Завтра не наступит никогда

      Надежд найти нового ускоренного быстро у меня не было. Я все же больше верил в план с листовками и надеялся, что гость выйдет на нас самостоятельно. Но, как оказалось, граффити на людях было не единственным следом, оставленным новым ускоренным.       Пробежав до конца улицы, я вышел на большой проспект с четырьмя полосами движения. Здесь всегда высокая скорость потока машин, потому что рядом нет пешеходных переходов. Сразу же я услышал жужжание осточертевших насекомых. Двинулся на звук, мне пришлось выйти на середину проезжей части. Обойдя пару машин, я увидел скопление жужжащих черных точек. Целый рой витал над коричневым джипом марки Infiniti. Странно, что не над продукцией нашего автопрома. Но кроме мух метрах в пяти перед лобовым стеклом в воздухе висел кирпич. Не просто висел, а понемногу двигался в сторону автомобиля. Обычно движения предметов не заметны глазу, но этот кирпич все же полз по воздуху прямо в лицо сосредоточенному водителю джипа. Интересно, какая у него сейчас скорость? Наверняка не меньше шестидесяти километров в час. Это уже не сравнить с надписями на людях или с испражнением на крышу машины, здесь настоящее покушение на убийство.       Без ускоренного тут точно не обошлось. И, видимо, сила его ауры времени позволяет ему оставлять после себя долгосрочное ускорение на предмете. Иначе, как объяснить, что кирпич все еще движется, когда самого ускоренного рядом и близко нет? Я попытался схватить кирпич и обжегся. — Блин! — одернул я руку, сунув в рот обожженные пальцы. Этот кирпич словно только вынули из раскаленной печи. Может быть, оно так и было на самом деле. А может быть, это очередное нераскрытое свойство ауры времени. Я снял футболку и, плотно обернув её вокруг рук, начал выталкивать кирпич с траектории полета. По ощущениям это был не кирпич, а штанга. Взмокнув от жара, я все же сдвинул кирпич так, чтобы он не смог никому навредить и упал на асфальт. После присел на бордюр, утирая со лба капли пота. Мне потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя. Я еще раз глянул на плод своих трудов и заметил, что вереница мух не разлетается в разные стороны, а удаляется в определенном направлении, продолжая держаться плотным роем. Прямо как пчелы в мультфильмах, когда кто-то потревожил их улей. Не хватает только что бы рой принимал различные формы, ну знаете, например большого кулака или, как в моем случае, стрелки, указывающей направление.       Было в этих насекомых нечто мистическое и в то же время нелепое, они одновременно пугали и раздражали. А еще они удалялись, так что я со вздохом поднялся и направился за мухами. Полагаю, они как-то реагируют на изменения внутри статичного мира, что делает из них своего рода детекторов временных аномалий, вроде ускоренного кирпича. Ускоренный, которого я преследую, явно имеет очень сильную ауру времени, а значит, он сам – одна большая аномалия.       Мы с Кириллом не ломились без особой нужды в чужие дома. По правде говоря, я держал в голове пару способов проникновения в чужие жилища, но пока что воспользоваться ими не доводилась. А вот в открытые двери мы заглядывали. Разумеется, в поисках других ускоренных и чтобы найти разные полезные вещи. Когда наш быт более-менее устоялся, я иногда просто от скуки искал открытые двери, чтобы посмотреть, как живут другие люди. А живут они очень по-разному, но достаточно обычно: кто-то пьет и ест, кто-то спит, кто-то работает, кто-то держится за руки с любимым человеком, а кто-то занес руку, чтобы ударить... Никакого обобщающего вывода у этой мысли не будет. Это просто был любопытный опыт.       Уйдя с проспекта в более узкую улочку, я заметил широко раскрытую дверь с торца пятиэтажки. Ступени вели в подвал, а мухи то и дело влетали и вылетали из черноты дверного проема. Дверь, очевидно, сломана. Она металлическая, но кто-то отогнул почти половину листовой обшивки, чтобы добраться до замка. Вот тут я задумался. Летящий кирпич меня не впечатлил, я давно подозревал, что нечто подобное возможно. Но раскурочить металлическую дверь даже в мире с нормальным течением времени не так уж просто. Если у этого ускоренного нет никаких подручных средств, и он сделал это только с помощью своей ауры времени, то в случае плохого расклада мне не поздоровится. Кто знает, какие еще у него запасены карты в рукаве?       