Кандалы для свободы

Виссар зажмурился. Первые секунды полёта по ощущениям длились вечность. Ветер мягко огибал тело, раздувая волосы, и все мысли из головы будто выдуло им же. Поющие Небеса поглотили его, обещая конец, безболезненный и быстрый. Перед глазами вдруг почему-то встал образ Эльдаэса. Старый эльф ругался, тряс руками, но из-за глухого шума нельзя было разобрать его слов. Впрочем, Виссар особо и не стремился прислушиваться к словам творения собственного разума, он наблюдал наставника со спокойной отстраненностью, заведомо зная, что все уже кончилось. Внезапно его тело сотряс толчок, вырвавший полуэльфа из воздушной люльки. Его вдавило во что-то твёрдое, напоминавшее горячие пульсирующие тиски, создав совершенно неудобный изгиб спины. От прилива тошноты и резких хаотичных мотаний, которые последовали практически тут же, сознание прояснилось, образ кричащего Эльдаэса исчез. Виссар не без усилий распахнул глаза и попытался понять, что происходит. Ветер неприятно трепал ресницы, моментально высушивая тонкую кожицу век, и сдувал разлохматившиеся волосы на лицо. Но и тот размытый вид, что открывался, был самым, что ни на есть, величественным, и, вместе с тем, странным, совершенно не похожим на нечто реалистичное: Виссара обхватывала громадная темная колонна мускулистой чешуйчатой лапы, уходившая в черную живую массу. Со своего ракурса полуэльф мог увидеть лишь часть драконьего пуза, вдоль которого проходила контрастная светлая полоска телесного цвета, — было видно, что чешуя там очень тонкая, под ней слабо просвечивались синие вены. Остальной обзор составляло объемное, отливающее металлом, бедро, основание мощного хвоста и кожистое крыло, при каждом взмахе обдававшее лицо режущим ветром. Сквозь кожу последнего слабо просвечивало дымчатое солнце. Виссар изо всех сил повернул голову, стараясь хоть чуть-чуть рассмотреть землю, понять, где они летят, но хватка когтистых пальцев не позволяла подобных вольностей: можно было только боковым зрением приметить, что под ними до сих пор зеленая долина и та проклятая постройка, терявшаяся в запущенных зарослях. Зато хорошо было видно небо, затянутое размытым белесым покрывалом. Внезапно полуэльфа снова дернуло, и он почувствовал, что кровь отливает от конечностей, — дракон, набрав высоту, резко повернулся боком и рванул вниз. Переборов желание зажмуриться, Виссар задержал дыхание и проследил, как громадная туша, не лишенная ловкости, минует тенистую каменную арку, обросшую зеленью, а затем, выровняв положение, сильными взмахами набирает высоту. Земля постепенно растворялась, теперь шли только мохнатые горы, основания которых тонули в темных пропастях. Вскоре даже их остаток скрылся за облаками. Несколько мгновений дракон пребывал в белой, пронизанной солнцем, дымке, а затем вынырнул из нее и воспарил в совершенно чистом лазурном небе. У Виссара перехватило дыхание: уже во второй раз виды этой непонятной местности пробуждали в нем какие-то неизведанные доселе чувства. Образ болот мерк по сравнению с божественной красотой окружающей обстановки. Полуэльф даже частично забыл о плачевности своего положения и ощущал себя частью этих небес. Поющих небес. Покачивания стали размеренными. Дракон больше не торопился и не совершал виражи, хватка слегка ослабилась, позволяя намучившейся спине почувствовать желанное облегчение. Виссар постепенно стал замечать, что мысли все больше и больше уходят на второй план, и чем глубже он делает вдох, тем меньше хватает воздуха. Глаза мягко заволокло туманом, но не тошнотворным, а подобном дреме, хотя голова изрядно подкруживалась. Он не понял, сколько прошло времени, когда дракон