и тот спешно удаляется. Альфа улыбается шире, подходя к лестнице и разглядывая Тэхена, давящего из себя легкую смущенную улыбку в ответ. — А вот и моя спящая красавица, — здоровается Джихан, обвивая тонкую талию омеги и притягивая к себе. — Выглядишь потрясающе, — шепчет он, подцепляя пальцами аккуратный подбородок и чуть запрокидывая, чтобы лучше разглядеть лицо Тэхена. — Спасибо… Джихан накрывает его губы своими, сразу же проникая языком в приоткрытый рот. Тэхен кладет руки на плечи альфы, слегка сжимая. До целует медленно и тягуче, смакуя вкус тэхеновых губ, немного покусывая и углубляя поцелуй. У Тэхена, вопреки протестующему сознанию, тело охотно реагирует на поцелуи и прикосновения, льнет ближе к альфе, а внизу тянет приятно. Он и не замечает, как ладонь Джихана успевает проскользнуть под его блузку, оглаживая бархатную кожу на пояснице. У Тэхена по спине мурашки пробегают, он выдыхает в чужие губы, сильнее цепляясь за плечи мужчины. Альфа оставляет еще один поцелуй на мягких влажных губах и шепчет с легкой улыбкой: — Если мы продолжим, я возьму тебя прямо здесь, — Тэхен поднимает на альфу бесцветный взгляд и закусывает губу, слегка хмуря брови. — Но у меня куча неотложных дел, — с сожалением говорит Джихан, погладив большим пальцем тэхенову щеку. — Поэтому я хочу насладиться твоей компанией за завтраком и поехать решать их, — он отстраняется и сплетает свои пальцы с пальцами Тэхена, шепча на ухо: — Но как только я закончу с ними… Омега улыбается, играя смущение, и немного отстраняется, сжимая ладонь альфы. Завтрак на свежем воздухе — одно из лучших удовольствий жизни. Легкий свежий ветерок приятно ласкает кожу, заползая под одежду, а солнце, не достигшее еще пика, не опаляет, а лишь слегка пригревает; блеск кристально чистой воды в бассейне отбрасывает блики на стену особняка, играя с солнцем. Джихан удобно садится на мягкий стул, ставя локоть на стол и держа меж пальцев сигару. К счастью, дым уплывает вверх, в противоположную от Тэхена сторону. Омега отпивает свежевыжатый сок манго и апельсина, разглядывая сияющую водную гладь. Он чувствует всем телом пристальный взгляд Джихана, но не подает виду, а альфу, кажется, это только забавляет. До выпускает дым и слабо улыбается, не уводя взгляда. — Как дела на учебе? — заговаривает Джихан, неторопливо вертя в пальцах толстую сигару. Тэхен облизывает сладкие от напитка губы и смотрит на альфу. — Все отлично, — коротко отвечает он и абсолютно неискренне улыбается, ставя стакан на стол. — А на работе как? — Сейчас все прекрасно, даже больше, чем прекрасно, — альфа вскидывает брови, коротко кивая, а с губ улыбка не сходит. — Планирую провернуть парочку сделок с местными, мне нужно больше партнеров. Если все удастся, у меня в этом городе будет еще больше власти. — Это хорошо, тебя будет ждать такой же успех, как и в Японии, — поддерживает Тэхен из вежливости, отправляя в рот кусок блина с вишневым джемом. — Именно так, — подмигивает Джихан, стряхивая пепел в пепельницу, и наблюдает за омегой. — В Осаке мне понадобилось только полгода, а тут хватит и двух месяцев. Тэхен слабо улыбается и кивает, утирая губы салфеткой. У Джихана улыбка спокойная, как и он весь в целом. Говорит о своем бизнесе, об успехах, все как всегда. По-семейному обыденно, но очевидно лживо. Тэхену приходится лишь соглашаться с альфой, дабы поддержать разговор. Джихан не говорит о вчерашнем, хотя наверняка все прекрасно знает. Тэхен складывает руки на груди и поднимает сосредоточенный взгляд на альфу, заглядывая прямо в его черные с серым отливом глаза. Он хочет посмотреть на реакцию Джихана, хочет ткнуть его в это. Будет ли он рад тому, что опасность была так близка к ненавистному ему Чонгуку? — Вчера была гонка, — начинает Тэхен, и Джихан склоняет голову на бок, заинтересованно наблюдая за омегой. — Дрифт-заезд за городом. — Ох, да, я слышал, — альфа кивает, хмурясь, и делает