Корона для попрошайки

* * * - Неинтересно получать то, что ты хочешь таким путём, как предполагали твои последние друзья? — спросил Визерис, приподымаясь на локтях. Обнажённой ступнёй он скользил по внутренней поверхности бедра Нахариса и, наконец достигнув паха, надавил легонько. Нахарис перестал смеяться и зарычал. - Ты не представляешь, что мне интересно приобрести. Мужчина не может заниматься любовью только с желанием овладеть телом. - Как романтично. Романы меня не интересуют, — Визерис убрал ногу. Нахарис поймал его за ногу, прежде чем тот успел оттянуть её. Он потянул Визериса за ногу, заставив его быстро потерять равновесие. Нахарис схватил его за бёдра и перевернул на живот. Он подобрался поближе к нему, встав сзади между его ног и прижимаясь к спине. Он прислонился к нему ещё ближе, шепча Визерису на ухо: "Очень жаль. Потому что меня не интересует быстрый перепих». Потом он отпустил его и ушёл. Визерис развернулся и посмотрел на дверь, через которую только что вышел Нахарис. Он выдохнул, коснулся рукой пылающего лица и издал разочарованный вздох. Потом он засмеялся. Действительно, этот мужчина заинтересовал его ещё больше. * * * Это снова рабыня сестры. Ладно, она больше не рабыня, конечно. Её зовут Миссандея, как он помнил. Его слегка приводило в замешательство то, как она появлялась, где бы он ни был. Если бы он не знал лучше, то подумал бы, что его сестра шпионит за ним. Но это была бы очень жалкая и очевидная попытка слежки. Визерис попытался выгнать её прочь явно свидетельствующим об этом взглядом и характерным движением головы, направленным в сторону двери. — Я могу вам что-нибудь принести? — в надежде спросила девушка. — Нет, ты можешь идти, — ответил он, как ему показалось, дружелюбно. Боги упаси, чтобы сестра обвинила его в ненадлежащем обращении со слугами. — Меня ведь не затруднит, — ответила она беспечно, оставаясь стоять, где стояла. «Тебя-то нет», — подумал Визерис, смирившись с судьбой. * * * — Думаешь, ты достаточно хорош для короля? — Для короля? Нет. Но для тебя… — Нахарис легко поймал запущенный в него стакан. Визерис смеялся и, кажется, совсем не был обижен. — Ты понятия не имеешь, во что ввязался. — Так ты пустишь меня в свою постель? — Может быть. Может, нет. Ты здесь для того, чтобы убивать для меня. Может, если у меня закончатся подходящие любовники. Я бы не стал хранить надежду. Это очень освежало — встретить кого-то, на кого отрезанные головы в ванной и разговоры в манере, как будто он принадлежит Нахарису, не производили впечатления. Он не мог отрицать, что ему нравился его приказной тон. У него даже не испортилось настроение от того, что через несколько секунд его вышвырнули за дверь. * * * * Дрого вошёл, когда Дэни, Джорах и сир Барристан что-то горячо обсуждали. И его появление их не остановило. — Мы не знаем, к чему это приведёт, — покачал Джорах головой. — Вы больше похожи на своего брата Рейгара, миледи, — грустно сказал сир Барристан. — У вас его величие и доброта. Его сдержанность и чувство справедливости. — Сдержанность? — засмеялся Дрого. — Мы говорим о парне, который стал причиной войны, убившей почти всю её семью? Из-за девушки. Звучит, как обычный парень для меня. Сир Барристан одарил его взглядом, который говорил, что он не ожидал ничего другого от такого, как он. Дэни улыбнулась словам мужа, прежде чем обернуться к двум другим мужчинам с серьёзным выражением. — Мы должны верить в него. Разве он не показал, что он лучше, чем мы могли бы ожидать? — Вы имеете в виду, когда он убил половину квартийской аристократии? — улыбнулся Джорах. — Не то чтобы я частично не восхищался им. Но, кхалиси, нам необходимо