Медь и серебро

О злобоглазах Элли слышала очень и очень мало — в своих странствиях по Анавроку и Андрентайду ей как-то не приходилось иметь с ними дела. Там были ядовитые полуразумные стингеры, полулюди-полускорпионы, высокомерные ящеры-работорговцы, один из которых едва не продал их с Дорной в калимшитский гарем, плюющиеся пламенем странные огромные жуки и многие другие создания разной степени дружелюбности. С кем-то можно было договориться, как, например, с белым драконом Тимофарраром, с которым они до сих пор переписывались, кого-то перехитрить, как злющую высокомерную фею ДжНа — собственно, Элли лишь обманом заставила ее выпить ослабляющее зелье, а Тимофаррар сделал все остальное; кого-то — нейтрализовать, как живых мертвецов в кургане Кель-Гараса. Но эти твари были совершенно непредсказуемы — в то, что произошло, Элли отказывалась верить. — Они... они что, отключили Плетение?.. — беспомощно выдохнула она, в пятый раз вскидывая руку для заклинания исцеления. К каменной стене жался Дикин и обиженно пощипывал струны лютни; теперь, когда чары не работали, извлекаемые им звуки были немного похожи на вой злого кота. — Нет, ну... ну... как? Демоны Бездны, подумала она. В этом крошечном городке-поселении они не встретили никого, кроме нескольких немых кобольдов-рабов, с которыми тут же начал общение Дикин. Обманчиво пустые коридоры города злобоглазов странным образом привели их сюда — в подобие каких-то древних подземных залов, стены которых были изукрашены стершимися письменами; звенящая недобрая тишина давила Элли на уши. И здесь не работала магия. Никакая. Ни жреческая. Ни бардовская. Ни тайная. Ни-ка-кая. Теперь Элли понимала, как чувствуют себя безрукие калеки — именно такой калекой она себя и ощущала. — И что с того? — равнодушно спросил Вален. Он сидел на обломке чего-то мраморного — кажется, остатках стола — свесив на пол одну длинную ногу и подтянув к подбородку другую, и неподвижно смотрел куда-то в стену. Да, все верно. Это именно он привел их сюда, подумала Элли с внезапным раздражением. — Как я буду тебя лечить, если меня лишили чар? — стараясь быть спокойной, спросила она. — Как Дикин будет творить свои заклинания, от которых в голове чисто? — У вас в голове, миледи, — он медленно повернул к ней голову и презрительно скривил губы, — не будет чисто никогда. Элли замерла; Дикин привстал, выпучив глаза. Какая-то мысль билась на краю разума: что-то тут не так... Вален никогда не питал к ней симпатии, но и до оскорблений до сих пор не опускался... Что-то... тут... Она сглотнула. Поганое демоново отродье, запел в голове чей-то голос. Урод. Недочеловек. Она оскалилась. — Кто б говорил! Кто б говорил, но не андердаркский баран. У тебя, поди, рога не только наружу, но и внутрь растут. — Босс, босс... — встревоженно сказал Дикин; Элли открыла рот. — Заткнись, ты, животное! — рявкнули ее голосом. Ей казалось, что она в ужасе бьется изнутри о собственные глазницы; то, что говорил ее рот и пели голоса, было страшным, страшным, страшным! Но в то же время она с наслаждением представляла, как втыкает в незащищенное, открытое горло Валена свой маленький острый нож и как алая-алая, такая красивая кровь заливает его белоснежную кожу, как смешивается с волосами, делая их еще более ярко-огненными... Вален спрыгнул со стола. — Шлюха надземная, — выплюнул он, нагнув голову и исподлобья глядя на Элли. — На что ты вообще годишься? — он медленно двинулся в ее сторону. — Таких, как ты, мы, военачальники Бездны, пачками имели. По девке в награду за убитого дьявола! Неплохо! Он громко и грубо захохотал, и гулкое эхо взметнулось к потолку. В полумраке его глаза казались ярко-синими, огромными и безумными, как у бешеной рыси. — Тебя бы я оценил... скажем, в двух лемуров. Элли сделала шаг вперед и звонко хлопнула себя по бедрам. В ее голове плясала сумасшедшие танцы темная, дурная кровь. — Ты! — воскликнула она весело; где-то глубоко внутри корчилась от ужаса настоящая Элли. — Да ты разве способен? Я думаю, они все смеялись над тобой, над твоей слабостью... за твоей же спиной! Гладкое, алебастрово-белое лицо Валена пошло пятнами; он приблизился к Элли почти вплотную. Краем глаза она заметила, как Дикин с круглыми от страха глазами тянется к своей сумке; сбежать хочет, падла, предатель, подумала она. Ну ничего, она до него доберется. До всех доберется... Все они кровью харкать будут — и Аластер, и гребаная блаженная