Кандалы для свободы

***

В глубине темных сводов пещеры, на сталактитах, на объемных выступах породы, — повсюду блестели миллионы голубоватых светлячков, звездами покрывая иссиня-черную каменную поверхность. Издалека слышался шум подземной реки, срывавшейся с обрыва стремительным потоком и исчезавшей в неспокойной глади чернильного озера, и звуки флейты, эхом разносившееся далеко за пределы балкона. Изящная темнокожая эльфийка нехотя распахнула глаза и, опершись локтем на парапет, со скучающим видом посмотрела вниз, на сосредоточение огней у входа во дворец, на марширующих дроу, а затем перевела взгляд на свой живот, выступающий из-за груди. Погладив его, она откинулась на высокую спинку кресла и выдохнула, — последние циклы беременности давались тяжело. — Госпожа Менеон де Иварит, вам послание от Владычицы. — В арочном проеме показался солдат в доспехах с королевским гербом и отдал честь, глядя куда-то в голубую пустоту светлячков. Менеон, не поднимаясь, лениво протянула руку, с презрением рассматривая война, нарушившего ее покой. Флейта затихла, и из-за кресла поднялся более худосочный эльф в дорогих одеждах, который безропотно вложил в ладонь супруги письмо и вернулся обратно, снова принявшись за игру. — Свободен, — выдохнула эльфийка в направлении посланника, крутя сверток в руке. — А ты иди пошли за настойкой, должна же быть от тебя польза, право! — обратилась она уже к мужу. Как только все ушли, Менеон сорвала печать и мельком просмотрела текст, который тут же вызвал у нее самодовольную улыбку: «Графиня де Иварит, В связи со скорым рождением первой наследницы, появление которой еще больше укрепит связь наших домов, ее величество Владычица Диких Мест изъявляет желание увидеть вас лично, дабы обсудить формальные вопросы, связанные с наследованием престола и занесением вас и вашего супруга, графа де Иварит, урожденного князя Кэдевад, в семейное императорское древо. В скором времени к вам прибудет придворный писать, дабы доставить к церемонии Занесения вашу биографию и вашу женскую линию…» Далее шли стандартные вежливые обороты. Менеон отложила бумагу и мечтательно прикрыла глаза. Все складывалось именно так, как она того хотела. Стать частью императорской семьи и, возможно, тенью дочери на троне в будущем. Большинство дворянок ее племени не утруждали себя заведением семьи, оставаясь довольными от роли первых фавориток императорских и королевских семей других рас. Эльфийки всегда славились красотой своего тела и умели его применять для своей же выгоды, и главной их особенностью было то, что они, притом не важно — темные или светлые, не могли забеременеть от представителя никакой другой расы, кроме как своей. Такое поверье было довольно распространено и вполне удачно подкреплялось годами необычных союзов. Это представляло выгоду и для самих дроу, и для знатных господ другой расы. Еще бы — красивая фаворитка без малейшего шанса появления незапланированных потомков; наложницам же такое положение дел обеспечивало довольно роскошную жизнь. Поэтому к браку с эльфами прибегали очень редко, считая их не особо нужными. Пренебрежительное отношение к мужскому полу шло еще из прошлого, когда обнаружилось, что при примерно одинаковых физических показателях, эльфы обладают гораздо более слабым магическим потенциалом. Фамилия и титул же исконно передавались исключительно по женской линии для уверенности в подлинности крови наследницы. А потому мужское влияние на власть где бы то ни было постепенно падало и в конце концов снизилось настолько, что жениха могли запросто подарить «нуждающейся стороне». Поэтому эльфы в подавляющем числе умели танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах и делать еще уйму вещей, по мнению представителей других рас, недостойных мужчины. Двумя эльфийскими государствами, и Дикими Местами, и Высшим Лесом, единолично правили Великие Владычицы. Когда-то Менеон и сама была на ложе у дофина демонов, но, будучи крайне амбициозной, в конце концов ушла, сохранив с ним добрые отношения и задавшись целью родить своего наследника. Нашла невзрачного дроу из родственников Великой, и пара зачла в первую же полную луну. И вот уже как три четверти года весь двор ждал появления на свет прекрасной Ульдарики, внучатой племянницы действующей Владычицы. На балкон вернулся граф, вырвав эльфийку из приятной дремоты звуком шагов. Менеон недовольно открыла глаза и резко дернула головой, посылая ему сердитый взгляд. — Настой, как ты и… — Я тебе что, подавалка какая-то из нижних пещер, чтобы ко мне так обращаться? — перебила она супруга и, опираясь рукой на подлокотник, поднялась. — Дай сюда. Твоя дочь безумно неспокойно себя ведет сегодня. Плод и в самом деле начал толкаться. Вдруг Менеон со стоном схватилась за живот и начала оседать, — воды отошли. Железный кубок с жидкостью выпал из рук графа, он подскочил к воющей супруге. Вокруг ее живота клубилась зарождающаяся магия, очерняя все вокруг. Всполохи были гораздо сильнее, чем кто-либо из