***
На работу я шел, как и всегда, с небольшим-то хотением. Изначально мне нравилась моя работа. Не особо-то запарная, очень неплохой коллектив, даже можно сказать, хороший. Если по кухне все сделано, а народу нет (что бывает очень часто с нашими выручками), можно посидеть, почитать книгу или еще чего. Первые полгода я ходил на работу с хорошим настроением, это было для меня место приятное, еще казалось чуть новым, за счет чего интересным. Это общение, какое никакое, которое меня тоже радовало. Но потом это все стало обыденной тягостью, такой же, как и ходить на учебу. Но этого следовало ожидать. Уже подходя к кафе, я заметил возле него знакомую макушку, которая принадлежала Марку. Ненароком я вспомнил, что Марк всегда приходит в это время на работу, ведь у него уроки заканчиваются раньше, чем у меня пары. Блондин стоял рядом с каким-то парнем, видимо с одноклассником, ибо оба были в школьной форме. — Ну, Маркури, угости меня чем-нибудь, — парень рядом с Марком имел знакомый голос. — Привет, Марк, — говорю я, когда подхожу к кафе. Рука тянется к дверной ручке, останавливаться я не собирался, думал поздороваться, да пойти дальше; поговорить с Марком мы еще успеем, ибо работаем сегодня вместе. Но когда я повернул голову в сторону ребят, я вдруг понял, почему голос парня рядом показался мне знакомым. — О! Я думал, никогда тебя уже не встречу! — восклицает шатен, лицо которого я узнаю моментально. Марк мотает головой из стороны в сторону, пока я туплю, пялюсь в удивлении на парня и на его школьную форму. Так, значит, я был прав… — Вы знакомы? Имя парня я не знаю, так что не думаю, что могу ответить, что да. Но и не могу ответить, что нет. Не зная, что сказать, я продолжаю молчать, разглядывая парня. Моя рука все еще лежит на дверной ручке, но я стою, задавая мысленно себе кучу вопросов, удивляясь положению дел. — Что-то типа того, — неуверенно говорит парень. — Маркури, ты иди, я сейчас подойду к тебе, ладно? — намекает парень блондину, что ему надо поговорить со мной наедине. — И я буду рад, если ты все-таки меня чем-нибудь угостишь, — ласково улыбается парень. Его побои еще не зажили, хотя менее видны, чем у Юты, пусть и получил парень больше, насколько я помню. Думаю, парню просто помогает тональник скрыть это все дело. Он не пробовал надеть маску, раз его смущают эти синяки, и он пытается их скрыть? Марк вопросительно сводит брови, глядя на шатена, на что тот ему машет рукой, типа «вали отсюда», после чего первый также вопросительно смотрит на меня, кажется, плохо понимая, что происходит. Да только мое лицо так же выражает недоумение, отчего я продолжаю молчать и лишь отпускаю дверную ручку, чуть отходя в сторону. — Ну, ладно, — как-то тяжко выговаривает Марк и направляется к входу в кафе. Я разрываюсь между вопросами «ты, блять, школьник?» и «что тебе от меня надо?», отчего лишь приподнимаю вопросительно бровь, ожидая, что парень сам решит ответить хотя бы на второй вопрос, ибо ответом на первый служит его школьная форма, которую я разглядел уже во всех деталях. — У меня твой телефон, — укоризненно смотрит на меня парень, как только Марк заходит в кафе. Вопросов в моей голове становится еще больше. Вообще-то, я уже даже успел забыть, что проебал телефон. Как будто он мне нужен. Созвониться с мамой я и по скайпу могу, на ноутбуке, она, конечно, это дело не любит, ибо с техникой не дружит вообще, но, тем не менее, это вариант. А с кем я еще созваниваюсь? Ни с кем. Нахер мне телефон? Кстати, именно с такими мыслями я и начал тратить деньги на алкоголь, решив забить на экономию. — Что он у тебя делает? — спрашиваю я, хотя вопрос чуть глупый. Очевидно, что я проебал телефон в Сыпре и, видимо, когда сидел