(Не)Последняя Мечта

      Мечта любит ездить на поездах. Её умиротворяют сменяющиеся за окном пейзажи, приводят в хорошее расположение духа кратко, буквально на миг, мелькающие отмеряющие путь столбы, поднимают настроение яркие кляксы оранжевого света и красных мигающих вспышек на переездах.       Не раз и не два, в самые тёмные дни этой её жизни, когда пустота в душе ныла и болела особенно муторно и невыносимо, а оборванные связи с Семьёй почти что наяву истекали кровью, приманивая к Мечте мелких духов, что по сути своей всего лишь забытые сны и невоплотившиеся желания, она открывала двери в какой-нибудь - неважно, какой именно, важно, что там был вокзал или хотя бы станция железной дороги - городок, покупала там билет и просто ехала до конечной станции. А потом пересаживалась на другой поезд - всё равно какой - и снова мчалась на нём вдаль, слушая ритмичный размеренный звон его металлических колёс.       И тогда ей становилось немного легче.       По крайней мере, после таких поездок она снова могла улыбаться. Пусть криво и вымученно - но могла же.       А потом эту любовь окончательно закрепил Хогвартс-экспресс. Он - алый, вычурный, непохожий на современные локомотивы - казался Роад ожившим воспоминанием, кусочком той, прошлой жизни, где в багажных отделениях обаятельные жулики раздевали простаков до трусов в покер, а в первом классе которого вперемежку с богачами и аристократией ехали чёрные священники, попавшие в вагон через люки в потолке. Глядя на пускающий пар разогревающийся паровоз, можно было легко представить, что вот-вот из окошка третьего вагона покажется голова Дизайерса-Шерила, обеспокоенного, куда же пропала его милая дочурка, а из находящегося в хвосте состава багажного вагона вот-вот хитро подмигнёт сквозь свои нелепые и забавные очки изображающий из себя шахтёра Джойд-Тики...       Эта была очень хорошая иллюзия. Очень... нужная на тот момент. Наверное, только благодаря на миг примерещившемуся Мечте кусочку прошлой жизни она не сломалась, не ушла на перерождение, не впала в воистину жуткое ноевское безумие... Потому что именно этот миг, когда она сама обманула и заворожила себя, она смогла вспомнить, что Семья у неё действительно была, она её себе не придумала и не нафантазировала.       И пусть связи - по прежнему разорванные, тщетно пытающиеся тянуться в никуда - болели потом во много раз сильнее и мучительнее, это напоминание было ей необходимо просто-напросто жизненно.       Роад всегда любила путешествовать на поездах - неважно, с целью ли, в никуда ли, совсем неважно, пока поезд идёт. Роад любила смотреть в окна поездов - в яркие дневные пейзажи, в разбавленную всполохами искусственного света чернильную завораживающую смутными тёмными силуэтами ночь. Роад любила слушать, как ей незамысловато, всего в пару нот, но неизменно умиротворяюще как колыбельная матери, железо поёт.       Поёт странно, почти немо - но до самого-самого сердца, до дрожащих как от холода ладоней, до потерянного где-то по этой дороге покоя... Совсем как в той услышанной где-то в чужих снах песне: пробирая до дрожи, лишая покоя.       Она в очередной раз напевает почти беззвучно, потому что отчего-то сжимает ей грудь и горло:       - Под железною кожей бьётся сердце живое...       Роад выдыхает, снова смаргивая непрошеные слёзы из глаз, как всегда выступающие, стоит ей услышать биение этого сердца, и выдыхает коротко, сорванно, почти что по-птичьи, ему в унисон:       - Вперёд!..