Спускаясь по узкому коридору, я проводил пальцами по теплой стене. Под потолком тянулись трубы, от чего потолок казался очень низким. Освещения в коридоре не было, но впереди было светло. Не торопясь, я заглянул в комнату, откуда лился свет. Искусственное освещение – секции ламп дневного света, как в больницах или офисах. Большая комната. Старенький телевизор на тумбочке. На полу были разбросаны пустые бутылки и банки от пива и чего покрепче. Бетонные стены были испещрены следами от выстрелов, но вряд ли они свежие. На дальней стене, между канализационными трубами, висел здоровенный красный стяг, обрамленный бахромой по краю. На нем в белом круге нацистская свастика. Что это за место, черт подери?       Я вошел. Пять металлических ящиков теперь стали доступны моему взгляду. Часть из них вскрыты. Оружие. Я не специалист, но уверен, что это не бутафория. Много пистолетов и несколько калашниковых. Патроны в ведрах. Как? Как вообще посреди нашего города может существовать эта…комната, компания, организация? Вот, блин!       За ящиками я увидел небольшой диван. Перед ним на полу пепельница и несколько банок из-под пива. А на диване, прикрыв один глаз, отдыхал, судя по позе, мужчина лет тридцати. Бритый налысо, в майке-алкашке, рваных джинсах и высоких берцах. Сигарета в его спущенной с дивана руке вяло дымила. Вена на бритой голове вздулась. А на шее, чуть ниже подбородка, я заметил неестественную ложбинку, не похожую на складку кожи и уж слишком красную. Присел перед диваном и пальцами потрогал шею. Это был глубокий порез, не меньше двадцати сантиметров в длину. Внутри замерла вытекающая кровь, я немного потревожил её, когда раздвинул кожу. Наш ускоренный оставил после себя сюрпризы обитателям этой котельной.        До меня резко дошли звуки какого-то шума. Я резко оглянулся и понял, что звук идет из-за еще одной приоткрытой двери. Так! Может быть, это он? Я глянул на ящик с огнестрельным оружием. Пуля все равно не долетит, да и стрелок из меня никакой. Рука потянулась к пустой литровой бутылке из-под водки. Я перехватил её за горлышко и направился к двери, быстро забыв о бритом парне.        Шаг. Еще шаг. Жужжащий звук электричества повторился. Я легонько потянул дверь, заглядывая через открывающуюся щель внутрь. Рассмотрел квадратную советскую плитку с плесенью и обилие ржавых труб. Это что, ванная комната? Очень уж маленькая.       Дверь открылась. Ванная. Без раковины, лишь сама чугунная ванна, унитаз и смеситель. На полу застыло зеркало воды, видать трубы-то текут не на шутку. Я ощутил запах сырости только сейчас. В ванной лежала женщина. Большое количество морщин, но молодое тело. Татуировка на плече в виде орла с каким-то гербом. Короткие волосы, пирсинг в носу и на губе. Она выглядела беззаботной и расслабленной.        А вот и источник звука. Черный провод от древней розетки тянулся к синему фену. Он падал, но еще не до конца опустился в воду, создав ползущие к краю ванны волны. Однако голубые червяки разрядов уже рождались и умирали внутри его моторчика, иногда выходя на поверхность воды, они то и создавали шум. И мухи, да. Куда же без них. Особенно обильно рой кружил над местом падения фена, несколько насекомых упали в воду и замерли в статичной жидкости, да и вообще здесь их было куда больше, чем в комнате за моей спиной.       Я тяжело вздохнул. Опять. В последнее время драматичные вздохи вошли у меня в привычку. Поразмыслив секунду, я подошел и стал тихонько вытягивать за провод фен из воды. Честно говоря, я не знал, поможет ли это. Ведь фен уже окунулся в воду, и правильнее было бы достать из воды женщину. Но…       Когда я уже выходил из ванной комнаты, с феном в руках, краем глаза я вновь заметил лысого на диване. У меня есть вечность, чтобы попытаться зашить его шею, хотя бы пережать её чем-нибудь. А то у него даже шансов нет. Я усмехнулся. — Бог вам судья, — вымолвил я с улыбкой. В моих словах было лукавство. В данный момент я здесь был и бог, и судья. А тот, кто это сделал, уже не казался мне однозначно плохим. Но судя по его прежним деяниями, его жестокость не ограничивалась карой агрессивных маргиналов. Здесь его не было, но теперь мне еще сильнее хотелось встретиться. Нам нужно о многом поговорить. Но для начала я запустил руку в ящик с оружием, оставил в нем фен и вытянул ТТ. Достаточно ловко, как мне показалось, я вынул обойму, убедился, что оружие заряжено. Немного подумал и принялся шарить по комнате, наконец, найдя искомое — армейский нож. Натертый до блеска так, что я мог видеть свое отражение на лезвии. Котельная имела еще несколько помещений, я обшарил и их, но там ничего и никого не оказалось. Я побрел прочь.

