Медь и серебро

Весь Фаэрун и окрестности, а также Андрентайд знали о том, что Дикин Скальзингер - великий бард и еще более великий (если такое вообще возможно) писатель и мемуарист. Дикин тоже об этом знал и с достоинством принимал лавры везде и всегда, если представлялась такая возможность. - Извините, а это не с вами путешествует величайший поэт и певец современности? Тонкий голосок раздавался где-то на фут ниже поля зрения Элли; она опустила глаза и моргнула. Шествовавший по левую руку Вален метнул на нее суровый подозрительный взгляд, и Элли моргнула еще раз. - Э-э-э... - осторожно сказала она и замолчала. Дорогу им перегородила юная, судя по практически целым зубам, и весьма экзальтированная гномка-свирфнеблинка. Вообще говоря, жители Шаори-фелла, по которому в данный момент фланировали Элли и Вален, в принципе не подпадали под определение нормальных; жрица убедилась в этом после того, как некий эльфийский торговец насильно всучил ей платиновый браслет с сапфирами, яростно отвергнув все ее попытки расплатиться золотом. Под неодобрительным взглядом Валена Элли таки забрала браслет себе. Отказаться было выше ее сил. Потом она познакомилась с весьма представительным мужчиной, тоже эльфом и ее коллегой-жрецом - правда, все тот же тифлинг не дал как следует пообщаться и обменяться опытом, а практически выволок ее из храма Талоны, выразительно покачав цепом у носа жреца (Элли уже заметила, что этот цеп в комплекте с глубоким и экспрессивным взглядом голубых тифлинговых глаз способен творить чудеса дипломатии). Так или иначе, здесь явно обитали странные создания. И свирф-леди в разноцветной юбке и красной головной повязке вполне вписывалась в обстановку. - Ты с какой целью интересуешься? - строго спросил Вален, присев на корточки. Любительница искусства попятилась и, кажется, потеряла желание общения в принципе. Даже сложившийся почти втрое тифлинг мог нагнать страху на кого угодно. Элли решительно отпихнула его в сторону (точнее, просто предприняла такую попытку - не так-то просто сдвинуть с места почти двести пятьдесят фунтов упрямства и занудства) и как могла ласково улыбнулась. - Не пугай ребенка, - прошипела она в полускрытое темно-рыжими патлами ухо и обратилась к гномке. - О каком певце ты говоришь, милая? Мимо них по почерневшей мостовой пропорхала стайка старательно обмазывающихся грязью авариэлей; Вален распрямился, и авариэли увеличили скорость. Неподалеку орал, предлагая задаром золото и серебро, давешний торговец. Гномка шумно сглотнула. - Ну, о... о нем... - она кивнула куда-то в сторону; Элли проследила за ее взглядом, но не нашла никого, кроме все того же Валена, с недовольным видом опирающегося о парапет моста. Элли приподняла бровь. Как-то раз за кружкой меда слегка поднабравшаяся Натирра обмолвилась, что-де Вален, между прочим, так поет, так поет, что аж заслушаешься, только уломать его на это практически невозможно. Только разок всего и слышала, и то потому, что их апартаменты недалеко друг от друга расположены. Натирра ему как-то сказала что-то о его шикарном голосе, так тот покраснел, как девица, и все. Элли тогда заржала, как полковая кобыла - представить хмурого и немногословного Валена, треть свободного времени тратящего на оттирку цепа и доспеха от крови, распевающим серенады, было решительно невозможно. Муштровать своих солдат, копаться в картах города, договариваться с поставщиками оружия и слушать доклады шпионов - вот это он мог, умел и практиковал, но пение?! И вот, пожалуйста. - Босс, босс, - вдруг дернул ее за кромку платья вернувшийся откуда-то из рыночных рядов Дикин, - Дикин тут... Гномка пропищала что-то на непонятном языке и восторженно улыбнулась, глядя на запетушившегося кобольда, и до Элли дошло. Парочка застрекотала что-то на своем наречии, обмениваясь сияющими взглядами; Элли и Вален переглянулись. В какой-то момент гномка вытащила из кармана кусок пергамента и с заискивающим видом протянула Дикину; тот окунул коготь в свою переносную чернильницу и приложил его к клочку. Огласивший Шаори-фелл вопль счастья спугнул двух драйдеров, притаившихся около храма, и мигом засобиравшегося торговца. Вален неслышно подошел к Элли. - Миледи, я стесняюсь спросить - этот чешуйчатый действительно столь знаменит? - шепнул он. - Не сочтите за грубость, но та книга, которую я читал, на шедевр литературы не тянет. - Ты читал книгу обо мне?! - Элли вытаращила глаза и почувствовала, что краснеет. - Ой, Тимора... Осталось лишь надеяться, что Вален пропустил момент, где охваченный вдохновением Дикин описывал ее свидание с черноглазым вождем бедуинов (многое он додумал, но это не помешало растянуть сцену на десяток страниц), но, учитывая въедливость тифлинга, надежда была зряшная. Скорее всего, он прочел книгу от корки до корки. С карандашом и закладками. О боги... - Да, миледи, - его бледные губы тронула усмешка. - Примерно до половины книги у меня создавалось впечатление, что я читаю о какой-то другой девушке, но потом я дошел до эпизода с гадалкой... Элли застонала. - О нет... - ...и понял, что это все же вы. - О боги, - Элли поджала губы. - Ну спросила я, кто мой суженый, ну и что? Вот тебе б только посмеяться надо мной, Мистер Невозмутимость. Элли промолчала о том, что именно ответила ей гадалка Дашнайя, и об этом не знал даже Дикин. А нагадали ей некоего "отважнейшего в мире воина с волосами цвета пламени Баатора и душой темной, но лишенной зла и мерзости" - Элли украдкой бросила взгляд на густые темно-рыжие волосы тифлинга, спадающие на бледный лоб, и подумала, что Тимора в очередной раз решила над ней посмеяться.