В поиске и странствии

      — Она еще не до конца восстановилась, — говорил целитель Медоуз, ведя Кэссиди по коридору. — По правде сказать…       Он замялся. Целитель Медоуз был маленький, кругленький, лысеющий блондин с аккуратным носом-кнопкой, на котором сидели большие квадратные очки, рыбьими губами и внезапно изящными юношескими руками. Но, несмотря на вид аккуратного пряничного колобка, он считался одним из лучших целителей больницы Святого Мунго. А еще поговаривали, что характер у него далеко не пряничный.       — Миссис Пенсвик, — Медоуз резким, деловым движением поправил сползшие очки, — вашей племяннице несказанно повезло. Первый раз, что ее так быстро нашли, второй — что она сумела дожить до больницы, третий — что в тот вечер была моя смена, и я смог немедленно заняться ее ожогами. Я могу заново нарастить кожу так, что не останется и следа катастрофы, я могу вернуть подвижность мышцам, срастить суставы и кости. Но я не могу заставить пациента забыть о том, что произошло. Надеюсь, у вас на языке не вертится шутка про заклинание Обливиэйт, потому что в этом случае…       — Целитель Медоуз, — устало прервала его Кэссиди. — Я ничуть не сомневаюсь в ваших навыках, и я знаю, что Обливиэйт — несовершенно и годится только для того, чтобы чистить мозги маглам, которые стали случайными свидетелями волшебства. Давайте перейдем к той части, где вы рассказываете, зачем меня вызвали. И, пожалуйста, без хождений вокруг да около.       — Что ж, в таком случае не жалуйтесь потом, что я был недостаточно мягок. Ваша племянница пыталась покончить с собой — разодрать горло. Ее кожа все еще довольно нежная, почти как у новорожденного младенца, так что она вполне могла преуспеть.       Медоуз аккуратно сложил руки на животе и строго посмотрел на Кэссиди снизу вверх. Она постаралась не выдать смятения в своей душе. Что ж, этого стоило ожидать, и все равно она не была готова услышать что-то подобное. Элис предали те, кому она доверяла, но, несмотря на это, она каким-то образом смогла сбежать из-за Завесы в самый нужный момент и бросилась на выручку Кэрри и Крису.       — Я могу ее увидеть? — спросила Кэссиди.       — Можете. Но, как я уже сказал, мисс Пенсвик не до конца восстановилась. Ее речевой аппарат все еще не функционирует так, как нужно. Она пытается говорить, но может только нечленораздельно мычать.       — Я разберусь.       Целитель пожал плечами и взялся за ручку палаты. Сердце Кэссиди сжалось… Из-за дел Ордена она едва ли хоть раз пришла навестить Элис, и бедняжка была здесь совсем одна со своей болью. Выращивание новой кожи — очень неприятная процедура, а, учитывая, сколько именно Элис пришлось растить, наверное, она страдала каждую минуту последних двух месяцев.       Элис лежала на спине с закрытыми глазами. Кэссиди сразу обратила внимание на то, что ее кисти, как толстые перчатки, опутывали мягкие бинты. Кожа почти сливалась цветом с белой простыней, а вот губы — коралловые, искусанные, и глаза припухшие, красные. Роскошная медовая коса исчезла, вместо нее остался лишь коротенький ежик. Сердце вновь противно сжалось, и Кэссиди как никогда хотелось верить в то, что не Элис убила ее сестру, что все, что она наболтала на суде, было просто ложью ради какой-то дурацкой благой цели.       — Не оставите нас? — попросила Кэссиди.       — Хорошо. Если у вас возникнут вопросы… Что ж, моя смена заканчивается в восемь.       Он вышел и аккуратно прикрыл дверь. Кэссиди села на кровать Элис и машинально протянула руку к ее лбу, но вовремя остановила себя. Наверное, ей все еще больно…       — Не знаю, действительно ли ты спишь, или просто не хочешь меня видеть, — тихо произнесла Кэссиди. — Я виновата перед тобой, девочка моя. Те якобы доказательства твоей вины появились в доме слишком внезапно… Да, я была не слишком внимательна в то время, но все же след подобного ритуала я почувствовала бы. Может, мне просто хотелось поскорее обвинить кого-то, чтобы снять вину с себя… Знаешь, когда мы с Кориной были детьми, она хотела участвовать во всем, что делала я. А я считала себя слишком взрослой, чтобы водиться с малявкой, и постоянно прогоняла ее, но она не обращала внимания и лезла снова. Нет, я никогда не обижала ее, даже защищала от других детей. Корина всегда была маленькой и слабенькой, совсем не приспособленной для жизни на ранчо. Все так и норовили постоянно ее