за барной стойкой, раз парень уверен, что телефон мой. — Лежит, — он весело улыбается. — Ношу его каждый день, между прочим, с собой в Сыпру, надеясь, что ты придешь. Приходи сегодня, верну, — парень кажется сейчас довольно беззаботным с довольно ребяческим характером, чуть напоминает Куна по интонации. В то время как в Сыпре он выглядел угрюмым и недовольным. — Эм, хорошо, спасибо, — я чуть удивлен такому простодушию парня. Что, он даже не потребует ничего взамен? Просто вернет мне телефон, про который я уже забыть успел? Бывают же добрые люди, вау. В ответ я получаю улыбку, чуть самодовольную, будто парень сам гордится своим поступком. — Как тебя зовут то? — Дун Сычен, — отвечаю я, решая промолчать про свое прозвище. — Я Донхек. Но в Сыпре меня знают, как Хэчан. Только Марку про Сыпру ни слова, ладно? — он смотрит на меня с небольшой надеждой в глазах. — Ладно. Вы одноклассники? — чуть нахмурившись, спрашиваю я. — Ага, — он кивает. — Идем, — и подходит ко мне, хватаясь за ручку двери, которую после тянет на себя. Я захожу вместе с парнем в кафе. Он устраивается за одним из столиков, я же иду к двери с надписью «служебное помещение». Мое состояние чуть ошарашенное. Ошарашен я подобным сюрпризом, который мне преподносит жизнь, и самим парнем. Как-то в голове не хочет укладываться и восприниматься мысль о том, что он, черт подери, школьник. Я замечал в Сыпре подростков, но особо не заморачивался над подобным, более того, внешность еще не показатель. Как я уже упоминал ранее, я сам на свои двадцать не выгляжу. Но осознать, что парень на самом деле несовершеннолетний для меня странно. Я считаю это неприемлемым. Да он возле меня сидел и пил! Почему в Сыпре не спрашивают документы? Или, может, у парня есть поддельные документы? Или, может, парень совершеннолетний? Они с Марком одноклассники, так? То есть, уже заканчивают школу. Может, парень поступил на год позже или оставался на второй год, или еще что? Пока я переодеваю рабочую форму, только об этом я и думаю. Потому что для меня действительно безумно думать о том, что школьник тусил в клубе. Я рос правильным и приличным ребенком, которому даже шампанское на Новый Год не наливали. Я попробовал впервые шампанское, когда мне исполнилось восемнадцать. И то, лишь попробовал. Я начал лишь изредка выпивать, когда приехал в Корею, когда познакомился с Тэеном. И сейчас для меня дикость думать о том, что рядом со мной в тот вечер пил школьник. Черт, ладно. Не думаю, что это то, над чем мне стоит сейчас заморачиваться. Я выхожу на кухню, при этом замечаю, что Марк стоит на кассе и болтает с Донхеком, который в Сыпре Хэчан. И как мне стоит его называть? Здесь Донхек, вечером Хэчан? Боже, что за бред. Хотя у меня у самого есть прозвище, зря я придираюсь к подобному. Булочка (уж лучше буду его называть так, ибо это именно то, что приходит в голову, когда смотрю на него) стоит со стаканом пепси в руках и с кексом, значит, Марк все-таки угостил его. Парень мило улыбается блондину, попутно что-то ему рассказывая. Когда он замечает, что я смотрю в их сторону, то переводит взгляд на меня и подмигивает мне, затем снова возвращаясь к разговору. Я в смущении прикусываю нижнюю губу и отворачиваюсь, глядя на нашего менеджера Айрин, которая сидит за компьютером, очевидно, прохлаждаясь. Народу нет, в зале обедает лишь одна парочка. Из-за низких выручек не всегда даже ставят уже кого-нибудь на первую половину дня, ибо Айрин может справиться и в одиночку, утром-то с народом еще хуже, если кто и заходит, то в основном за кофе, лишь в обед начинают идти клиенты. — Надо что-нибудь делать? — Неа, — она не отрывает взгляд от компьютера. «Заебись», — мысленно проговариваю я, подходя