Медь и серебро

Элли с раннего детства отличалась тем, что не могла равнодушно смотреть на чужие страдания. Она подбирала на улицах котят, она выхаживала лисят, мать которых подстрелил какой-то браконьер, она возвращала в гнезда брошенные яйца и в конце концов решила посвятить жизнь служению своей богине. Мастер Дроган давно понял, что ни воительницы, ни волшебницы, ни тем более воровки из тихой девчонки с непомерно резким языком и отвратительными манерами не получится, и решил не препятствовать. И правильно сделал - к пятнадцати годам Элли стала едва ли не самой многообещающей из его юных учеников. Все, что касалось целительства во всех его аспектах и проявлениях, было ее коньком. С тех пор утекло немало воды, но кое-что не изменилось. Краснокожий бесеныш всхлипывал, тихонько подвывал и дергался; его левое крыло застряло между шестеренок какой-то воистину адской машины. Лед под ним был розоватым - несчастное создание явно провело здесь не один час. - Тише, тише, - Элли опустилась на корточки, осматривая переломанное красное крыло с разодранными перепонками. В принципе, спасти его еще было можно. Если бы только кто-нибудь помог ей разъединить эти шестеренки. - Слушай, - обратилась она к стоящему неподалеку Валену, - помоги, пожалуйста... Тот как раз закончил занимательную беседу с каким-то здешним завсегдатаем, изобилующую непонятными словечками типа "пень" и прочими местными эндемизмами, и соизволил повернуть голову. И тут Элли - без шуток - стало страшно, потому что в ярко-голубых, всегда будто подсвеченных изнутри глазах тифлинга лезвием боевой косы сверкнула дикая, абсолютно нечеловеческая в прямом смысле слова ненависть. - Нет, - коротко ответил он. - Этот кусок дьявольского дерьма - баатезу, а я - танарри. Идемте, миледи. У нас еще много дел. Элли застыла. Такого она не ожидала даже от Валена с его жутко тяжелым характером и жестокостью в бою - в конце концов, он тысячу и один раз спасал ее от верной смерти, пусть и ценой ранений разной степени тяжести. Он ведь сильный, он великана снежного завалить может - что ему те несчастные шестеренки? - Ему же больно, - нерешительно сказала она, - он же сейчас загнется от боли, понимаешь?.. Ну как же ты... Бледное, почти лишенное красок лицо тифлинга стало еще белее, и на нем появилась гримаса, портящая его в общем-то красивые черты - напряженно искривились губы, сильнее пролегла складка у крыла носа. Именно сейчас пролезла его нечеловеческая природа - вид этого бескровного лица с огромными темно-синими, безжалостно-пустыми глазами внушал какой-то совершенно инфернальный ужас. Элли много раз пыталась представить его таким, каким он был до встречи с Провидицей, и не могла - видимо, не хватало воображения; но теперь она увидела, кажется, тогдашнего Валена воочию. - Да пусть подохнет, - выплюнул он, брезгливо глядя на корчащегося бесеныша, - одним дьяволом больше, одним меньше... Элли медленно кивнула. Вот оно что. Опять за свое. - Ага, - негромко сказала она. - Точно, а я и забыла. Ты ж у нас демон-квартерон, опасная рыжая штучка. Только вот ты упустил, что я - человек, и мне на ваши терки плевать, ясно? Я вижу, что живое существо нуждается в помощи, и он ее получит, понятно? С тобой или без тебя. - Это живое существо, - скривился тифлинг, - откусит вам пальцы, как только излечится. Миледи, вы дура. - Зато ты у нас умный, нахрен!.. - взорвалась Элли и вскочила на ноги. - Я танарри, я сын Бездны, - задрав подбородок, передразнила она, глядя прямо в расширившиеся бешеные глаза Валена. - Хрен ты заносчивый, понял?! Где б ты сейчас был, если б не Провидица, а? Она ж тебя, сволочь, пожалела! Человека в тебе увидела! А ты уже вообще об этом забывать начал! Знаешь что? - она закусила губы. - Пошел ты к демонам. К родственничкам своим. Видеть тебя больше не хочу. С этими словами она отвернулась от сжавшего кулаки, тяжело и трудно дышавшего Валена, и оглядела каменоломню. Несколько дьяволов за другими станками делали вид, что ничего не происходит, и лишь незаметно переглядывались; странного вида призрак, с которым до этого перетирал Вален, давно куда-то исчез. Элли поняла, что помощи ждать неоткуда. Когда-то очень давно мастер Дроган (являвшийся, кстати говоря, очень дальним родственником Элли - ее прадед был весьма толерантен и не придавал значений расам партнерш) пытался научить ее волшебству. А у Элли обнаружилась плоховатая концентрация, поэтому дальше простейших заклинаний она так и не продвинулась. Но основы телекинеза мастеру удалось вбить в белокурую Эллину головку. Она сосредоточилась, пытаясь почувствовать Плетение, и взялась за меньшую по размеру шестеренку, спиной чувствуя сверлящий, откровенно яростный взгляд. "Он меня сейчас убьет, - мелькнула краткая молния-мысль, - вот просто возьмет и убьет. И никто, и ничто его не остановит". Он сейчас на войне, и эта бесконечная вендетта крови куда более важна для него, чем слова Провидицы, доводы Эйлистрии и уж тем более она, Эльсинор Вечерняя Луна, маленькая глупенькая жричка с поверхности. Шестеренки не поддавались - от напряжения и с непривычки у Элли заболела голова, и еще было страшно, нечеловечески холодно. Из-за этого никак не удавалось сконцентрироваться - Плетение ускользало, не желая повиноваться. - Хватит, - вдруг тихо и как-то почти устало сказал он ей в спину и, быстро подойдя к станку, одним резким движением выкрутил шестеренку. - Ну что, довольна... Эльсинор? Элли молча заработала над крылом - то иглой, то бинтом, то божественным словом. Поганый у тебя все-таки характер, подумала она. Но, тем не менее, "Эльсинор" звучит куда как красивее, чем "миледи". Гораздо красивее.