толкнуть или запихнуть в стог сена… В общем, совсем не удивительно, что после замужества она редко приезжала домой. Я к чему это все? Я должна была защитить ее. Должна была хоть раз принять в свою игру, — Кэссиди вздохнула, пытаясь успокоить непрошеные слезы и скрыть дрожь в голосе. — Но я опять проигнорировала ее, и кто-то этим воспользовался. Элис, я не хочу допустить ту же ошибку с тобой. Если ты знаешь, кто убийца, пожалуйста, не игнорируй меня…       Элис шевельнулась. Значит, в самом деле слушала. Наверное, не стоило так много болтать. В конце концов, Элис еще не восстановилась до конца. Может быть, физический процесс скоро закончится, но сможет ли она когда-нибудь примириться с воспоминаниями об огненной ловушке?       Ее глаза поменяли цвет. Кэссиди помнила их просто карими без каких-либо оттенков, но сейчас они были очень-очень светлыми, почти призрачными, лишь с небольшой примесью карего цвета. Элис попыталась что-то сказать, но с ее губ сорвалось невнятное мычание, а черты лица исказила боль.       — Тебе не обязательно говорить. Просто позволь мне…       Элис медленно моргнула. Ее ресницы чуть дрожали. Кэссиди склонилась над племянницей и внимательно всмотрелась в ее призрачные глаза.       Вокруг лишь клубится густой белесый туман и слышится перестук камешков. Кэссиди двинулась наугад. Этот туман явно что-то защищает, старается опутать конечности, задержать, запутать, сбить с толку, и при этом жжется, как кайенский перец. Кэссиди машинально почесала руку и тут же одернулся себя. Это не по-настоящему, зуд лишь иллюзия, чтобы заставить раздирать кожу, растеряться и забыться в белых клубах.       «Последний раз я видела нечто подобное очень и очень давно…»       Том с легкостью мог вложить в голову абсолютно любой образ. Ему нравилось, с какой легкостью он проникал в чужой разум, закрывал одни воспоминания, будил другие, подкладывал ложные, обманывал органы чувств. Кэссиди поежилась. Том ведь и с ней такое проделывал. Она потом лично просила Камарию проверить, не намешал ли он чего-нибудь лишнего в ее голове.       Но не мог же Том запечатать воспоминания Элис? По последним сведениям Ордена, он старается не высовываться, раз уж Министерство делает ему такое большое одолжение, игнорируя его возвращение. Том не стал бы так рисковать, чтобы заманить Кэссиди в ловушку. К тому же он сам сказал, что у него теперь другие интересы. Слава небу, эти интересы сейчас в Хогвартсе под присмотром Дамблдора. Тем не менее, Том слишком злопамятен, чтобы вот так легко простить Кэссиди предательство почти двадцатипятилетней давности.       Впрочем, не время размышлять, на что готов пойти Том ради мести. Сейчас важнее понять, как пройти через этот туман.       — Диана, отними мои глаза, чтобы видеть, — прошептала Кэссиди и закрыла веки. — Забери мои уши, чтобы слышать. Оставь лишь стук сердца, чтобы он указал мне верный путь.        Затем Кэссиди несколько раз прокрутилась на одном месте, выбирая направление, и сделала несколько несмелых шагов. Осторожно… Жутко хотелось почесать руки, но, начав, вряд ли получится остановиться. Нарастающая паника требовала немедленно открыть глаза, но, сделав это, Кэссиди точно увязнет в тумане.       Вдруг паника и страшное желание расчесать руки исчезли, а вместо этого Кэссиди ощутила запах свежей земли. Она открыла глаза, и по спине пробежали мурашки. Она стояла перед высокими кладбищенскими дверьми. Кэссиди потянула за ручку, и та неожиданно легко поддалась.       Само кладбище было небольшим, в его центре располагался мавзолей из серого камня, покрытый мхом. Кэссиди направилась прямо к нему. Раз Диана привела ее на это кладбище, значит, здесь должно быть нечто важное, что поможет докопаться до воспоминаний Элис и помочь ей обрести дар речи. Кэссиди сильно сомневалась, что речевой аппарат еще не восстановился по чистой случайности.       Вновь дверь открылась без каких-либо усилий. Внутри было темно, но в рассеянном сером свете Кэссиди разглядела свечу недалеко от входа и протянула к ней руку — зажгись! Маленький огонек осветил вторую свечу. Видимо, стоят в ряд… Кэссиди зажгла каждую и наконец-то света было достаточно, чтобы хоть немного осветить помещение.       