(Не)Последняя Мечта

      - Никак не могу вспомнить, - говорит Гретта и покачивает освобождённой от фантика конфетой на палочке - магглавской, не волшебной, сладко пахнущей клубникой - покачивает мерно и даже как-то внушительно. - Кем именно он был.       Луна не удивляется тому, что на вершине Астрономической Башни её встречает бодрая речь Девочки-Которая-Выжила, которая говорит так, будто буквально на секунду вышла в соседнюю комнату сделать себе чаю, а не встречает Лавгуд впервые за несколько дней. И, разумеется, в речи Поттер нет ни единого намёка на "привет" или другие экзерсисы вежливости.       Луна и не против. Даже, можно сказать, за - она догадывается о том, как именно привыкла говорить "здравствуйте" её собеседница. И уж совершенно определённо не хочет знать, был ли хоть кто-нибудь, сумевший в здравом уме и твёрдой памяти пережить приветствия милой доброй девочки Греттель. Поэтому она просто спрашивает девушку, удобно усевшейся на странной конструкции, испокон веков венчающую эту Башню:       - Кто именно?       - Омар Хайям, - Поттер кивает на небольшую книжицу, лежащую на её коленях. Книжица слишком глянцева, слишком ярка чтобы не быть маггловской, и Луна с искренним интересом смотрит, как смугловатые - то ли от скудного освещения, то ли от не скрытой сути, то ли от природы просто - пальцы с выкрашенными на этот раз в тёмно-зелёный, почти что чёрный цвет ногтями нежно почти-ласкают корешок книги. - Он совершенно определённо был одним из нас, я в этом уверена. Только вот, хоть на перерождение меня отправь, я никак не могу вспомнить, кем именно он был. Неа, скотина, чтоб тебя...       - Я не слышала о таком писателе, - замечает Луна, не глядя на свою собеседницу, вместо этого наблюдая, как её небесная тёзка медленно выползает в просвет между тучами.       Гретта отвлекается от очередного негромкого - себе под нос - пропесочивания Неа и, судя по её голосу, улыбается почти ласково:       - Он поэт.       Луна оборачивается и спокойно смотрит в обманчивую зелень глаз Поттер, в глубине которых в любой момент может вспыхнуть дьявольски опасное и завораживающее золото. Именно за это спокойствие, за меланхоличное принятие и не боязнь неизвестного, Гретта и любит Луну, которая, право слово, выглядит и чувствуется Мечтой больше, чем сама Мечта. И которой никто не говорил, кто на самом деле Гретта Поттер - Луна, кажется, знала, понимала и принимала это всегда.       И Луна просит:       - Почитай мне.       Гретта улыбается мягко и ласково, совсем не безумно, не глядя раскрывает книгу и так же мягко декламирует:       Ты с душою расстанешься скоро, поверь,       Ждёт за тёмной завесою тайная дверь.       Пей вино! Ибо ты - неизвестно откуда.       Веселись! Неизвестно - куда же отсель...*       - Удовольствие, - говорит Луна, когда Поттер замолкает. И улыбается: - Совершенно определённо Удовольствие.       - Вспомню - проверим, - улыбается в ответ Гретта и соскальзывает с металлических пластин механизма на каменный пол. Книгу она совершенно будничным жестом протягивает Луне, хотя та ещё даже и не успела подумать о том, чтобы попросить томик на пару-тройку дней. - Если ты угадала, то можешь не возвращать. Да и в любом случае, рубаи надо читать... вдумчиво и долго.       Луна кивает и, когда темноволосая девушка скрывается за дверью, вновь отстранёно-мечтательно переводит взгляд на ночное небо. Её бледные пальцы ласкающе гладят переплёт книги - совсем как с десяток минут назад пальцы Мечты, прекрасной и ужасной в той же мере.       Томик непривычно-странных, но таких чудесных стихов в конце концов остаётся у неё.