***

      След из мух вел меня дальше. Вереница черных точек крутилась над улицей, а шум их крыльев звучал как издевательский смех. Они все решили поиграть со мной. Ну что же, давайте поиграем. У этого города теперь есть свой шериф, который не позволит твориться бесчинству. Интересно, это во мне говорит пистолет, который я сжимал в руке? Зачем он мне вообще? Это оружие бесполезно в статичном времени, куда больше пользы будет от ножа. И все же, зачем тот ускоренный наведался в подвал к радикалам? Сомневаюсь я, что он вершитель праведного суда. Какова его цель?! Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов, но судя по большой туче мух, скопившейся над набережной, ответы скоро найдутся.       Набережная. Это то место, куда я иногда приходил подумать. С нее видно оба моста, тянущихся через реку. Да и сама река здесь очень живописная. Прямо в её середине есть небольшой островок, поросший кедром. Очень любимое туристами место. В любое время суток на набережной полно людей. Днем здесь гуляют старички и матери с детьми, к вечеру парочки и студенты, а ближе к ночи байкеры и "золотая" молодежь. И сейчас людей здесь было полно. В летних одеждах, утирая пот со лбов и устремив глаза в сторону реки, они замерли в вечном шествии тысячи ног. Здесь же уличные музыканты, бульварный художник и вагончик с хот-догами. Вид замершего людского племени пугал меня первое время. Но потом стал наоборот, успокаивать. Я приходил сюда смотреть в людские лица. В этом живописном месте почти все улыбались и мечтательно смотрели в речную долину. Мало тех, кто опустил глаза или ушел в себя, надев наушники.       И его осквернили. Мое место превратилось в картину «секунда до трагедии». Несколько автоматов, таких же, как в подвале, висели в воздухе чуть в стороне от пешеходной дорожки, уже выпустив в сторону гуляющей толпы большую порцию пуль. Пули медленно двигались, так же, как и тот кирпич на проспекте. Воздух все еще сохранил вспышки от выстрелов, а автоматы едва заметно падали.       Открыв рот, я продвигался дальше. Нужно переловить все пули, убрать оружие... Но сперва нужно найти того, кто все это устроил. Немного пройдя по газону, я вошел в толпу живых скульптур. Аккуратно лавируя между телами гуляющих, я всматривался в малейшие движения. Но вместо ускоренного заметил лишь пару пистолетов, точно так же левитирующих в воздухе и уже выпустивших из себя огненные струйки пуль. Стреляли не прицельно. Просто в большие скопления людей. Он близко! Я чувствую! Мухи ползали по людям, по мороженному в руках девочки в школьной форме, между пальцев уличного гитариста и заползали в рот смеющемуся весельчаку, гуляющему с большой компанией. Ну где ты?!       Девочка с мороженным коварно улыбнулась. Я как раз смотрел на нее, все думая, что с ней что-то не так. Во-первых, я здесь часто бывал и где-то в подсознании помнил, что девочки здесь раньше не было. Во-вторых, какая школьная форма летом? Но мысли оказались куда медленнее белокурой чертовки с голубыми глазами. Меня по лицу сильно приложили мороженным. Это было эскимо, и я отчетливо слышал, как хрустнула палочка. Глазурь вмяла мою щеку, и раздался гулкий хлопок, от которого я временно потерял слух.       Бум!        Отлетал я так, что спиной согнул кованую ограду набережной, и плюхнулся на мощеную пешеходную дорожку. Удар создал воздушную волну, которая оторвала мои ноги от земли, и я пролетел сквозь людские ряды, сминая их в ломаные фигуры с торчащими в разные стороны костями, но при этом неизменно счастливыми лицами. Шестеро. Именно из стольких людей, при моей помощи, создали коридор, на другом конце которого злобно улыбалась пятнадцатилетняя белокурая девчонка. Она нагнулась и схватила мой ТТ, который еще не успел упасть на мостовую. — Зачем тебе эта штука? — тоненьким, совсем детским голоском поинтересовалась она, пока я соскребал остатки эскимо с мятой физиономии и приходил в себя после удара. — Если ты шел драться, то должен был знать, что пули летят слишком медленно, даже если их ускорить сжатием… — Сжатием? — фыркнул я, перехватывая поудобнее нож за спиной. Расстояние до суки метров пять. Если бы это случилось в старом мире побороть пятнадцатилетнюю девочку было бы как два пальца. Но она уже показала, что не стоит её недооценивать. — Да, ты же знаешь, что можешь сжимать время для небольших предметов? Нет, не знаешь? Тупица! — она заливисто рассмеялась, играя моим пистолетом. — Скорость полета пули из Тульского Токарева – четыреста двадцать метров в секунду. Я могу, в лучшем случае, вернуть пулям половину от их скорости. Этот процесс называется «сжатие». Правда, для этого мне придется очень сильно сконцентрироваться, а это не так уж приятно, знаешь ли.       