Медь и серебро

Элли проснулась от яркого солнечного света, лавиной падающего через открытое окно её комнаты; она села и в смятении погрузила пальцы в собственные растрепанные волосы. Где-то снаружи шелестел листьями орех, который рос около дома Дрогана, ветер нес запахи роз из сада Норы Блейк, и все было точно таким же, как и вчера, позавчера, неделю, месяц и год назад. И все-таки что-то смущало Элли. Наверно, этот дурацкий сон, подумала она. Но стоит ли портить себе настроение из-за ерунды? Она спрыгнула с кровати, быстро натянута платье и сбежала вниз по лестнице; на пятой ступеньке уже сидела Дорна и торопливо набивала табаком трубку. - Только мастеру не говори, - шепнула она, оглядевшись. – А то он не знает. Элли кивнула. Главное, чтобы Ксанос не увидел, а то точно заложит, или малышка Миша, которая вообще пока мало что понимает. Она села рядом. - Мне приснился сон, - сказала она. – Такой странный. - Рассказывай, - Дорна с наслаждением затянулась и выпустила идеально круглое колечко дыма. – Люблю всякую странную хрень. - Ну так вот. Мне приснилось, что я попала в какой-то переплет, путешествую по Андердарку с кобольдом, девкой-дроу и тифлингом, который меня постоянно унижает. А ещё я избранная и должна кого-то там победить. Скажи, это странно? - Это очень странно, подруга, - сказала Дорна. – Похоже на трактат о коллективном бессознательном. Там были какие-нибудь продолговатые предметы, которые надо неправильно толковать? Элли задумалась. - Вроде не было. - И то хорошо. Под потолком плыли колечки дыма, наталкивались друг на друга и таяли, превращаясь в прозрачные облачка и исчезали; Дорна меланхолично следила за ними, щуря свои карие глаза. - Слушай, - неожиданно сказала Элли, - а с мастером все в порядке? - Конечно, в порядке. Ты чего, Эл? Вон он, внизу, на Ксаноса орёт, думает, он тут накурил. Дорна заржала, а Элли взялась за балясины лестницы и посмотрела через них в гостиную. Дрогана там не было. И Ксаноса тоже не было. Да и Дорны тоже. Вместо неё на Элли разевал вонючую пасть какой-то мелкий демон. Недолго думая, Элли вскочила на ноги и изо всех сил пнула его пяткой в нос, и чудище покатилось вниз; однако в последний момент оно схватило Элли за лодыжку, и, таким образом, к подножию лестницы они полетели вместе. Тут-то мне и конец придёт, подумала Элли, пересчитывая копчиком ступеньки; какая бесславная смерть. Но смерти не было. Потому что внезапно Элли ощутила себя во внутреннем кольце Зорвак'Мура. Над ней нависал донельзя испуганный Дикин и хаотично размахивал крыльями. - Босс, босс! Дикин с рогатым тебя ждали-ждали, потом ему надоело и он пошёл следом. Видим, ты лежишь… Рогатый лупил-лупил мозги, а потом сам упал и не встаёт теперь… Элли кое-как поднялась. Перед ней дрожало и колыхалось содержимое бассейна, бывшее когда-то Старшим Мозгом; бурые куски Старшего Мозга были живописно разбросаны по гладким стенам и напоминали распустившиеся, неизвестно каким образом выросшие в Андердарке розы. Под одной из таких роз полулежал, провалившись к стене, тифлинг, и Элли в ужасе прижала ко рту ладонь. «Поймёт – где розы без числа, там голова моя была…» - пронеслась в голове строчка из старой песни. Элли заставила себя приблизиться. Он был жив. Он определённо был жив, потому что, когда Элли склонилась над ним, он что-то тихо бормотал; прислушавшись, Элли разобрала лишь несколько слов: «Нет… Гримашт, у меня есть имя… нет… имя… я не…» - и закусила изнутри щеку. Эти слова явно не предназначались для того, чтобы их услышала она. Внезапно его крепко сжатые ресницы дрогнули; он открыл глаза - глаза с расширившимися зрачками, невидящие глаза. И улыбнулся. Он никогда так не улыбался. Во всяком случае - ей, Элли. - Ленор, - сказал он, протянул руку и провёл ладонью по щеке Элли; она оцепенела. – Ты мне снишься… какой хороший сон. Я думал, ты меня забыла… или видеть не хочешь. Это понятно. Прости меня, прости… я и себя защитить толком не могу, и тебя не сумел… Не надо было тебе со мной связываться… Элли молчала. В его голосе было столько мучительной нежности и горькой, как полынь, печали, что Элли просто не могла поверить в то, что слышит – она вообще не подозревала, что он способен на такие чувства. Это было нечто настолько личное и глубинное, что ей стало неловко; и все-таки у неё не было сил его прервать. - …если бы ты только знала, как мне было плохо… ты одна во мне человека видела. А когда они тебя убили, я перестал быть человеком. Нарушил клятву… все нарушил… прости… Я так сдохнуть хотел, в самое пекло лез… а меня смерть не брала, я, наверно, и там никому не нужен… Внезапно его взгляд прояснился; глаза снова стали колючими и холодными, и Вален сдвинул брови. Он провёл рукой по лбу, стирая с него кровь и грязь. - Миледи… и ты, чешуйчатый. Я долго был без сознания? - Несколько секунд, - вяло ответила Элли. Она чувствовала себя опустошенной. - Но, босс… - Дикин поймал её взгляд и послушно замолчал. - Пр-роклятье. Тифлинг довольно быстро пришёл в себя. Спустя каких-то полминуты он уже стоял у бассейна и брезгливо заглядывал внутрь, сжав пальцами борта. Элли смотрела ему в спину. - У нас есть минут пять, прежде чем они догадаются и поднимут крик, - сообщил он. – Надо спешить. И, миледи, - он обернулся к Элли, - вы ничего не слышали, а я ничего не говорил. Вы меня поняли. «Что было и будет, никто под луной, - опять вспомнила Элли ту песню, - не знает, кроме меня одной и птички, серой и скучной на вид. Тиндарадай! Но она промолчит». Элли последовала примеру птички и ничего не ответила.