Посередине комнаты стоял саркофаг, увитый сухими колючками. Кэссиди коснулась стебля одного из кустарников, желая, чтобы он рассыпался в прах, но вместо этого ойкнула, почувствовав, как в палец впилась глубоко впилась колючка. Кэссиди с раздражением выковыряла ее и отбросила в сторону. Что ж, видимо, нужны более современные методы… Она достала волшебную палочку.       — Инсендио!       Пламени понадобилась всего пара секунд, чтобы избавиться от кустов. Кэссиди снова махнула палочкой, чтобы счистить с крышки пепел и пыль. Наконец-то можно было прочитать, кому принадлежит этот саркофаг. Кэссиди взглянула на крышку и усмехнулась. Ну да, конечно…       — Кэссиди Пенсвик. Тысяча девятьсот пятидесятый, тысяча девятьсот восемьдесят третий, — прочитала она вслух. — Год смерти Алистера… Да ладно тебе, Элис, все было не настолько плохо. Хотя, тебе видней. Я мало что помню из трех месяцев беспробудного пьянства. И, видимо, если я пройдусь по кладбищу, то встречу много знакомых имен?       Интересно, почему именно ей было отведено особое место на этом кладбище? Впрочем, тот ответ, который просился в голову, Кэссиди не слишком нравился, так как он слишком перекликался с той одержимостью, которую Элис высказала на суде. С другой стороны мавзолей мог возвести и создатель тумана.       В этот миг за спиной послышался скрежет. Кэссиди ругнулась и бросилась к двери, но та уже захлопнулась, и сильный порыв загасил все свечи, погрузив комнату во мрак. Кэссиди безнадежно подергала ручку. Вряд ли на эту штуку подействует Бомбарда… Но чем черт не шутит?       Она достала волшебную палочку, сделала несколько шагов назад, прищурилась и уже приготовилась произнести слова заклинания, как вдруг раздался еще один скрежет. Сзади был только саркофаг… Ну, что еще за Джек-из-коробки?       — Люмос!       Кэссиди развернулась, и неяркий огонек из палочки осветил ее собственное лицо. Только Кэссиди из саркофага уже давно начала разлагаться, кожа висела лоскутами, и под ней виделись гнилые мышцы и кости. Волосы практически слезли с черепа, осталась лишь пара слипшихся прядей. Зомби захрипел, демонстрируя неожиданно крепкие зубы.       — А, ну, теперь понятно, как я выглядела в те три месяца, — пробормотала Кэссиди и мысленно дала себе зарок, что в жизни больше не притронется к виски.       Зомби протянул к Кэссиди ссохшиеся руки и неуклюже перевалился через саркофаг. Послышался неприятный хруст, в воздухе поплыл запах гнили и свернувшей крови, но тварь все равно пыталась подняться.       — Иди-ка ты обратно. Риктусемпра!       Но заклинание не сработало. Вместо этого зомби довольно резво пополз вперед. Кэссиди отскочила, споткнулась и упала прямо на пятую точку. Единственное, что пришло в ей голову — ткнуть палочкой прямо в глаз твари, и та легко прошибла череп. На мгновение зомби замер и снова захрипел, словно бы палочка в глазу причиняла ему невероятно боль. Пользуясь тем, что он отвлекся, Кэссиди нащупала подсвечник и с силой несколько раз долбанула им по голове тварь. Из черепа брызнула мерзкая липкая жидкость, тут же осевшая на руках и одежде. Но зато помогло успокоить зомби. Его конечности все еще дрыгались, но без головы он уже был не опасен. Кэссиди с отвращением отбросила подсвечник, взялась двумя пальцами за кончик палочки, казавшийся чистым, и потянула на себя. С хлюпом палочка поддалась.       — Эскуро!       Слизь исчезла с таким же противным звуком. Затем Кэссиди направила палочку на крышку саркофага и с наслаждением накрыла ей дергающегося зомби. А затем с не меньшим наслаждением взорвала дверь мавзолея и выбралась наружу. Кажется, снаружи стало чуть посветлее… Кэссиди усиленно заморгала, пытаясь восстановить зрение.        Она немного прошлась по кладбищу. Корина, Алистер, Грейсон, братья, сестра и родители Элис, Кристиан и безымянная разрытая могила, вокруг которой росли незабудки. Кэссиди замерла на месте. Снова скрежет, и на могильном камне начали появляться резкие острые буквы. Вновь резко зачесались руки, и она почувствовала запах кофейных зерен. Нечто надвигалось на кладбище, но Кэссиди была не в силах отвернуться от надписи и уйти. Лишь когда черная тень почти коснулась ее плеча, Кэссиди отклонилась в последний момент и, обернувшись койотом, бросилась прочь с кладбища.       То ли повелительница зомби действовала в спешке, то ли хотела что-то показать… Знала ведь, что Кэссиди будет рыться в голове Элис. Но если это действительно была она, зачем выдала себя? Или же специально путает следы?       Майская Королева обрела своего Короля.