взглянуть в глаза фактам, ваш брат — откровенно сумасбродная личность. Сир Барристан одарил его за это жёстким смешком, жарко кивая в знак согласия: — Тщеславный молодой человек и жадный. Визерис желал трон вашего отца с того дня, когда стал достаточно взрослым, чтобы осознавать, что он означает… — он с сожалением покачал головой. — Визерис — сын Безумного Эйриса, вот и всё. — Не смейте так о нём говорить! — резко прервала его Дейнерис. — Моя мать умерла, давая мне рождение, а мой отец и брат ещё раньше. Я бы и имён их не знала, если бы не Визерис. Он был единственным, кто у меня остался. Единственным. Он был всем, что у меня было. Сир Барристан незамедлительно поклонился: — Я говорил неуместно. Дрого остался в комнате с Дэни, когда сир Барристан и Джорах Мормонт ушли. — О чём всё это было? — спросил Дрого. — Ой, ты знаешь, — устало ответила Дейнерис. — Они беспокоятся, — она сделала пренебрежительный жест и снова замолчала. Потом она вновь подняла голову. — Ты познакомился с ним, когда он был в худшем состоянии. Но люди не всегда в худшем состоянии, — Дэни грустно посмотрела на него. — Он не всегда был таким, каким ты его впервые узнал. Лицо Дрого смягчилось. Ему стало тоскливо. Дэни подумала, какое у него большое сердце, раз он был способен дать её брату второй шанс. — Я это знаю, — ответил Дрого. — Когда Визерис продал корону нашей матери, последняя радость покинула его. В нём было так много ненависти. Так много обиды. Из-за его беспомощности. Из-за безразличия, которое каждый показывал нам. Из-за будущего, которое у него должно было быть. Со временем он стал направлять это на меня. И я долго спрашивала себя, за что я заслужила такую ненависть. Сейчас я думаю, что он ненавидел не только меня. Он ненавидел всех, включая себя. Он ненавидел мир за то, что он его игнорировал. Он ненавидел себя за то, что подводит нашу семью и меня. И он ненавидел меня за то, что я напоминала ему об этом. Я думаю, что признать то, что он всегда хотел эту корону больше, чем что бы то ни было, было легче, чем согласиться с тем, что у него никогда не было выбора. Что он был брошен тонуть и просто пытался держать голову над водой. И через какое-то время он сам убедил себя в том, что хочет эту корону больше всего на свете. Он долгое время был в плохом месте. Так долго, что мы оба забыли о нём. О нём настоящем, — она посмотрела на Дрого с сожалением в глазах. — Я долгое время не понимала этого. Даже когда встретила тебя. Я стала отдаляться от него. Стала видеть себя, как личность, а не его продолжение. Я стала противостоять ему. Но я перестала пытаться понять его. Я даже больше не пыталась, — она издала лёгкий, грустный смешок. Беспомощный. Сожалеющий. — Сколько ненависти и презрения ты можешь принять, чтобы позволить себе решить, что кто-то — плохой человек? Я не пыталась понять снова до того момента, что был после того, как мы его чуть не убили. Большая часть из этого пришла ко мне в последние месяцы. И мне больно. Потому что он был там для меня, пока меня для него там не было. Потому что он был там для неё. Кричал ли он на неё? Да. Бил ли иногда? Да. Но хоть однажды он отказался от бремени, что пало на его плечи? Однажды он отказался от ответственности за неё? Была ли хоть одна ночь, когда она легла спать голодной? Её не было для него. Она не видела, что он нуждается в ней. Она не видела, что ему нужна помощь. Может, не рассмотрела. Потому что его присутствие, его лидерство было предпочтительным, потому что она тоже была напугана. Она не знала, считал ли он её слишком слабой или слишком безразличной. Он делал ей больно много раз. Но и она подвела его. Оставив наедине со своим