очередную затяжку. Он запрокидывает голову и выпускает густой дым. — Авария, да? — Джихан вопросительно изгибает бровь. — Все об этом только и говорят с утра. Это, наверное, ужасно было, — он сочувствующе вздыхает, качая головой. — Я был на этой гонке, — говорит омега, в ожидании следя за реакцией Джихана. Но альфа и бровью не ведет, ни один мускул не дрожит на его лице. Он машинально стряхивает пепел в пепельницу и поднимает на омегу нечитаемый взгляд. — Я знаю. И Чон Чонгук был, — тон моментально меняется, когда альфа говорит, вновь расплываясь в легкой улыбке, больше похожей на звериный оскал. Тэхен напрягается всем телом, услышав имя Чона из его уст, и сжимает ткань своих брюк под столом, пытаясь не выдавать внезапных изменений внутри себя. Он уже чувствует, что разговор этот ничем приятным для него не кончится, потому что речь зашла о Чонгуке. — Он лидировал, кажется? Ну да, как и всегда, король дорог впереди всех, — Джихан сухо усмехается, скользя кончиком языка по нижней губе. — Но вдруг его победу обломали. Такая трагедия, — он состраивает на лице явное фальшивое сочувствие, хмуря брови. — Это было кем-то подстроено, — продолжает омега, придавая своему голосу уверенности и твердости. — Шевроле корвет с мощностью далеко за тысячу лошадей, которых в ней никак не могло быть. Кто мог заложить в нее такую силу? — Кто угодно, Тэхен, — Джихан пожимает плечами, беря со стола стакан с любимым хеннесси и отпивая немного. — Поменял движок, обновил закись, поработал над тем, над другим — и готово. Машина убийств. Буквально, в данном случае, — альфа хмыкает, вновь делая затяжку. Тэхен сверлит его непроницаемым взглядом, поджимая губы. Джихан говорит о себе, о своих возможностях. Омега знает, какие сделки он обычно проворачивает и что имеет. Подозрения сами собой складываются в одну мозаику. Чонгук говорил, что кто-то его этой аварией запугать пытался. Тэхен вспоминает слова Джихана о том, что он хочет разрушить все, что есть у Чонгука, его самого. Кажется, все находит ответ прямо сейчас. Это логично. И пока Чонгук будет гадать, кто же это был, Тэхен смотрит в глаза его врага, сидит напротив него и спокойно завтракает. Джихан, поняв тэхенов двусмысленный взгляд, приподнимает брови вопросительно и сухо смеется. — Что, Тэхен-и? Неужели думаешь, это моих рук дело? Да, у меня есть такие супер штучки в арсенале, но они для продажи, а не для убийств. Да и как бы я сотворил такое, тем более, на гонке, где участвовал ты, — его голос становится мягче и тише, а на губах снова расцветает нежная улыбка. — Поверь мне, в этом городе куча тех, кто жаждет захватить власть над дорогами. Возможно, это кто-то из моих покупателей, я понятия не имею. Тэхен устало прикрывает глаза и трет пальцами переносицу. Либо Джихану отлично удается лгать, либо он действительно не при делах, что тоже вполне логично. Омега путается в своих догадках и подозрениях, полностью сбитый с толку. В словах альфы есть логика, ведь зачем ему творить такое, подвергая Тэхена опасности? Но вот Чонгука… Мерзкий клубок, сотканный из подозрений, все еще теплится внутри омеги, давя на сердце. — Иди ко мне, Тэхен, — шепчет Джихан, откладывая сигару и стакан с коньяком. Он чуть отодвигается от стола и раскрывает руку, приглашая омегу к себе. Тэхен как робот, неподвластный самому себе, поднимается с места и, обойдя стол, опускается на джихановы колени. Альфа довольно улыбается и кладет руку на бедро омеги, поглаживая его через тонкую ткань, которую бы сейчас с удовольствием и огромным желанием сорвал с него. — Джихан… — тихо выдыхает Тэхен, когда рука мужчины закрадывается под рубашку, оглаживая впалый живот. Он движется ниже, наблюдая за тем, как у омеги длинные ресницы трепещут, словно взмах крыла бабочки. Тэхен в его руках становится безвольной куклой, не способной здраво соображать. По телу разливаются сладкие ощущения, хочется прикрыть глаза в