***

      Урок по нумерологии начался пару минут назад, и настроение Криса было жутко паршивым. Гермиона могла понять это уже по тому, как он держал спину. Оставалось надеяться, что никто не решил задачу, иначе он взорвется.       — Так, — профессор Вектор подняла голову от журнала. — Что у вас с домашним заданием? Да, мистер Малфой?       — В пятой задаче ошибка, — ленивым тоном протянул Драко. — В первом условии должно быть не тринадцать, а двенадцать. Тогда все сходится.       — Дайте-ка сюда, — профессор забрала у него тетрадь и приподняла очки. — Действительно… Дети, все обратили на это внимание, или только у мистера Малфоя получилось решить задачу?        Ошибка! Гермионе хотелось рассмеяться. Вот уж в самом деле горе от ума! Они с Крисом все это время пытались решить задачу, которую решить невозможно. Надо будет потом просто показать профессору Вектор черновики.       Но Крис явно не посчитал это смешным. Его шея начала медленно наливаться краснотой, плечи напряглись так, что, казалось, кости сейчас прорвут кожу и одежду. Гермиона перегнулась через парту и хотела коснуться его плеча, но ее пальцы замерли в паре сантиметров. Вряд ли их с Крисом можно было назвать друзьями, и все же он относился к ней во много раз лучше, чем остальные слизеринцы. Как он отреагирует на подобный жест?       Прозвучал дружный ответ, что задачу никто не решил. Один Драко додумался подставить другое число.       — Мистер Дэниэлс, мисс Грейнджер, а у вас что? — профессор Вектор повернулась к своим лучшим студентам. — Дэниэлс, что с вами?       Крис не ответил. Его продолжало трясти, как при лихорадке. Затем он резко вскочил с места, опрокинув стул, и пулей вылетел из кабинета. В классе послышалось хихиканье. Все поняли, что Кристиан Дэниэлс, всегда ставивший себя выше других, не смог решить задачу, с которой справился Драко Малфой, совсем не блиставшим на курсе нумерологии. Гермиона тоже вскочила со своего места.       — Я пойду посмотрю, не нужна ли ему помощь, — быстро сказала она и выбежала вслед за Крисом, прежде чем профессор Вектор успела что-либо сказать.       Наверное, это было не самым умным решением, но Гермиона не могла просто так оставить Криса наедине с муками гордости. К тому же Крис никогда ничего особенного плохого ей не делал, а этим летом вел себя практически идеально. Гермиона даже как-то застала его за помощью миссис Уизли на кухне, и ей немного захотелось узнать Криса получше. Да, он гордый и высокомерный, но есть в нем что-то хорошее…       Крис далеко не ушел. Он стоял, упершись кулаком в стенку и прерывисто дышал, точно бы был не в силах вдохнуть достаточно. Гермиона негромко позвала его, но слизеринец не ответил. Тогда она схватила его за плечи и развернула. В лице ни кровинки, по вискам течет пот, глаза, полные ужаса, широко раскрыты. Либо у него инфаркт, либо паническая атака. Учитывая его образ жизни, скорее второе.       — Крис, ты меня слышишь? — Гермиона изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. — Все хорошо. Тебе нужно задержать дыхание. Ты справишься.       Наверное, если бы Крис мог сейчас говорить, он сказал бы, что сам все знает. Но вместо этого его лицо напряглось, а из горла вырвался мучительный вздох.       — Крис, ты самый умный в нашем классе. Никто не решил, а Малфою просто повезло. К тому же вряд ли он сам додумался. Представляешь, если он платит кому, чтобы тот делал его летнюю домашнюю работу?       Голос Гермионы дрогнул. Дыхание Криса все равно не становилось ровнее, и ей было все сложнее сохранять спокойствие. Она должна как-то заставить его задержать дыхание, но Гермиона, начав паниковать, не могла вспомнить ни одного подходящего заклинания. Крис снова задергался, закатил глаза, точно бы сейчас упадет в обморок. Единственное решение, пришедшее в голове Гермионе в тот миг, пожалуй, было одно из самых отчаянных в ее жизни, но не зря же она училась в Гриффиндоре.       