страхом. Потому что иногда ты не можешь просить помощи. Иногда тебе нужно просто принять её. Она была ребёнком тогда. Но и он тоже. Дейнерис никому не делала поблажек. И себе тоже. Дрого так хорошо понимал её. Всё это. Полная противоположность желанию убить человека, который потом стал причиной неверности жене. Визерис настолько поломан жизнью, что тяжело разглядеть в нём его самого. Но это не значит, что не стоит попробовать. И Визерису не всё равно. Насчёт многих вещей. И иногда Дрого не мог смириться с опьяняющей, снедающей его ревностью к человеку, которого он узнал. Припадки и истерики тоже тяжело было забыть — но и это часть Визериса. Иногда он думал, следует ли рассказать ей, что случилось. Но он бы предал её доверие. А когда он сам изменил своей преданности? Он знал, когда. Визерис подслушал их разговор. Жалеть они его собрались — ничего не выйдет. Он не знал, что ему было более отвратительно: сентиментальное отношение Дэни или то, что он был за него благодарен. Он не думал, что так трудно будет быть чудовищем. Это становится намного труднее, когда ты больше не можешь притворяться, что тебя не интересуют люди вокруг. К горлу подступил комок. Хватит. Он не будет сам себя жалеть. Но откуда она узнала, что он за человек внутри. Дэни не знает и половины дерьма из того, что ему пришлось пройти. Он хотел этого, ему было нужно это. Он сам рыл себе яму. Он не сожалел. Не сожалел, что стал человеком, которым он есть сегодня. Даже если этот человек недостаточно хорош для Дрого. Визерису не нужно быть любимым. Он хочет уважения и власти. И уважение на втором месте. Он хорошо это помнит — последний пробел после всех ужасов. Единственную передышку, что у него была. Несколько лет, что они жили в Браавосе с сиром Уиллемом. А когда он умер, они как будто умерли тоже. Их выгнали из дома без сожалений, без пощады. И Дэни плакала, и он тоже хотел плакать, потому что не знал, что теперь с ними будет, но он знал, что это его ответственность — узнать это. ~~~~~ — Пожалуйста! Пожалуйста! Нет! Он вцепился им в ноги, слёзы бежали по лицу, когда они вышвырнули его вон, закрыв дверь у него перед лицом. ~~~~~ Визерис хотел бы сказать, что это был последний раз, когда он просил, но это было не так. Это был первый раз. Он помнит, что было за несколько дней до этого и что он ей сказал. Он видел это. Когда Уиллем Дарри заболел, он почувствовал изменения. Один из слуг убежал с серебряными столовыми приборами. И никто за ним не послал, и никто не сказал сиру Уиллему. Тогда Визерис знал, что всё изменится. ~~~~~ — Дэни, послушай меня, — он повернул лицо сестры за подбородок, чтобы убедиться, что она слушает. Она была такой маленькой, с большими невинными глазами и белыми завитками вокруг лица. Она стала жевать прядь волос, что упала на лицо. Он раздражённо убрал волосы: — Не делай так! Это неподобающе. Она сердито посмотрела на него. — Послушай, Дэни. Что бы ни случилось, помни, что ты Таргариен. Ты принцесса. Ты лучше, чем все они. — Лучше, чем кто? — Все они, — ответил он без промедления. — Неважно, что случится — никогда не забывай этого. Она торжественно кивнула. Это всё, о чём он мог просить. ~~~~ Не плачь. Не плачь. Не показывай, как они нужны тебе. Визерис стоит между всеми этими взрослыми, влиятельными людьми, планирующими его будущее. Он стоит там. Ему 11. И ему страшно. Он знает, что он должен заботиться о наследии своей семьи, о династии. Но сейчас ему важно только, будет ли ему и Дэни что поесть завтра и послезавтра. Его отец стыдился бы его. ~~~~ Как надолго в этот раз? Как долго, пока они снова не окажутся на улице. Не будь надоедливым. Не беспокой их. Если