***
Он не в курсе , почему его кроет, когда он видит, как какой-то придурок силой сжимает её запястье. Роуэн кривит лицо от боли и шипит, — не расслышать что, — а у Брендона растёт внутри сопротивление. Отец оставляет ему достаточно синяков, чтобы понимать этот загнанный взгляд и ощущение липкой беспомощности. Парень что-то говорит ей, не даёт вырваться и уйти, а Дэрроу сжимает кулаки. Он, конечно, превращает её жизнь в ад, но никогда не поднимает руку. Это просто неправильно. — Эй, отпусти её! Наверное, её удивленный взгляд мог бы просверлить в нём дыру, но Брендон специально не смотрит на неё. Он замечает, как рука парня отпускает её запястье, — уже успевшее покраснеть, — и надеется, что Фрикс хоть раз сделает что-то нормально и додумается уйти. Но она отходит ровно на шаг и произносит: — Лэнс, уходи. У Лэнса глаза горят, и он матерится и бросает: — Завали. Если не ответит твоя сестренка, значит, ответишь ты. А после, когда он рвется в её сторону, Брендон видит только красный. Он приходит в себя, когда слышит своё имя. Роуэн всё ещё тут, оттаскивает его за руку, заставляя вернуться к настоящему, где видно удаляющуюся спину Лэнса. — Пойдём, пока не приехала полиция, — говорит она уверенно, и Дэрроу послушно идёт, всё ещё чувствуя её пальцы на своей руке. От неё привычно пахнет кофе, это отрезвляет и успокаивает. Флешбеки, где отец прижимает к стене и кричит, уходят на второй план, есть только тёмная макушка Роуэн и её ровные шаги. — Куда мы? — Ко мне. Нужно обработать твою губу и приложить лёд. У неё обычный дом, — он не знал, что ожидал увидеть, свою фотку с воткнутыми дротиками дартса? — и Роуэн ведет его в кухню и поясняет, прежде чем Брендон успевает спросить. — Отец на смене, будет только утром. На языке сразу вертится несколько шуток, но ситуация настолько странная, что Дэрроу проглатывает их и внимательно осматривается, пока Роуэн достаёт аптечку. — Миленько тут у вас, — бормочет он, заполняя тишину. Фрикс молчит и берет его руку, чтобы осмотреть на предмет увечий. — Каков вердикт, доктор? Я выживу? — К сожалению, да, — она обрабатывает ранки антисептиком и перевязывает, как умеет, бинтом. Сосредоточенно поджимает пухлые губы, сводит брови и вообще являет собой эдакую сестру милосердия. Брендону отчего-то тепло внутри, эта забота, вынужденная или нет, трогает до самой глубины. Он не ждал этого. Ни от себя, ни от Фрикс. Ещё вчера он мешал её с грязью, только потому что мог. Ведь это так просто — унижать тех, кто постоянно молчит и не даёт отпор. Это так просто — рушить всё хорошее вокруг. — Зачем ты вмешался? Он знал, что она спросит. И всё же у Брендона нет ответов. Он глядит на то, как Роуэн скрещивает руки, облокачиваясь о кухонный стол. Готовится обороняться. Ожидаемо. — Зачем ты привела меня сюда? Она хмыкает и качает головой. — Ты за меня заступился. Так поступают нормальные люди. — Я нормальный. — Конечно. В приглушенном свете кухни Дэрроу замечает, что она вовсе не уродина, какой он её всегда считал. Симпатичное лицо и аккуратная фигура; колечко в носу и топ, едва прикрывающий живот. Удивительно, как это ускользало от него раньше.. Он, наверное, был слепым. — Я пойду. Постарайся не влипать во всякое дерьмо, Фрикс. Я рыцарствую только по пятницам. — Буду знать.***
Он не скидывает её тетради и велит Тревору заткнуться, когда на следующей неделе тот пытается задеть Фрикс. Как обычно. Но что-то поменялось, в первую очередь, в самом Брендоне. Может, этот загнанный взгляд, когда Лэнс удерживал её; может, осторожные прикосновения, когда Роуэн перевязывала ему руку. Что-то щелкнуло. — С каких пор ты встал на защиту униженных и оскорбленных? — фыркает Эскилл после урока, и Брендон пожимает плечами. — Просто отъебись от неё. Она нам ничего не сделала. — Только не говори, что ты запал. — Завали, а. Что за бред? Бред же, да?***
— Фрикс! Роуэн, да погоди ты. Она смотрит на него удивленно и недоверчиво, вынимая наушники из ушей. Брендону нравится, как солнечные лучи делают её глаза на оттенок светлее. — Что? — Я провожу тебя, — говорит Дэрроу нарочито уверенно и усмехается. — Не могу бросить свои рыцарские обязанности. — Ты ведешь себя странно. Действительно. С её стороны — Брендон поехал крышей. Но всё же она позволяет проводить себя. А потом ещё раз. И ещё. Это становится их ритуалом. Поразительно, но никто ничего не говорит, будто так и должно быть, будто это совершенно нормально. Только Тревор смотрит как-то странно, будто хочет что-то сказать, но молчит.***
Брендон никогда не любил походы с классом в поход, но они были обязательны для всех и ему приходилось мириться с комарами, лесом и ночами в палатках. В этот раз он не испытывает воодушевления, но после ловит насмешливый взгляд Роуэн. У неё за спиной рюкзак, и настроение не в пример лучше его. — Что? — У тебя такой несчастный вид. — Зато у тебя слишком счастливый. На них никто не обращает внимания — и Дэрроу смелеет настолько, что берет её за руку. Вскинутая бровь и немой вопрос в её лице остаются без ответа. Ему хочется поцеловать её прямо сейчас, но пока что их переплетенных пальцев достаточно. Вечером они сидят у костра, делят один плед на двоих и почти не слушают болтовню одноклассников. Шон травит байку про призрака, под язвительные комментарии Тревора, и Брендон думает, что все, кто ему важен, здесь. Неважно, что пока они не совсем ладят. Неважно, ведь лёд потихоньку тает. Роуэн кладёт голову ему на плечо. И становится хо-ро-шо.