сука Провидица, и Дарнан-мразь, бросивший ее на произвол судьбы... Все они. Сдохнут. Она так сказала. — Что? — улыбнулась Элли; запрокинув голову, она смотрела в глаза Валена. В них отражался огонь, которого в зале не было. — Обиделся, милый? Ну что тут поделать, природа не ко всем бывает милостива. Тебе вот не повезло. Как же я тебя ненавижу, подумала она. Все его обидные замечания, косые взгляды и пренебрежительные гримасы разом вспыхнули в памяти; ах, бешеная тварь, сейчас он расплатится разом за все. Элли потянулась за своим ножом, который носила с собой еще со времен "Зияющего Портала", но размахнуться, конечно, не успела — больно выкрутив ее запястье, тифлинг выбил нож и отбросил его в сторону. — Надо мной, — хрипло сказал он, — никто никогда не смеялся. Никто и никогда. А знаешь почему? — он мягко, нежно, слово на лепесток розы, положил руки ей на шею. — Потому что все они умирали. И ты сдохнешь. Но сначала я покажу тебе, как человеческие шлюхи вроде тебя должны разговаривать с сыновьями Бездны... Он резко дернул ее за волосы вниз, заставив заорать от боли. И в этот же момент зазвенело, разбившись о каменный пол, что-то стеклянное, и в нос Элли ударил острый спиртовой запах. Она чихнула, и голоса, в последний раз взвизгнув, замолчали, а вцепившиеся в мозг коготки исчезли, не оставив и следа. Зелье ясности, поняла она. Благослови тебя Тимора, милый, милый, милый Дикин!.. Лицо Валена стремительно менялось, из перекошенно-яростного делаясь последовательно изумленным, испуганным и, наконец, каким-то странно-одичалым. — Миледи... — как-то почти по-детски растерянно сказал он, разжимая пальцы. Элли со стоном опустилась на пол; тут же подбежал Дикин. — Босс, босс, — застрекотал он, — это все глазки, это они вам головы задурили... Девочка-кобольд сказала Дикину, что они так всем делают, они драться не умеют. Поэтому иногда они заставляют людей драться друг с другом. Дикин хотел сказать, но его никто не слушал... Босс?.. Элли молча обняла Дикина за сухую и жесткую, похожую на расшитый бисером кошель, шею и надолго закрыла глаза. Открывать их не хотелось, но спустя какое-то время ей все-таки пришлось совершить этот маленький подвиг воли. Неподалеку, спиной к ним, сидел, ссутулившись, тифлинг; когда немного пришедшая в себя Элли тронула его за плечо, он дернулся, будто его прижгли раскаленным прутом, и еще ниже опустил голову. Так, подумала она. Хорошая компания подобралась — перепуганная жрица без заклинаний, маленький кобольд с расстроенной лютней и страдающий тифлинг с цепом и силой великана. Угадайте с трех раз, кто в самой выигрышной позиции? — Вален, — сказала она ему в спину, — я тебя ни в чем не виню... Не грузись. — Я должен был предусмотреть... Провидица бы не простила, — пробормотал он, тяжело вставая на ноги, и обратился к Дикину: — Чешуйчатый, я твой должник. — Дикин подумает о награде от рогатого, — с неподражаемым достоинством ответил кобольд и потряс сумкой. — Если рогатый хочет, Дикин разобьет еще зелье. Об его голову. Вален вздохнул. — Пойдемте, миледи. Пообщаемся с нашими гипнотизерами... с глазу на глаз. Что-то в интонациях его голоса навело Элли на мысль, что сегодня к вечеру в городе не останется ни одного живого злобоглаза. На их месте она бы уже давно телепортировалась на другой конец Андердарка — хотя гарантий, что разгневанный тифлинг не извлечет их даже из отдаленного плана, не было. Элли даже пожалела бы бедных, обреченных на мученическую смерть тварей, если бы не воспоминание о сжимающихся вокруг ее горла руках Валена. Когда они миновали второй или третий зал, Вален, не оглядываясь, произнес: — Миледи, я вовсе не считаю, что вы стоите двух лемуров... то есть, вы стоите больше, чем два лемура... а-а, дьявол... — он окончательно смешался. Из-за спины было видно, как покраснели его уши. — В общем, простите меня. Если можете. — Ничего, — великодушно ответила Элли. — Я тоже не считаю, что ты не можешь... Она закашлялась; Дикин услужливо похлопал ее по спине. Уши Валена почти сравнялись по цвету с его волосами. Кажется, кое-кто слегка преувеличил свои подвиги на любовном фронте, злорадно подумала Элли; было забавно видеть вечно надменного и исполненного чувством собственной значимости тифлинга настолько смущенным. — Ну, словом, ты понял, — нашлась Элли. — Ты все прекрасно можешь! Все-все! А теперь выведи нас отсюда. Пожалуйста. Элли мужественно улыбнулась и прибавила шагу.