к ее столу, да тянусь к полке, на которой лежит моя книга, которую я читаю, когда можно поебланить. — Более того, договаривайтесь с Марком, пусть кто-нибудь из вас один закрывается. Управляющая жалуется уже, говорит, что сидеть и нихера не делать она и сама может. Ну вот, приехали. То, о чем я говорил. Кто-нибудь будет оставаться без своих часов и, соответственно, без денег из-за таких выручек. — Ладно, — я чуть тяжко вздыхаю. — Ты уже говорила об этом Марку? — Ага, он сказал, что ему без разницы, будет полагаться на твое мнение. — Окей, — я киваю, направляясь к столику, который предназначен, грубо говоря, для нашего отдыха. Сажусь на стул, открываю книгу, но тут же ее закрываю, когда слышу Марковское «хен». — Чего? — спрашиваю я, подходя к кассе, где стоит блондин, а напротив, шатен. Разделяет их только стойка, на которой расположена витрина со сладостями и сама касса. — Донхек спрашивает, во сколько ты сегодня придешь на тренировку? — На тренировку? — я быстро понял, что под тренировкой булочка подразумевает Сыпру, но уточнение на автомате вырвалось из моих уст. — Ну, это, кстати, нам еще решить надо, смотря, кто сегодня закрываться будет. — Мне без разницы, как тебе удобнее, хен. — Мне тоже без разницы. Я и от часов рабочих не откажусь, и отдохну с радостью, — я пожимаю плечами. — Подкинем монетку? — улыбается блондин, на что я киваю. Касса открывается, Марк достает из нее монетку. — Если решка, я остаюсь, — выбирает условие парень и подкидывает. Булочка наблюдает за происходящем выжидающе и с неким унынием. Марк ловит монетку, сжимая ее в кулаке. Прежде, чем размять руку, он вытягивает ее в перед, в мою сторону и затем уже показывает монету на своей ладони. Решка. — И во сколько мне тебя ждать? — К восьми где-нибудь, — говорю я, поднимая взгляд от монеты на парня. — Хорошо. Все, я пошел, удачи вам. Спасибо за кексик, Маркури, — он улыбается блондину и, махнув рукой, в которой держит пепси, направляется к выходу. — Пока, — говорит Марк вслед другу и возвращается к кассе, чтобы положить монету на место. — Не знал, хен, что ты начал ходить в спортзал. — Я тоже, — тихо говорю я, хотя мне хочется начать смеяться. Боже, в спортзал? Серьезно? Марк, посмотри, какой я дрыщавый! Ты веришь, что я хожу в спортзал? — Чего говоришь? — касса закрывается, парень вопросительно на меня смотрит. — Да я недавно туда хожу. Совсем недавно, — лепечу я с улыбкой на лице.***
Пока я еду на автобусе до Сыпры, не могу не думать о Юте. Мне радостно от того, что я смогу с ним пересечься, смогу снова услышать его рэп и что при этом у меня есть причина, по которой я еду в Сыпру, и причина эта — не он. То есть, мне будет, что ответить на его вопрос: «какого хера ты тут делаешь?», при этом, не выглядя глупо. И плевать, что Юты может там и не оказаться. Ощущение, что он всегда там. Мысли о Юте я уже не пытаюсь отогнать. Я для себя все решил, что там посмотрим. Меня с ним на контакт идти никто не заставляет, я не буду этого делать. И если что, я просто забью хуй, не проблема. Когда тебя с человеком ничего не связывает, нужно лишь время. Время устранит все мысли. В общем-то, во всех случаях нужно лишь время. Время устраняет все: мысли, ошибки, боль, радость, воспоминания. Все стирается сквозь время. Это его и плюс, и минус. Ну, а если инициативу проявит он — это уже другой разговор. Как минимум, стоит хотя бы выяснить причину этой инициативы, а там, опять же, как карты лягут. Время почти девять, когда я приезжаю в Сыпру. Я чуть задержался с Марком, помогая ему заранее подготовить смену на завтра; оставлять всю работу на парня было бы некрасиво. Мне хотелось порасспрашивать его о булочке, как минимум, узнать, сколько ему лет, но я