Сыворотка правды

      «Зачем ты пришел?»       «Тебе какая нахуй разница?» — будто защитным барьером сорвалось с языка, потому что — что? Что происходит? Накамото Юта проявил ко мне инициативу? Накамото Юта сам решил со мной заговорить?       Изначально подобное меня напрягло. Очень сильно напрягло. Ощущение, что просто так у этого парня ничего не бывает. Что в этом есть какой-то скрытый мотив.       Но мы дошли пешком до моего дома, а этот мотив я так и не нашел. Более того, я расслабился походу нашего диалога, а настроение даже как-то поднялось.       Хотя осознание, что он со мной дошел до самого дома пугало еще больше.       Вначале Юта говорил о действительно серьезных и наполненных смыслом вещах, глубже развернув тему сегодняшнего выступления. Не было ничего, в чем бы я не смог с ним согласиться. Как и я думал, он мудло, но не дурак. И разговаривать на подобные темы с ним довольно интересно, рассуждать с ним о чем-нибудь. А Юта поднимался в моих глазах все выше и выше. Потому что своей позицией, своей речью я все больше понимал, что он правда умный и интересный человек.       Его быдловская речь, постоянные маты, постоянные наезды, то, что он любит помахаться кулаками — все это отходило на второй план, если вовсе не вычеркивалось из моей памяти, во время нашего диалога. Он показывал себя с более благоприятной стороны. Не было ощущения, что он ставит себя выше других, было лишь ощущение, что он действительно понимает все происходящее, что творится вокруг него и выбирает верные дороги. Это вызывает восхищение у меня. У меня, у человека, который не задумывался ранее о подобном, до сегодняшнего вечера.       Потом он даже дал мне свою кофту, когда заметил, что я замерз! Вот тут я вообще готов был выпасть в удивлении.       «Передо мной точно Накамото Юта?» — подумал я, когда он протянул мне свою кофту. Точно тот самый Юта, который еще вчера говорил мне отъебаться от него раз и навсегда?       Но когда он попросту ударил меня этой кофтой в грудь, со словами «на, блять», сомнений, что это тот же Юта, все-таки, не было. Не знаю, чем я удосужился такой чести с его стороны, но это заметно меня смутило.       А дальше разговоры, разговоры и разговоры. Он с вниманием выслушивал мой крик души, потом еще задавал вопросы, чему я не переставал удивляться, но чувствовал себя более свободно, за счет того, что смог поделиться всем этим с кем-либо. А еще я в очередной раз убедился, что мой круг общения действительно только на Юте и сводится. Даже о своем грустном положении в последнее время только ему и могу высказаться. Черт, да даже гребанная Бора сегодня подошла ко мне на перемене, опять, лишь потому что увидела, что я общался с Ютой после пары. В последнее время мы с ней общаемся еще меньше, чем раньше, и очень обидно, что она начала сегодня со мной диалог только из-за того, что увидела меня с ее любимым Ютой. Ох, если бы она знала, какой он мудак, на самом деле. Но да, хоть мудак, но хорош. Я тоже узнал о нем чуть больше во время нашей прогулки. Настроение стабилизировалось, уже было приподнято.       Но в миг упало обратно.       Сердце словно защемило, когда я увидел Тэена возле своего подъезда. Я, кажется, забыл как дышать на секунду, а голова пошла кругом. Я будто потерял связь с миром, лишь смотрел на такие до боли знакомые черты лица и не мог понять, какого хрена. Это реально? Почему? Почему он здесь?       Я не мог оторвать взгляда от этой изящной линии челюсти. Смотрел на эти любимые мной волосы цвета питахайи. И сам Тэен был так же сладок, как этот фрукт. А опьянял, словно вино по рецепту Джека Келеллера. Пусть у парня волосы были осветлены, они ни разу не были подпорчены, они всегда были мягкие и приятные на ощупь, а пахли всегда ягодами. Я обожал утыкаться в его волосы своей макушкой. Я обожал проводить руками по этой выразительной челюсти, по его щекам; пальцами, осторожно, по губам, а после впиваться в них поцелуем.       Его губы. Взгляд упал на его губы. Я, блять, так сильно люблю их. Я так сильно скучаю по ним.       Парень смотрел на меня тоже, и мне показалось не очень красивым вот так вот смотреть именно на его губы. Я отвел взгляд. Я не мог начать диалог, я ждал, пока он что-нибудь скажет.       Внутри меня все начало сжиматься от одновременно таких приятных, но, в то же время, болезненных воспоминаний. Я не хочу его видеть. Я не хочу вспоминать об этом. Потому что я буду грустить по этому. Мне уже хочется плакать по тому, что было. Потому что он напоминает мне об этом и потому что теперь этого нет и никогда больше не будет.       