(Не)Последняя Мечта

      То, что после волшебники пафосно и привычно-глупо обозвали Мором, началось просто и даже как-то буднично - с исчезновения Беллатрисы Лестрейндж.       На момент, когда произошло это событие, Волдеморт уже несколько лет железной рукой правил всей Британией, он безумен настолько что даже самые верные его сторонники дрожали от ужаса, страх липким покрывалом душил каждого волшебника, и надежды не было никакой, потому что Избранная внаглую свинтила куда-то далеко, и даже многодневные публичные пытки её лучших друзей - к концу экзекуции от них остались лишь скелеты с небольшим количеством плоти кое-где, но они всё ещё были живы - не заставили Девочку-Которая-Выжила вернуться в мир волшебников, и о том, что она жива, можно было догадаться только по тому, с какой обречённо-фанатичной яростью идущих на смерть защищали от посягательств её имущество гоблины.       То, что мадам Лестрейндж исчезла, не удивило никого. Окончательно поехавшая психопатка, единственная, кто всё так же фанатично обожала Тёмного Лорда и не допускала и грана сомнения в нём, она была несказанной, мягко говоря, головной болью для всех кто с ней контактировал, и бесила в последнее время даже самого Волдеморта, неведомым чудом оставаясь после этого в живых. Так что все решили, что её таки заавадили, вздохнули с облегчением и продолжили выживать дальше.       А потом исчез Питер Петтигрю - но этот уже не бесследно. Анимага обнаружили спустя неделю прямо посреди Лютного Переулка - как будто кто-то демонстративно его туда притащил - обожранного крысами до полной неузнаваемости так, что блевали даже ко всему привычные обитатели этой улицы. Только по серебряной руке, дарованной Лордом взамен утраченной в ритуале, и смогли опознать.       А через полторы недели к двери Министерства Магии серебряным штырём прибили Сивого, который, как выяснилось после, погиб от того, что неизвестный маг применил на нём заклятие вечной трансфигурации, превратив всю неорганику в его костях в чистое серебро, которое буквально жгло и растворяло плоть оборотня изнутри.       И с тех пор убийства, от которых зеленели даже ко всему уже привыкшие Пожиратели, совершались и совершались. Иногда между обнаружением трупов проходили целые месяцы, а иногда каждый день находили в очередной раз превращённое в нечто просто-напросто неописуемое тело.       Объединяло всех, кто оказывался жертвой, лишь одно - наличие на руке Метки. ***       - Развлекаешься, милая? - Адам улыбнулся ласково, спокойно - правильно, и от одной лишь этой не гротескной, не искажённой тяжёлым и страшным безумием, Мечте сразу же захотелось счастливо и звонко мурлыкать.       - Развлекаюсь, - послушно согласилась она с детской улыбкой, и приглашающе распахнула руки, в очередной раз приглашая Первого Апостола в свои любящие объятия. - Играю. Присоединишься ко мне?       Но Адам, с явным удовольствием обняв девушку, всё равно к несказанному сожалению Мечты, лишь отрицательно и немного грустно покачал головой:       - Не могу, милая. Прости. Может, позовёшь Удовольствие?       Мечта понимающе кивнула Первому Апостолу и, когда тот прикрыл за собой дверь, тихонько вздохнула. Она понимала, что Адам очень-очень занят, собирая по всему миру трагедии, но скучала от этого по нему не меньше.       Впрочем, каждым вечером Тысячелетний Граф всегда, неизменно, как бы он ни был занят в течении дня, проводил время со своей Семьёй, так что смириться с тем, что он очень редко принимал участие в забавах Мечты, исполняющей одно данное ночному небу обещание, было можно.       И позвать Удовольствие действительно было просто отличной идеей. Бедняга только пару дней как вспомнил себя, он ещё не ощутил вкуса к своей истинной сути... Может, хотя бы участие, или, на худой конец, наблюдение за её играми с клеймёнными волшебничками помогут ему это сделать. ***       МакНейра обнаружили погожим октябрьским утром, висящим на уродской статуе, "украшающей" фонтан в атриуме Министерства. На удивление всех, он был привязан к статуе, а не, например, прибит к ней своим же собственным топором. И, как бы странно это не звучало, он был ещё жив.       Палача аккуратно сняли, и даже попытались оказать помощь, но безуспешно, мужчина буквально захлёбывался своей кровью и корчился от жуткой боли, и даже в Мунго разводили руками - ничего поделать они не могли, потому что восстанавливать неведомо как изъятые внутренние органы маги попросту не умели.       Выяснить, кто же так в очередной раз безумно поиздевался над очередным приспешником Волдеморта, тоже не удалось: мужчина не приходил в себя, а при пропытке применить легиллеменцию попробовавший чуть не сошел с ума от болевого шока, и, придя в себя, постановил, что разум Уолдена был разрушен пытками необратимо, совсем как у Лонгботтомов, оставив вместо него лишь фантомные муки, только усиливающие боль реальную.       Уолдена милосерднее было просто добить, чем длить его агонию.       МакНейра раздражённый Волдеморт лично добил Авадой, просто и буднично, оставив в душах своих оставшихся последователей неприятный осадок. Слишком уж легко было им представить себя на месте палача.       И что-то им неумолимо нашёптывало, что рано или поздно они окажутся. ***       - Всё так же любишь эти фокусы с извлечением органов, братец?       - Это классика, сестрёнка!       Джойд улыбнулся в ответ легко, широко, с искренним наслаждением и даже несколько пугающе, и у Роад внутри всё на секунду замерло, потому что это она - та самая улыбка её брата, которая неизменно заставляла врагов Третьего Апостола бежать без оглядки, и которая всегда радовала саму Мечту. Потому что эта улыбка значит, что он проснулся полностью, её брат, такой же кусочек души с впечатанной древней памятью...       Мечта не могла, да и не хотела сдерживать своей радости, она с разбегу обняла своего вернувшегося брата, вцепившись в него пальцами как маленький ребёнок. И Джойд вздрогнул, когда услышал такое искреннее до рези в сердце, пусть и чуть приглушенное из-за того что девушка уткнулась лицом ему в грудь:       - Я рада, что ты вернулся, братик Удовольствие.