А она любит поболтать. Умную из себя строит. Я стиснул зубы. Сейчас покажу тебе «сжатие». Резкий рывок вперед. Я хотел налететь плечом на девчонку, чтобы сбить ее с ног. Нож я планировал использовать лишь для устрашения. Каждый ускоренный это сам по себе феномен, каким бы уродом он не был. Поединок до смерти — последняя мера.       Но все пошло не так. Девчонка поднырнула слева, я даже не успел развернуть корпус, как новый удар с оглушающей волной пришелся мне в затылок. Я полетел с пешеходной дорожки на газон, уткнувшись рожей в траву. — Ты слабак. Не умеешь использовать «сжатие» совсем. Мой папа – военный, и он учил меня драться, так что я не боюсь тебя. Да я бы могла бы дать сдачи даже в реальном времени, — услышал я сквозь звон в ушах и перевернулся на спину. Мне в лицо уже смотрело дуло пистолета. — Я могу достаточно сильно ускорить пули, чтобы они продырявили тебе голову, так что лучше не мешай. — Что ты делаешь? — хрипло спросил я, ощущая на губах привкус травы и крови. Девочка мило пожала плечами: — То, что хочу. Заканчиваю все красиво. Это все не имеет никакого смысла. Мы лишь ошибка, понимаешь? Жизни этих людей, как и твоя и моя ничего не стоят, ничего не значат. А теперь, когда нет времени, нет и будущего. Все процессы остановились. Общество, история и даже эволюция больше не двигаются для нас, потому что мы – баги. Правильнее было бы нас удалить, но… — её, кажется понесло. Думаю, она ни с кем не разговаривала долгое время и я невольно стал её мягкой игрушкой для бесед. — …но я же еще существую! И я не хочу, чтобы меня просто удалили! Если мне суждено быть ошибкой, я оставлю след. Знаешь?! Знаешь, что происходит, когда умирает такой, как мы?       Голосок её дрожал, а значит железная леди не такая уж и железная. Я крепко сжал нож, но она заметила это движение и выше вздернула пистолет, нацелившись мне точно в лоб. От досады я прикусил губу почти до крови. — Убирайся! — неожиданно для себя крикнул я. — Ты не имеешь никакого права решать все за них! Эти люди ни в чем не виноваты перед тобой! Хочешь закончить красиво, так сдохни! Оставь их… Оставь их мне.       Кажется, я сказал не совсем то, что хотел. Большие голубые глаза девочки округлились, и она в голос засмеялась. Даже присела на колени, убрав от моей головы пистолет. Смеялась она долго, а я все сидел немного в шоке от того, что сам только что сказал. — Я все поняла! Ты вообразил себя прокурором или вершителем судеб для этих бедолаг? Любишь ощущать в своих руках власть над беспомощными людишками, которые даже не подозревают, что ты с ними можешь вытворять?! Тебе же плевать на них, правильно? Ты пришел сюда, потому что я отобрала у тебя возможность самостоятельно сделать с ними что-то подобное. А-ха-ха! Да ты еще хуже меня… — она немного успокоилась, а я весь кипел от злости. Да как она смеет такое говорить? Я делаю благое дело, защищаю этих людей от опасности в лице этой девчонки. А они об этом даже не подозревают и не будут знать. Разве это не делает меня героем? Разве нет? — Ты так и не ответил на мой вопрос, — продолжила девчонка, поправив полы юбки и опять нацелив на меня пистолет. — Знаешь, что происходит, когда умирает кто-то из нас, тех, кто вне времени? — Это очередная философская бредятина? Будешь мне про рай и ад заливать? —я медленно приседал в более удобную для рывка позу. Если она сейчас будет распинаться, стоит попытаться еще раз. Нож в руке, нужен лишь подходящий момент. Все еще пугает пистолет, который слишком близко ко мне, но нарастающая во мне злоба сильнее страха. — Нет. Этот вопрос имеет конкретный ответ, — она сделала пару шагов назад, ближе к толпе. Сейчас? Нет, она смотрела прямо мне в глаза. С её рефлексами и способностями мне не победить в прямом столкновении. Черт! — Смотри…       Внутри меня что-то оборвалось. Девочка начала задирать дуло пистолета, пустота ствола посмотрела мне в живот, потом в грудь и голову, но девчонка направила его себе в подбородок и мило улыбнулась, хлопнув длинными ресницами. — Пока!