наслаждении. Джихан умеет делать приятно, способен этим выбить все лишние мысли, и в некоторых случаях он успешно этим пользуется. — Ты… — омега лижет пересохшие губы и смотрит на альфу, продолжая: — Ты не беспокоился за меня, раз знал, что вчера было? — шепчет он, а в глазах глупая надежда непонятно на что. Сердце отказывается видеть в этом альфе злое, которое он никогда прежде не видел в нем до возвращения Чонгука из тюрьмы. Хоть какие-то теплые чувства он должен в себе хранить. — Конечно, Тэхен-и, я очень беспокоился, — Джихан заботливо проводит костяшками пальцев по тэхеновой щеке, хмуря брови. — Но Чонгук побеспокоился о тебе куда больше, — Тэхену по ушам полоснул внезапно ледяной тон. Он смотрит на альфу непонимающе. У Джихана взгляд холодный и режущий, как катана, и Ким буквально кожей чувствует на себе ее глубокие порезы. — Всю ночь, наверное, беспокоился, — усмехнувшись, альфа тянется к стакану с хеннесси и делает глоток горькой обжигающей жидкости. Омега так и застывает, сидя на его коленях, а внутри что-то рвется. — Джихан, о чем ты говор… Тэхен ощущает на губах горький вкус коньяка и инстинктивно жмурит глаза, которые внезапно обжигает выплеснутый на него алкоголь. Мелкие ранки на искусанных губах неприятно щиплет. Янтарная жидкость стекает по песочной коже, впитываясь в блузку, отчего та прилипает к коже. Тэхен чувствует холод. Тэхен чувствует боль, пронзившую душу. — Мне не нравится твой тошнотворный аромат, — морщится альфа. — Уж лучше коньяк. Ты всю ночь с этим ублюдком трахался, весь им провонял, как дешевая шлюха, — шипит Джихан, сжигая омегу взглядом. — А теперь, как ни в чем не бывало, смеешь… Тэхен сам не понимает, как его рука поднимается, обжигая щеку альфы звонкой пощечиной. В нем бурлит злость вперемешку с обидой и унижением. Он соскакивает с колен Джихана и поджимает мелко дрожащие губы, давя в себе желание закричать, в конец теряя контроль. Тэхен всегда держит эмоции и чувства под строгим контролем, не выказывает обиду, злость или слабость, умело топя их внутри себя, запирая на семь замков, но сейчас все идет к чертям, цепи обрываются. Джихан почти довел его до точки невозврата. — Ты сам так захотел, — говорит омега ничего не выражающим холодным тоном, сжигая взглядом Джихана. У того щека слегка порозовела. Он вновь закуривает, даже не обращая внимания на пылающую от пощечины кожу. Он затягивается, слушая Тэхена, а в глазах искры вспыхивают, находясь на грани того, чтобы превратиться в полноценное адское пламя. Неохотно поднимаясь со стула, мужчина подходит к омеге, нависая над ним высокой непреодолимой стеной, и сует руки в карманы брюк. Тэхен не теряется, он вздергивает подбородок, уверенно смотря снизу вверх. — Решил, что будет отличным планом — впихнуть меня в руки своего врага. Этого хотел только ты, — омега тычет указательным пальцем в грудь альфы. Он подходит еще ближе, вставая вплотную, и дерзко шепчет в самые губы: — Так что, я буду трахаться с ним, а ты засунь свою ревность куда подальше и смирись, любимый. Альфа смеряет стоящего перед ним омегу взглядом и смеется. Этот холодный смех, смешанный со злостью, осколками впивается в кожу, глубже, пуская кровь, причиняя адскую боль и разрывая органы. Тэхену хочется ударить его по довольному лицу, утопить в бассейне, лишь бы не слышать этот ядом пропитанный смех. — Я рад, что ты начинаешь его обрабатывать, — отсмеявшись, говорит альфа. — Только делай это так, чтобы после я не ощущал на тебе этого, — морщится он. Тэхену хочется отстраниться, но альфа сжимает пальцами его подбородок. Он касается кончиком языка коньячных губ с цветочным привкусом, обводит их и увлекает омегу в непродолжительный поцелуй. — До твоих губ он не добрался? — хрипло спрашивает он, слабо улыбаясь. Тэхен только поджимает губы и отстраняется от альфы, заставляя того хохотнуть. — Уйди, — твердо говорит Ким, подняв голову и глотая мерзкий ком, застрявший в горле. — Я не хочу видеть тебя, Джихан. — Уже ухожу, — улыбается альфа, коротко глянув на свои ролексы на запястье. — Как раз пора на работу. А вечером я с тобой буду разговаривать уже по-другому, — он многообещающе подмигивает омеге и разворачивается, двинувшись к своей бугатти. — Спасибо за завтрак, детка, — бросает он небрежно, доставая из кармана ключи от гиперкара.🔥🔥🔥