начал медленно снижаться, громко хлопая крыльями. По ощущениям, он постепенно летел вниз, но при этом завис в нескончаемом повороте. Виссар снова с трудом разомкнул глаза: пейзаж плыл бесконечной каруселью, — дракон совершал большие круги. Но благодаря этому можно было рассмотреть не только размытые куски земли и непроглядную голубоватую дымку, но и основой элемент — громадный коричневатый дворец, маячивший внизу. Он стоял, как и тот старый замок, на самом обрыве одной из гор, окруженный другими каменными гигантами, но выглядел гораздо убедительней. Природа еще не въелась пронырливыми присосками в его плоть, не разбила камни нежными всерастущими побегами, солнце и вода еще не заставили конструкцию таять под своим гнетом, порывы бурь не раскрошили стекло витражей в высоких окнах. Впрочем, Виссар сквозь пелену поворота никак не мог понять, усыпаны ли стены громадными окнами или это створки стеклянных врат. Весь дворец окружала высокая зубчатая стена, являющаяся кое-где влитой частью постройки. По периметру ее высилось несколько башен, две из которых, направленные навстречу пропасти, были увенчаны заостренными конусообразными крышами и усыпаны тонкими острыми окнами, блестевшими под слабыми лучами дымчатого светила, остальные же три завершались обширными каменными основаниями, окруженными зубцами. Дракон уже достаточно снизился и замедлился. Виссар, заподозрив, что полет, к его несчастью, кончился, извернувшись, посмотрел на цель, — они напрямую летели к одной из распахнутых окон-дверей. Пока он суетливо думал, как ящерица вместе с ним влезет туда, расстояние все уменьшалось. Как только до проема оставалось совсем немного, дракон резко перевел свое тело в вертикальное положение и с силой бросил полуэльфа внутрь комнаты. Приземление вышло довольно жестким, хоть и не самым болезненным по сравнению со всеми предыдущими, — Виссар с приглушенным криком грохнулся и еще немного прокатился по полу. Однако валяться и рассуждать о всех своих злоключениях все же не стал: сразу же подсобрав конечности, поднялся и тут же повернулся к окну, — но там никого не вырисовывалось. Наплевав на желание пойти проверить, куда улетел хвостатый оборотень, он уж было хотел идти к темной двери на противоположной стороне комнаты, с целью скрыться от опасности, как почувствовал позади себя сильное дуновение ветра. Интуитивно повернув голову на источник, Виссар замер как вкопанный: дракон, по-видимому развернувшись, теперь стремительно летел на него. В какой-то момент тот сложил крылья и молнией приближался. Виссар зажмурился. Однако губительного столкновения не произошло, — его не снесло ни тушей, ни задело разлетевшимся стеклом, и вообще вокруг стояла относительная тишина. Когда он открыл глаза, то тут же наткнулся на презрительно-смеющийся взгляд обернувшегося дракона в полуформе. Из-за того, что тот стоял в отдалении и на свету, полуэльф смог наконец свободно его разглядеть, хоть и не без особенного страха. Но, помимо вполне логичного опасения за свою жизнь, в душе отчего-то зародилось непривычное ощущение трепета, смешанного со смущением. Мужчина же абсолютно невозмутимо оглядывал пленника, и последнему начало казаться, что дракон не столько его рассматривает, сколько просто красуется, замечая меняющийся спектр эмоций на лице полуэльфа, будто знает, что его величественная фигура, облитая лучами, восхитила бы любого. Полуформа медленно сходила. Виссар, вздрагивая и отводя глаза, проследил, как с широкой черной груди постепенно сошла чешуя, открывая живую грудь светлого цвета. Цвет этот изрядно напомнил ему кожу той девицы, которая, не разобравшись, кинула его умирать. Затем чешуя