***
Роуэн Фрикс его раздражает своей меланхоличной реакцией на издевки и вечно печальными глазищами на пол лица. Смотрит на них, — придурков, выкрикивающих пошлости, — со странным смирением, прежде чем пройти мимо. — Детка, а ты с директором, случайно, не спишь? — когда она на расстоянии метра, и её плечи напрягаются под светлой рубашкой. Но Фрикс сохраняет молчание. Бесит. — Ты воды в рот набрала? — поддакивает Тревор сбоку, но Роуэн только продолжает движение к спасительным дверям женской раздевалки и остаток комментария ударяется в уже захлопнувшуюся дверь: — Или не воды? Брендону немного не по себе, но он широко ухмыляется, потому что быть на вершине школьной иерархии лучше, чем быть задавленным в самом её низу.***
Их ставят в один проект — Брендон фыркает, уверенный в том, что она сделает всю работу за двоих. Такие, как она, вроде "хочешь сделать хорошо, сделай сам", в то время как у Дэрроу нет времени заниматься ерундой типа эссе на тему родителей. Психоанализ? Спасибо, увольте. — Что хотела от тебя Фрикс? — спрашивает Тревор, когда она копает и копает под него, не оставляет в покое, как ищейка, напавшая на след. Иногда, — если признаться самому себе, — его поражает эта способность не сдаваться и гнать вперед. — Да так, хрен её поймёшь.***
— А ты можешь себя простить? Ему нечего сказать, кроме заезженного "разговор не обо мне", Брендон оставляет слова при себе, наблюдая, как Роуэн выныривает из-под его руки, чтобы скорее уйти. Он видел видео, где она с кем-то в магазинчике: на прилавке, с руками в длинных тёмных волосах и губами на точке её пульса. Видел, потому что Данбар кидал видео в зоопарк и был одержим ею или идеей о ней, чёрт разберёшь. И это видео осталось на повторе в голове — это же чудила Фрикс, местная девочка для битья, которая прямо встречает его взгляд и не боится высказывать своё мнение. Она винит себя, и впервые Брендону хочется просить прощения без проклятых "но" в конце фразы. Он проебался. Он думал, что поступает верно, но она оказывается не виноватой в одиночестве Данбара и его суициде; она уж точно не виновата в том, что её мать спала с учителем. Зато она видит в нём больше, чем мудака, который поливает более слабых грязью. Она говорит с ним без отвратительных ужимок и попыток понравиться. Не пытается казаться другой. Просто вклинивается в его личное пространство и жизнь, вынуждая думать о ней. Брендон на это не подписывался. Эй, он не хотел становиться лучше. Но когда она смотрит на него с пониманием, хочется из кожи вон лезть, чтобы поступать как надо. Поэтому Дэрроу ничуть не удивлён, когда после их разговора на крыше у него на щиколотке появляется крохотный цветок. Он закуривает, глядя на пока ещё серый рисунок, чуть касается его пальцем, ожидая, что будет больно. Боли нет. Есть только тупая усмешка и дым в глотке.***
Он спасает её от грузовика не оттого, что они соулмейты, а потому, что он, пусть и козёл, но не хочет чужой смерти. Вовсе не страх потерять только что найденное и пока что совершенно неясное. Роуэн дышит часто и быстро моргает, глядя на него снизу вверх, у неё, он уверен, адреналин разгоняется по венам. — Спасибо, — шепчет, словно не может поверить. Брендон думает, понимает ли она, что они соулмейты. Он глухо кивает, отпуская её локоть и глядя, как она пятится назад. Он почти её потерял (по сути, он должен был потерять её раньше, когда впервые кинул в её сторону едкое оскорбление). Твою мать. Он целует её чуть позже в безопасности её комнаты не потому, что они соулмейты. Он целует её, ведь именно этого хочет именно сейчас. Эгоистично и немного безумно, повернув на 180 их отношения — от ненависти, застревающей в горле, до собственной ладони у неё на лице и попыток успокоить. Брендон никогда не заботился о ком-то, чтобы знать, как это делать, но он старается и Роуэн не отталкивает. Пока не узнаёт, что он — одна из причин, почему её жизнь превратилась в ад. (Второй цветок пускает узор рядом с первым. Дэрроу находит в этом утешение.)***