сдерживался, дабы это не вылилось в вопросы и с его стороны. Мало ли, спиздану еще что-нибудь лишнее, привру на счет нашего знакомства, а потом сама булочка что-нибудь приврет на этот счет и ложь не сойдется, или еще что… В общем, я просто не люблю и не умею врать. И считаю, что все тайное рано или поздно становится явным. И поэтому ложь даже во благо терпеть не могу, а еще паника начинается тут же, что поймают за ложью — ну, как минимум, подумают о тебе плохо и это уже не очень перспективный вариант оставлять о себе такое мнение. В клуб я захожу с настроем довольно позитивным. Все вокруг кажется уже привычным, хотя я здесь еще очень далеко не завсегдатый гость. Нет мыслей о том, что вокруг творится полный пиздец, как в самый первый раз, и то уже хорошо. Я сразу направляюсь к барной стойке, рассчитывая, что парень будет там. Я попадаю в самую точку, а с лицом меня встречают очень недовольным. — Ты время, бля, видел? В восемь кто-то говорил, что будет? — парень становится грубым и от него веет аурой более холодной, как в нашу первую встречу. Сейчас он вовсе не похож на того забавного и простодушного человека, которым был сегодня днем. — Знаешь ли, я был на работе. Задержался немного, — я усаживаюсь на барный стул рядом с парнем. Народу примерно столько же, как было и в прошлый четверг. Парень фыркает и тянется во внутренний карман куртки, доставая оттуда телефон и протягивая его мне. — Спасибо, — беру я телефон. — Я надеюсь, ты меня хоть выпивкой угостишь за это? — я чуть кривлюсь, но и отказать не могу. Отблагодарить парня надо. Парня… ребенка же… — Тебе хоть восемнадцать есть? — я спрашиваю для успокоения своей души, будучи уверенный, что парню есть восемнадцать, ведь они с Марком одноклассники, значит, предположительно, ровесники. И плевать, что в Корее возраст совершеннолетия наступает на год позже. Пусть хоть по китайским меркам моя совесть будет чиста, когда я буду покупать алкоголь этому шатену. — Даже если я скажу, что да, разве будет гарантия, что я не вру? Так какая разница? Просто купи мне вискарь с колой, а, — я тяжело вздыхаю и выискиваю бармена, который сидит за барной стойкой на другом ее конце, залипая в телефон. — Эм, — я смотрю на бармена, открыв рот, думая, как бы его позвать. В подобных ситуациях я до жути неловкий. — Хен, — кричит Донхек в сторону бармена, кажется, замечая, что я мнусь. Бармен мигом поднимает голову. — Налей мне виски с колой. Башляет за меня он, — булочка тыкает пальцем в мою сторону. Похоже, он действительно здесь бывает почти каждый день, раз называет бармена хеном. — Ты будешь что-нибудь пить? — спрашивает меня булочка, пока бармен начинает делать его заказ. — Нет, — уверенно отвечаю я. — Чего так? — Денег жалко, — я не вру, хоть это и не главная причина. Не рассказывать же ему, что я почти почти неделю подряд бухал и сегодня решил сказать себе «стоп»? — Ты же работаешь, — удивленно смотрит парень, а мне хочется закатить глаза, потому что то, что у меня есть работа не значит, что у меня есть лишние деньги. Все люди работают, чтобы обеспечить себе пропитание и жилье в этом чертовом мире, который устроен на том, что все вертится вокруг денег. Работа — это место, которое дает заработок, чтобы обеспечить себя. Обеспечить! То есть, предоставить то, что необходимо в первую очередь. А не для того, чтобы я набухивался, как только возможность предоставится. По-хорошему, объяснить это все стоит парню, но меня хватает только на тяжелый вздох. — Хен, ему тоже налей. За него уже я плачу, — кидает парень в сторону бармена, который уже смешивает напитки. Я в изумлении приподнимаю брови. — И в чем смысл тогда того, что за твой стакан плачу я? — Для приличия, благодарность