сошла отовсюду, остались только длинные темные когти. Исчезли и наросты с головы. Вместо них на лоб упали пряди густых смоляных волос. В очередной раз проскользив глазами по верху фигуры дракона, — от мысли посмотреть ниже Виссара бросало в неясную дрожь, — он неуверенно заглянул ему в лицо. Но на этот раз глаз не отвел. Без черных чешуек оно выглядело гораздо более мужественно-изящным, стало видно острые скулы, проявились узкие губы с приподнятыми уголками, глаза стали чёрными с золотыми искрами вокруг обычного, не удлиненного зрачка. Виссар вздрогнул и попятился, когда мужчина вдруг молча начал приближаться. Бежать было упорно некуда, но и тело будто закостенело. Полуэльф вообще не понимал, что с ним творится: разумом он осознавал, что должен бояться или, хотя бы, злиться, но уж никак не медленно покрываться испариной от неизвестного ему доселе коктейля тревоги и смущения. Чтобы понять, что происходит, Виссар даже попробовал забраться дракону в мысли, но все сосредоточение разбилось в прах и пух, когда тот тихо рассмеялся. Возможно, как раз своим измышлениям, а, возможно, наивной попытке. В конце концов полуэльф уперся спиной в стол и поворотом головы проследил, как дракон обходит его, садиться в бордовое кресло. Краем глаза он видел, какое выражение сохраняет его лицо. — Итак, — голос мужчины сохранил ядовито-мягкий тон, который предшествовал внеплановому полету со скалы, отчего полумечтательная пелена практически вмиг спала, и Виссар с легкой отдушиной ощутил наконец нечто адекватное к безумному существу. — Что там была за девушка? — Когти ритмично прошлись по дереву. — Похожа, — сумел выдавить из себя полуэльф и замолк. Мужчина подождал пару мгновений и еще более въедливым тоном спросил: — На кого? — Ты… Вы… Вас. — Запинаясь, заблеял Виссар. Язык отчего-то заплетался. Тем временем в душе его творился сумбур похлеще того, что случился от созерцания незнакомца, — он упорно недоумевал, почему с ним решили поговорить в спокойном тоне, если до этого тактика была, мягко говоря, противоположная. Он вновь услышал постукивание по столешнице и сдерживаемый выдох. — И где она? — Я, я… Когда она увидела меня, подумала, что я убил тех, но я… — скрывать что-то не имело особого смысла, — она просто закрыла меня там. И, и все. — Очень информативно, — практически перебив сбивчивый монолог, недовольно выплюнул мужчина. — Но больше нечего… — Попытался оправдаться Виссар. — Видно, ты не понял, — дракон вдруг подскочил и быстро подошел к полуэльфу, встал напротив и схватил его за подбородок, неприятно вдавив когти, — ты расскажешь все. А, если будешь упрямиться, то и немного больше. — Лицо дракона озарила жестокая улыбка, от которой по спине прошелся холод. — Но руки буду марать не я, и, уж поверь, все что было, покажется тебе сказкой. После этих слов он отошел, не замечая, что Виссар пытается что-то сказать, открывая и закрывая рот, и сел обратно в кресло, затем выкрикнул что-то на рычащем языке. В кабинет тут же резво вошли два высоких воина и, стукнув позолоченными копьями, поклонились. Полуэльф с отчаянием в глазах посмотрел несколько раз сначала на одного, а потом на другого. — Но… — Он повернул голову к черноволосому мужчине, однако тот лишь резко махнул рукой, давая безмолвный приказ солдатам. Когда воины сжали руки слабо сопротивлявшегося Виссара, он до сих пор с непониманием пялился на незнакомца и упорно недоумевал, как можно было увидеть в его фигуре нечто безобидно-привлекательное. Тот же, сказав еще пару слов на неясном языке, из которого полуэльф смог с трудом выловить искореженное: «лаборатория», отвернулся. Пленника незамедлительно поволокли к выходу.