— Ты знаешь, что мы соулмейты? — он впервые озвучивает эту мысль, когда они одни на кухне её с Тревором дома. Они наедине, в напряженном молчании и с вороватыми взглядами. Её ладонь в паре сантиметров от его, но Брендон не делает ничего, что могло бы разрушить хрупкий мир. Он смотрит на её теперь не такие длинные волосы и попытки держаться подальше; смотрит на чистую кожу, где не видно ни единого цветка (но они точно где-то там есть). Роуэн дёргается, испуганно поднимает взгляд, словно он произнёс "имя-которое-нельзя-называть". — Какое это сейчас имеет значение? Остроумный ответ не приходит в голову, Брендон подается вперёд, заглядывая ей в лицо в слепом отчаянии всё исправить. Он делает это не из-за тупой связи и цветов, которые указывают на неё. Он делает это, потому что Роуэн — первая девушка, с которой хочется попробовать "навсегда" и "серьёзно". — Мы оба знаем, что это важно. — Сейчас важно найти Лэнса Бродли.***
Он проверяет — цветы не появляются от поцелуев. Они вырастают от правды, от смелых и не очень признаний глаза в глаза и от крохотных фактов. Брендон учится слушать не только её, а людей в целом. Это не история про исправившегося плохого парня, потому что плохим парнем у него никогда не выходило быть. Придурком — да. Роуэн сидит на качелях в закатном солнце, чуть отталкивается носком ботинка, слегка зарывая его в песок. Дэрроу наблюдает за ней, за тем, как её пальцы смыкаются вокруг металлических цепочек. — Я чувствую себя виноватой, — говорит она после продолжительного молчания, и Брендон ждёт окончания фразы. Она делится с ним не так легко, как тогда в школе, но она делает шаги навстречу, где он ждёт. — Перед Зои и перед Данбаром. — Роуэн, ты не... — Знаю. Просто ты не слышал, что она говорила тогда в лагере. Его рука находит её ладонь машинально, одним привычным движением. Брендон может действовать ей на нервы глупыми подкатами, но он здесь, чтобы выслушать. Он ощущает интуитивно, что делать — может, именно в этом заключается связь соулмейтов. — Ты должна простить себя. — Ты должен перестать повторять эту фразу, — хмыкает она, и напряжение спадает одной волной. Брендон не отпускает её руки.***
Он не может прекратить — ведёт подушечкой большого пальца по трём чёрным изогнутым цветам на её лопатке, глядя, как рисунок расползается на смуглой коже. Завораживает. — Щекотно, — бормочет она, принимая сидячее положение и поворачивая голову. Брендон хмыкает, медленно наклоняется, чтобы оставить поцелуй на её плече, наблюдая за реакцией. Это новое увлечение — смотреть, что может её смутить. Осторожно проверять границы, оставлять дразнящие поцелуи по телу, перехватывая ладони или прижимая к кровати. — Тебе обязательно уезжать? — спрашивает нарочито неспешно, разворачивая к себе. Роуэн качает головой, уголки губ потянув вверх, ей известны его уловки, чёрт. — Я обещала отцу, что мы проведем Рождество вместе с Бри. Он хочет проверить, как она живёт. Дыхание чуть срывается, когда Брендон ловит её губы своими, заглушая окончание фразы. Он отстраняется быстрее, чем хочет на самом деле, потому что если не прекратить сейчас, то... Он не железный. Притворно выпячивает губу, а рука снова ложится на её лопатку, там, где он знает, их метка соулмейтов. — Я думал, ты поцелуешь меня в Новогоднюю ночь. — Я вернусь на следующий день. Уверена, ты переживешь один день. — Это не просто день. Она улыбается, а после тянет руки к его шее, двигается ближе и целует, чтобы все возражения вылетели из головы. Брендон, вообще-то, не верил в соулмейтов, но сейчас он считает, что просто не понимал. Роуэн улыбается ему в губы, будто может читать мысли.