Возле Черной дыры привычное столпотворение автомобилей и счастливых пьяных людей. Все собрались у дороги, возбужденные от предстоящей гонки. Участники сидят на капотах своих автомобилей, общаясь с кем-то или зажимая красивых омег. В кармане ключи от тачки, в одной руке алкоголь, в другой — сигарета. Святая троица стритрейсера. Из мощных колонок автомобиля, встроенных в багажник, звучат ритмичные биты. Люди наслаждаются музыкой даже вне стен бара, отдаются ночи и реву моторов, раздающемуся по округе. Чонгук зажимает меж губ сигарету, повесив одну руку на руль агеры и вперившись взглядом в шумную толпу. Он слегка щурится и выпускает дым через спущенное окно. На пассажирском сиденье рядом сидит Намджун, смотря туда же, куда и Чон. Оба сосредоточенные и внимательные. Чонгук кусает нижнюю губу, стряхивая пепел на асфальт, и снова зажимает окурок меж губ. Кенигсегг стоит в тени всей шумихи, не привлекая к себе лишнее внимание. — Что будем делать? — спрашивает Намджун, переводя взгляд на Гука. — Надо подождать еще, — задумчиво отвечает альфа, не отводя взгляда и покусывая сигаретный фильтр. — В этом заезде четыре тачки, я пока три увидел. — Надо Има найти, — Намджун вздыхает и устало откидывает голову на сиденье, прикрывая глаза. Чонгук резко поворачивает голову в сторону альфы и зажимает окурок пальцами. — Я хочу знать, кто это дерьмо устраивает, хочу посмотреть лично в лицо этого ублюдка. Да, Им Чану заправляет этим. Но его я своим вниманием тоже не обделю. Гук отворачивается, вновь соколом устремляя взгляд на движение впереди. — Не мог на какой-нибудь развалюхе поехать шпионить? Я бы подкинул тебе, — усмехается Намджун, глядя на альфу и закуривая. — Твой кенигсегг знает каждый. — Пусть знают, что я здесь, — твердо говорит Чон, отпивая виски из бутылки, стоящей меж ног альфы на сиденьи. По салону разносится негромкий звук вибрации. Чонгук хмурится и всучает бутылку Намджуну, доставая из кармана своей любимой красной косухи телефон. На дисплее высвечивается имя брата. Чонгук принимает вызов и прижимает телефон к уху, отворачиваясь к объекту своей слежки. — Что? — Что у вас там? — спрашивает Хосок. — Пока ничего, — Чонгук вышвыривает через окно окурок и снова тянется к пачке сигарет, лежащей над приборной панелью. — Чану нет? — Его не видно, — отвечает младший Чон, прикуривая и делая затяжку. — Он мне и не нужен, — добавляет он. — Что? — в трубке слышится замешательство Хосока. — Как не нужен? Что ты собираешься делать, Гук? — Ничего, только разъясню особо умным, что не стоило лезть ко мне так близко, — у Чонгука в голосе стальные нотки, приправленные агрессией, и так странно контрастирующие с его оскалом на губах. — Чонгук… — Хосок вздыхает и наверняка прикрывает глаза, проводя ладонью по лицу. Чонгук брата хорошо знает. — Просто найди Чану и поговори с ним. Спокойно, — он четко выговаривает последнее слово, как будто пытается донести его значение до пятилетнего ребенка. — Выясни все. — Конечно, Хосок-и, я только узнаю все, что мне нужно, — Чонгук кивает, словно брат может его увидеть. — Наверное, стоило взять с собой кого-нибудь из наших, — говорит Хосок как-то устало. — Ты смеешься? — недовольно спрашивает Чонгук, хмыкнув и стряхивая пепел. — Мне не нужна толпа за спиной. Кого мне бояться? Я, блять, и один смогу разобраться. — Не натвори дерьма. Чонгук больше не слушает брата, он прищуривается и подается чуть вперед. К остальным гонщикам подъезжает черный шевроле камаро. Полностью затонированный, даже силуэт