супружеской четы ожидал. — Зови повитух, что стоишь! — прохрипела Менеон, отталкивая руки графа. Тело ее скручивало, лицо исказила гримаса боли. — Скоро все кончится, доченька. Вскоре она, лежа в покоях, выдирая из себя хрипы и вцепившись в волосы безропотному графу, разродилась, тут же впав в бессилие от успокаивающих заклинаний. Сквозь пелену она увидела, как служанка с улыбкой подняла ее дитя и как ее глаза округлились. Женщина отшатнулась и с ужасом отдала ребенка помощнице, отчего та вскрикнула и отвернулась. — Да что там? — вскрикнула Менеон. — Дайте мне дочь! — В-ваше Сиятельство вам пока не надо… — Дайте мне мою дочь! — взвизгнула роженица и приподнялась, силясь увидеть ребенка. — Это мальчик, — заблеяла помощница, стараясь одновременно отдалить ребенка от матери, но и не прижимать его. Однако графиня, не смотря на состояние, из последних сил вырвала его из чужих рук, и, прижав, в шоке замерла. Это был мальчик. Красный, плачущий грудничок, тянущий к ней ручки. Но мальчик. Более того, на нее смотрели невыносимые фиолетовые глаза (спр. 2). Заметив, у сына на лбу два бугорка зачаточных рожек, как у демонов, и маленький свернутый хвостик между ног, Менеон безмолвно открыла и закрыла рот, еле сдерживая приступ всепоглощающей брезгливости, и чуть ли не отбросила маленькое тельце прочь. — Уберите… Эту дрянь! — сквозь слезы закричала она и в ярости ударила кулаком по скомканным простыням. — Это ты виноват, ты… — уже прошептала, снова отпихивая руки супруга, и упала на подушки. После злосчастного дня по всем семействам моментально поползли сплетни о распутстве темной графини, проклятьях, связи со светлыми, — что было самым унизительным — два государства были не в ладах. Самым логичным выходом все считали по-тихому придушить полукровку, тем самым смыв с себя позор, и родить кого-то еще. Однако, к разочарованию многих, ребенок был просто отправлен прочь, даже не получив имени. Он рос подобно сорняку, — на время его оставили жить в одной из коморок дома, приставив не особо деятельную слепую няньку, которая, хоть и не брезгала брать его на руки, изредка забывала о своих обязанностях. Когда слухи дошли до Владычицы, первое время она в них не верила из-за неправдоподобности, однако вскоре вознамерилась увидеть полукровку сама. Уже стоя напротив простой деревянной кроватки и рассматривая внучатого племянника, она сглотнула, стараясь не терять невозмутимости и молча вышла и каморки. С уродцем надо было что-то делать, и чем скорее, тем лучше. Однако убивать его было незачем, — никто не верил, что существо выживет хоть в первый десяток. Сначала его попытались отослать к демонам, а, точнее, к бывшему покровителю его матери, что не увенчались успехом: взглянув на уродца, дофин послал и ее, и «эльфийское отродье» на Огненное Озеро, в пух и прах разругался с Менеон и порвал с ней все связи, соединявшие их долгие годы. Следующие попытки пристроить ребенка случились через два года. Мальчика решили подкинуть Светлым. И хоть идея была изначально провальная, ее все равно воплотили в жизнь, — так пожелала сама Великая Владычица. Переубедить ее было некому. Высший Лес обуяла возмущенность из-за наглого предложения, и он объявил войну Диким Местам, призвав на свою сторону озлобленных демонов. Поняв, что армия вряд ли выстоит, Владычице пришлось подписать мирный договор, по которому светлым эльфам переходила часть Пустоши, — спорной территории на земной поверхности. В то же время она заставила род де Иваритов выплачивать в казну все, что оттуда было изъято для предотвращения конфликта. Из гордой богатой графини, вот-вот породнившейся с императорским семейством, Менеон практически превратилась в тихую, всему забытую дворянку. Проклятого же ребенка, пережившего первые семь лет, с горя отправила прочь из своей резиденции к дальней родне, постаравшись забыть о его существовании. О ребенке в таких переездах мало кто заботился, — его боялись, из-за этого презирали. Единственное, что спасало несчастного хоть от побоев — отвращение и страх его внешности. Мальчишка скитался по всем Диким Местам от одного родственника к другому, и всюду повторялась одна и та же история: его сажали в самую маленькую каморку в доме, где «чудовище» не могло «ничего разорвать» и кормили, просунув миску с едой сквозь маленькую щель в двери. Иногда, хоть и крайне редко, у кого-то в доме находились добрые служанки или дети, не боявшиеся прислушаться к звукам за дверью, которые, хоть из сердобольной жалости или храброго любопытства, отваживались говорить со странным существом, петь и порой играть. Долго это, однако, никогда не длилось, — все равно большинством руководил поглощающий, безумный ужас. Детей силой уводили, наказывая больше не приближаться, служанок выгоняли. И это было небезосновательно, — все гадалки, оракулы, ведуньи, которых приводили показать диковинного мальчика, постоянно твердили, что ребенок принесет несчастье всему, до чего дотронется, а страшнее всего достанется тому, кого он полюбит.