возможно, пусть они вообще забудут, что ты есть. ~~~~ Он держит голову высоко. Это единственное, что он может делать. Держать голову высоко, а глаза держать сухими. — Сколько вы мне можете дать за это? — 10 серебряных. — Она стоит в 10 раз больше, — сказал Визерис, зная, что спорить бесполезно. Этот мужчина всё это знает. Но голод и отчаяние слишком очевидны на лице Визериса. Он продаст корону, или в ином случае он продаст себя. Этот мужчина знает об этом. — Бери или уходи, мальчик. — 10. Визерис запомнил его лицо, представляя, что он сделает с этим человеком. Он вернётся за ним. Он никогда не забудет это лицо. Он вернётся, когда станет королём. И он вспомнит это. Он будет помнить про человека в маленьком магазинчике в Браавосе, спустя годы, когда будет завоевателем, что снимет короны с голов слишком гордых людей. Годы спустя, когда он вырастет и не будет уже просто вечно голодным подростком. Он вспомнит этого человека и придёт за ним. Он всё равно придёт в этот маленький магазин. Той короны давно не будет, но тот человек останется. ~~~~ Однажды он разучился плакать. Он пытался однажды снова заплакать. Пытался делать движения лицом, подражая процессу. Но вместо слёз сумел выдавить только презрительную усмешку. И ненормальный, переполненный болью смех. ~~~~ Дэни зашла к нему в комнату. Она выбрала для этого не подходящее время. Она поняла, что с ним что-то не так. — Убирайся, тупая пизда! Ваза ударилась об стену рядом с её головой. Его сестра выбежала из комнаты. Хорошо. Визерис залез в постель, ища полную бутылку с вином среди тех, что он уже опустошил. Ему 14. ~~~~ Наконец-то они ушли из города. Наконец-то. Это не впервые. Но самое невыносимое впереди. Когда он посмотрел на него и сказал ему, какой он красивый. Когда он перебирал пальцами его волосы. Визерису никогда так сильно не хотелось остричь их. Но он не может. Потому что люди, которые предлагают им своё гостеприимство, хотят купить Таргариена. А Таргариены всегда отличались своими волосами. Он поджидал его на аллее. Тот был пьян. Он не ожидал увидеть Визериса. Он не представлял опасности, он даже не угрожал. Он всё сделал быстро. Слишком быстро для тучного мужчины, чьи действия были замедленны алкоголем в крови. Этот кинжал был подарком именно от этого мужчины. Визерис двигался ловко и быстро. Ему не нужно было прилагать много усилий для того, чтобы прорезать слои жира — лезвие было острым. Туловище окрасилось красным. Кровь потекла изо рта. Он был похож на удивлённую, умирающую свинью. Визерис не смог не засмеяться. Он ударил мужчину, который теперь упал на колени, а потом на спину. Он встал рядом с его лицом. Потом поставил ногу на его лицо и давил всем весом, пока не услышал хруст костей. Дэни осторожно наблюдала за ним, пока они плыли в следующий город. Она не верила, что его хорошее настроение продлится долго. Слишком хорошо она его знала. ~~~~ Он видел, как она выплёвывала кровь. Забрызгивая весь ковёр, будто сейчас вырвет свои внутренности. И учитывая то, что женщина на рынке в Браавосе сказала ему, это то, что должно было с ним вот-вот случиться. Он встал на колени перед ней. — Я не твой раб, сука. Я твой король. Следующая волна выблеванной крови попала ему в лицо. Ему было всё равно. Он убивал нечасто, но по делу. ~~~~ За день до свадьбы Дэни. Визерис сидит в своей спальне, пялясь на стену. Он выпил слишком много вина перед этим. Он отослал девушек прочь. Они ему наскучили. Визерис не обманывал себя. Он не защищал Дэни или даже себя. Единственное, что он защищал все эти годы — честь семьи, идею, он был слишком маленьким, когда всё это случилось, чтобы понимать настоящее значение всего этого. Но