выразить. — А мне ты зачем заказал? — Одному скучно пить. А у меня-то нет проблем с деньгами. Богатенькие родители? Это первое, о чем я думаю. Ибо не похоже, чтобы парень подрабатывал, что уж говорить о том, что никакой повышенной стипендии у него нет и подавно. — Ну, расскажи о себе хоть. Я чувствую себя очень неловко и не комфортно из-за того, что парень говорит неформально и заказывает мне выпивку, хотя у нас явная разница в возрасте, более того, он вообще несовершеннолетний, походу. — Да я не знаю, что… — вытягиваю из себя я. — Ну, бля, чем по жизни занимаешься? Хули в Корее забыл? Где учишься? Ты же учишься? Что привело тебя в эту помойку? — перечисляет парень с натяжной интонацией в голосе. — Ну… И я неуверенно начинаю рассказывать парню о себе. Вначале вкратце, затем следуют встречные вопросы моим словам. Виски уже стоит перед нами. Я задаю аналогичные вопросы парню. Он заказывает еще виски. После первого стакана на каждого разговор становится более расслабленным, неловкость с моей стороны сходит, парень же становится еще более развязным в диалоге. Все время что-то вставляет и рассказывает о себе, хоть я и не спрашивал. Рассказывает о себе много, он оказывается большим любителем поговорить. Темы быстро сменяются, мы перепрыгиваем с одной вещи на другую. Перед нами уже по третьему стакану. Настроение уже заметно поднялось, и я вовсе забыл, что обещал себе не пить сегодня. После стакана шестого или даже седьмого я уже смеюсь во весь голос над историями и шутками парня. Он оказывается очень даже интересным и веселым собеседником. После стакана одиннадцатого или двенадцатого я забываю вовсе, что парню семнадцать лет, о чем я узнал после стакана восьмого. После стакана четырнадцатого парень рассказывает о том, как впервые влюбился. Парень в полное говно, я тоже. Когда затрагивается данная тема, в голове всплывает Юта. Хочется блевать от того, что он всплыл в моей голове на этой теме. Даже не Тэен, блять, а ебаный упырь Накамото Юта. Глаза начинают бегать вокруг, в надежде, что встречу его. До этого момента я вообще не смотрел никуда дальше шатена, как-то забылось. Слишком интересно оказалось болтать с парнем, все остальное просто вылетело из головы. Я давно так не расслаблялся в компании с кем-то, так не смеялся. Смеялся я с парнем в этот вечер действительно много. — Кого-то ищешь? — пьяным голосом спрашивает у меня булочка, замечая, что мое внимание сосредоточено далеко не на нем. — Да, бля… — все, что могу выдавить из себя я. Хочется продолжить, но я лишь вздыхаю и машу рукой. — Да говори, говори, че ты. А то я все о себе, да о себе. — Рэпер тут, который выступает… Классный, блин. Читает охуенно. Думал, будет он сегодня тут, — почти не привираю я. Просто все заключается не столько в том, что Юта рэпер. Но да, он классный и читает охуенно, и я думал, что он сегодня тут будет. — А, ну да, я еще в тот раз приметил. Ты так помчался к сцене, что даже не заметил, что у тебя телефон вылетел, — парень ржет непонятно над чем. То ли он просто уже очень пьян, что хочется смеяться, то ли я выглядел очень смешно в тот раз, и он не может это вспомнить без смеха. Думаю, и то, и то. — Он знатное хуйло. Ты же тут это, не постоянный, мало ли, не в курсе. Читает да, классно, не спорю, но такой уебок, Боже упаси. — Почему? — я, конечно, знаю. Но хочется и от парня услышать, что он ему такого сделал, что тот имеет такое мнение. — Синяки видишь у меня? — парень тыкает себе под глаз. Только не под тот, где синяк, а под другой, отчего я заливаюсь пьяным смехом, но вопросом парень не задается. — Вот это его работа. — Должна же у него была быть причина на это, — я попутно пытаюсь вспомнить, что мне Юта говорил на этот