Я стою, как вкопанный, не понимая, что происходит, не понимая, что мне надо делать. Хочется просто уйти, но только это мой дом, мой подъезд. Он не позволит пройти мимо, раз уж тут, я знаю. А я хочу. Я хочу бежать от него. Я не хочу слышать его голос. Я хочу, чтобы он больше никогда не появлялся в моей жизни. Я хочу его забыть. Я не хочу возвращаться в этот омут, в который меня затягивает один его взгляд. Потому что я понимаю, что теперь это все не будет иметь смысла. И мне не стоит даже думать об этом. Как раньше уже никогда не будет и нечего мне цепляться за него. Наоборот, нужно отвязаться скорее от этой боли, которая сковывает меня от одной мысли, от частички воспоминаний о нем.       — Где ты был?! Что у тебя с телефоном?!       Я впадаю в ступор еще больше. Почему он говорит так, как будто ничего не случилось между нами? Как будто он вовсе не ушел от меня к другому, в одно мгновение решив стать для меня чужим человеком? Почему он говорит так, словно у нас с ним все прекрасно, а он ждет меня после работы и беспокоится из-за того, что я задержался? Почему он делает все так по-простому? Раньше я любил это в нем. Я любил то, что он не ставит эти рамки. Но теперь нет. Теперь пора бы ему их видеть. Теперь я не могу позволить ему поступать подобным образом. Сделал больно один раз — пожалуйста, веди себя соответствующе, а еще лучше не появляйся больше. Никогда.       — Какого хуя ты тут делаешь? — я стараюсь взять себя в руки и показать то, что я настроен крайне негативно по отношению к нему сейчас, но у меня ничего не получается. Я издаю свой вопрос тихо и с паузами, осекаясь.       — Я нашел у себя кое-что… Это твое, — парень одной рукой начал расстегивать карман своей джинсовки. — И решил зайти после работы, вернуть это тебе, — он достал из кармана небольшую шкатулку.       Я сразу же узнал эту шкатулку черного цвета из искусственной кожи. И я прекрасно помнил причину, по которой оставил это у Тэена.       — Ты издеваешься надо мной? — уже более серьезно спросил я, нахмурив брови.       — Нет. Это принадлежит тебе, и я думаю, теперь ты можешь это забрать. Теперь-то терять нечего, — с наигранной грустью говорит парень.       — Что тебе нужно? — спрашиваю я прямо, ибо вся эта ситуация слишком глупая. Слишком. Что-то определенно стоит за этим решением парня прийти сюда, чтобы отдать этот чертов подарок, который он сделал мне на день святого Валентина.       — Ничего. Просто решил зайти, узнать, как ты, отдать это… Но вижу, у тебя все хорошо, — он переводит от меня взгляд, и я понимаю, что он смотрит на Юту.       Я уже успел забыть, что он тут стоит и наблюдает за всем этим. Мне не очень хочется, чтобы он сейчас был свидетелем этого разговора. Не знаю, почему. Потому что, мне кажется, что он и так презирает мою ориентацию? А тут застает разговор с моим бывшим? Как он там сказал, гопники любят пиздить пидорасов? Ему, наверное, вся эта картина не очень приятна. Но почему он не уходит?       Повисает тишина. Я не знаю, что я должен сказать или сделать. Понятия не имею. Я просто хочу, чтобы Тэен скорее ушел. И мне нечего ему сказать.       — Почему ты не отвечал на мои звонки? Я сижу тут часа два, жду тебя, — Тэен говорит с укором, словно я должен чувствовать свою вину. Но нет. Я ее не чувствую. И пытаюсь убить в себе мысли о том, что он тут, бедный, мерз, наверняка.       — Не надо было меня ждать, — отвечаю я. — И ты не звонил мне, — говорю я с уверенностью, а рука тянется в карман джинсов за телефоном, чтобы я был уверен в своих словах. Я думаю, я бы не пропустил, звони он мне. Я в принципе на звонки всегда реагирую, мало ли, родители из Китая позвонят.       Но в карманах я нащупываю лишь ключницу, которая у меня служит также и заменой кошелька сейчас. И больше ничего. Я начинаю нервничать. Так. Я же не мог потерять телефон?!       Я ношу все всегда в задних карманах, но ни в одном, ни в другом, ни в передних, телефона нет. Больше мне его и деть некуда.       Парни наблюдают за моими движениями. Тэен вопросительно, а Юта тут же подает голос.       — Только не говори, что проебал мой телефон?! — я смотрю на него, нервно прикусывая губу. Слышится смех Тэена. — Охуеть, как смешно, — злобно скалится на него Юта.       Почему-то, от того, что Юта встревает в это дело, обращаясь к Тэену, сердце начинает биться быстрее. Как-то мне не нравится это все. Вообще. Ни разу. Эти двое стоят друг друга.       — Ну, он же не мой телефон проебал, мне смешно, — ухмыляется Тэен. Я стою в растерянности. Я хочу, чтобы этот спектакль поскорее закончился.       — Уходи, — говорить это тяжело, но я пересиливаю себя.       — А если я скажу, что мы расстались с Джехеном? — парень внимательно смотрит на меня, а его взгляд тут же грубеет, в то время как меня будто током бьет от этих слов.       — Мне все равно, — мне не все равно. Это имеет для меня значение, только не могу понять, какое. Потому что я не вернусь к Тэену. Ни за что. — Я не буду больше за тебя цепляться. Уходи, — я говорю, еле сдерживая слезы.       Я никогда не хотел, чтобы Тэен покидал меня, уходил из моей жизни. И мне очень тяжело это говорить. Особенно, когда он сам пришел ко мне. Но это мерзко. Мерзко то, что он прибежал ко мне, как только разминулся со своим любовником. К черту такое. Мне это не нужно. А один его вид больно давит на меня неприятным воспоминанием о нашей последней встрече. Черт подери, да он хрен знает сколько изменял мне, он думает, что я как собачка, вернусь к нему, стоит ему сказать, что он свободен? Нет. Я по уши влюблен в него, но не идиот. Если человек оступился от тебя один раз, он сделает это снова. Как бы я не хотел снова чувствовать тепло Тэена, это все будет бессмысленным и горьким. Это уже не будет таким прекрасным, каким было для меня ранее.       — Я не говорю тебе цепляться за меня, — Тэен подходит ближе, протягивая мне шкатулку. — Ты не был для меня пустым местом в этой жизни. Мне жаль, что так получилось. И сейчас я осознаю, что не хочу терять с тобой связь. Просто возьми это и знай, что я отвечу на твой звонок и встречусь с тобой, если ты того захочешь.       Он кивает мне, указывая на шкатулку. Я, нехотя, беру ее. И стоит мне взять ее в руки, я не могу сдержать слез. Пытаюсь хотя бы держать себя в руках и не завопить на всю округу.       — Удачи вам, — произносит Тэен такое глупое на прощание и уходит.       Мне хочется повернуться и кинуть эту шкатулку в спину Тэену, но я сдерживаюсь. Вместе со слезами приходит слабость. Хочется лишь стоять и реветь от того, как больно, неприятно и от того, как мне не плевать, хоть и хотелось бы не придавать значения всему происходящему. От того, как Тэен дорог мне, но нужно запихнуть это чувство куда подальше, потому что от этого лишь больнее.       — Ну и хули ты ревешь, как баба? Пиздец, — я ловлю на себе презрительный взгляд Юты, а от этого прожигающего холодом взгляда хочется плакать еще сильнее. Хочется поддержки, а не этого укора.       И я позволяю взять вверх всему тому, что чувствую. Всхлипы становятся сильнее, вырываются стоны от того, как мне сейчас больно и обидно. Шкатулка падает на землю, нет сил держать ее. Я закрываю лицо руками, не знаю, чтобы Юта не смотрел на это, или чтобы я не смотрел на его недовольное лицо.       Но спустя пару мгновений я ощущаю холодные руки на своих руках. Вздрагиваю от неожиданности, но реветь не перестаю. Я испытываю сейчас слишком сильное давление, слишком большой камень на своей душе. Во мне таится то, что нужно отпустить, но у меня не получается. И от этого паршиво настолько, что, кажется, я никогда не успокоюсь. Словно во мне хоровод ядовитых поганок, и розы без лепестков, с одними шипами, которые изнутри все режут.       Я чувствую, как руки Юты сильнее обхватывают мои руки, отводя их от моего лица. Я боюсь поднимать на него свой взгляд. Я боюсь сейчас встречаться с его холодным взглядом. А он, наверняка, будет таковым.       Но кое-что заставляет меня замолчать буквально за секунду. За счет неожиданности сего действия, а после, из-за жжения на коже, которое я испытываю.       Руки Юты тут же отстранились от моих рук, как только он отвел их от моего лица. А затем удар. Сильный и резкий удар по щеке той же холодной ладонью, который заставил меня содрогнуться сильнее, чем то делает его взгляд.       Я в изумлении распахиваю мокрые глаза и смотрю на парня, держась за щеку. Пощечина была достаточно сильной, щека неприятно горела от боли.       — Успокоился? — угрюмо смотрит на меня парень.       Нет. Я нихуя не успокоился. От этого жеста еще обиднее стало, а глаза все так же оставались на мокром месте. Я прикусил губу и постарался сдержать новый порыв слез.       — Знаешь, в чем твоя проблема? — я смотрел в глаза парню, хотя очень хотелось отвести взгляд. — Я не ебу, что у вас было с этим хуесосом, но судя по тому, как ты тут хнычешь, эти отношения были не для тебя. Они были в ущерб тебе. Людей нe любят за то, что они прогибаются. И не надо мерить сейчас свою любовь страданиями и слезами. Здоровая любовь до такого не доводит. Кто тут сейчас сказал, что не собирается цепляться за этого уебка? Так какого хуя ты сейчас делаешь это? — Юта потянулся за новой сигаретой. Я молча стоял, пытаясь вникнуть в его слова. — Забей хуй и верни мне балахон, меня заебал этот цирк, — произнес он, протягивая мне сигарету.