он будет защищать это. И это разрушит их обоих — его и Дэни. ~~~~ Он даже не помнил, о чём он думал той ночью. Алкоголь затуманил всё. Почему именно сейчас ему была так важна эта корона? Чтобы угрожать сестре вот так. Боялся ли он, что она сбежит? Была ли за этим веская причина? Вообще какая-нибудь причина? Это медленно и долго закипало в нём с тех пор. Становилось немножко невыносимее день ото дня. После того, как он увидел, что она трогала угли, он был уверен, что она дракон. Он не верил, что может быть ещё один. Бесполезно. Бессмысленно. Безнадёжно. Иногда его охватывала такая паника, что он задыхался, когда оставался наедине. Он потерял всё тогда. Будущее слишком живо отпечаталось перед его глазами. Она будет сидеть на Железном Троне. Его уничтожат. Или он просто был настолько пьян и разозлён, что ему просто нужно было кого-нибудь ударить? Он был очень обеспокоен по поводу второго. Ну, хоть что-то в его грёбаной, грустной жизни работало. Он больше не чувствовал себя никудышним. Большую часть времени. Сколько ещё городов ему нужно взять, чтобы выйти из тени Дэни и Рейгара? На самом ли деле, они бросали на него тень? Нет, ни один из них намеренно не требовал внимания. Они просто его получали. Все любят Дэни, как они любят Рейгара. Так что не так с ним? Кроме того, что он ужасный человек, конечно. Почему он не вдохновляет людей на трепет и почтение? А он когда-нибудь пытался? Был ли хоть раз, когда он был так наивен, чтобы попробовать? * * * * — Милорд, кое-кто хочет вас увидеть, — оповестила его Миссандея. — А имя у этого кое-кого есть? — спросил Визерис нервно, не понимая, откуда она взялась в комнате и как давно тут находится. Высокий тёмный силуэт нарисовался позади неё. — У меня есть имя — заметил Дрого. — Ты можешь идти, — сказал Визерис Миссандее. — Я имею в виду тебя, девочка, не его, — уточнил он на всякий случай. — Она не моя служанка! — резко сказал Визерис, бросив на Дрого беглый раздражённый взгляд. — Я надеюсь, ты пришёл за сексом. — Нет. — Ну, тогда можешь последовать тем же путём, что и она, — он указал на дверь. Дрого засмеялся. Визерису не понравилось, как он на него смотрит. Уклончиво. Он ничего не делает, кроме как уклоняется, с того момента, как Дэни проснулась. Визерис этого не понимал, и ему тяжело было это отпустить.  — Ты хороший человек, — сказал Дрого. — Откуда это пришло? — смеялся Визерис. — Я слышу жалость? Дрого серьёзно покачал головой. — Я думал, кто-то должен тебе сказать. Визерис рассмеялся даже громче. — Ну, конечно. Я бескорыстный, заботливый, раздаю милостыню, полон любви к каждому существу под солнцем, полон почтения к жизни. Я заново сошедший Рейгар Таргариен. Настоящий герой. — В отличие от многих людей, ты способен меняться. — И одна эта черта делает меня хорошим человеком? Это всё, что нужно, да? Конечно, где-то глубоко внутри я всегда был хорошим человеком, да? — Только Дейнерис может ответить на этот вопрос. Я знаю, что хотел убить тебя в тот день. Так же сильно, как я хочу защищать тебя сейчас. — Только потому что Дэни пропела дифирамбы мне в твои уши, не дай себя обмануть. Хорошие люди умирают молодыми и забирают в могилу всю свою семью. Они посмотрели друг на друга. Это прихоть. Может, провокация. Неважно. — Поцелуй меня, — сказал Визерис, придвигаясь ближе. — Нет, — покачал головой Дрого. * * * * — Не грусти слишком, — сказал Даарио, выходя из тени. Визерис развернулся:  — У тебя есть навыки базового этикета?! — О, это была частная беседа? — Ты только что стал добровольцем-самоубийцей на разведку внутри города. — Дорогуша, миссия, которая сможет убить меня — вне твоей компетенции. Разве что ты сможешь