Она поднялась на цыпочки и поцеловала Криса. Он был высоким, даже выше Малфоя, и Гермионе пришлось заставить его чуть наклониться. Крис почти рухнул на нее, но Гермиона чувствовала, лишь, как дрожат ее руки, и как сладко бьется сердце, точно бы она всю жизнь ждала момента поцеловать Криса. Это только для того, чтобы он задержал дыхание… Только для этого… Как только их губы разъединятся, они вновь станут соперниками по учебе, Крис вернется к своей девушке, которая совсем его не понимает. Но они вместе, потому что они наследники своих семей.       Хватка Криса стала чуть сильнее. Он довольно мягко отстранил Гермиону. Взгляд у него был непривычный, все еще немного затуманенный и какой-то подобревший, словно бы он только что хорошо приложился к сливочному пиву.       — И давно ты испытываешь ко мне влечение, Грейнджер?       — Что?..       — Сделай одолжение, не отрицай очевидного. Я обратил на это внимание еще летом, но посчитал это обычной игрой гормонов. В конце концов, рядом с Поттером ты тоже ведешь себя не вполне однозначно. Но сейчас у меня сложилось впечатление, что твои чувства ко мне имеют… более романтическую природу.       Если бы Гермиона понимала Криса чуть хуже, она бы не смогла сдержать чувства обиды и от души бы врезала ему. Но Крис, к сожалению, в данный момент был убийственно серьезен. Главное, не реагировать, он ко всему относится с подобной точки зрения…       — У тебя была паническая атака, — ровным тоном произнесла Гермиона. — Это было единственное решение, которое пришло мне в голову, чтобы заставить тебя задержать дыхание.       — Интересно. Ты могла бы просто продолжить разговаривать со мной. Уверяю, повторение простых математических правил помогло бы не хуже.       — Ты можешь просто сказать «спасибо»? Я могла бы вообще не помогать.       — Видишь ли, если ты в самом деле испытываешь ко мне романтические чувства…       — Сейчас я испытываю огромное желание тебя стукнуть.       — Дай мне договорить. С объективной точки зрения мы могли бы составить идеальную пару. Откровенно говоря, ты мне более симпатична, нежели Дафна, но у нее перед тобой есть одно огромное преимущество — чистая кровь. Я надеюсь, ты все же будешь благоразумна и поймешь, что мы не можем быть вместе. Общество не поймет, и…       Вот теперь Гермиона не могла сдержать своих чувств и отвесила Крису звонкую пощечину. Он изумленно уставился на нее и прижал ладонь к щеке. Даже Малфой был меньше шокирован, когда Гермиона ударила его полтора года назад.       — Да, разумеется, я поцеловала тебя, потому что ты мне нравишься, — звенящим от гнева и смущения голосом сказала Гермиона. — Я восторге, когда парни потеют, трясутся и пытаются обслюнявить мне плечо. А еще больше я обожаю эгоцентричных самодовольных придурков, которые все вокруг считают задачей по нумерологии и даже не замечают, что в ней есть ошибка. И, кстати, я предлагала тебе такой вариант, но ты каждый раз с возмущением его отметал. Так что, да, Крис, мы с тобой предназначены друг другу судьбой.       С этими словами Гермиона резко повернулась на каблуках и направилась обратно в класс. Профессор Вектор ничего не сказала и даже не отвлеклась от доски, где чертила диаграмму к новой теме. Еще через пару минут в класс вошел Крис и как ни в чем ни бывало сел на свое место перед Гермионой. Весь урок он, как и обычно, третировал профессора Вектор уточнениями и вопросами, а после звонка ушел вместе с Драко, даже не взглянув на Гермиону. Она надеялась, что после ее тирады Крис устыдится и хотя бы извинится, но, похоже, ему было наплевать. Похоже, Рон был прав, когда сказал, что со слизеринцами не удастся наладить никаких дружественных связей. И Крис не был особенным. Гермиона ошиблась дважды.