внутри не разглядеть, и номерной знак отсутствует. Чонгук его никогда не видел на здешних улицах. Он завершает вызов, так и не слыша, о чем еще говорит Хосок. — Ты уверен, что это он? — спрашивает Намджун чуть тише, чем прежде, словно кто-то может их услышать. — Это он. Приехал разъебывать соперников грубой силой, — говорит Чонгук, внимательно следя за шевроле, медленно, через толпу проезжающей к финишной полосе. — Интересно, кто на этот раз. Или выбор случайный? — задумчиво бормочет альфа, чуть хмурясь. — Тачка и вправду новая, даже отсюда могу почувствовать запах свежей покраски и новенькой резины, — Намджун немного высовывает голову через окно, провожая камаро глазами. — Наверняка после гонки они ее на металл пустят, чтобы от улик избавиться. — Я могу представить, почему, — усмехается Джун, глядя на Чонгука. Чон слегка улыбается и открывает дверцу агеры. Та плавно и беззвучно взмывает вверх. — Пошли, — говорит Гук, обхватывая ручку биты, лежащей между сиденьями. Он выходит из кеннигсегга, держа в зубах сигарету, и закидывает биту на плечо. Намджун выходит следом и идет за альфой. Двери агеры закрываются, а фары сверкают белым светом, оповещая о блокировке. Толпа, завидев Чонгука, начинает расступаться, давая ему дорогу. Кто-то таращит глаза, с непониманием и удивлением косясь на орудие в его руке, а кто-то восторженно зовет альфу по имени. Королю дорог всегда рады. На финишной уже стоят четыре автомобиля, готовые к старту. Все гонщики, кроме владельца шевроле, находятся вне своих авто. Чонгук неторопливо подходит, вставая прямо напротив камаро, и склоняет голову набок. На губах мелькает животный оскал. Чонгук шагает вперед, смотря через тонированное окно прямо туда, где сидит гонщик. Он ступает как хищник, загнавший свою жертву в угол. Выжидает, когда водитель выйдет из машины, запугивает, подходя ближе и ближе, провоцируя. Толпа сзади умолкает, с любопытством наблюдая за происходящим. Намджун складывает руки на груди, стоя в стороне и следя за другом. — По-хорошему не хочешь? — хищно ухмыляется Чон, вскидывая бровь, и выпускает облако дыма вверх, с наслаждением прикрывая глаза. — Черт, я тоже, — на губах довольная улыбка, он надеялся на такой исход. Альфа опускает биту с плеча и резко взбирается на шевроле, стоя на капоте. Толпа начинает шуметь, предвкушая интересное зрелище. Чонгук, ни секунды больше не затягивая, замахивается и бьет битой по лобовому стеклу. По нему сразу же паутиной расползаются многочисленные трещинки. Чонгук останавливаться не собирается, будет крушить, молотить, пока не посмотрит в лицо врагу, который был так близко на том заезде, но сумел ускользнуть. Теперь он схвачен, бежать некуда. Чонгук вновь замахивается и, вкладывая больше силы, бьет по стеклу, обрушивая на невинный автомобиль всю злость и скопившееся напряжение. Стекло постепенно, с каждым новым ударом начинает прогибаться внутрь, трещит все больше. Если ублюдок не выйдет сам, его вытащит Чонгук. Внутри альфы разжигается пламя, созданное из агрессии и удовольствия, и все это приправлено виски, который только сильнее гореть огонь заставляет. Чонгук ударяет по капоту, оставляя на блестящей и гладкой поверхности уродливые вмятины. Он бьет, вышибая боковое зеркало заднего вида, как мяч в бейсболе, и то отлетает в сторону, к ногам охваченных восторгом и весельем людей. Еще один удар прилетает по лобовому стеклу. Оно ломается в самом центре, осыпаясь осколками. Чонгуку это приносит особенное удовольствие, кайф, дурманящий голову. И хочется больше, сильнее. Когда Чонгук замахивается в последний раз, чтобы выбить стекло окончательно, дверца со стороны водителя резко распахивается. Гук с неохотой останавливается, опуская биту, и переводит выжидающий взгляд на гонщика, склоняя голову набок. Из машины показывается пепельно-фиолетовая макушка и карие глаза, блестящие в свете фар и неоновой вывески Черной дыры. — Чимин?