Бах!

Сначала были звуки. Много-много звуков. Представьте, что вы играете в онлайн-игру, и связь на пару секунд оборвалась. За эти секунды к вам все равно идет сигнал и информация копится, не выводясь на монитор. А когда сбой проходит, все, что должно было случиться в течение этого времени, в одно мгновение происходит на экране. Создается какофония образов и звуков, после чего игра возвращается в нормальное состояние. Так произошло и сейчас. Треск выстрелов, свист пуль, людские голоса, стук каблуков, шум ветра и течения реки обрушились на меня звуковой волной, сильно ударив по всем органам чувств сразу.       Люди на пешеходной дорожке сделали свои шаги, кто-то даже оглянулся на выстрелы. Парень закашлялся, подавшись мухой. Музыкант взял аккорд, а торговец хот-догами сказал «Ваш заказ! Приятного аппетита!».        Потом были крики. Пули настигли свои цели. Автоматы рухнули на землю, а вместе с ними и десятки раненных и, возможно, убитых людей. — Помогите! — Что это?! — А-а-а!       Люди не понимали, что произошло. Почему из их тел льется кровь? Почему на молодую девушку упал без сознания её парень? Почему замолчал музыкант, приобняв изгиб желтой гитары? Вопли ужаса и рыдания. Мое место было осквернено. Я лишь сидел на газоне, раскрыв рот и глотая выступающие слезы. Мне повезло, и только одна пуля вскользь чиркнула по щеке, оставив полоску боли. Но всеобщая агония длилась недолго.        Примерно секунд через десять время вновь остановилось. Но теперь это была не моя набережная. Это было место бойни. Злоба и отчаянье с новой силой накатили к горлу. Это был её план с самого начала. Убить себя и забрать с собой как можно больше людей, на несколько секунд вернув время в нормальное русло. Но больше всего меня злила не смерть невиновных. Я плакал, потому что она оказалась права. Я никогда не измывался над застывшими людьми. Но… Сама мысль о том, что я могу это, делала меня счастливее. Кажется, я начинал верить, что застрять во времени это не проклятье, а благословение. Кажется, я действительно начинал верить, что могу распоряжаться чужими судьбами. Начинал верить, что я местный бог. Какой же я дебил.        Я прижал к груди колени и обнял их руками. Все тело ломало. Сквозь слезы я издал душераздирающий крик. — Ого, — услышал я голос Кирилла из-за спины и резко оглянулся. Наверное, видок у меня был ужасный, ибо Кирилл даже не состроил свое знаменитое хитрожопое выражение лица, а смотрел на меня с опаской и нескрываемым интересом. — Тебя десять суток не было. Я пошел искать. Прихожу, а тут ты сидишь, и весь этот шандец вокруг. Пули успел отвести только от тебя, уж прости, слишком они быстро летели, — он печально улыбнулся. — Хорошо, что ты вернулся. Я уж думал, все… Будет Кирюша в одиночестве.       Я утер слезы рукавом и не стесняясь кинулся к Кириллу, обняв его. — Я так и знал, что ты из этих, — снисходительно отозвался Кирилл, тоже немного меня приобняв. — Все, харош. Ну и трындец вы тут развели. Это все она? — кивнул он на белокурую школьницу, лежащую без чувств и половины головы на мостовой. Я попытался взять себя в руки, но плечи все еще тряслись. — Угу, — отозвался я, отлипнув от Кирилла. — Потом расскажешь, — Кирилл протянул мне небольшой розовый рюкзак с сердечками и феями. — Это её. Нашел здесь. Там, в основном, книги, но есть кое-что интересное. Пойдем… Пойдем домой… — Да, — принял я рюкзак трясущимися руками и несмело зашагал, пытаясь не оборачиваться, чтобы не смотреть на то, во что превратилась набережная. Меня опустили с небес на землю. Мы не боги и не судьи. Мы просто люди. Здесь нам не место. Нужно выбираться.