***

Костер уютно потрескивал, отбрасывая теплый свет на деревья, нависшие над небольшой полянкой. Над лесом царила ночь, чьи небольшие яркие светила, мерцая, заглядывали в пробел в кронах. По сравнению с солнечным днем довольно сильно похолодало, и Адель дрогнула от налетевшего порыва ветра. Она не ощущала холода уже много лет и вообще забыла, что в горах существовали такие температурные перепады, а в последние пять дней в полной мере прочувствовала их на своей шкуре. Ее по-прежнему держали связанной цепями, блокировавшими любую магию, а банальной тряпки, чтобы можно было укутаться, так и не дали. Впрочем, гордость не позволяла стесняться наготы, особенно перед неказистыми карликами, но каждую ночь кожа изрядно покрывалась мурашками. Адель исподлобья глянула на причмокивавшего у костра гнома. Он сидел к ней спиной, скрючившись, и поглощал птичью ножку. Девушка с ненавистью сморщила нос, — она слышала хруст каждого сгрызаемого хрящика, влажный звук каждого откусываемого куска, каждое потрескивание поджаристой кожицы. И что было самым страшным, — ей этого хотелось. Хотелось так же жадно вгрызться в обычное плебейское мясо, проглотить его, не жуя, упиваясь вкусом слегка недожаренной на костре дичи. Адель еще раз вздрогнула, но на этот раз не от ветра, а от приступа голода, который свел желудок. За пять дней плена у бандитов девушку кормили ровно три раза, не считая первого и сегодняшнего. Оба раза скудные подачки пресекали из-за ее «своевольства» или криков. Притом что-то не нравилось именно рыжеволосой карлице, которая молча кривила морду на любое действие, что нарушало ее указы. Сейчас она, ритуально начистив топор, кажется спала, раскинувшись на траве возле костра. Адель тихо встала, неловко поднявшись от дерева, к которому ее прислонили, и маленькими шажками подобралась к гному, плюхнулась рядом. Тот на мгновение отвлекся от мяса и кинул на нее хмурый взгляд. Девушка же повела глазами, сделала самое невинное лицо и кротко наклонила голову в сторону, сделав вид, будто смотрит на полыхающий огонь. Гном, отодрав зубами еще один кусок, снова посмотрел на нее, а затем молча протянул обгрызенное бедрышко. Адель, насколько это позволяли путы, взяла еду и наигранно смущенно кивнула. Она с самого начала поняла, что его ей будет гораздо проще дурить, чем гномиху, даже несмотря на то, что на лице последней выражалось в разы больше живых эмоций, чем на этом хмуром истукане. Хотя она до сих пор не могла разобраться, кто кого дурит, из-за двойственности ситуации: гном помогал ей на протяжении всего пути, — то пройти по каменистой дорожке, по перелезть через поваленное дерево, то, как сейчас, пережить голод, но при этом не требовал ничего взамен. Еще в начале пути, вдоволь наоравшись на условную предводительницу, Адель пыталась подкупить его золотом, камнями, обещаниями могущества взамен на свободу. Затем в ход пошло даже собственное тело, — более того оно было всегда на виду и странно было бы его не замечать, — но на такие запросы гном только молча отходил и больше не приближался до конца дня. У Адель никак не укладывалась в голове, что он мог помогать из альтруистических начал, ей вообще было странно осознавать, что мужчина не интересуется ею как девушкой или мясом, как любил говорить отец про своих пассий. Даже теперь, жуя благодушно отданную ножку, она все думала, что этот коротышка замышляет на ее счет. В какой-то момент сидеть и молчать девушке надоело. Рыжая гадина спала, и было бы кощунственно упускать неплохую возможность поговорить с гномом, избегая лишних претензий по поводу разговоров. — Куда мы едем? — Голос едва перебил стрекот насекомых. Гном крякнул что-то невразумительное и пожал плечами. — В город? — Он слегка отрицательно мотнул головой. — К кому-то? Но на этот раз карлик буркнул себе под нос нечто вроде «курвы», с тяжелым вздохом встал с насиженного места и ушел на другую сторону костра, показывая нежелание вести переговоры. Адель, внешне сохраняя невозмутимость и даже остатки невинности, мысленно возликовала. Подобные немногословные разговоры с каждым днем становились все более развернутыми. Рациональный ум подсказывал, что если прогресс будет составлять хотя бы один ответ в день, то в скором времени она разберется, что к чему. А путь предстоял еще долгий. Усадьба не зря строилась в самом сердце Империи.