нанять великанов или морских чудищ. Визерис издал что-то между утомлённым вздохом и ухмылкой, пропуская свои волосы меж пальцев. — Я бы потрахался сейчас. Даарио посмотрел серьёзно, на секунду он был застигнут врасплох. — Окей, это было проще, чем я ожидал. — Да, это я. Простой. Руки Даарио были мягкими и нежными, когда он прикоснулся к лицу Визериса. — Нет, ты не такой, — его голос был мягким. Его лицо приняло выражение почти священного трепета, словно перед божеством, когда он наклонился, чтобы поцеловать Визериса. * * * * Он хочет его, и это плохо. Он жалкий и презренный. Слабый. У него есть обязательства перед Дэни. И у него есть намерения чтить их. Когда её брат проник ему под кожу так быстро и так глубоко? Он не знал, что выбрал свою судьбу, когда поднял тот горшок с расплавленным золотом. Можно ли любить двоих? Он так не думал. Но теперь он живое доказательство этого. * * * * Они не открыли ворота. Они не атаковали господ. Они вообще ничего не сделали. — Может, они не хотят, чтобы их завоёвывали, — задумался Визерис. Как горько и жалко. Но с другой стороны, осмелился бы он на это на их месте? Или он опустил бы голову, чтобы пожить ещё денёк? — Ты не хотел их завоёвывать. Ты хотел их освободить, — настойчиво сказала Дейнерис. — Люди любят свои цепи, — серьёзно сказал Джорах. — Давайте подождём ещё, — настаивала Дэни. Визерис подчинился. На этот раз. Это ничего не изменит. Он всегда будет никем иным, как завоевателем, так же, как Дэни — освободительницей на его месте. Но не Дэни ведёт войска к воротам Юнкая. А он. Всё, что его интересует — это город. Его победа. Свобода людей внутри — не его первоначальная забота. Но люди должны быть благодарны всё равно, иные их забери. * * * * Визерис прошептал что-то ему на ухо и засмеялся, не успев договорить. Его глаза искрились, губы растянулись в широкой улыбке, прежде чем губы другого мужчины накрыли его. Он оторвался от него только раз, чтобы шепнуть Визерису что-то, что его удивило. Он улыбнулся в ответ, когда он укусил его за губу и обнял руками за шею. Дрого видел это. Визерис прильнул к нему и укусил за шею высокого наёмника, одной рукой играя с волосами, заплетёнными в косички. Дрого не знал, хотел ли Визерис, чтобы он это увидел. Наверное, он просто хотел польстить себе, думая так с тех пор, как Визерис не сводит глаз с мужчины перед ним. Нахарис опустился на колени, пристроившись между ног Визериса. Его губы скользили по его бёдрам. В его глазах Дрого узнал то трепетное неверие в красоту перед ним, это всё ещё напоминало ему его собственные чувства в начале. Даже перед тем, как он разглядел в нём ещё что-то, помимо того, что уже знал. «Что за идеальная, ледяная, холодная красота, — подумал он. — Зря расходуется на такого недостойного человека. Они всегда казались слишком красивыми, нереальными — брат и сестра. Он много думал об этом в начале. Неземные. Непостижимые. Вот почему он выбрал Дейнерис. Он невозможно хотел его последние недели, месяцы в пустыне, после того, как началось рациональное продолжение их нерациональных случайных встреч. Он помнит ту дрожь, когда он овладевал этим телом, задолго до того, как ему страстно захотелось владеть ещё и человеком, которому оно принадлежало. Визерис смотрел на мужчину сверху вниз. Он поднял одну ногу и положил ему на плечо. Нахарис взял её и поцеловал. Визерис поставил ногу на его грудь и толкнул. Наёмник позволил себе улечься на спину, приподнимаясь на локтях. Визерис оседлал его с быстротой животного. Он обращался с ним так, словно тот — его собственность. Когда он склонился к нему, его волосы упали ему на лицо. Лицо человека, который занял место Дрого.