счет. — Вообще я до него доебался от нехуй делать, но, знаешь, обычно на меня так сразу не лезут с кулаками, — я продолжаю смеяться, будучи уже совершенно в хорошем настроении и все окружающее оценивая, как до ужаса забавное. — А хуйло он почему? Если ты сам до него доебался, — продолжаю спрашивать я, рассчитывая, что парень может рассказать что-нибудь поинтереснее о Юте. — Как тебе объяснить… Он сам по себе человек хуевый, понимаешь? Как же тут не доебаться до такого. Знаешь, если бы это было социально приемлимо, он бы пинал детей и стариков, проходящих мимо и нихуя ему не делающих, — я становлюсь чуть серьезнее, думая над словами парня. — И все-таки? Что конкретно он делал, что все его считают таковым? — Однажды он разорался на всю Сыпру на одну потаскуху, что ее вагина — карьерная шахта из которой, кажется, доносятся звуки черного спелеолога и что пусть она идет ебаться с конями, с которыми делала это ранее. Она продолжала виснуть на нем, ничуть не обижаясь на оскорбления в свой адрес, ну, тоже, та еще хуесоска, и закончилось все тем, что он разбил о ее голову стакан. Это то, что на моих глазах было, а вообще про него много чего говорят. Начиная с того, что он пиздит все, что ему не лень, заканчивая тем, что ссыт на нариков. А еще потрахаться любитель огромный. Не думаю, что тут есть телка, которую он бы не затащил в туалет этой помойки. Говорят, что он изнасиловал его бабу, — он кивнул в сторону бармена. — Уж не знаю, правда это или нет, — он пожимает плечами. — Хе-ен, — протяжно проскулил парень. — Еще, — поднимает он пустой стакан на взор бармену, которого, кажется, только мы тут и тревожим. Как отнестись к сказанному я не знал, но мне вдруг стало как-то совсем не весело. И появилась яростная надежда на то, что парень врет, ибо все сказанное было не очень приятным (просто отвратительным), пусть и меня не касается совсем. Да, Юта тот еще уебок. Да, может, он любит потрахаться, возможно, что он действительно тут всех перетрахал. И да, знаю я, что попиздиться он любит. Но вот во все остальное верить не хочется, ибо вещи это противные, а что касается изнасилования — и вовсе омерзительные и ужасные. Бармен ставит передо мной очередной стакан с виски, который я опустошаю залпом. Горечь чувствуется не только в горле, но в и душе. И как меня так шибануло дико, что я думаю о парне, который бьет стаканы о головы баб? Пиздец. И я еще, когда с Тэеном встречался, первое время думал, что он тот еще мудак. Да Тэену до Юты — как от Солнца до Плутона. Ну, в конце концов, Тэен не таким уж и мудаком оказался. Да, характер скверный, но если узнать его поближе, он может быть совсем иным. Может, и с Ютой будет так же? Может, Юта тоже умеет быть нежным и дарить любовь, если с ним сблизиться? Попутно мыслям в голове начали всплывать картинки. Сегодняшний Юта, его восхитительная улыбка, манящие глаза, кажущиеся идеальными губы. Представления о том, что он мог бы быть нежным. Как нежно он мог бы касаться своими губами моей шеи, моих губ… — О чем задумался? — подает голос Донхек. Действительно, о чем я, блять, задумался? Я долбоеб неимоверный, кажется. И пьяный. Очень пьяный. Мне тут столько мерзоты про Юту рассказали, а мои мысли ушли в такие несусветные дали, что хочется в окно выйти. Боже, серьезно? Я надеюсь, что Юта может быть нежным после того, что услышал, как он разбил стакан о голову бабы? Я точно конченный придурок. — О том, что этот стакан должен быть последний, — еле выговариваю я. В конце концов, на трезвую голову я бы о подобном точно бы не подумал. Мои мысли еще так далеко никогда не заходили. — Да ну тебя. Еще даже двенадцати нет. Когда парень это говорит, во мне загорается надежда, что, может, мне еще удастся встретиться сегодня с Ютой. В прошлый четверг я пришел как раз таки около двенадцати, пока добрался после работы, и его выступление было именно в это время. Быть может, я еще смогу его увидеть… В конце концов, не проще ли напрямую спросить у него, правда ли все то, о чем про него говорят? Убедиться самому во всех этих слухах, а дальше уже делать какие-то выводы. Идиот я, что меня тянет к такому уебку или нет. В конце концов, думаю, если это все окажется правдой, то и у меня появится к парню отвращение такое же, как и остальных. Ибо подобные вещи уже за гранью моего понимая и действительно отвратны настолько, что тут уже я правда блевану, если подумаю о том, что буду целоваться с насильником. Но пока это все лишь слухи, которые не из первых уст, как-то не особо верится и не впечатляет, чтобы я что-то менял в своей голове и перекладывал на другие полки. Ой, да было бы в наших головах всегда все так просто и легко, взял, да переложил с одной полочки на другую, что захотел и куда захотел. Хуй же. — Тебе завтра в школу, — усмехаюсь я. — И че? А тебе в универ. — Боже, как ты вообще… — я вдруг снова вспоминаю, что передо мной сидит семнадцатилетний парень, который пьет уже хер знает какой стакан виски. Да только сформулировать свою мысль не могу, язык вообще еле слушается; но с небольшими попытками, определенный вопрос все-таки задаю. — Как ты сюда попал? Странно вообще то, что парень со своей болтливостью еще не рассказал мне эту историю за это количество стаканов, которое перевалило уже за десяток. — Пришел на своих двоих, — довольно улыбается парень. — А впервые как? — Пришел на своих двоих, — он начинает смеяться. — Ну, бля, серьезно? — Да я серьезно, хен, — он машет рукой, начиная смеяться громче. — Бля, — все, что могу выдавить из себя я, ибо особо сил доебываться до парня нет, хотя и очень интересно узнать, как семнадцалетний парень вдруг стал завсегдатаем притона. Но когда парень перестает смеяться, то все-таки рассказывает. Будь я более трезвый, то может и сам бы додумался до такого исхода событий. В истории парня нет ничего необычного, в общем-то: связался с плохой компанией, которая и познакомила его с этим местом, ему понравилось, ну и понеслось. Ну, еще бы не понравилось, подросток же, все запретное манит, интересно, новые ощущение и эмоции, а тут еще и место такое привлекательное — у несовершеннолетних документы не спрашивают, как не воспользоваться этим. Парень не глупый. Упомянул даже речь Юты в своей истории, сказал, что согласен с этим, что тоже презирает всех этих наркоманов, которые тут шляются. И позволял бы ему возраст, он бы шлялся в местах поэлитнее, но, увы. Себя он ни разу не корит в том, что в своем возрасте себе позволяет больше, чем его сверстники, ничего плохого в этом не видит, ибо меру знает. Разговаривать с парнем и слушать его очень даже интересно, поэтому я вновь забываю про его возраст спустя время и смотрю на него, как на равного, когда наш разговор снова начинает переходить в новое русло. Несмотря на мои слова о последнем стакане, он таким не становится. И спустя время я уже с трудом сижу, глаза закрываются, ощущение, что еще чуть-чуть и меня стошнит. Надо бы добраться до туалета… Я с мольбой в глазах смотрю на Донхека, что сидит тоже уже в состоянии не в лучшем, но выглядит уж пободрее меня, чему я удивляюсь, хотя сил мало есть даже на сие действие. — Мне хуево, — не уверен, что мои слова вообще можно разобрать, рот еле открывается. Я пытаюсь встать, опираясь о барную стойку, и чуть ли не падаю, благо, парень вовремя меня подхватывает. До туалета я добираюсь (меня тащат) с закрытыми глазами (как мне кажется). Что происходит в туалете и после, я уже вовсе не понимаю.